Крестьяне и дворяне

Крестьяне и дворяне

Из 36[30] миллионов людей по крайней мере 33 миллиона имели повод благословлять императора, хотя и не все сознавали это.

Август Коцебу.

Император Павел рассматривал дворянство как служебное сословие, а всё крестьянство — как государственную собственность, средство оплаты дворянской службы. В таком случае, продажа дворянами его, государя, собственности (крестьян), их переход из частных рук в другие частные руки было деянием антигосударственным.

А ведь дворяне вопреки закону продавали людей, как скот. В одном и том же объявлении сообщалось и о том, что:

«Продаются 3 беговые молодые лошади, один жеребец и 2 мерина, и стая гончих собак»,

и что:

«Продаются дворовые мастеровые люди, поведения хорошего: 2 портных, сапожник, часовщик, повар, каретник, колёсник, резчик, золотарь, и 2 кучера…».

(См. «Московские ведомости» за 1797 год)

Чем это хуже или лучше практикующейся и сегодня продажи, например, футболистов, мы вам сказать не можем.

Вот ещё объявления того времени:

«Продаётся крестьянин 35 лет, с женою равных ему лет и 3 малолетними детьми. Желающие купить, о цене могут узнать в 10 части в приходе Николы на Болвановке, в доме под № 529 от самого Господина».

«Во 12 части, в прежде бывших богадельнях, у живущего Офицера продаётся девка по 16 году, знающая кружева плесть, бельё шить, гладить, крахмалить и Госпожу одевать, притом имеющая талию и лице приятное».

Историки считают, что Павел, ограничив барщину (а также в 1797 запретив продажу дворовых и безземельных крестьян с молотка, а в 1798 года — продажу украинских крестьян без земли), всё же действовал непоследовательно, за четыре года «раздарив» около 600 000 крепостных. А мы добавим, что при нём жестоко подавлялось малейшее проявление недовольства в крестьянской среде; в декабре 1796-го он закрепил крестьян за частными владельцами в Области войска Донского и в Новороссии, в марте 1798 года разрешил заводчикам из купцов покупать крестьян к своим предприятиям с землёй и без земли. Всё это так, но ведь взамен он требовал от тех, кто получал земли с крестьянами, службы! Он урезывал дворянские свободы!

«Золотой век» Екатерины был золотым веком дворянства. Дарование дворянам права не служить в армии и на государственной службе лишало крепостное право всякого политического основания, ведь крепостная зависимость была создана в интересах усиления обороны национального государства. Крестьяне служили помещику, а помещик служил государству, — то есть, крестьяне были прикреплены к земле, а не к помещикам. Эта обоюдная крепостная зависимость в интересах национальной независимости была понятна крестьянину. А потому освобождение дворян от обязательной службы государству родителями Павла, притом, что крестьяне остались в роли крепостных, было воспринято подавляющим большинством народа как величайшая несправедливость. Павел пытался выправить это положение, не более того, — вернув крепостному праву былое политическое основание, и заставив дворян снова служить.

Он был первым подлинно народным царём после Петра I. Чувство порядка, дисциплины, равенства было его руководящим побуждением; борьба с сословными привилегиями стала его главной целью. Но он исходил из интереса страны, а вовсе не желал «освобождать крестьян» или брать «под ноготь» дворян! Да, своими указами он серьёзно нарушил дворянские вольности и привилегии, дарованные Жалованной грамотой 1785 года: были запрещены губернские дворянские собрания, усилился контроль губернатора и генерал-прокурора Сената за уездными дворянскими собраниями. Но он же, стремясь экономически укрепить дворянство, учредил для него Государственный вспомогательный банк, дававший ссуду с большой отсрочкой платежа и на льготных условиях!

В 1797 году Павел объявил смотр всем числящимся в полках офицерам, и не явившиеся были уволены в отставку. Вслед за тем последовало ограничение привилегий для не служащих дворян: в 1800 году Павел распорядился большинство из них определить в военные. С октября 1799 года был установлен порядок, по которому для перехода с военной службы на гражданскую требовалось специальное разрешение Сената. Другим указом не служившим дворянам было запрещено участвовать в дворянских выборах и занимать выборные должности. Но одновременно Павел пытался ограничить приток в ряды дворянства представителей прочих сословий, а верным служащим щедро раздавал земли с крестьянами. Подобно Петру, он, как рачительный хозяин, вникал в каждую мелочь.

Ю. А. Сорокин писал:

«За четыре года (правления Павла I, — Авт.) издано было 2179 законодательных актов, или в среднем 42 в месяц (при Екатерине II издавалось в среднем 12 в месяц). …Именно недовольство его политикой вызвало недовольство его личностью, а не наоборот, как утверждает мемуарная традиция».

Известны два письма Павла, в которых он совершенно явственно проявляет заботу о жителях Москвы и Подмосковья. В ряде европейских стран из-за неурожая цены на хлеб сильно взлетели; наши помещички, разумеется, рассчитывали немало нажиться, продав весь свой урожай за границу и оголив собственный рынок. Павел запретил вывоз хлеба, и приказал губернатору проследить за местными купцами и помещиками, «чтоб, польстясь корыстью, не произведено было собственного в хлебе оскудения».

А когда неурожай озимых случился у нас (весной 1800), император писал: «В отвращении на случай неурожая, чтоб не потерпели как сельские жители, так и городские обыватели недостатка в жизненных припасах, повелеваю вам взять заблаговременно все меры, чтобы по всей Московской губернии нигде отнюдь никакого недостатка не было в них». Опять пришлось ограничивать вывоз зерна; доходы помещиков снизились.

Недовольны его политикой, а затем и личностью, повторимся, были представители весьма узкого социального слоя, дворяне, да и то не все. Зато, по словам Н. А. Саблукова:

«…низшие классы, „миллионы“ с таким восторгом приветствовали государя, что Павел стал объяснять себе холодность и видимую недоброжелательность дворянства — нравственной и спорченностью и „якобинскими“ наклонностями этого сословия».

К сожалению, как мемуары, так и, впоследствии, исторические труды с соответствующими оценками писали как раз дворяне, а те, кто с восторгом приветствовал императора, мемуаров не оставили. В итоге мы имеем довольно-таки «перекошенную» историю его царствования.

Хотя, разумеется, есть и взвешенные оценки этой эпохи. Вот как отозвался о его правлении и личности В. О. Ключевский:

«Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого кратковременного царствования… это царствование органически связано как протеста — с прошедшим, а как первый неудачный опыт новой политики, как назидательный урок для преемников — с будущим. Инстинкт порядка, дисциплины и равенства был руководящим побуждением деятельности этого императора, борьба с сословными привилегиями — его главной задачей».

Или, например, у Г. И. Чулкова читаем:

«В народе со времён Пугачёва бродила мысль о том, что Павел будет крестьянским царём. Эта идея укрепилась, когда при восшествии на престол он повелел впервые привести к присяге крестьян, подчёркивая то, что они прежде всего граждане (то есть подданные императора, а не собственность своих хозяев, — выделено нами, — Авт.). Отмена рекрутского набора, объявленного Екатериной незадолго до её смерти, возбудила в мужиках новые надежды на облегчение их участи. Даже складывалась легенда о том, что государь Павел непрочь освободить крестьян, но мешают помещики. Летом 1797 года крестьянин Владимирской губернии Василий Иванов сказывал: „Вот сперва государь наш потявкал, потявкал, да и отстал, видно, что его господа переодолели“.»

Что интересно, Павел не желал «числиться» первым дворянином России, ибо считал себя её полным Хозяином, Отцом всего народа. Известно его высказывание, что в Российской империи лишь тот вельможа, на кого в данный момент обращён взгляд самодержца. Император понимал самодержавие буквально, как абсолютную патриархальную власть одного лица, обладающего всеми правами и обязанностями по наведению порядка в своём хозяйстве. А как понимал, так и поступал, возрождая древние традиции самодержавия по отношению ко всем своим подданным, отнюдь не превращая одних в рабов (собственность) других, ибо все они, вместе взятые, не что иное, как собственность империи. Этим же объясняется запрет Павла помещикам продавать дворовых людей и крестьян без земли. Соответствующий указ от 16 октября 1798 года вызвал у крепостников бурю негодования! Стоит напомнить, что в Пруссии и в Австрийской империи в эти времена господствовало крепостное право, а экономика вольнолюбивых американских колоний и вообще базировалась на рабстве. А Павел I пытался облегчить положение крестьян, ослабить социальную напряжённость в деревне, внести элемент упорядоченности в отношения крестьян и помещиков. С. Ф. Платонов писал:

«…отмечая противодворянские тенденции Павла, не следует придавать им характера сознательной и планомерной деятельности в пользу простонародья и против крепостничества…»

И это правильно. Нельзя сказать, что император «сознательно» проводил политику противодворянскую или про-крестьянскую; его политика была государственнической, и в этих рамках он что-то отнимал, а что-то давал и дворянам, и крестьянам. Государство есть инструмент синхронизации интересов разных классов и слоёв общества для получения возможности верного позиционирования страны в ряду других стран, и проблема лишь в том, насколько соответствует государь сложности стоящих перед его властью задач.

Из всех дворян хуже всех пришлось дворянам столичным. Для них Павел оказался сродни Ивану Грозному, о чём откровенно писал в следующем уже веке князь П. В. Долгоруков:

«Одарённый умом блистательным, но безрассудным. Павел являл в себе самое странное слияние качеств и пороков, чувств благородных и порывов диких, увлечений рыцарских и припадков деспотизма самого сумасбродного: он боготворил самодержавие… Екатерина, сохраняя за собою все права самодержавные и никогда не останавливаясь совершить преступление, которое могло бы ей быть полезным, обходилась с подданными своими как с людьми и оказывала им некоторую степень наружного уважения. Павел стал обходиться с русскими (разумеется, дворянами, — Авт.) как с рабами, и, конечно, со времени Иоанна Грозного ни один русский государь не обнаруживал такого глубокого презрения к человеческому (опять же, разумеется, дворянскому, — Авт.) достоинству».

При нём чиновничество боялось брать взятки под угрозой жестокого наказания, ведь апеллировать к императору мог любой человек, бросив жалобу в специальный ящик. Павел лично разбирал жалобы, и ответы его печатались в газете. Таким путём вскрывались крупные злоупотребления, а император был непреклонен в наказании виновных, невзирая ни на какие личные заслуги или происхождение. Так, князь Сибирский и генерал Турчанинов за лихоимство были разжалованы и приговорены к пожизненной ссылке в Сибирь.

Кстати, — как выглядел Павел? По описанию юнкера Семёновского полка Михаила Леонтьева:

«…сей государь был малого роста и не более 2 аршин 4 вершков (примерно 160 см, — Авт.), чувствуя сие, он всегда вытягивался и при походке никогда не сгибал ног… Волосы имел на голове тёмнорусые с небольшой проседью; лоб большой или, лучше, лысину до самого темя и никогда её не закрывал волосами… Лицо у него было крупное, но худое, нос имел курносый, кверху вздёрнутый, от которого до бороды были морщины, глаза большие, серые, чрезвычайно грозные, цвет лица у него был несколько смуглый, голос имел сиповатый и говорил протяжно, а последние слова всегда вытягивал длинно».

(Русский архив, 1913, № 9, стр. 301–302)

Итак, высказано мнение, что Павел очень комплексовал из-за своего «низкого роста». Но при жизни Павла 160 см — это был средний рост. Вот что пишет историк Борис Миронов, специально изучавший изменение роста российских новобранцев:

«За время правления Петра Великого рост рекрутов снизился с 1654 мм до 1631 мм — на целых 23 мм! Такова была плата за статус великой державы, выход к Балтийскому и Чёрному морям, реформы, затеянные верховной властью».

Как ни странно, между царствованием Петра I и Елизаветы отмечаются 20 лет (1725–1744 гг.) относительного благополучия. Согласно антропометрическим данным, именно в эти годы биологический уровень жизни российского населения вернулся к уровню начала XVIII в. (Это время Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны, — Авт.) За время правления Елизаветы и Екатерины II (1745–1794 гг.) рост новобранцев вновь уменьшился — на 47 мм (с 1647 до 1600 мм). Но если при Петре I тяготы войны и модернизации были более или менее равномерно распределены между всеми социальными классами, то при Екатерине II все издержки переложили на плечи народа. Можно сказать, что после смерти Петра I дворяне, а точнее 70 тысяч помещиков, приватизировали 57 % населения страны. Прибавочная стоимость, создаваемая помещичьими крестьянами, стала монопольным достоянием дворянства, именно оно и присвоило результаты экономического роста. За 50 лет правления двух императриц уровень жизни народа понизился почти в 1,8 раза сильнее, чем при Петре I.

Однако в самом конце XVIII в., в царствование Павла I, рост рекрутов неожиданно начал увеличиваться. Прирост составил целых 17 мм! Вот вам и «военно-полицейская диктатура» — именно так определяют историки пять лет пребывания у власти сына Екатерины II. Антропометрическая история и здесь вносит свои коррективы в исторические исследования. Император был к дворянам суров. Он даже отменил запрет на телесные наказания дворян. Хотя таких наказанных насчитывалось не больше десятка, все эти случаи были широко известны, и, разумеется, молва связывала их исключительно с деспотизмом императора. А кто производит информацию, тот владеет умами. Воспоминания современников полны свидетельств об отставках, арестах, экзекуциях, лишении дворянского достоинства, наконец, ссылках, в том числе и в Сибирь. Однако реальный масштаб репрессий неизвестен, а если вчитаться в тексты и сопоставить цифры, не столь и велик.

По данным Валишевского, офицеров, пострадавших от императорского гнева, было более 2500; Шильдер называет более 700 человек; однако считается, что наиболее авторитетны подсчёты Эйдельмана: посажены в тюрьму, отправлены на каторгу и в ссылку около 300 человек, не считая массы наказанных менее жестоко. В Сибирь дворян ссылали редко; чаще в имения, в провинцию, в армейский полк.