ЗАПАДНАЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ НУСАНТАРА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ X—XI в.

ЗАПАДНАЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ НУСАНТАРА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ X—XI в.

МАТАРАМ ВО 2-й ПОЛОВИНЕ X в. НАЧАЛО ВОИНЫ СО ШРИВИДЖАЕЙ

Почти ничего не известно об истории государства Матарам в период от середины до 90-х годов X в. Можно лишь отметить, что после смерти Синдока правила его дочь Ишанатунгавиджая, а затем его внук Макутавангшавардхана, который породнился с балийским принцем Удаяной, выдав за него свою дочь.

Неясно, каким родством был связан с предыдущими правителями правивший за Макутавангшавардханой новый король Матарама — Дхармавангша Анантавикраматунгадева (ок. 990—1016), возможно, он был сыном или зятем своего предшественника. Хотя от этого периода практически не сохранилось надписей, другие источники свидетельствуют о том, что при Дхармавангше процветала придворная литература, переводились санскритские сочинения. Матарамский государь правил не только Центральной, но и значительной частью Восточной Явы, яванское влияние было сильным на Бали, распространялось и на прибрежные владения Калимантана. В этих условиях росла необходимость совершенствования государственного законодательства, и Дхармавангша издал свод законов «Шивашасана». Но этот махараджа был известен не только литературной и законодательной деятельностью. Важнейшей внешнеполитической целью Дхармавангши стало сокрушение главного соперника Матарама — Шривиджаи.

В 991—992 гг. Дхармавангша предпринял, опираясь на помощь своих вассалов, нападение на Шривиджаю. Очередное посольство из Шривиджаи ко двору китайской династии Сун, которое направлялось домой, вынуждено было из Тямпы повернуть назад, чтобы просить китайского императора о поддержке в конфликте с яванцами. Вскоре туда же прибыли и матарамские послы. Вряд ли и та и другая враждующие стороны всерьез рассчитывали на реальную помощь со стороны Китая. Как и раньше, это была традиционная дипломатическая игра, направленная на внешнее признание амбиций императорского Китая в отношениях с южными «варварами», но фактически имеющая целью при благожелательном нейтралитете Китая самостоятельно реализовать свои планы в отношении соседей. Похожие действия яванцы и малайцы осуществляли и в контактах с южноиндийским государством Чолов, не желая допускать их вмешательства.

Первоначально успех в войне между Матарамом и Шривиджаей сопутствовал яванскому государству, которое стремилось ликвидировать морское могущество суматранско-малайской империи и расширить свои вассальные территории в западном направлении. Войска Дхармавангши напали на суматранские владения, на столицу Шривиджаи. О подробностях этого рейда ничего не известно, кроме того, что яванцам удалось тогда нанести поражение противнику и что первые годы после этого положение Шривиджаи было тяжелым. Однако долго это продолжаться не могло, так как суматранское государство, обладая более обширными подчиненными и союзными территориями, имело, повидимому, весьма значительные ресурсы для ведения затяжной войны.

ШРИВИДЖАЯ И ЕЕ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В 1-й ЧЕТВЕРТИ XI в. ПОБЕДА НАД МАТАРАМОМ. АГРЕССИЯ ЧОЛОВ И РАЗГРОМ ШРИВИДЖАЙСКИХ ВЛАДЕНИЙ

Нападение Матарама застало империю Шривиджаю в апогее ее морского и территориального могущества. Еще больше укрепилась власть ШриЕиджаи на малайских полуостровных территориях, это способствовало включению в орбиту классовых отношений районов Южной Малайи, которые ранее знали только родоплеменной строй. Из таких территорий арабы упоминают Пахнанг (Паханг), имевший выход к восточному побережью полуострова. Южнее Кедаха, на западном побережье, возникали новые поселения, втянутые в международную морскую торговлю под эгидой ее гегемона — Шривиджаи.

Шривиджайская дипломатия придавала немалое значение сохранению дружественных отношений с Китаем и южноиндийскими правителями, что было необходимо для дальнейшего развития торговой активности в суматранских и малайских портах. Авторитет Шривиджаи как одного из оплотов буддизма во многом этому способствовал. В 1003 г. махараджа Шривиджаи Чуламанивармадева построил в честь китайского императора буддийский храм. В 1005 г. по договору с Нолами малайцы строили буддийский монастырь в Южной Индии, в Негапатаме. Раджараджа Чола I специальным указом выделил на нужды негапатамской обители доходы с ряда деревень, и после смерти Чуламанивармадевы его сын махараджа Маравиджаятунгаварман закончил около 1008 г. строительство этого буддийского центра. На Коромандельском побережье Юго-Восточной Индии, которое было основной территорией империи Чолов, существовали индонезийские торговые фактории, шривиджайские купцы пользовались здесь собственными храмами.

Однако отношения Шривиджаи с государством Чолов, в отличие от китайской дипломатии, в первой четверти XI в. были неустойчивыми. Это объяснялось прежде всего тем, что оба государства претендовали на лидерство как морские державы, имевшие выход в Индийский океан. С X в. государство Чолов главенствовало в южной части Индостанского полуострова, и прежде всего на Коромандельском побережье, бывшем торговым плацдармом, важным для овладения морскими путями в Индийском океане. При Раджарадже I (985—1014) власть Чолов распространилась на все восточное побережье Индии, и это послужило опорой для их дальнейшей экспансии. В 1007 г. Чолы захватили Мальдивские острова, а оттуда было не так далеко до шривиджайских владений. Огромный флот южноиндийского государства угрожал вассальным владениям суматранской империи. Возможно, преемник Раджараджи I Раджендра Чола совершил военную экспедицию на Малаккский полуостров. Но к 1015 г. отношения Шривиджаи с Чолами снова были мирными. Воспользовавшись этой ситуацией, правители Шривиджаи вновь обратились к «яванской проблеме».

Для подготовки ответного нападения на Матарам Шривиджая использовала ресурсы своих вассалов и, возможно, поддержку Чолов. Война с Явой возобновилась не позднее 1016 г. О событиях этого года повествует более поздняя надпись, согласно которой некий хаджи Вуравари (правитель одной из западнояванских областей, признававших сюзеренитет шривиджайского махараджи), неожиданно вторгся во владения Матарама и учинил разгром. На Яве, гласит надпись, «наступил конец света», и весь остров был подобен бушующему морю. Дворец Дхармавангши был разрушен, а сам он погиб, владения махараджи Матарама распались.

Победа над яванским королевством сделала Шривиджаю на некоторое время безраздельной владычицей Западной Индонезии. Разрозненные княжества, вышедшие из-под контроля поверженного Матарама, не могли противостоять могуществу Шривиджаи. Ее владения попрежнему являлись богатейшим рынком и непременным промежуточным звеном мировой торговли. Еще более возросло значение Шривиджаи как опоры буддийской культуры. Крупнейшим авторитетом в буддийском мире считался глава шривиджайских буддистов Дхармакирти. В 1011 —1023 гг. у него обучался всемирно известный реформатор тибетского буддизма Атиша, выходец из Индии.

Однако торжеству Шривиджаи не суждено было быть долгим. Торговые и военно-политические интересы двух крупнейших держав зоны Индийского океана — государства Чолов и Шривиджаи — неизбежно должны были столкнуться. Раджендра Чола повелевал многими вассалами, распространив свою власть на юг и юго-восток Индостана. В 1025 г. ему удалось собрать многочисленный флот и направить экспедицию, целью которой было разграбление и подчинение основных владений суматранско-малайской империи и уничтожение ее торговой монополии. О ходе этого опустошительного набега можно судить по южноиндийской надписи Чолов из Танджура за 1030 г. Согласно этому документу огромный флот Чолов сначала двинулся на предполагаемую столицу Шривиджаи (в районе Палембанга), затем, разграбив столичные южносуматранские владения, продолжил путь вдоль восточносуматранского побережья, останавливаясь для нападения на внутренние поселения в бассейнах основных рек. Далее индийцы направились к западному побережью Малаккского полуострова и, плывя на север, последовательно громили богатейшие торговые княжества и плодородные малайские вассальные территории Шривиджаи: Кедах, Лангкасуку, Такколу, Тамбралингу. Если верить триумфально-громогласной танджурской стеле, в большинстве этих городов войскам Чолов пришлось столкнуться с мощными укреплениями. Закончив рейд по малайским полуостровным территориям, экспедиция Чолов повернула на юг, высадила отряды на Северной Суматре, затем прошла по Никобарским островам и, наконец, вернулась с награбленной добычей в Индию. Был взят в плен шривиджайский монарх Маравиджаятунгаварман «вместе с боевыми слонами его прославленного войска».

Поход Чолов против Шривиджаи не сопровождался территориальными захватами. Судя по всему, главной задачей этого предприятия было опустошение богатейших торговых форпостов, подрыв таким образом ведущей функции экономики Шривиджаи, устрашение и превращение в вассала этого давнего врага Чолов. Шривиджая продолжала е-уществовать как гегемон в Западной Нусантаре еще почти два века, но испытанное ею поражение явилось сильным ударом и, вероятно, во многом обусловило ее дальнейшее ослабление.

К концу X — началу XI в. продолжали развиваться центры индонезийской государственности за пределами Явы, Суматры и Малайи. В западной части архипелага внешние источники фиксируют государства, которые посылали миссии к сунскому двору Китая независимо от Шривиджаи и Матарама, поставляя на внешний рынок традиционные предметы местного экспорта, прежде всего редкости и экзотические продукты (черепаховые панцири, слоновую кость и т. д.). Таким государством было уже упоминавшееся Пони на северо-западном побережье Калимантана, с многонаселенной столицей и резиденцией махараджи, несколькими десятками подчиненных окрестных общин. На Калимантане государственные образования, подобные Пони, представляли собой тяготеющие к побережью островки классового общества, окруженные родоплеменной периферией; обширные внутренние области острова веками служили источником поступления предметов вывоза и рабов через товарообмен и военную дань или добычу.

БОРЬБА ЗА ВОССОЕДИНЕНИЕ МАТАРАМА ПРИ МАХАРАДЖЕ АИРЛАНГГЕ

Война со Шривиджаей в конце X — начале XI в. и сокрушительное поражение Матарама в годы правления Дхармавангши тяжело отразилось на положении яванского государства. Первая четверть XI в. была временем разрухи и распада яванской государственности перед лицом сильного соседа — Шривиджаи. Только после нападения войск южноиндийского государства Чолов на владения Шривиджаи и борьбы за восстановление сильной централизованной власти в самом Матараме внешние позиции яванского государства объективно усилились. С появлением государства Кедири, сменившего Матарам, начинается длительный процесс формирования экономического и политического единства государства яванцев и консолидации индонезийских земель. Своеобразным прологом к событиям истории Кедири явилось оставившее яркий след в яванском прошлом правление Аирлангги (Эрлангги). При нем во второй четверти XI столетия яванское государство смогло не только оправиться от поражения в войне со Шривиджаей, но и добиться серьезных политических успехов.

Аирлангга по матери был прямым потомком Синдока — короля, при котором усилившийся Матарам обрел новый, восточнояванский центр. Аирлангга родился ок. 1000—1001 г. и с детства жил на Бали, откуда родом были его отец и братья. Король Матарама Дхармавангша не имел от главной жены сыновей и, желая завещать трон по мужской линии, обратил внимание на Аирланггу, своего племянника, который к тому же стал его зятем. В яванской традиции нередки случаи передачи трона зятю-племяннику. Когда Аирлангга женился на дочери Дхармавангши, ему было о-коло 16 лет, и это произошло во время войны со Шривиджаей. В момент наступления хаджи Вуравари и разгрома матарамского кратона (королевского дворца) юный Аирлангга избежал гибели, в отличие от своего тестя, короля Дхармавангши. Ему удалось бежать. Около трех лет он укрывался в отшельничьем скиту в окрестностях горы Воногири. Там он пережидал время смуты и набирал сторонников. Аирлангга был поддержан представителями основных направлений яванской религии, главами духовенства, что тогда немало значило для претендента на престол в стране, расчлененной врагами. Согласно сообщению надписи, в 1019 г. Аирлангга короновался, взяв пышное тронное имя Локешвара Дхармавангша Аирлангганатавикраматунгадева. Как видно из имени, новый махараджа Матарама, а точнее, новый монарх, претендующий на восстановление власти Матарама, заявил о преемственности своей власти от Дхармавангши и через него от всех «законных» государей Матарама, включив имя тестя в свое собственное тронное имя.

Первое время владения и подконтрольная территория новоиспеченного хозяина Матарама были довольно скромными: это была местность, прилегающая к северному побережью Восточной Явы между Сурабаей и Пасуруаном с низовьями Брантаса. Однако стратегические выгоды расположения этих земель были очевидны, и в конце концов Аирлангге удалось, опираясь на эту подвластную территорию, начать военную кампанию за воссоединение утраченных с гибелью Дхармавангши владений Матарама. Но прежде чем энергичный и честолюбивый политик приступил к исполнению этого плана, прошло еще несколько лет, а последовавшие тем временем события послужили ему на руку.

Сокрушительный рейд Чолов против Шривиджаи в 1025 г. развязал руки Аирлангге, и, по-видимому, его действия по замирению и подчинению яванских земель начались вскоре после драматического поражения морской империи. Но, судя по эпиграфическим данным, непосредственное начало войны за восстановление Матарама относится к 1028 г., чему предшествовала более осторожная политика в отношении Шривиджаи, внешнеполитические потенции которой еще некоторое время оставались неясными.

Источники доносят до нас сведения о полосе войн, которые Аирлангга вел в течение десятка лет. В 1028—1029 гг. он подчинил владения раджи Бхишмапрабхавы, в 1030 г. — раджу Венгкера, в 1031 — раджу Адхамапануды, в 1032 г. пало княжество, управляемое женщиной, имевшей, по выражению летописца, «силу ракшаси» (великанши). В том же году покорилось княжество Вуравари, правитель которого, имея за спиной шривиджайского сюзерена, шестнадцатью годами ранее напал на Матарам. Таким образом, дело дошло и до вассалов островной империи. Это стало возможным благодаря знаменательному событию в матарамско-шривиджайских отношениях: в разгаре своих завоевательных походов Аирлангга в 1030 г. заключил мир с Шривиджаей. Соглашение было скреплено браком Аирлангги и шривиджайской принцессы, дочери махараджи Шривиджаи Санграмы Виджайотунгавармана. Это соглашение, явившееся во многом результатом ослабления Шривиджаи, увенчалось разделом сфер влияния двух государств в Западной Нусантаре: за Шривиджаей сохранялись ее вассальные владения к западу от Явы, Матарам же закреплял за собой право на приобретение территорий на восток от Зондского пролива.

Хотя установление равновесия в отношениях с Шривиджаей и способствовало успеху объединительной кампании, Аирлангге пришлось столкнуться с упорным сопротивлением некоторых восточнояванских владетелей, отколовшихся от Матарама. Так, в 1035 г. Аирлангга вновь воевал с раджой Венгкера, одной из главных аграрных областей в бассейне реки Соло (район Понорого — Мадиун). Только к 1037 г. завершились объединительные походы Аирлангги, и столицей его государства стал Кахурипан, центр области Джанггала («Лесистая») в северной части Восточной Явы у низовьев Брантаса.

ХОЗЯЙСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА АИРЛАНГГИ

В начале второй эпохи (конец X — середина XI в.), отражая существенные изменения в социально-экономической структуре, резко возросла подробность документов о земле (что типично для эпох преобладания публично-правовых норм).

В экономике начинаются характерные для X—XV вв. процессы, большинство из которых, начавшись в Восточном Раннем Матараме в начале XI в., продолжались и в дальнейшем. В этом — важнейшая характеристика указанных десятилетий. Рубеж X—XI вв. — начало новой исторической эпохи.

Основной базой восстановленного Аирланггой Матарама стала Восточная Ява. Аирлангга в борьбе с Шривиджаей не мог экономически опираться на Центральную Яву, во всяком случае на первом этапе восстановления им Матарама. Но и впоследствии, когда произошел раздел Матарама на Джанггалу и Кедири, о старых землях на Центральной Яве даже не упоминалось. Если они в то время и входили в состав Матарама, существенными они, бесспорно, для политической истории не были. В экономике же это — «спящие области», где не было не только раздачи земли, но даже и ее покупок. Судьба поставила Аирланггу лицом к лицу с новым слоем феодалов, поддержавшим его в войне и им облагодетельствованным — со среднефеодальной верхушкой общин Восточной Явы. Этот социальный слой в силу многочисленности и близости к деревне, а не ко двору успешно перенес войну. Удар, нанесенный Шривиджаей, разрушил в Матараме архаическое и сделал явным новое, прежде же всего он выявил новую социальную базу яванской монархии. Восстановление независимой государственности, бесспорно, шло за счет военного, социального и экономического потенциала Восточной Явы и тамошних мелких и средних феодалов из общинной верхушки.

В Восточном Раннем Матараме местная власть (самгаты и др.) представлена, и это очень важно, уже не столько землевладельцами, сколько чиновниками; она явно утрачивает возможности широкого приобретения земель в местности, где управляет. Это естественно, если учесть силу и политический престиж феодализирующейся общинной верхушки (куда самгаты не входили), прямо связанной с монархом. И поэтому в Восточном Раннем Матараме (992—1045 гг.) упоминаются как контрагенты экономических операций прежде всего монарх и деревенские чиновники.

Время Аирлангги и его тестя — это период, когда монархи, победив на Центральной Яве «вечное» владение рака, начинают насаждать новые виды «вечного» владения на Восточной Яве, но уже такого, источником которого были они сами. Делалось это в достаточно иной и новой экономической ситуации, о чем, в частности, свидетельствует то, что стороны прекратили оперировать участками земли, то есть отдельными полями в общинах.

В основном укрепляются позиции деревенских чиновников, на этот раз не за услуги полицейского характера, как ранее, а за участие в боевых действиях начального периода правления Аирлангги, Аирланггу можно назвать «солдатским императором». Деревенским чиновникам давались все прежние привилегии крупных владельцев (как через создание храмового комплекса, так и в виде светской симы). Но даже когда такое владение создавалось в связи с финансированием храма, то все равно монарх жаловал его за военные заслуги, предоставляя иммунитеты на землю и в своей деревне и в соседних районах. Это были своего рода «налоговые феоды» за прошлую и будущую военную службу.

Деревенские чины получали права коллективного феодала в отношении своей деревни, но еще не противопоставлялись прямо остальным крестьянам; не оформлялись, как позднее, поименным списком в 10— 15 человек. Такие же права, но реже, давались и за выполнение государственных экономических функций.

В это время в надписях почти не упоминаются земли крупных владельцев и представителей местных властей. Ослабли и позиции духовенства. Все это свидетельствует об опоре на средних и мелких служилых из среды феодализирующейся верхушки общин.

Неясно, в какой мере Аирлангге удалось завершить свою военнополитическую программу по объединению страны, какие ее части остались нереализованными. Однако эти меры обеспечили проведение ряда мероприятий, предпринятых Аирланггой с целью укрепления экономической жизни и централизации государства. Восстановились нарушенные в смутное время торгово-хозяйственные связи между рисопроизводящими районами в бассейне Брантаса и столицей, между внутренней Явой и северным побережьем. Был усилен централизованный контроль за большими дорогами, их состоянием и движением грузов, соответственно усилилась защита купцов от грабежа, что объективно способствовало восстановлению торговой активности. Вместе с тем упорядочивалась налоговая система, центральная власть укреплялась не только в военном, но и в экономическом отношении.

Политика Аирлангги способствовала дальнейшему развитию внешней торговли Явы. Проводились работы по улучшению порта Галух в устье Брантаса. Активизировалась роль северояванских портов в нижнем течении Брантаса и Соло: Тубана, Гресика и Сурабаи. В этих портах и гаванях шла бойкая торговля, здесь предлагали товары китайцы, арабы, тьямы, моны, кхмеры, действовали вездесущие малайцы, отсюда транзитные и яванские экспортные грузы шли на Суматру и Малаккский полуостров, через порты Аче (Северной Суматры) по океанским дорогам попадали в Южную Индию и на Ланку. Сюда прибывали ценные товары с Молуккских островов. В эпоху Аирлангги сама Восточная Ява приобретает значение и как источник вывоза ряда продуктов ремесла и земледелия, прежде всего за счет производства риса и оружия. Такой значительный город-порт, как Тубан, получил особый статус. Хотя мирный период развития яванского государства при Аирлангге был сравнительно непродолжительным, все эти мероприятия в полной мере сказались на возрастании роли Восточной Явы в международной и межостровной торговле во второй половине XI—XII в. прет новом государстве яванцев — Кедири.

Решающее значение для рисопроизводящего хозяйства Восточной Явы имело состояние оросительных и водозащитных сооружений. Поэтому важной частью внутриэкономической политики Аирлангги было совершенствование ирригационной сети. Так, была построена плотина на реке Брантас, в районе Варингин Сапта.

Столица государства Аирлангги город Кахурипан по отзывам внешних источников предстает как пышный восточный город, политический и религиозный центр, где помещался и обширный государев двор. При дворе существовал сложный официальный ритуал, махараджа совершал богатые выезды в сопровождении более чем семи сотен телохранителей, слонов, украшенных драгоценными попонами, разного рода аксессуарами и украшениями из драгоценных металлов, чеканного золота и т. п. В придворной одежде использовалась золототканая парча, другие роскошные материалы. Все должно было подчеркивать исключительность положения и неземное богатство монарха и его ближайшего окружения. В официальном декоруме и идеологическом оформлении власти Аирлангги прослеживаются черты, указывающие на азиатскодеспотические порядки.

Религия активно использовалась в государстве Аирлангги для идеологического обоснования власти монарха, землевладельческой и жреческой верхушки, для сохранения незыблемости социального порядка. Различные традиционные культы и верования соединились под эгидой официальной религии обожествления короля, сочетавшего в себе светскую и духовную власть. Древние традиции шиваизма в Матараме при Аирлангге сохранялись и развивались в сложных комбинациях с элементами культа предков, вишнуизмом и буддизмом махаяны. Надписи эпохи Аирлангги доносят до нас сведения о наличии трех религиозных направлений: шиваитов, буддистов махаянистского толка и аскетов-риши, причем между ними был своего рода симбиоз. Махаяна в виде мистического учения исповедывалась сравнительно узким кругом, в среде правящего класса, а шиваизм культивировался как низшая ступень на пути к просветлению, получаемому в познании буддийской мудрости. Власть монарха ассоциировалась с культом бога Вишну, хранителя жизни и источника ее энергии. Культ короля-Вишну и предков династии находился в центре государственной идеологической системы, призванной укрепить деспотическую власть. Ее преемственность воспринималась как получение некоей магической силы, концентрируемой и излучаемой личностью монарха. В то же время самообожествление яванского махараджи под знаком Вишну диктовалось необходимостью идеологически утвердить свое «надсоциальное» положение как хозяина всех подданных, всех социальных слоев государства и еще более возвыситься над сильным буддийским и шиваитским духовенством.

В западной части Явы Матарам соседствовал с сундскими землями. История умалчивает о событиях, связанных с жизнью местных классовых обществ в IX—X вв., хотя нетрудно понять, что их положение как-то зависело от отношений между северо-западным соседом, малайско-суматранской державой, и восточным — государством яванцев Влияние Матарама и его культуры росло, но и Шривиджая, когда-то претендовавшая на островное побережье за Зондским проливом, имела здесь своих вассалов.

Из надписи-хартии 1030 г. из района Чибадака (Сукабуми) на древнеяванском языке следует, что в королевстве Сунда (прахаджьян Сунда) в то время правил хаджи Джаябхупати. Надпись свидетельствует о связях с Восточной Явой, и не исключено, что Джаябхупати был вассалом либо ставленником двора Аирлангги. В то же время сундский правитель титуловался как махараджа-победитель сильных врагов. Как верховный собственник-распорядитель земли и воды в своем государстве и по праву завоевателя он устанавливал границы особых религиозных владений, священных приречных участков, предназначенных для отправления официально признанных местных культов. Духовенства поддерживало идею сакральной власти монарха, в котором, согласно традиции, бытовавшей и при матарамском дворе в ту же эпоху, персонифицировались качества индуистского бога Вишну. Резиденция монарха тогда была перенесена из Саунггалаха в Пакуан Паджаджаран.

Частично эти сведения подтверждаются в хроникальных разделах. «Чарита Парахьянган».

РАЗДЕЛ ГОСУДАРСТВА АИРЛАНГГИ. ДЖАНГГАЛА И ПАНДЖАЛУ (СЕРЕДИНА XI — НАЧАЛО XII в.)

Несмотря на активную объединительную политику и определенные хозяйственные успехи, Аирлангге в итоге своего правления все же не удалось достичь прочной централизации государства на обширной территории, ему приходилось удерживать сюзеренитет над большим числом вассальных правителей.

Наибольшими правами на наследование трона Аирлангги обладала его старшая дочь, Санграмавиджая (сыновья у Аирлангги были только от наложниц). Она получила, согласно обычаю, один из высших сановных титулов (ракриан махамантри кино) и была намечена наследницей престола. К этому моменту Аирлангга находился у власти уже свыше пятнадцати лет. Но вскоре, когда будущей наследнице надлежало официально принять этот статус и назваться рату, она неожиданно решила стать отшельницей. В 1037 г. на ее место по воле короля был назначен один из двух сыновей от наложниц — Самаравиджая, что вызвало недовольство другого отпрыска — Гарасакана, который предъявил свои права на место наследника. Таким образом, когда в 1041 г. Аирлангга принял решение оставить трон и посвятить себя участи отшельника, в стране назрел конфликт на почве престолонаследия. В 1042 г., когда Аирлангга стал отшельником-риши, ему на смену пришли два правителя — Гарасакан и Самаравиджая. Но правили они: уже двумя половинами бывшего единого государства.

Среди историков укрепилось мнение, что Аирлангга, не желая гражданской войны и новой смуты на почве борьбы за верховную власть, незадолго до отречения последовал совету приближенного к нему аскета Бхарады и поделил государство между этими своими сыновьями от наложниц, изменив свое прежнее решение о престолонаследии. Так или иначе, после отречения налицо были два королевства на месте государства Аирлангги: Джанггала и Панджалу. Джанггала, отданная Гарасакану, включала восточную половину бывшего государства Аирлангги с основной территорией в районах Маланга и дельты Брантаса и к юго-востоку от них, со столицей в Кахурипане, старом центре прежнего королевства. Панджалу, отданное Самаравиджае, включало западную половину. Это были районы современного Кедири — Мадиуна и к западу и юго-западу от них, с центром в городе Даха. Пограничным рубежом между государствами стали горные хребты в районе священной вершины Кави. Есть сведения, что возводилась даже пограничная стена. Сам Аирлангга провел последние годы жизни в уединении от мирских забот и скончался в 1049 г.

Вторая половина XI в. и начало XII остаются во многом белым пятном в истории яванских государств. Почему Гарасакан, а не Самаравиджая воссел в Джанггале, если трон в свое время был предназначен Самаравиджае? Может быть, правы те историки, которые предполагают, что Аирлангга во вторую половину своего правления сделал столицей Даху, центр Панджалу (Кедири), и тогда Самаравиджая остался «при своем», а его единокровный брат-соперник получил старую столицу? Как выглядели этапы политической истории и отношения этих двух государств и как возвышалось Кедири (Панджалу)? Полного ответа на эти вопросы получить пока не удается. Ясно одно, Панджалу (будущее Кедири) уже в XI в. было сильнее Джанггалы, и состоявшийся раздел способствовал ослаблению последней. Кроме того, эта акция не сохранила вожделенный мир, а скорее наоборот, если, как свидетельствует трактовка надписей, Гарасакан вскоре напал на Панджалу. Судя по всему, первоначальный успех в разгоревшейся войне сопутствовал именно ему, а не королю Панджалу-Кедири, так как упоминания об этом государстве исчезают до 1052 г.

Надпись 1052 г. трактуется как свидетельство войны между двумя королевствами, причем в то время Джанггалой еще правил пресловутый Гарасакан, а кто был его противником — неясно. Семью годами позднее, согласно надписи 1059 г., в Джанггале был другой король, первая часть длинного имени которого звучит как Самаротсаха, и он называл себя зятем покойного Аирлангги. По анализу эпиграфики можно предполагать, что это новое правление было результатом поражения Гарасакана.

Данные об истории Джанггалы и Кедири во второй половине XI в. чрезвычайно скудны. Эпиграфика доносит имена лишь некоторых правителей из потомков Аирлангги. Так, около 1060 г. некий Джуру, из внуков последнего матарамского правителя, был королем в Джанггале или властвовал на одной из ее территорий. Считается, что Джанггала в это время стала объектом внутриполитической борьбы, дробилась между мелкими владетелями, а ее части постепенно отходили более сильному Кедири, которое росло за счет захвата земель к востоку от нижнего течения Брантаса.

Из кедирийских королей известен Джаяварша, правивший приблизительно с 1104 по 1115 г., носивший титул прабху бхатара (правителя-бога), подобно более поздним государям великого Маджапахита, и называвший себя аватарой (земным воплощением) Вишну. Свою генеалогию он возводил через Аирланггу к Дхармавангше. Этот претенциозный декорум кедирийского монарха в данном случае выражал экспансию и активность Кедири, ставшего еще до присоединения Джанггалы основным государством Явы, с крепкой административной системой, процветающим сельским хозяйством и развитой торговлей. Сюда прибывали купцы из западных стран, из Индокитая, отсюда они плыли к берегам Китая. Именно махараджу Кедири иностранцы называли правителем Явы.

ШРИВИДЖАЯ ПОСЛЕ НАШЕСТВИЯ ЧОЛОВ (XI в.)

Ослабление Шривиджаи после удара Чолов облегчило проникновение яванцев на запад и северо-запад от Центральной и Восточной Явы. Шривиджая теряет контроль над Западной Явой, где прежде имела своих вассалов, и примечательно, что первое после долгого перерыва эпиграфическое свидетельство о сунданском королевстве на Западной Яве, в Паджаджаране, относится к 1030 г. Это надпись на древнеяванском языке, которая предполагает какие-то тесные контакты с яванской культурой или даже с яванским двором при Аирлангге. В последующий период яванцы пытаются, несмотря на установившееся на некоторое время политическое равновесие между двумя государствами, перерезать морские коммуникации Шривиджаи, организуя походы на Тямпу. Эти походы не были успешными, хотя и сопровождались разграблением нескольких прибрежных городов и разорением религиозных святынь.

После нашествия Чолов в Шривиджае правил новый махараджа из династии Шайлендра — Шри Дева, который сменил предыдущего монарха, попавшего в плен к Чолам. Шри Дева поспешил отправить посольство к китайскому двору в 1028 г., которое было с почетом принято династией Сун. Предполагается, что Шривиджае удалось восстановить управление в суматранских областях, и во второй половине XI в. это государство еще удерживало власть над рядом несуматранских территорий-вассалов и оставалось сильнейшей державой Западной Нусантары наряду с яванским государством. Однако сохранять прежние позиции удавалось все более дорогой ценой.

В 1068—69 гг. произошли события, свидетельствующие о том, что к данному времени такие крупные территории морской империи, как Кедах, пытались выйти из-под власти Шривиджаи. В эти годы Чолы направили флот на завоевание Кадарама (Кедаха), и действовали они от имени правителя Шривиджаи, а затем вернули ему покоренную область в обмен на признание с его стороны своего сюзеренитета над Шривиджаей. Далеко не все ясно из этих сообщений, однако очевидно, что имперская система уже дала трещину и вмешательство Вирараджендры Чола, по приказу которого был послан флот, явилось следствием этого. Некоторые данные указывают на ослабление значения Палембанга как политического центра Шривиджаи: в серии посольств, которые регулярно прибывали из суматранского государства ко двору Сунской династии, выделяются посольства 1079 и 1088 гг., посланные в Китай из Джамби на Восточной Суматре. Возможность переноса политического центра Шривиджаи из района Палембанга в Джамби не исключается, тем более что именно там велось тогда самое крупное храмовое строительство.

Подробностей отношений Шривиджаи с Чолами и с Поднебесной мы не знаем, однако известно, что ко второй половине 80-х гг. с южноиндийскими правителями установились мирные отношения, развивалась торговля. На западном побережье Малаккского полуострова и на западном побережье Северной Суматры (в Барусе) обосновались колонии тамильских купцов из Южной Индии, о чем, в частности, свидетельствует надпись из Баруса 1088 г., в которой упоминается корпорация торговцев. В свою очередь купцы из Нусантары пользовались покровительством двора Кулоттунги Чола. В 1090 г. он по просьбе Шривиджаи подтвердил права индонезийцев на владение буддийскими храмами и монастырем в Негапатаме, основанными по инициативе шривиджайского духовенства. Негапатамская вихара получила новые дарения, в ее храмах отправлялся культ короля-бога в честь махараджи Чуламанивармадевы из династии Шайлендра.

ГОСУДАРСТВА КАЛИМАНТАНА. ПОНИ (БУНИ) В X—XI вв.

На о. Калимантан, в северной части центра Нусантары, как и в Восточной Нусантаре, ни в древности, ни в раннем средневековье не сформировалось крупных государственных объединений. Однако, как было отмечено ранее, на северо-западном и восточном побережье по китайским сообщениям и немногочисленной эпиграфике с IV—VI вв. известны отдельные очаги раннеклассового общества: Пони (Буни, или Бони), Виджаяпура и Кутэй. Подобно многим небольшим островным и прибрежным территориям, где племенная структура уступала место протогосударствам-вождествам, здесь роль катализатора исторического процесса играли два культурно-этнических фактора. Во-первых, это предполагаемые широкие миграции малайцев, активизировавшие заморскую и межостровную торговлю. Во-вторых, — восприятие норм и элементов индуистской и буддийской идеологии и культуры.

Расположение западнокалимантанских берегов обусловило относительную близость тамошних торговых форпостов к коммуникациям, издавна проходившим в акватории Южно-Китайского моря. Именно этим, вероятно, можно объяснить, что относящиеся к рассматриваемому периоду хроники Сунского Китая сообщают о государстве Буни (Пони), которое исследователи связывают с областью Самбас к северу от Понтианака. В конце X в. под властью махараджи Буни находилось около полутора десятка поселений. С подчиненных территорий в столицу, многонаселенный город, поступали разнообразные экспортные продукты: сандаловая древесина, слоновая кость и черепаховые панцири, знаменитая по своему качеству камфора. Буни направляло посольства к китайскому императорскому двору в 977 и 1082 гг.