Заговорщики

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Заговорщики

Пока Павел торжествовал победу над Суворовым, изгонял и возвращал в полки и канцелярии сотни чиновников и офицеров, преподавал солдатам фрунт и экзерцицию, тратил время на множество мелочей, от дворцового этикета до составления программ и сценариев свадеб и приема послов, — окружавшие его придворные ловили себя на мысли, что так долго продолжаться не может. Многие вельможи и сановники, испытывавшие чувство ответственности за судьбу России, задавались вопросом: «Доколе коронованный безумец будет безнаказанно играть судьбами многомиллионного народа? И что же следует предпринять, чтобы сей губительный порядок вещей переиначить и спасти Россию от тирана?»

Вывод был один: дворцовый переворот и насильственное устранение императора от власти.

Во главе заговора оказался вице-канцлер Российской империи, генерал-майор и камергер граф Никита Петрович Панин, племянник графа Никиты Ивановича Панина — ближайшего сподвижника Екатерины II и главного воспитателя Павла Петровича в бытность его цесаревичем.

Никита Петрович в юности был другом цесаревича Павла и его камер-юнкером. Однако их отношения расстроились из-за неодобрительного отношения Панина к роману Павла с Нелидовой. Он защищал интересы Марии Федоровны, с которой его тоже связывали добрые отношения. В конфликт вмешалась Екатерина, взяв Панина под свое покровительство, назначив камергером своего двора и присвоив звание генерал-майора.

Как только Екатерина II умерла, Павел уволил Панина из армии, отправив послом в Берлин.

В 1799 году его вернули в Петербург и назначили вице-канцлером Коллегии иностранных дел. Панин был убежденным сторонником ограниченной монархии, которая опиралась бы не на народное представительство, а на просвещенную родовую аристократию. Наблюдая развитие событий, Панин опасался как за судьбу династии, так и за судьбу дворянства, которое для него ассоциировалось с судьбой России. Панин считал, что если Павел останется у власти, то можно ожидать революции или народного бунта, подобного пугачевскому, и тогда погибнет не только правящая династия, но и все российское дворянство.

Итак, перед холодным, рассудочным вице-канцлером встал вопрос: можно ли, рискуя судьбой Отечества, терпеть на троне «умалишенного» или же следует отстранить его от власти? Но он не мог исповедовать другой религии, кроме легитимности и верности монархии.

Панин был против Павла, но не был против династии. Более того, переворот для него был крайней мерой именно для спасения династии, ибо законных путей выхода из кризиса он не видел. Поэтому вице-канцлер сразу же решил вовлечь в заговор Александра, чье согласие на отстранение Павла могло развязать руки заговорщикам. Зная мягкий характер наследника и его нелюбовь к крайним мерам, Панин отбросил возможность убийства Павла, а решил, что достаточно будет объявить императора умалишенным, требующим опеки, и назначить над ним регента — Александра. Однако на это потребовалось бы согласие Сената, получить которое было нереально.

Ближайшим сподвижником Панина по заговору стал уже упоминавшийся в книге адмирал Иосиф де Рибас, который, находясь в Новороссии, сошелся в местным генерал-губернатором Платоном Александровичем Зубовым. Адмирал и бывший фаворит Екатерины II стали искренними друзьями.

После смерти Екатерины де Рибаса обвинили в служебных злоупотреблениях, ему грозила ссылка в Сибирь. Его спас честный и неподкупный адмирал Н. С. Мордвинов, присланный во главе комиссии по расследованию. Комиссия не нашла никаких злоупотреблений, и вместо Сибири де Рибас оказался в Петербурге, в должности члена Адмиралтейств-коллегий. Там-то он и сошелся благодаря братьям Зубовым с Н. П. Паниным. Третьим организатором заговора стал П. А. фон дер Пален, о котором уже шла речь.

Князь Адам Чарторыйский, лучше других знавший подоплеку заговора, писал в своих воспоминаниях, что летом 1800 года Н. П. Панин тайно встретился с Александром в купальне и нарисовал перед ним картину бедствий России и ее печальное будущее, если Павел и дальше будет править страной.

Панин сказал, что для Александра судьба России должна быть важнее судьбы его сумасшедшего отца, подчеркнул, что жизнь и свобода самого Александра, его матери и всей семьи находятся под угрозой. Избежать этой угрозы можно простым низложением Павла с престола, предоставив ему затем возможность наслаждаться спокойной и безопасной жизнью в одном из загородных дворцов Петербурга.

«Эта первая беседа, — утверждал Чарторыйский, — внесла смятение в душу Александра, но не привела его к какому-нибудь решению».

Заговор развивался, в его орбиту втягивались новые люди, но они, разумеется, не знали имен руководителей. Дело продвигалось, как вдруг в ноябре 1800 года де Рибас тяжело заболел, а накануне смерти несколько суток находился в полном беспамятстве. Боясь, что в бреду он скажет что-нибудь опасное для заговорщиков, Н. П. Панин несколько суток не отходил от кровати больного, до самой его кончины 2 декабря. Смерть де Рибаса совпала с отстранением от службы и ссылкой опального вице-канцлера в его смоленское имение Дугино. Правда, Панин вскоре добился разрешения жить в Москве и оттуда продолжал плести нити заговора. А в Петербурге с Александром часто встречался Пален, настойчиво убеждая его в необходимости низложения отца.

К этому времени активными участниками заговора стали братья Платон и Николай Зубовы, английский посол Уитворт, многие офицеры и генералы гвардии.

О Платоне Александровиче Зубове следует рассказать подробнее. Когда Екатерина II умерла, ему было двадцать девять лет. Светлейшим князем Платон Александрович стал за полгода до ее смерти, успев основательно испортить отношения с Павлом из-за своей позиции в вопросе о престолонаследии. Всегда и во всем соглашавшийся с императрицей и ни в чем ей не перечивший, он решительно поддержал ее в том, что престол следует передать Александру, минуя отца. Павел, конечно же, узнал об этом, но подавил в себе чувство неприязни, оставаясь великодушным и даже расположенным к Зубову. Последний же, напротив, затаил злобу и страх. Именно страх за судьбы свою и братьев заставил его послать в Гатчину Николая Зубова, как только его благодетельница потеряла сознание: тем самым Платон хотел показать Павлу свою лояльность и приязнь.

Приехав в Зимний дворец, Павел, по-видимому, был растроган горем князя Платона, рыдавшего над усопшей Екатериной. Желая успокоить и утешить фаворита, он сказал ему: «Надеюсь, что и мне будете так же верно служить, как и ей служили».

Павел оставил Зубова при всех его должностях и привилегиях и даже приобрел для него за сто тысяч рублей особняк на Морской улице, который велел отделать, как дворец. Кроме того, он купил прекрасных лошадей и великолепные экипажи и все это подарил Платону Александровичу в день его рождения. Навестив Зубова в тот же вечер в его новом доме, Павел поднял бокал шампанского и сказал: «Сколько здесь капель, столько желаю тебе всего доброго».

Когда ревизия, посланная в Новороссию, выявила множество финансовых злоупотреблений, Павел освободил Зубова от должности генерал-губернатора Новороссии и Таврии, но не стал его наказывать, а отправил в отпуск на два года.

Зубов попросился за границу для лечения, и Павел дал разрешение. В пути Зубов навестил свои огромные имения, дарованные ему Екатериной II в Литве, а оттуда поехал в Ригу, где тогда губернатором был Пален.

По случайному стечению обстоятельств Зубов приехал в Ригу в тот день, когда ожидали визита последнего польского короля Станислава Августа Понятовского, которого по приказу Павла должны были встречать с королевскими почестями.

Из-за задержки в пути Понятовский не приехал, и на парадный обед в старом рыцарском замке, приготовленный в его честь, попал Зубов, создав тем самым впечатление, что все это сделано по случаю его приезда.

Павлу немедленно донесли о случившемся, и Пален мгновенно был уволен в отставку, причем все происшедшее в Риге император назвал «подлостью».

Зубов уехал в Германию, где сблизился с российским послом в Берлине Никитой Петровичем Паниным. Эта дружба и стала надежной основой готовившегося заговора. По возвращении в Россию Зубова ждала опала: многие его имения были секвестированы, а сам он сослан в одну из своих владимирских усадеб под гласный надзор полиции.

Казалось, что звезда счастливчика Платона Зубова закатилась навсегда, но и здесь фортуна не оставила его — Панин и Пален добились его возвращения в Петербург.

Гневливый, но отходчивый Павел встретил Зубова в Михайловском замке с приветливостью и лаской и, обняв, сказал: «Платон Александрович! Забудем все прошедшее!»

23 ноября 1800 года, когда де Рибас находился при смерти, а Панин уже собирался в ссылку, Платон Зубов получил чин генерала от инфантерии и назначение директором Первого кадетского корпуса. А еще через десять дней ему возвратили все отнятые ранее имения.

Несмотря на все это, дом Платона Зубова, подаренный ему Павлом, стал штаб-квартирой заговорщиков, где обсуждались планы свержения императора.

Постепенно Пален и Зубов вызвали для службы в Петербург всех недовольных Павлом опальных генералов и офицеров, на которых они могли положиться. По некоторым данным, их количество превышало тысячу человек.

В начале 1801 года в Петербург приехал и Николай Зубов, до того проживавший в деревне. Он был отменно храбр и необычайно силен. Вместе с тем он был жесток, отличался самодурством и нравственной нечистоплотностью.

В его жизни особую роль сыграл великий Суворов. Николай Зубов долго служил под его знаменами. Именно его Суворов послал к Екатерине с известием о победе, одержанной под Рымником.

За это Зубов получил чин полковника, Суворов — графский титул с добавлением «Рымникский». В 1793 году Николай Зубов стал графом, а еще через год женился на любимой дочери Суворова — Наталье, которую отец называл Суворочкой. Родство с великим полководцем придало Николаю Зубову особый авторитет среди офицеров.