«Дети Арбата» отдыхают!

«Дети Арбата» отдыхают!

Когда в 1987 г. вышел роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», то его многие (автор этих строк в том числе) обвиняли в преувеличениях. Например, сильным преувеличением считали судьбу главного героя Саши Панкратова, который сначала был исключен из комсомола и из института, а потом и вовсе получил три года ссылки за эпиграмму на одного из институтских активистов в стенгазете. Нет-нет, никакой политики, просто в эпиграмме содержался намек на хороший аппетит («Свиная котлета и порция риса — вот лучший памятник на могилу Бориса»). Однако, прочитав дневник Берия, можно прийти к выводу, что Рыбаков не то что не преувеличивает, а еще и преуменьшает.

Итак, осенью 1938 г. Берия принимает у себя уже посаженную (и специально привезенную из лагеря) молодую вдову недавно расстрелянного Н. И. Бухарина (1. С. 90). Его резюме: надо бы выпустить, но ведь она «на всех углах будет кричать, что Н. И. не виноват… по-настоящему, ее надо бы расстрелять, потому что все равно языком звонить будет хоть по лагерям, хоть в ссылке…».

Во втором томе дневника Лаврентий Павлович, возвращаясь к проблеме бухаринской вдовы, добавляет: «Еще и к иностранным журналистам побежит (уверять, что Николай Иванович невиновен. — Д. В.)» (2. С. 126). Кто знает обстановку в СССР, тем более в сталинском, кто помнит, как жестко контролировалось общение советских граждан с иностранцами, — оцените всю, мягко говоря, необоснованность подобных опасений! Да кто бы ее к журналистам (или их к ней) пустил?!

«Но жалко, — продолжает Берия (вот, блин, гуманист! — Д. В.). — Пусть живет, и живет долго. Может, что-то поймет».

В нормальной стране человека с такими взглядами к правоохранительной системе на пушечный выстрел не подпустили бы! Да будь Бухарин величайшим преступником всех времен и народов, заслуживай он ста расстрелов, разве это повод держать в тюрьме его родных только за публичные заявления о его невиновности?! Добавлю еще, что пятнадцать лет спустя этот бумеранг вернется к самому Лаврентию Павловичу: его старую мать (1872 г.р., т. е. в 1953 г. ей был 81 год) выселят из Тбилиси в Гульрипшский район Абхазии, еще три десятка родственников (включая жену и сына) — в Сибирь, на Урал и в Казахстан (1. С. 229).

Впрочем, вероятно, я все же зря назвал Лаврентия Павловича гуманистом иронически. С точки зрения людоедского режима, поставившего его у власти, он действительно проявил недопустимый «ложный гуманизм», продиктованный «фальшивыми общечеловеческими ценностями». По крайней мере, так полагает С. Кремлев. Вот его резюме ситуации: в качестве главы НКВД Берия должен был принять решение о расстреле вдовы Бухарина.

Это за что же? Да потому, что «убедился в ее непримиримости». Ну в самом деле, заявления о том, что она уверена в невиновности мужа — с точки зрения тоталитарного режима крамола страшная! Партия и правительство ясно сказали: виновен, а ты, сучка, еще сомневаешься! Люди, понимаешь, осужденных отцов-матерей проклинают, чтобы на воле остаться (весьма распространенная практика того времени, что, впрочем, далеко не всегда спасало), а она, видите ли, уверена в невиновности мужа!

Да она ж еще крамольные стишки писала: «Черный ворон, злой, коварный, Сердце, мозг его (Бухарина. — Д. В.) клевал… Раскормился, все не сыт! И разнес он (Сталин. — Д. В.) по России Страх и рабство, гнет и стыд» (3. С. 253–254). Вот уж поистине: «Спасибо, за стишки в газете не расстреляли! Дали всего три года… Если бы царь судил вас по вашим законам, он бы еще тысячу лет царствовал!» (те же «Дети Арбата»). Только у реальной вдовы Бухарина, в отличие от выдуманного Рыбаковым Саши Панкратова, стишки были даже не в стенгазете, а в личном дневнике, и не отделалась она тремя годами, и не ссылки…