3.3. Новые немецкие школы.

3.3. Новые немецкие школы.

Центром перевоспитания советской молодежи должны были стать реорганизованные на «новый» лад школы. Вместо уничтоженных 2800 советских школ¹⁶³ оккупационные власти организовали немногочисленные так называемые «народные» начальные школы.

От начала и до конца это был экспромт командующего тылом группы армий «Север», который инициировал создание новых школ еще в 1941 г.

7 марта 1942 г. он издал приказ, регулирующий деятельность русских школ. В нем, в частности, говорилось, что еще 23 сентября 1941 г. было дано указание полевым и местным командирам с декабря 1941 г. открыть школы «только в самых крупных городах» и при этом руководствоваться следующим:

1. В тылу группы армий «Север» обучение в первых 4-х классах начинается при наличии следующих условий:

а) занятия могут начинаться только там, где нет партизан;

б) преподавательский состав должен быть проверен органами СД или полевой полиции (ГФП) на предмет их политической благонадежности;

в) учебники коммунистического содержания должны быть уничтожены.

2. Для начала работы школ провести следующие мероприятия:

а) подготовленным в педагогическом отношении представителям вермахта провести краткосрочные курсы для русских учителей с целью инструктажа о проведении занятий;

б) полевой и местным комендатурам в обязательном порядке обеспечить наличие подготовленных кадров из числа военнослужащих вермахта для учебного процесса. Полевые комендатуры могут создать некий объединенный координационный орган при главе района (школьный совет) по вопросам обучения;

с) в первых двух классах народных школ следует преподавать русский язык, арифметику, рисование, физкультуру, пение. В третьем и четвертом классах добавляются природоведение, география и по возможности немецкий язык;

д) в качестве учебных материалов сперва можно использовать изданные вермахтом на немецком и русском языках газеты, плакаты и т. п.

3. Старшие школьники, закончившие 4 класс, должны привлекаться... для общественных работ¹⁶⁴.

В соответствии с этими указаниями идеологическая направленность обучения в школах характеризовалась антикоммунизмом и антисемитизмом. Органы СД тщательно проверяли учителей. Например, в Сиверской во второй половине июля 1942 г. был составлен список из 63 человек, которым разрешалось работать в местных школах¹⁶⁵. Строжайшей ревизии были подвергнуты учебники, из которых удалялись малейшие упоминания о советской власти и ее вождях.

В Демянском районе немцы организовали начальные школы и курсы для обучения детей. Кроме того, в некоторых селах были открыты курсы переводчиков для обучения молодежи немецкому языку. В качестве преподавателей немцы использовали своих переводчиков и антисоветски настроенных учителей. УНКВД ЛО в апреле 1943 г. докладывало в Москву:

«В организованных школах-курсах учащиеся воспитывались в духе преданности и покорности оккупационным войскам. По указанию немецких комендантов в школах на стенах были развешены портреты фашистских главарей и расклеены фашистские лозунги. Первое время для преподавания использовались советские учебники, из которых военные комендатуры изымали портреты вождей, статьи политического содержания»¹⁶⁶.

Издание новых учебников на русском языке для школ Ленинградской области началось осенью 1942 г. В связи с этим немецкие газеты предложили местным «отделам народного образования и просвещения» через отделения пропаганды в соответствии с количеством учащихся делать на них заявки¹⁶⁷.

Основу новой программы составили география, история, русский и немецкий языки, отечественная литература и религиозное воспитание¹⁶⁸. Пресса оккупантов подчеркивала, что все предметы «будут лишены марксистской окраски». Общее руководство по организации учебного процесса осуществляли начальники районов, заведующие «отделами народного образования и просвещения», главы религиозных округов. Задачи школьного образования были изложены в «Обращении к учительству Дновского района» в газете, датированной 20 августа 1942 г.: «...Мы должны будем не только учить детей, но, главное перевоспитывать их. Из всех пор детской души надо вытравить подлый большевистский дух, который нет-нет и просачивается у них наружу. Надо создать в школе чистую и благородную атмосферу труда, безусловную дисциплину, освятить детский труд молитвой, благоговением»¹⁶⁹. Газета призвала «господ учителей» «дружно, бодро, единым идеологическим фронтом» взяться за почетную работу в школе.

Привлечение к учительству педагогов, трудившихся на этом поприще в дореволюционное время, не сняло острой кадровой проблемы в «возрожденной» школе. Несмотря на значительное сокращение, особенно в прифронтовых районах Ленинградской области, количества школ дефицит учителей ощущался повсюду. Немецкие газеты с горечью констатировали, что приходится иметь дело с преподавателями «воспитанными на ...марксистской идеологии советских школ». Поэтому еще в августе 1942 г. до начала занятий противник попытался «перевоспитать их и влить в их научный багаж свежую и здоровую струю чистой от марксизма науки»¹⁷⁰. Эта задача решалась на учительских курсах в Дновском и Волосовском районах, а также через созданную в октябре 1942 г. специальную рубрику в дновской газете «В помощь учителю», в которой публиковались материалы, призванные «разоблачить большевистскую систему воспитания новой религии — диалектического материализма», «разобраться в тех голословных и крайне сумбур ных утверждениях, которые большевики называли философией и которые в качестве некоего катехизиса были изложены в IV главе из «Краткого курса истории ВКП(б) 1938 г.» ¹⁷¹.

Программы учительских курсов в Дно и Волосово совпадали и включали в себя лекции по идеалистической философии, критике марксизма, принципам христианской этики. Обязательным было также разучивание нескольких молитв¹⁷². Через дновские курсы в сентябре 1942 г. прошло около 140 учителей¹⁷³.

23 октября 1942 г. в газетах сообщалось о поступлении большого количества новых учебников из Риги. Особо отмечалось, что впервые за 25 лет издано «Наставления о законе Божьем» протоиерея А.Темномерова, а иллюстрированный учебник по истории М.Агапова «освобожден» от большевистских принципов¹⁷⁴. Настольной книгой в школе стала Библия. Псковское издательство «Новое время» для 3—4 классов выпустило учебники «Родной язык» и «Грамматика и правописание». В учебнике А.Я. Флауме и М.И. Добротворской «Родной язык» содержалось немало вкраплений идеологического характера. Ряд текстов был посвящен религиозным праздникам («Рождество», «Пасха», «Христос Воскрес»). Нередко встречались антисоветские пословицы типа: «Лучше своя малая доля, чем колхозное поле». На страницах учебника пропагандировалось «беззаботное детство» в Германии (текст «Дети в Германии»). Для того чтобы расположить советских детей к русским эмигрантам, печатались рассказы о горькой доле последних (текст «На чужбине»).

В феврале 1945 г. УНКГБ ЛО направило секретарю Ленинградского ГК ВКП(б) А. Кузнецову спецсообщение под характерным названием «Об антисоветских проявлениях среди учителей сельских школ Ленинградской области». В нем говорилось, что, по имеющимся в Управлении НКГБ данным, значительная часть учителей, работающих в сельских школах, проживала на оккупированной территории и сотрудничала с оккупационными властями. Так, из 2035 учителей, работающих в районах, подвергшихся оккупации, проживало на территории противника 685, из них сотрудничало с немцами и финнами 328.

В Кингисеппском районе из 122 учителей оставалось на оккупированной территории 62, из них работали в школах и учреждениях 49. В Подпорожском районе из 78 учителей на оккупированной территории проживали 24. В школах при финнах работали 15 человек. В Лужском районе из 238 учителей на оккупированной территории оставались 115, из них в школах работали 35 человек, в немецких учреждениях — 7. В Тосненском районе из 74 учителей во время оккупации оставались 26, учительствовали при немцах 14. В Оре-дежском районе из 56 учителей на оккупированной террритории оставались 31. Из них в школах преподавало 26 человек. В Волосовском районе в школах преподавали 75 человек¹⁷⁵.

В спецсообщении указывалось, что часть учителей из числа прошедших у немцев идеологическую обработку, были «настроены профашистски и вели антисоветскую деятельность в школе и среди населения».

В Волосовском районе заведующая начальной школой А.И. К., выступая на районном совещании учителей, заявила:

«Вот мы здесь обсуждаем вопрос, как проводить агитацию среди населения, но ведь это бесполезное дело. Крестьяне настроены против колхозов и говорят, что с немцами им было жить лучше»¹⁷⁶.

Учительница Гакручевской начальной школы Вознесенского района А.С. Е. среди своего окружения заявляла:

«Я ребятам преподаю только общее образование, политику мне стыдно преподавать. Когда я начну говорить о политике, мне стыдно становится, потому что приходится врать, да и как об этом говорить, когда я сама против советской власти»¹⁷⁷.

Учительница Черновской школы Мгинского района А.Д. З. «распространяет среди педагогов профашистскую агитацию»:

« Я жила на оккупированной территории и мне было там хорошо, ни в чем не нуждалась. Говорят, что немцы над русскими издеваются, я этого не видела»

Учительница Волосовской средней школы Э.А. В. в начале текущего учебного года, высказывая нежелание выполнить распоряжение РОНО о преподавании в 4-м классе, заявила среди учителей:

«Я не могу заниматься с учениками 4 класса и удивляюсь, как будут заниматься с ними учителя, проживавшие у немцев. Ведь надо рассказывать о каких-то немецких зверствах, а в 4 классе учатся взрослые ребята, которые знают, что никаких зверств не было. Как же я им буду рассказывать об этом. Не могу этого делать и не буду».

Учительница начальной школы в пос.Старо-Сиверская Гатчинского района Р.Н. Ч. заявила:

«Советская власть не может обеспечить учителей, дать им возможность жить без нужды, у немцев жилось лучше, они заботились о людях»¹⁷⁸.

Приводимые УНКГБ ЛО доказательства нелояльности некоторых учителей отражали настроения той части населения, которое было против восстановления колхозов либо действительно не испытывало тягот оккупации. В ряде случаев работа в школах являлась элементом стратегии выживания в условиях окупации. Например, вина заведующей Кузренской школы Воскресенского района О.А. Котовой, отец которой был осужден за «контрреволюционную деятельность», состояла в том, что она «пользовалась привилегиями у финских властей, в лагере не содержалась» и «распространяла клевету о бытовых условиях молодежи при советской власти».

Реальный же пример сотрудничества с оккупационными властями в пропаганде проводившихся ими мероприятий был дан лишь на третьей странице спецсообщения. Учительница начальной школы Сланцевского района А.М. Соловьева работала в дер. Дубок и активно сотрудничала в немецкой газете на русском языке «Гдовский вестник». В ней было напечатано стихотворение Соловьевой антисоветского характера, посвященное «Земельной реформе» немцев. По распоряжению немецких властей оно широко распространялось среди учителей и населения района.

Доказательством нелояльности к советскому режиму были заявления о приеме на работу. В изъятых органами госбезопасности после освобождения Кингсеппского района делах школьного отдела городской управы было обнаружено прошение А.П. К., работавшей директором школы в дер. Пустомержа, следующего содержания:

«Педагогическую работу знаю и люблю и отдам все свои силы для воспитания молодого поколения строителей новой Европы».

Приводимые далее в спецсообщении УНКГБ ЛО примеры сотрудничества с немецкими властями учителей основывались на доносах. В одном случае причиной беспокойства УНКГБ была работа в немецкой комендатуре и сожительство с немецким комендантом, в другом — «распространение профашистских настроений», в третьем — преподавание по учебнику с закленными и зачеркнутыми материалами о соцстроительстве в СССР, а в четвертом — заявления учеников школы о том, что учительница «раньше заставляла нас за Гитлера молиться, а теперь перекрасилась»¹⁷⁹.

Реальным примером сотрудничества с немцами была арестованная органами госбезопасности заведующая Меженской средней школой Гатчинского района И.Н.Т., дочь репрессированного священника, которая «воспитывала детей в профашистском духе, развесила в школе портреты фашистских главарей, заставляла учеников посещать церковь. Т. являлась участницей конференции местной интеллигенции, на которой выступал изменник родины быв. генерал Власов.

После освобождения района среди своего окружения Т. вела антисоветскую агитацию, цитировала выдержки из контрреволюционных власовских листовок.

Среди учителей Гатчинского района Т. заявляла:

«Мы ожидали, что с приходом Красной Армии будут уничтожены колхозы, не станет коммунистов, что изменится в сторону демократизации политический строй в стране. Получилось все вопреки нашим ожиданиям. Советская власть не успела освободить, как задушила налогами. Колхозники недовольны, не хотят работать, саботируют. Это и правильно, при такой системе управления.

Я недовольна победами Красной Армии и думаю, что для нас лучше был бы Гитлер»¹⁸⁰.

В целом Управление НКГБ в районах, освобожденных от противника, «за проведение подрывной деятельности в пользу немцев» арестовало 15 учителей, из них 7 были «разоблачены как агенты немецких контрразведывательных органов».

Заместитель начальника УНКГБ ЛО подполковник госбезопасности Швырков предложил «освободить от руководящей работы в школах лиц, скомпрометировавших себя связями с немецко-финскими оккупантами и не внушающих политического доверия»¹⁸¹.