СУМАТРАНСКИЙ ДОГОВОР 1871 г. АЧЕХСКАЯ ВОЙНА (1873—1913)

СУМАТРАНСКИЙ ДОГОВОР 1871 г. АЧЕХСКАЯ ВОЙНА (1873—1913)

Самостоятельность расположенного в устье Малаккского пролива султаната Аче (карта № 19) внушала серьезные опасения голландским колониальным властям в связи с развернутым империалистическими державами разделом мира. В Батавии считали, что без обладания крайним севером Суматры голландское владычество на острове останется шатким. Между тем суверенитет Аче был огражден от голландских посягательств договором 1824 г. Однако к 70-м гг. XIX в. интересы фритредерства стали первостепенными для англичан, и уже в 1863 г. их газета, выходившая в Сингапуре, писала: «Если голландцы гарантируют свободу торговли, мы позволим им взять всю Суматру». Голландцам пришлось согласиться с принципом свободной торговли, и в ноябре 1871 г. в Гааге был подписан так называемый Суматранский договор между Британией и Нидерландами. Его первая статья гласила: «Его Британское Величество снимает все возражения против распространения Нидерландского господства над любой частью острова Суматра». Это был смертный приговор суверенитету Аче. Год спустя голландцы отменили дифференциальную пошлину и передали Англии свою колонию Золотой Берег в Африке. Сделка двух колониальных хищников была завершена, и в марте 1873 г. Батавия развязала Ачехскую войну, неожиданно для нее продлившуюся 40 лет и ставшую важнейшим фактором внутриполитического развития Нидерландской Индии (НИ).

В конце XIX в. султан Аче обладал реальной властью лишь в пределах своего домена и оставался скорее сакральным символом верховной власти и единства государства, чем правившим монархом. В султанате не существовало единой административной и налоговой системы. Основной социальной ячейкой была соседская община. Общины объединялись в мукимы (приходы), возглавлявшиеся имамами, — изначально духовными лидерами, в дальнейшем—военными предводителями и наследственными феодальными владетелями мукимов. Феодальную аристократию представляли улубаланги, потомки военных вождей родо-племенных конфедераций, уже с XVII в. обладавшие военной, административной, судебной и фискальной властью и объединявшие под своим верховенством по нескольку мукимов. Это были практически независимые удельные князья, избиравшие султана на своих съездах. Объединения множества (до нескольких десятков) мукимов именовались саги и возглавлялись верхушкой аристократии — наиболее могущественными улубалангами, имевшими титул панглима (букв. — военачальник). Собственно Аче (Великий Аче) состоял из столицы Кутараджа, султанского домена и трех саги. Имелись саги также в Пасэе, Педире, Гайо, Аласе, прочих территориях султаната и на его вассальных землях. Традиционная (адатная) знать — имамы, улубаланги и панглимы — взимала оброк и пользовалась барщинным трудом крестьян-общинников.

К середине XIX в. в Аче резко усилилось влияние исламских клерикальных кругов: мечетских священнослужителей, хаджи, учителей духовных школ, шариатских судей {кади) и уламов (мусульманских богословов, авторитетов в области религиозной доктрины)[108]. Они были тесно связаны с деревенской верхушкой, чьи сыновья пополняли их ряды. Вертикальная мобильность среди уламов была неизмеримо выше, чем в феодальной адатной среде. В указанный период среди уламов широко распространилось пуристское учение ваххабизма, направленное против адатной знати, исповедующей традиционалистский ислам. Одновременно оно служило идейным выражением возмущения ачехских общинников ростом феодальной эксплуатации.

Видя неизбежность скорой войны с голландцами, правящие круги Аче тщетно обращались за помощью сначала к единоверной Турции, затем к США и Италии. Батавия немедленно использовала этот демарш как повод к войне. Дополнительным обвинением были утверждения, что султанат покровительствует пиратству. В марте 1873 г. голландцы потребовали у Аче признания сюзеренитета Нидерландов. Султан, при дворе которого боролись «военная» и «мирная» партии аристократии, отказал. В апреле голландская эскадра бомбардировала султанский домен с моря, а карательный корпус (3,4 тыс. штыков) атаковал его с суши. Встретив ожесточенное сопротивление и потеряв четверть живой силы и командующего войсками, интервенты отступили и были отозваны на Яву. «Военной прогулки», обещанной соотечественникам министром колоний фан де Пютте, не получилось.

Едва оправившись от шока, колонизаторы подвергли Аче жесткой блокаде. В декабре 1873 г. близ его столицы высадился второй экспедиционный корпус: 8 тыс. солдат[109] при поддержке 60 кораблей и 220 орудий. Цель была прежней: 1) захватить султанский кратон и домен и 2) навязать Аче договор, подобный сиакскому. Потеряв убитыми и ранеными свыше 2 тыс. солдат, в январе 1874 г. голландцы добились первой цели. В это время скончался от холеры укрывавшийся в горах султан, а несколько улубалангов и имамов столичного округа капитулировали. Генерал фан Свитен поспешил рапортовать в Батавию о победе и провозгласил Аче «собственностью Нидерландов». Свитен возвратился на Яву, оставив в султанате лишь 3 тыс. солдат. Но борьба лишь начиналась. В феврале аристократия избрала новым султаном восьмилетнего Мохаммада Дауда, а его опекуном — ярого противника голландцев Туанку Хашима. В Аче развертывалось широкое сопротивление «кафирам», горячо поддержанное крестьянством.

Первый этап Ачехской войны (март 1873 — апрель 1874 г.) характеризовался централизованным сопротивлением в султанском домене. Голландцы даже не предпринимали попыток привлечь на свою сторону колеблющихся феодалов, рассчитывая на быстрый успех. Силы сопротивления ачехцев были разрозненными: они состояли из дружин отдельных панглим и улубалангов и наскоро собранного ополчения. Не лучшей была и тактика защитников Аче: противоборство в открытом бою с неизмеримо лучше вооруженным и организованным врагом. Но важнейшим было другое: с самого начала борьба ачехцев приобрела характер народной войны против колонизаторов-иноверцев.

Второй период войны (апрель 1874—1880 г.) был периодом децентрализованного сопротивления и кризиса феодального традиционалистского руководства. Сопротивление оккупантам развернулось уже в большинстве районов Аче и характеризовалось высокой активностью и крайним упорством. Голландцы перешли к позиционной войне, создали цепь укреплений в Великом Аче. К концу 1875 г. они получили сильные подкрепления. Летом 1878 г. губернатор Аче Хейден начал широкое контрнаступление. Войска ряда адатных вождей — улубалангов и имамов, неосмотрительно ввязавшиеся в открытые сражения, были разбиты. Около 20 улубалангов ради сохранения сословных привилегий и доходов признали голландское владычество и прекратили сопротивление, считая его бесполезным. Хейден не стеснялся в средствах: он прибегал к массовым казням заложников, сжигал дотла селения, откуда раздавался хотя бы единый выстрел. Несмотря на то, что султан с его окружением, влиятельный и непримиримый Панглима Полем, один из крупнейших ачехских феодалов[110], и другие не собирались складывать оружие, голландцы, повторяя былой просчет, сочли свою победу окончательной и к маю 1880 г. сократили оккупационную армию с 10,5 тыс. до 6,5 тыс. солдат. Усугубляя свою ошибку, оккупанты распространили на ачехцев колониальные налоги (налог на урожай, экспортные пошлины на рис и кофе), а также монополии (на торговлю опиумом и игорные дома). Это вызвало бурное возмущение практически всех слоев населения и активизировало сопротивление. Особенно бушевало крестьянство, чьи прежние повинности в пользу адатной верхушки с введением новых отнюдь не были урезаны. Внутренние социальные противоречия обострились. Крестьяне были раздражены бесчинствами и поборами феодальных дружин, неспособных вдобавок защитить их от оккупантов-иноверцев.

Все чаще крестьяне — основная движущая сила Ачехской войны — стали обращаться как к альтернативным военным предводителям к уламам, издавна обличавшим пороки адатной знати. Вскоре уламы уже располагали небольшими, не зависящими от улубалангов и имамов партизанскими отрядами. На тайном совещании в Ламси (осень 1879 г.) уламы предложили аристократам военный союз с условием, что те обратятся к «истинному исламу» и возвратят народу «неправедно изъятое у него достояние». Это программное заявление духовенства содержало уже не только антиколониальные, но, как видим, также социальные и идеологические мотивы. Надменная адатная знать отвергла это предложение.

В 1881 —1896 гг. развернулся третий период войны. Это был апогей сопротивления ачехского народа под предводительством уламов и «народных улубалангов» — военачальников из плебейской среды. Уламы, хотя и принадлежали к классу эксплуататоров, обладали неизмеримо меньшими, чем адатная знать, правами на труд и продукт крестьян. К тому же для этих «пуритан ислама» голландцы были не только поработителями и чужеземцами, но еще и «неверными». Уламы объявили войну священной. Их целью в войне были не только разгром и изгнание «кафиров», но и создание теократического мусульманского государства, насаждение «истинного ислама», что мало импонировало традиционалистам.

Выдвинувшийся из среды уламов предводитель Мохаммад Саман[111], совершив хадж, стал ярым адептом ваххабизма. Именно он впервые призвал к созданию «справедливого» теократического государства в Аче и предрек, что 1883 год будет годом «полного изгнания кафиров с ачехской земли». Движение Самана, начавшись на границе между Великим Аче и Педиром, вскоре широко распространилось на юг и северовосток. С 1882 г. Саман совершенно отказался от крупных сражений, развернув герилъю — всенародную партизанскую войну. Под оккупантами словно разверзлась пропасть. Голландские форты и блокгаузы захватывались один за другим. Многие феодалы, покорившиеся было колонизаторам, возвращались к борьбе. К лету 1884 г. Саман очистил от врага почти весь Великий Аче. Голландцы лихорадочными темпами создавали вокруг Кутараджи пояс укреплений («линию концентрации»), который с трудом удерживали.

В отвоеванных областях Саман над каждым светским феодалом, сохранившим привилегии и доходы, поставил духовных лидеров — уламов, олицетворяющих «высшую», религиозную власть и ограничивающих самовластие адатных вождей. Сам Саман, будучи религиозным главой движения, сосредоточил в своих руках в создаваемом им государстве высшие административные, военные, судебные и фискальные функции [112]. Вместе с тем он подчеркивал, что не стремится «оттеснить султана» (в чем его обвиняли), что сосредоточенная в его руках власть имеет лишь одно предназначение: разгром «неверных».

На окраинах Аче тоже бушевало пламя партизанской войны. Особенно сильным было оно на Западном берегу, где движение возглавил бывший сельский староста Теуку Умар, в дальнейшем самый крупный полководец Ачехской войны. В начале 80-х гг. он сумел не только освободить от оккупантов весь Западный берег, но и создать там независимое от султана и Мохаммада Самана государственное образование. Действуя в союзе с Саманом, Умар, однако, на подвластных ему территориях решительно ограничивал власть местных имамов и улубалангов или вовсе смещал их, заменяя собственными назначенцами, что усиливало его популярность у крестьян и возбуждало ненависть знати к «выскочке». Однако отсутствие у Умара четких идеологической платформы и организационных установок (подобных «государству ислама» у Мох. Самана) не позволили ему создать монолитное государство. Не было у него и централизованного регулярного войска. Связующим началом его государства был, в сущности, «феодальный национализм».

Итак, в течение 80-х гг. апогей Ачехской войны был обусловлен союзом трех разнородных течений: патриотически и антиколониально настроенных адатных лидеров во главе с султаном; партизанского крестьянского движения под предводительством «народных улубалангов», ярким, но не единственным представителем которых был Теуку Умар, и шариатское государство уламов во главе с Мох. Саманом. Но в последнем к концу 80-х гг. уже проявились признаки перерождения и упадка. Эгалитаристские посулы оставались невыполненными, как и обещание Самана полностью разгромить «кафиров» в 1883 г. Отдельные успехи уламов (разгром голландцев в 1889 г. под Кота Похама) не меняли общей картины. Оттесняя адатную верхушку от власти, уламы сами становились «маленькими улубалангами», в том числе и Мат Амин, сын Самана. Особенно возмущало низы сохранение привилегий улубалангов в шариатском государстве. Ропот вызывали религиозная ограниченность и нетерпимость уламов, их жестокость к ачехцам, пусть на короткий срок покорившимся «кафирам».

В 1891 г. Мох. Саман скончался, и его государство потеряло бесспорного лидера. В ходе развернувшейся борьбы за власть сыновья Самана дерзнули вторгнуться в пределы владений союзных Теуку Умару улубалангов и его жены Чут Нья Дин[113], однако были разгромлены объединенным войском под командованием Умара. Это нападение навсегда рассорило их и оттолкнуло друг от друга. 30 сентября 1893 г. Теуку Умар со своим отрядом перешел на сторону колонизаторов. Возглавив адатных вождей, он нанес саманитам ряд жестоких поражений, захватил их столицу, вдвое расширив пределы оккупированных голландцами территорий. Новый губернатор Аче за это предоставил Умару полную свободу действий и щедро вооружал его отряд вопреки предостережениям своего окружения.

Военные действия 1893—1896 гг. характеризовались Примерным равновесием противоборствующих сил. Но весной 1896 г. Умар под давлением антиголландской партии и будучи оскорбленным подозрительностью голландских чиновников, вновь вернулся в ряды сопротивления и атаковал Кутараджу.

В 1896—1903 гг. развернулся новый, четвертый период войны в Аче. Именно тогда потерпели неудачу последние попытки объединения антиголландских сил, а сами они понесли решающие поражения.

Крайне раздраженное «бесконечной войной» правительство НИ обратилось на этом этапе войны за советом и помощью к голландскому исламоведу и глубокому знатоку Аче проф. Снуку Хюргронье[114]. Ученый сумел убедить колониальные власти, что в султанате бушует народная война, роль султана и его двора в которой третьестепенна. Он предложил новые методы военных и политических действий: поблажками и уступками привлекать адатную знать; одновременно вести беспощадную и активную войну против саманитов и «народных улубалангов»; с этой целью отказаться от позиционной войны, противопоставив герилье контргерилъю (создание мобильных маршевых колонн, не боящихся партизан и способных совершать в джунглях рейды от укрепления к укреплению). Учитывая усталость крестьянства от затянувшейся войны, эксперт настоял на прекращении тактики «тотального террора» и на поощрении желающих вернуться к мирному труду.

Верным сторонником идей С. Хюргронье был на первых порах новый губернатор Аче генерал фан Хёюц. В середине 1896 г. его войска нанесли ряд поражений патриотам в Великом Аче, а затем обрушились на Педир, где Теуку Умар и Паиглима Полем в который раз тщетно пытались объединить силы всех трех элементов антиголландского сопротивления. Колонизаторы опередили. При этом они, по совету Хюргронье, начали с «селективных ударов» исключительно по войскам Умара и других партизанских вождей. Лишь отбросив их на Западный берег, голландцы обрушились на «союзников» Умара, воздерживавшихся от оказания ему помощи. Маршевые колонны атаковывали ачехцев и днем и ночью. Сын Самана, Мат Амин, пал в бою, и в 1897 г. государство саманитов распалось под ударами Хёюца. К лету 1898 г. генерал захватил вновь весь Великий Аче и развернул наступления как на восточном, так и на западном побережье. Дифференцированный подход к силам сопротивления, рекомендованный С. Хюргронье, обеспечил голландцам победоносный исход кампании 1896—1898 гг.

В этих условиях стал быстро возрастать авторитет султанской партии. Утратившее надежды на достижение социальной справедливости и разочаровавшееся в саманитах крестьянство обратило свои надежды к султану как символу единства родины. Этому новому умонастроению низов способствовало привлечение фактическим главой султанской партии Панглимой Полемом Теуку Умара. На совещании в Гароте (1898) адатные вожди, Умар и несколько других «народных улубалангов» обязались совместно вести освободительную войну.

И вновь феодалы-традиционалисты, боявшиеся Умара, воздержались от помощи ему против наседающих голландцев. Тогда антиголландская коалиция распалась. Теуку Умар со своим трехтысячным войском перебрался на родной Западный берег, самостоятельно (и весьма успешно) продолжая борьбу. Но в феврале 1899 г. он попал в засаду и был смертельно ранен. Его смерть была невозместимой потерей для сил сопротивления. В 1899—1903 гг. война продолжалась уже далеко за пределами Великого Аче. Строительство сети крепостей и блокгаузов, рейды маршевых колонн все более ослабляли ачехцев. По совету Хюргронье была развернута настоящая охота за лидерами сопротивления, их родными и близкими. В конце 1902 г. жандармы схватили любимую жену и сына султана, и 10 января 1903 г. Мохаммад Дауд капитулировал и признал включение Аче в НИ. Ему была назначена крупная пожизненная пенсия. Ободренные успехом голландцы вскоре захватили мать, жену и детей продолжавшего борьбу Панглимы Полема. 6 сентября 1903 г. Полем вместе со 150 приближенными сложил оружие. Последовала серия капитуляций других улубалангов. Казалось, Ачехская война угасла. Но это был конец централизованного сопротивления.

Пятый, завершающий период войны (1903—1913) был временем рассредоточенного партизанского сопротивления. На Западном берегу неуклонно продолжала борьбу до самого своего пленения (1905) Чут Нья Дин. Долгие 10 лет не прекращали нападения на колонизаторов партизаны Гайо и Аласа, княжеств Восточного побережья. Не только мужество борцов, но и крупные просчеты колонизаторов •вызвали столь длительное сопротивление. Генерал фан Хёюц (губернатор Аче, а с 1904 г. — генерал-губернатор НИ), стремясь к «скорейшему хозяйственному освоению» Аче, пренебрег рекомендациями Хюргронье выдержать долгий и ненасильственный «период умиротворения» после решающих успехов 1903 г. На ачехских землях появились филиалы голландских табачных, лесоразрабатывающих и нефтеперерабатывающих компаний. А они требовали форсированного подавления партизан и ускоренного создания инфраструктуры (строительство дорог, линий связи и т. п.).

Под их нажимом Хёюц сделал ставку на форсированное подавление остатков сопротивления. Отличавшийся крайней жестокостью карательный поход его помощника фан Даалена[115] в Гайо и Алас (конец. 1903 — начало 1904 г.) привел, однако, к обратным результатам — новой вспышке сопротивления. Его поддержали и крестьяне севера Аче, возмущенные введением дорожной и транспортной повинности в угоду частному капиталу, произволом властей. Хёюцу пришлось констатировать крах своей стратегии. Всю ответственность он взвалил на фан Даалена и отстранил его с поста губернатора Аче. Повинности по строительству дорог пришлось сократить до 24 дней в году, то есть вдвое. Меры массового террора были отвергнуты. Сыновьям улубалангов и имамов была открыта дорога в европейские школы, а затем — в колониальный аппарат. Были прекращены немотивированные аресты «туземных вождей», ссылки и штрафы. В результате адатная знать была нейтрализована. Войну не прекращали только самые неукротимые уламы. Лишь в 1913 г. голландцам удалось частично перебить их, частично взять в плен. И только тогда Ачехская война окончилась.

Ачехская народная война, продолжавшаяся 40 лет (1873—1913), по голландским подсчетам, стоила около 250 тыс. человеческих жизней. Она была, несомненно, самым упорным и продолжительным антиколониальным движением феодально-националистического типа в НИ, а, возможно, и во всей Азии. Если адатная элита в ходе войны растеряла свой былой престиж в глазах масс и стала орудием голландскогоколониализма, то уламам и деревенской верхушке (доминировавшим в движении времен апогея восстания) удалось упрочить свой авторитет среди крестьян большинства территорий Аче.