В дни новизны — преданья старины

В дни новизны — преданья старины

В Семилетнюю войну никто из русских военачальников не приобрел славы полководца. Уроки Великого Петра как будто были забыты. И Русская армия постепенно возвращается к преданиям старины. Снова начинает строиться на манер побеждаемых ею когда-то турок в огромные каре. Ограждается пресловутыми рогатками. Делается тяжелой, неповоротливой. Войскам требуется несколько месяцев для передвижения всего лишь с Днепра на Неман. И постепенно строгая, если не сказать суровая дисциплина уступает место «азиатской необузданности».

Андрей Болотов, участвовавший в юные годы в Семилетней войне, отзывается о тех годах достаточно жестко.

«Народа погублено великое множество, а в числе онаго легло много и русских голов в землях чуждых и иноплеменных, и, к сожалению, без малейшей пользы для любезного отечества нашего».

Но правда и то, что императрица Елизавета Петровна домогалась приобрести в результате военных действий Восточную Пруссию, но… на престоле воцаряется Петр III.

И происходит неожиданная метаморфоза — «шестимесячный император» (так называли его современники, основываясь на незрелости его правления и краткосрочном — 6 месяцев — пребывании на троне) возвращает Фридриху Великому… все завоевания, сделанные русскими войсками. И более того, он, ревностный поклонник «первого пруссака», обращает свою армию, что действовала в Пруссии, против врага Фридриха, против Дании. Намерен возвратить захваченную ею часть Голштинии.

Сам же Петр III, герцог голштинский, оказывает особое пристрастие к уроженцам герцогства. Поначалу формирует из них «карманную гвардию» — шестьсот штыков и пятьдесят сабель. И уже готовит распоряжения о наборе в Голштинии солдат для семи пехотных и шести кавалерийских полков.

Полки, набранные в Голштинии, — всего лишь начало. Со временем, причем в кратчайшие сроки, он вводит обмундирование по прусскому образцу. Перелицовывает воинские уставы на прусские. Уничтожает прежние названия полков и велит называть их по фамилиям своих шефов, как это было принято в Пруссии.

Чин генерал-аншефа заменяет просто генералом. Все эти нововведения он распространяет уже на всю Русскую армию. Вплоть до наказаний. Так что нынче для русских нижних чинов — только прусская система наказаний.

И хотя все эти «новшества» отдавали прусским нафталином и были достаточно мелки, не решающи, император форсирует развитие неудовольствия к собственной персоне, причем не только солдат, но и всего народа. Теперь уже мало кто задумывается, что этот воистину кроткий и человеколюбивый монарх совершает немало и добрых дел — отменяет «тайную канцелярию», запрещает «слово и дело», высвобождает из Сибири много ссыльных. И, что особенно трогает сердца дворянского сословия, — освобождает от телесных наказаний дворян, совершивших какое-либо правонарушение. Однако все эти добродетели, так же как и вольность дворянству, так и не смогли перевесить неприязнь к этому несчастному человеку.