XXII. Заговорщики в Коммуне

XXII. Заговорщики в Коммуне

В период Коммуны появились различные виды заговорщической и предательской деятельности. Вульгарные жулики, Джонатаны Уайлдсы (персонаж романа Генри Филдинга) социального дна, которых пугала одна лишь тень полиции, они не располагали иной силой, кроме как слабостью префектуры и беззаботностью депутатов. Улики против них, до определенной степени, все еще находятся в распоряжении версальцев, но они достаточно часто выступали в прессе, свидетельствовали друг против друга. На основе же частной информации, на основе материалов, предоставленных нашими ссыльными, мы смогли проникнуть в это подлое царство.

С конца марта они обивали пороги всех министерств Версаля, предлагая за несколько су сдать некоторые ворота Парижа или похитить членов Совета. Мало–помалу они были более или менее классифицированы. Штабного полковника Кобрена обвиняли в формировании преданной себе Национальной гвардии в Париже. Командир реакционного батальона Шарпентье, бывший строевой офицер из Сен?Сира, предложил ему свои услуги. Он был принят Кобреном и представил нескольких своих сообщников — Дюрушу, Демэ и Галлимара. Им были даны инструкции тайно вербовать батальоны, которые должны были захватить стратегические пункты города в день, когда общий штурм отвлечет всех федералов на крепостной вал. Морской офицер Домален предложил внезапно напасть в этот момент на Монмартр, ратушу, Вандомскую площадь и комиссариат с несколькими тысячами волонтеров, которых он имел под рукой. Он вошел в сговор с Шарпентье.

Они рвались к действию изо всех сил, группировали вокруг официальных позиций невероятное количество лиц и вскоре сообщили о 6 000 стрелках и 150 артиллеристах с костылезабивочными машинами. Все эти храбрецы лишь ожидали сигнала. Между тем требовались, конечно, деньги для финансирования их рвения, и Шарпентье с Домаленом, действительно, получили несколько сотен тысяч франков от версальцев через посредство Дюрушу.

К концу апреля обнаружился опасный противник в лице Лемера де Буффона, отставного морского офицера и временного губернатора Кайены. Вместо вербовки буржуазных рекрутов, что он назвал смехотворной идеей, Бофон предложил парализовать сопротивление посредством опытных агентов, которые провоцировали бы сбои и дезорганизацию учреждений Коммуны. Его план, вполне соответствовавший взглядам Тьера, был встречен благосклонно в Версале, который дал ему полную свободу действий. Он подобрал в помощники двух решительных людей — Ларока, банковского клерка, и Ласни, отставного офицера легиона Шелшера.

Помимо этого, в министерстве засели другие ищейки. Эльзасский Аронзон, полковник добровольческого корпуса во время войны, которого выгнали сослуживцы, обвинившие его в Туре в краже. Францини, позже высланный из Англии по обвинению в мошенничестве. Барраль Монто, который дерзко зашел в военное ведомство и, благодаря своему апломбу, добился звания командира седьмого легиона. Аббат Челлини, капеллан неизвестно какого флота под патронажем Жюля Симона. Наконец, сановные заговорщики, великие полководцы, обойденные революцией — Люлье, Дю Биссон, Гарнье д’Абен. Эти честные республиканцы не могли позволить Коммуне погубить Республику. Если они получали деньги от Версаля, то только для того, чтобы спасти Париж и Республиканскую партию от обитателей ратуши. Они хотели свергнуть Коммуну, но предать ее — о, нет, ни в коем случае!

Некий Брие Сен?Лагье составил подробный отчет обо всех этих рыцарях, и секретарь Тьера, Тонсен?Дюмерсен, впоследствии осужденный на три года за мошенничество, ездил между Парижем и Версалем, доставлял деньги, надзирал и держал в руках все нити многообразных заговоров, за одним из которых часто следовал другой.

Отсюда постоянные коллизии. Мерзавцы жаловались друг на друга. Брие Сен?Лагье писал: «Прошу господина министра внутренних дел последить за Лемером де Буффоном. У меня есть сильные подозрения, что он бонапартист. Полученные деньги он в значительной степени использовал для оплаты своих долгов». Для сравнения в другом донесении говорилось: «Подозреваю Домелена и Шарпентье, а также Брие Сен?Лагье. Они часто встречаются в трактире Петер и вместо того чтобы заниматься великим делом освобождения, подражают Пантагрюэлю (персонажу, жадному до удовольствий из книги Раблэ). Они слывут орлеанистами (158).

Наиболее рисковому из авантюристов Бофону удалось наладить связи с генштабом полковника Анри Продома, с военной школой под командованием Воно и с военным ведомством, где начальник артиллерии Гийе, умудрился рассорить службу снабжения боеприпасами. Агенты Бофона, Ласние и Ларок, использовали в своих целях некоего Мали, который в обход ЦК назначил себя командиром семнадцатого легиона и дезорганизовал его до определенной степени. Артиллерийский офицер, капитан Пиги, предоставленный в их распоряжение министерством, начертил план расположения баррикад, и один участник этой банды смог написать 8?го мая: «Нет никакой взрывчатки; армия может наступать под туш». То, прибегая к прямому подкупу, то, играя роль пламенных коммунаров, они знали, как добыть информацию. Неосторожность и опрометчивость функционеров особенно способствовали их деятельности. Штабные офицеры, начальники тыловых служб с важным видом обсуждали наиболее деликатные вопросы в кафе у бульваров, кишевших шпионами (159). Курне, сменивший Риго на посту префекта полиции, несмотря на важность этого учреждения, не улучшил службу общественной безопасности. Люлье, дважды арестовывавшийся и дважды бежавший из–под ареста, открыто рассуждал в кафе о необходимости свержения Коммуны. Тронсен?Дюмерсан, известный двадцать лет как агент МВД, свободно гулял по бульварам, на виду у своих преследователей. Подрядчики работ по фортификации Монмартра каждый день находили новые предлоги для отсрочки выполнения заказа. Церковь Брея по–прежнему не трогали. Подрыв этого искупительного памятника предателю откладывался до вступления в Париж версальских войск. Лишь случай позволил раскрыть заговор Броссара, а добросовестность Домбровского — заговор Вейсе.

Этот коммерсант ходил в Версаль предложить министерству операцию по пополнению запасов продовольствия. Выпровоженный оттуда, он явился снова, но на этот раз с предложением подкупить Домбровского. Под патронажем адмирала Сиссэ, очумевшего еще больше, он основал предприятие в виде коммерческого общества, нашел акционеров, двадцать тысяч франков на мелкие расходы и установил контакт с адъютантом Домбровского по имени Хуцингер, которого впоследствии версальская полиция использовала для шпионажа за изгнанниками в Лондоне. Вейсе сказал ему, что Версаль даст Домбровскому миллион, если тот сдаст ворота Парижа, которые охраняют силы под его командованием. Домбровский сразу сообщил об этом в Комитет общественной безопасности, предложив пропустить один–два армейских корпуса в город, а затем разгромить их батальонами, засевшими в засаде. Комитет не рискнул пойти на эту операцию, но приказал Домбровскому продолжать переговоры (160). Хуцингер проводил Вейсе в Версаль, встретился с Сиссэ, который предложил себя в заложники в качестве гарантии выполнения обещаний, данных Домбровскому. Адмирал был готов даже пробраться тайком в одну из ночей на Вандомскую площадь, и Комитет общественной безопасности собирался задержать его, когда Бартелеми Сен?Илэ отговорил Сиссэ от этого нового промаха.

Затем Тьер стал терять надежду на взятие города врасплох. Это было его навязчивой идеей в первые дни мая. Поверив судебному приставу, обещавшему сдать ворота Дофина при помощи его друга, командира шестнадцатого легиона Лапорта, Тьер привел в действие план вопреки возражениям Мак?Магона и армии, стремившейся с триумфом войти в город (161). В ночь на 3 мая были задействованы вся действующая армия и часть резерва, а генерал Тьер отправился спать в Севр. В полночь войска сосредоточились в Булонском лесу перед нижним озером. Все смотрели на закрытые ворота. Их должна была открыть реакционная рота, сформированная в Пасси по приказу Вери, 38-летнего лейтенанта, исполнявшего обязанности бывшего командира Лавиня. Однако заговорщики забыли предупредить Лавиня, а рота, которая должна была обезоружить федералов, не имея приказа от своего начальника, заподозрила засаду и уклонилась от службы. Таким образом, надежную стражу не обезоружили. На рассвете, войска, прождав напрасно несколько часов, вернулись в бараки. Через два дня Лапорта арестовали и слишком быстро отпустили снова.

Бофон, подхватив план судебного пристава, дал гарантии сдачи ворот Отей и Дофин в ночь с 12 на 13 мая. Тьер, вновь загоревшийся, все предусмотрел. Несколько отрядов были отправлены в Пуан–дю–Жур, в то время как армия ожидала в боевой готовности, чтобы двинуться вслед. Но в последний момент тщательно разработанная комбинация заговорщиков была расстроена (162), и так же как 3?го мая, армия повернула назад. Об этой операции сообщили в Комитет общественной безопасности, который о первой попытке так ничего и не узнал.

Ласни был арестован на следующий день. Комитет занялся расследованием вопроса о трехцветных повязках, которые национальные гвардейцы сил порядка должны были носить во время вступления версальских войск. Женщина по имени Легро, которая заведовала их производством, пренебрегала оплатой наемных девушек. Одна из них, полагая, что работает на Коммуну, пришла требовать зарплату в ратушу. Допросы Легро вывели коммунаров на след Бофона и его сообщников. Бофону и Лароку удалось скрыться. Тронсен?Думерсен бежал в Версаль. Таким образом, на сцене остался один Шерпентье. Кобрен призвал его организовать своих людей десятками и сотнями, и обсудил вместе с ним весь план по овладению ратушей сразу после вторжения версальских войск. Всегда невозмутимый Шарпентье отвлекал его день за днем вестями о новых достижениях, говорил о мобилизации 20 000 рекрутов, просил динамита для подрыва домов (163) и в истинном стиле Пантагрюэля расходовал значительные суммы, предоставлявшиеся ему Дюрушу.

В конце концов, шайке заговорщиков не удалось сдать ни одни ворота, но они нанесли значительный вред посредством дезорганизации служб. Все еще потребуется много усилий чтобы разобраться в их донесениях, часто насыщенных воображаемыми достижениями в целях оправдать затраты сотен тысяч франков, которые они прикарманили.