Призрак княжны Таракановой

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Призрак княжны Таракановой

Одной из самых интригующих тем, живо обсуждавшихся в аристократических салонах екатерининского Петербурга начала 1770-х годов, стали таинственные слухи о некой проживавшей за границей девице, считавшей себя не больше не меньше как дочерью императрицы Елизаветы Петровны. Неожиданное появление прижизненного призрака этой особы, способной однажды заявить о своих законных претензиях на русский трон, могло не на шутку испугать кого угодно, тем более Екатерину II, которая, несмотря на пьяный восторг гвардии и всеобщее ликование толпы по случаю так называемой «революции 1762 года», чувствовала себя не вполне уютно на захваченном ею троне. Она хорошо помнила о своем немецком происхождении, в котором, если даже очень захотеть, невозможно было отыскать хоть какие-либо династические связи с царственным родом исконно русских Романовых. Да и политические тени, которые начали преследовать ее августейшую особу, мешая почувствовать полное удовлетворение от так удачно примеренной шапки Мономаха, возникли еще при триумфальном восшествии Екатерины на престол. От двух из них, не дававших ни на минуту покоя, она смогла более или менее удачно избавиться почти сразу. Буквально через несколько дней после восшествия императрицы на престол в Ропшинском дворце не то умер, не то погиб при невыясненных обстоятельствах ее законный супруг, свергнутый ею император Петр III, о чем мы уже знаем; а через два года в Шлиссельбургской крепости при неудачной попытке освобождения был убит умалишенный шлиссельбургский узник Иоанн Антонович – царь Иван VI, возведенный в наследники престола еще манифестом Анны Иоанновны. Казалось, уже ничто не сможет помешать ее безоблачному и счастливому царствованию. И вдруг совершенно неожиданная напасть. Начала морочить голову какая-то неизвестная княжна Тараканова, подлая тварь, якобы рожденная от «законного брака императрицы Елизаветы Петровны с фельдмаршалом графом А. Г. Разумовским».

Скорее всего, слухи о загадочной женщине были инспирированы силами, враждебными России. Во всем нетрудно было различить польский почерк. Польша не могла простить России ни так называемый раздел страны, в результате которого к империи отошла значительная часть ее земель, ни вообще откровенно антипольской политики русской императрицы. Очень скоро слухи о самозванке были подхвачены стоустой молвой и превратились в одну из самых популярных легенд о молодой красавице, несчастной жертве великосветских интриг, вынужденной скрываться за границей, поскольку она-де представляет исключительную угрозу царствующей императрице.

Что же стояло за всеми этими толками? В 1742 году императрица Елизавета действительно вступила в тайный брак с Алексеем Григорьевичем Разумовским. Официальное мнение, согласно некоторым источникам, сводилось к тому, что легенда о княжне Таракановой появилась на свет только благодаря досадному стечению обстоятельств и достойной сожаления путанице в произношении русско-украинских фамилий. У Алексея Григорьевича Разумовского на самом деле были племянники по фамилии Дараганы, или Дарагановы, которых он воспитывал в Швейцарии. Иностранцам было легко переделать Дарагановых в Таракановых и сложить стройную и правдоподобную легенду об их происхождении. Тем более что дети от морганатического брака императрицы Елизаветы, согласно легендам, все-таки были. Они своевременно были отправлены на родину Разумовского, Украину, и там будто бы даже образовали целый род царственных потомков. Последние представители этого рода якобы в середине XIX века перебрались в Петербург, и их можно было встретить на Васильевском острове. Фамилия их, как рассказывает легенда, переделанная на украинско-польский лад, была все же очень похожа на фамилию пресловутой княжны.

По другой же легенде, императрица Елизавета действительно родила дочь от Разумовского, которую в возрасте двух лет будто бы отправили подальше от Петербурга, на Украину, к родным Разумовского, казакам Дараганам, в их поместье Дарагановку. В народе оно было более известно по другому названию – Таракановка. Когда же слухи об этом дошли до столицы, девочку тут же будто бы окрестили «Тьмутараканской княжной».

Деликатное поручение – обезвредить подлую авантюристку – Екатерина дала командующему русской эскадрой на Средиземном море графу Алексею Орлову. Он должен был выследить самозванку и «любой ценой» доставить ее в Россию. По-солдатски прямолинейный Орлов слишком буквально понял указание императрицы. Он влюбил в себя несчастную женщину, соблазнил обещаниями жениться, заманил на корабль и доставил в Петербург. Для Европы княжна Тараканова прекратила свое существование. Сохранилась неправдоподобная и страшная легенда, которую неоднократно эксплуатировали иностранные писатели. На адмиральском корабле, рассказывает эта легенда, был устроен специальный люк. Когда эскадра вышла в Северное море, граф Орлов подвел влюбленную в него молодую княжну к известному ему месту и поставил на замаскированную крышку люка. Сработало секретное устройство, люк опустился, и княжна Тараканова навсегда исчезла в морских глубинах.

Но это легенда. На самом деле, по прибытии в Петербург княжна была препровождена в Петропавловскую крепость. Жестоко обманутая красавица, к тому времени еще и беременная от графа Орлова, оказалась в сырых каменных казематах русской Бастилии. Начались непрекращающиеся допросы. Доведенная до отчаянья нечеловеческими условиями заключения, мучительными допросами и сознанием безвыходности своего положения, она заболела чахоткой и 4 декабря 1775 года умерла, так и не покинув места своего заточения. Однако существует романтическая легенда о том, что княжна не просто умерла от болезни, а погибла при самых трагических обстоятельствах. Но произошло это не в 1775 году, а через два года, во время сильнейшего наводнения 1777 года, в каземате, из которого ее просто «забыли или не захотели вывести».

Несмотря на некоторые признаки правдоподобия всех этих легенд, многие мучились сомнениями. 1775 год – фактический год смерти Таракановой – в летописях петербургских наводнений катастрофическим подъемом воды не отмечен. Привычные кратковременные осенние буйства Невы в расчет не принимались. К ним привыкли. Никакого сколько-нибудь серьезного следа в городском фольклоре они не оставили. Чем же оправдать неожиданную смерть молодой женщины, к тому же, как об этом судачила молва, только что ставшей матерью? И тогда в петербургском фольклоре произошел поистине уникальный случай. Появилась легенда о легенде. Или, точнее, легенда о том, как появилась легенда о «потоплении» княжны Таракановой. Согласно этой легенде, фельдмаршал Голицын, возглавлявший розыск по делу о самозванке, долго обдумывал, как признаться императрице в несвоевременной кончине Таракановой. Ведь следствие не закончено, и трудно сказать, как отнесется к ее смерти Екатерина. «Э, была не была, – убеждал себя Голицын, – с мертвой не взыщется, а всем будет оправдание. А кто из высших проведает о ней и станет болтать лишнее, можно пустить слух, что ее залило наводнением». Именно так пересказывает эту легенду писатель Г. П. Данилевский в нашумевшем в свое время романе «Княжна Тараканова».

По другой легенде, накануне наводнения ее все-таки вывели из Петропавловской крепости, и она долгое время томилась вместе со своим ребенком в подвалах загородного дворца Потемкина на левом берегу Невы. К концу XIX века покинутый к тому времени дворец обветшал, крыша его обрушилась, все пришло в крайнее запустение. Только таинственные тревожные тени пугали редких и случайных посетителей. В ночном сумраке старинного парка слышались стоны. Иногда появлялся загадочный призрак молодой женщины с ребенком на руках.

В городском фольклоре об этом ребенке сохранилась своя легенда. В самом начале XIX века сыном Таракановой считали генерал-майора Александра Алексеевича Чесменского, служившего в конной гвардии. Правда, это легко опровергалось сопоставлением дат из биографий предполагаемых отца и сына. Генерал-майор не мог быть сыном графа Алексея Орлова-Чесменского. Вводили в заблуждение отчество и фамилия, но этого, понятно, было недостаточно.

Чуть ли не через сто лет после всех этих событий на выставке живописи в Академии художеств петербургская публика познакомилась с картиной художника К. Д. Флавицкого «Княжна Тараканова». Воображение зрителей поражала женщина, стоящая на тюремной койке, с безнадежным отчаянием ожидающая своей гибели от хлещущей сквозь железную решетку в окне воды. Огромные крысы – единственные свидетели трагедии – мечутся, пытаясь спастись от прибывающих вод в ногах всеми забытой арестантки. Картина производила неизгладимое впечатление, воскрешая в памяти забытую страницу давней истории.

Смерть княжны Таракановой. Гравюра Паннемакера с картины К. Флавицкого

К тому времени у историков накопилось достаточно материала, чтобы опровергнуть слухи и не оставить камня на камне от печальной легенды о «потоплении» княжны Таракановой. И в этих условиях сам факт появления картины Флавицкого и интереса к ней весьма знаменателен. В народном сознании княжна Тараканова осталась романтической героиней – красивой молодой женщиной, да еще оболганной, оклеветанной жертвой вероломного коварства и уже потому любимой народом. И тут ничего не поделаешь. Симпатии простого народа оставались неизменно на ее стороне.

До наших дней дошли еще две легенды, бытовавшие в Петербурге в середине XIX века. Согласно одной из них, княжна Тараканова была похоронена там же, в Петропавловской крепости, в треугольном садике внутри Алексеевского равелина. Старые люди указывали место, где еще можно было разглядеть невысокий холмик. По другой легенде, принцесса Владимирская княжна Елизабет Тараканова вовсе не умерла от чахотки и не затоплена никаким наводнением, а до сих пор ходит по Санкт-Петербургу.

И еще. В 30 километрах от Петербурга, на левом берегу Невы, расположен поселок Пелла. В свое время здесь находилась усадьба известного петербургского меломана Мартынова, который будто бы выиграл Пеллу в карты. В 1780-х годах хозяином Пеллы стал действительный тайный советник Иван Иванович Неплюев, у которого и приобрела усадьбу Екатерина II, чтобы подарить ее своему любимому внуку, будущему императору Александру I.

Этимология загадочного названия поселка не вполне ясна. Одни связывают его с понятием «поле», или рыхлая, мягкая земля, известным в группе прибалтийских языков. Другие – с древним названием сельскохозяйственной культуры финнов – льном. Во всяком случае, название Пелла было известно еще задолго до основания Петербурга. Однако, согласно петербургскому преданию, Пеллой эта местность названа Петром I в честь одноименного пролива между двумя маленькими островками на Ладожском озере. Но есть и другое предание. Будто бы имение так названо Екатериной II в честь древней столицы Македонии Пеллы, где родился великий полководец древнего мира Александр Македонский. Этому легко поверить, если вспомнить амбициозный Греческий проект, согласно которому Екатерина собиралась возвести своего внука на византийский престол.

По свидетельству современников, «дворец в Пелле состоял из нескольких отдельно стоявших строений или павильонов, в одном из которых жила государыня, в другом помещался ее двор. Между ними стоял огромный дворцовый комплекс. По сторонам дворца шли службы, кухни, оранжереи, сараи и т. д. – все эти постройки были соединены галереями, арками, колоннадами, так что при въезде составляли как бы одно огромное здание». При Павле I все это разобрали, а строительный материал использовали при возведении Михайловского замка. Случайно уцелела одна колоннада с башенкой, бывшая, по преданию, конюшней или птичьим двором.

Развалины старинного замка овеяны суеверными преданиями. Здесь среди деревьев старого парка мелькает призрак молодой женщины с ребенком на руках, слышатся стоны и крики, а по ночам на вершине башни появляется убитый горем старик. По преданиям, «это бродят жертвы властолюбия и необузданных страстей великолепного князя Тавриды. Старожилы уверяют, что здесь будто бы томилась со своим ребенком несчастная княжна Тараканова».

Между тем таинственный призрак княжны, если верить фольклору, и в самом деле, начав свое загадочное существование в Петербурге еще при жизни самой Елизабет Таракановой, благополучно пережил ее таинственную смерть в казематах Петропавловской крепости и в конце концов переселился в Москву. В самом начале XIX века в келейном безмолвии московского Иоанновского монастыря тихо доживала свои дни престарелая монахиня Досифея, светское прошлое которой было покрыто таинственным мраком неизвестности. Время от времени по Белокаменной расползались темные слухи о том, что в монастыре живет некая княжна Августа Тараканова, которую еще в прошлом веке заточила сюда императрица Екатерина II, усмотрев в ее поведении серьезную угрозу престолу. Некоторые знающие люди говорили, что да, это та самая Тараканова, но в монастырь она удалилась сама, добровольно, чтобы «не сделаться орудием в руках честолюбцев». Как бы то ни было, но в старой Москве было хорошо известно, что престарелый граф Алексей Орлов, один из самых ярких и могущественных представителей екатерининских времен, под конец своей жизни побаивался ездить мимо того самого Иоанновского монастыря, убежденный в том, что в этих стенах живет жертва его жестокого обмана.

Сказать определенно, кем на самом деле была монахиня Досифея, трудно. Но некоторые обстоятельства позволяют думать, что московской молве нельзя было отказать в проницательности. Сразу после смерти Екатерины II в Иоанновский монастырь зачастили незваные гости. Сам митрополит Платон ежегодно по большим праздникам приезжал поздравить старицу. А когда в 1810 году она мирно скончалась, на похороны безвестной монашки собралась вся московская знать. Так и осталось неведомым, за чьим же гробом шли последние молчаливые современники героев тех давних событий отечественной истории, кого они провожали в последний путь, кому отдавали посмертные почести.

Нам же осталось рассказать о судьбе одного из героев этой печальной истории. Один из пяти братьев Орловых, Алексей Григорьевич, был в числе главных участников дворцового переворота 1762 года, приведшего на престол императрицу Екатерину II. «Алехан», или «Орлов со шрамом», – так его в отличие от других братьев называли современники, выполнял самые деликатные поручения новой императрицы. Удалой граф будто бы некогда заслужил этот шрам в пьяной драке. Однако сведущие петербуржцы перешептывались, что этот «знак предсмертного отчаянья» Орлов будто бы получил в Ропшинском дворце, когда собственноручно душил свергнутого императора Петра III.

Граф А. Г. Орлов-Чесменский

Прилюдно Екатерина осудила графа за эту досадную «оплошность», как она называла убийство своего мужа, но втайне благодарила судьбу за «случай» и в дальнейшем никогда не забывала об услуге, оказанной ей Алексеем Орловым. И когда на политическом горизонте Европы появилась угроза шантажа со стороны «всклепавшей на себя неподходящее имя и природу» Елизабет Таракановой, именно графу Алексею Орлову, командовавшему в то время русской эскадрой в Средиземном море, Екатерина поручила найти самозванку и любыми способами доставить в Петербург. Как мы уже знаем, инструкцию императрицы о «любых способах» герой Чесмы воспринял буквально. С помощью любовных клятв и обещаний жениться он увлек молодую женщину, заманил на корабль, обольстил, а затем арестовал, доставил в Петербург и сдал в Петропавловскую крепость.

Говорят, Екатерина II, милостиво поблагодарив графа за оказанную услугу, тем не менее, была с ним «чрезвычайно холодна». Как женщина она не могла простить Орлову холодной расчетливости и предательства искренне полюбившей его женщины. Дальнейшее поведение императрицы смахивало на изощренную женскую месть. Сохранилась легенда, будто бы Екатерина приказала графу посетить княжну в каземате Петропавловской крепости и попытаться загладить свою вину, предложив ей еще раз руку и сердце. Но гордая княжна будто бы отвергла предложение Орлова и с проклятиями прогнала его от себя.

Екатерина фактически отстранила Алексея Орлова от двора. Он был вынужден покинуть Петербург и последние свои годы прожил в Москве. Однако мучительная расплата за подлость и вероломство настигла графа Алексея Орлова и в Москве. Предание рассказывает, что в конце жизни граф томился в тоске и ему по ночам являлся призрак несчастной женщины, которую он обольстил. Тяжела была и смерть Орлова, а предсмертные муки особенно ужасны и невыносимы. По преданию, чтобы крики его не были слышны на улице, «исполин времен» приказывал своему домашнему оркестру играть непрерывно и как можно громче.

Но и на этом не закончилось проклятие, нависшее над судьбой Алексея Орлова в тот злосчастный момент, когда он по повелению Екатерины II отправился в Европу на поиски Елизабет Таракановой. Его дочь, графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, решила взять на себя грехи отца. Она приняла обет безбрачия и вплоть до своей смерти в 1848 году молилась перед Господом за отпущение грехов отца. Удалось ли ей этого добиться перед Богом, понятно, никто не знает, но сама она и после смерти не нашла успокоения. Согласно легендам, на последнем причастии графиня якобы выпила отравленное вино и впала в летаргический сон. Если верить фольклору, ее похоронили заживо. Во всяком случае когда, чуть ли не через сто лет, в 1934 году, ее могилу вскрыли, то пришли в ужас, увидев, что «тело графини находилось в странном положении, руки разбросаны, волосы растрепаны, а черное платье изодрано на груди в клочья».

Успокоился ли на этом мстительный призрак несчастной княжны Таракановой – нам не известно.