XV. Областная автономия в Литовско-Русском государстве во второй половине XV и первой половине XVI в.

XV. Областная автономия в Литовско-Русском государстве во второй половине XV и первой половине XVI в.

Участие областей в назначении местной администрации. Областные сеймы и их деятельность распорядительная, законодательная и судебная; участие в решении вопросов внешней политики. Внутренняя самостоятельность удельных княжеств. Значение областной автономии в дальнейшем развитии Литовско-Русского государства.

В эпоху территориального образования Литовско-Русского государства и последовавшей за нею национально-политической борьбы его области нередко проявляли свою самостоятельность в избрании или принятии к себе того или другого князя. Войшелк принят был на великое княжение мимо других претендентов населением Литовской земли, как об этом свидетельствует современник-летописец. Ольгерд стал виленским князем после Явнута также с согласия населения. Вильно, пригороды и замки охотно отворили ворота Кейстуту, помогавшему брату в достижении великокняжеского престола. Витовт, Сигизмунд Кейстутович и Казимир стали великими князьями по избранию князей, панов и бояр Литовской земли. Жмудская земля, высвободившись из-под власти ордена, признала своим государем Витовта с условием, чтобы он никому не отдавал ее в залог, но управлял сам непосредственно. После гибели Сигизмунда Кейстутовича жмудины взяли к себе отдельного от Литвы князя Михаила Сигизмундовича. Такую же самостоятельность проявляли по временам и западнорусские земли: Полоцкая и Витебская, державшиеся Свидригайлы Ольгердовича; земля Киевская, выпросившая себе на княжение Олелька Владимировича, а по смерти его сына Семена требовавшая к себе в князья его сына Михаила; земля Смоленская, избиравшая князя Юрия Лингвеньевича мимо Казимира; земля Волынская, принявшая к себе на княжение Свидригайлу и поддавшаяся вместе с ним Польше. Областные княжения с течением времени прекратили свое существование, стали уже невозможны в Литовско-Русском государстве. Но проявлявшаяся в их замещении политическая самодеятельность областей не исчезла полностью. В некоторых областях она стала выражаться в том участии, которое высшие классы местных обществ принимали в назначении областной администрации, главных правителей и которое было им даже гарантировано областными привилеями.

Постановления на этот счет содержатся в привилеях земель Витебской, Полоцкой и Жмудской. Господарь обещал витеблянам давать им воеводу по-старому, по их воле. То же обещание буквально повторяется и в Полоцком привилее. Жмудинам великий князь обязывался давать тех старост (так назывались там главные правители) и даже тиунов (волостных, подчиненных правителей), «которых бы они собе обрали с своих поветов, або которых бы у нас просили». Эти определения не оставались на бумаге, но имели силу и в жизни. В 1526 г. бояре и мещане витебские, жалуясь на различные «тяжкости» и «кривды» от воеводы Ивана Богдановича Сапеги и не хотя более иметь его воеводою, били челом королю Сигизмунду, чтобы он, согласно привилеям своих предков и его самого, дал им иного воеводу. Король вынужден был удовлетворить их челобитье. В 1532 г. в Жмудской земле происходило прямое избрание старосты, каковым был выбран пан Станислав Станиславович Янович. Другие области не принимали правомерного участия в назначении к ним правителей.

Но выборы предполагают соответственные собрания, веча или сеймы. В источниках рассматриваемой эпохи можно найти множество указаний на эти собрания или сеймы, и притом во всех областях Литовско-Русского государства. Наиболее характерное показание дает грамота великого князя Казимира, писанная в 1456 г. к полочанам после разбирательства одного недоразумения, происшедшего между боярами, с одной стороны, городскими дворянами, черными людьми и всем поспольством – с другой. Казимир приказывал, чтобы бояре, дворяне городские, мещане и все поспольство были «в згоде» между собой, все дела справляли «згодою» на том самом месте, где и прежде «сыймывались»; «а без бояр мещанам и дворянам городским и черни соймов не надобе чинити». Читая эту грамоту Казимира, невольно переносишься мыслью на вечевую площадь Великого Новгорода или Пскова, где также собирались издавна бояре, купцы и черные люди и где также шла борьба между боярами и чернью, вызывавшая вмешательство со стороны московских великих князей. Кроме Полоцкой земли местные сеймы собирались и в собственно Литовской земле, и в Жмудской, и в русских землях – Витебской, Смоленской, Киевской, Волынской, и на Подляшье. Для чего же собирались эти сеймы, что на них происходило?

Во-первых, избрание некоторых должностных лиц. Выше было сказано об участии областных сеймов в назначении главных правителей. Кроме того, в Киевской земле князья, паны и земяне сообща с киево-печерскими старцами выбирали киево-печерского архимандрита; в земле Волынской князья, паны и земяне выбирали игумена самого уважаемого из волынских монастырей – Жидичинского. Затем, на этих сеймах вырабатывались различные важные мероприятия, касавшиеся местной жизни или же связанные с общегосударственными нуждами и потребностями. В бытность воеводою в Витебске пана Яна Юрьевич Глебовича в 1530 г. «панове бояре вси посполито поднялися весполок з мещаны и людьми витебскими тридцать и три городни новых заробити» в замке Витебском. Тогда же они «призволили» выставлять к городовым воротам сторожей с тех дворов и дворищ, которыми владели в месте Витебском и по селам Витебского повета, не держать в замке бань, тушить огни в домах, как только пробьет колокол, и т. д. В следующем году владыка полоцкий, витебский и мстиславский и все князья, паны-бояре и мещане витебские «зволилися» о том, как держать за собою «вольных “похожих” людей», т. е. ввели однообразные условия для перехожих крестьян, чтобы не перебивать их друг у друга и не переманивать. Аналогичное же постановление состоялось на соединенном сейме Витебской и Полоцкой земли в 1551 г., на который съезжались местные урядники господарские, бояре-шляхта, попы, мещане и слуги панцирные. На областных же сеймах первоначально происходили определение и раскладка субсидии господарю на военные нужды и определение размеров военной повинности. Из вышеупомянутой грамоты короля Казимира, посылавшейся в Полоцк в 1456 г., видно, что на полоцком сейме происходила раскладка «помочи», которую земля давала в известных случаях великому князю. Привилей Волынской земли предусматривал такую же раскладку и в этой земле: когда паны-рада Великого княжества Литовского на какую-нибудь великую потребу земскую «зволят» дать со своих людей «которой плат», тогда князья, паны и вся шляхта земли Волынской должны дать и со своих людей аналогичный «плат». Есть известие, что и размеры военной службы, определявшиеся в XVI в. на великих вальных сеймах всех земель Великого княжества, первоначально также определялись на областных сеймах. По крайней мере, справедливо это относительно Волынской земли. Владыка луцкий Кирилл получил в 1508 г. подтверждение на одно дарственное имение с тем, что он и его преемники будут посылать людей своих на службу земскую вместе с князьями, панами и земянами против всякого неприятеля, «подлуг (сообразно) «уставы» и ухвалы (постановления) земли Волынское».

Описанная деятельность областных сеймов близко подходит по роду своему к законодательной. Но и законодательная деятельность в собственном смысле дает себя выследить на областных Литовско-Русских сеймах рассматриваемого времени. Так, на областном сейме Великого княжества Литовского в тесном смысле составлен был и издан известный судебник 1468 г., который начинается словами: «Мы с князьями и с панами-радою Великаго князьства и со всим поспольством согадавши урядили есмо так». В Полоцкой земле в начале 30-х гг. XVI в. на областном сейме вырабатывались «уставы» о размерах вознаграждения за «переем» на шляху под неприятельским войском лошадей или какой другой заблудшей скотины, о доходах мельников и т. п.

Но особенно часто разные общие определения вызывались судебною деятельностью, совершавшейся на областных сеймах. В собственно Литве в значении такого областного сейма выступает сейм панов-рады, на который съезжались по делам и другие землевладельцы. Этот сейм, фактически бывший нередко областным, при всем том имел значение общегосударственное, ибо на нем разбирались тяжбы и обывателей других земель, апеллировавших к господарю великому князю. Но в других областях судовые сеймы имели уже чисто местное значение. На них разбирались важнейшие судебные дела, требовавшие соображения с местными обычаями и законами или же новых законодательных определений. Так, в 1533 г. воевода полоцкий пан Ян Юрьевич Глебович отложил разбор дела князей соколенских до собрания полоцкого сейма, чтобы «со всею землею обмовити» о том, как поступать с теми, которые уклоняются от явки на суд, отговариваясь своими служебными обязанностями перед панами, а не перед господарем великим князем. Не только местные правители, но и сам господарь переносил иногда некоторые дела на областной сейм. Так, в 1527 г., встретив затруднение при разборе земельной тяжбы между князем Андреем Сангушковичем и земянами ставецкими, король Сигизмунд писал владыке владимирскому и берестейскому, владыке луцкому, старосте луцкому, наместнику кременецкому, князьям, панам и всем земянам земли Волынской, чтобы они, как будут на сейме в Луцке, «на збор» (сборное воскресенье), решили: «будет ли то в обычае, у праве (на суде) вашем Волыньском, иж хто о землю ся правуеть, сам не присягаеть, нижли светки (свидетели) их присягу делають», или же «и сами с светками мають присягати, а хто будеть к присяге близший». Решив этот принципиальный вопрос местного судопроизводства, сейм должен был дать соответствующую «науку» судьям и приказать сообразно с этим кончить дело, «подле права земли Волынское». Участие областных сеймов в отправлении правосудия не ограничивалось решением одних принципиальных вопросов, но по временам шло и дальше. Так, в 1536 г. король Сигизмунд приказал своим волынским урядникам собрать на сейм князей, панов и всю шляхту земли Волынской и произвести «обыск и каранье» всех тех, кто занимался разбоями и кражами или не унимал от того своих людей, отобрать у всех присягу в том, что не будут у себя передерживать воров и разбойников и будут тщательно следить за своими людьми. В некоторых землях судовые сеймы были частым и периодическим явлением. В Жмуди, согласно «уставе» 1529 г., судовые сеймы должны были обязательно собираться четыре раза в году в Крожах. На них собирались староста, тиуны и бояре-шляхта, имевшие дела.

Области не устранены были даже от решения вопросов внешней политики, хотя, казалось бы, такие дела должны были решаться исключительно общегосударственными органами. Чаще всего политические вопросы рассматривались и решались на областных сеймах главенствующей Литовской земли. В 1456 г., например, от имени прелатов, панов и всего народа литовского посылалось королю Казимиру в Польшу требование, чтобы он, согласно обещанию своему, возвратил Великому княжеству Подолье. К этому требованию литовские послы присоединяли угрозу, что литовцы не будут долее терпеть своих обид и оружием напомнят полякам о Подолье и других владениях, оторванных от Великого княжества. Такое посольство, очевидно, было результатом известного решения, принятого на сейме Великого княжества. В 1478 г. уже сам Казимир собирал на сейм литовских господ для обсуждения того, что предпринять против великого князя московского, который захватил Новгород и во время похода наделал много зла и Литовской земле. Литовцы хотели воевать с Москвою, но Казимир отклонил их от этого намерения, указав на ненадежность русских людей Великого княжества. Из этого видно, что сейм 1478 г. был местным сеймом Литовской земли. С конца XV в. важнейшие вопросы внешней политики стали решаться уже на великих вальных сеймах всех земель Великого княжества. Но менее важные вопросы по-прежнему рассматривались иногда на сеймах панов радных и рыцарства Литовской земли, например, вопрос о выделении удела королевичу Сигизмунду в 1496 г. В XV в. можно выследить участие во внешней политике и других областных сеймов, кроме литовского. При Казимире, например, полоцкие бояре, мещане и все поспольство, Полоцкое место, посылали своих послов «с верющим листом» в Ригу для заключения мирного торгового договора.

Все приведенные факты в общей сложности указывают на то, что следы государственной самостоятельности областей Великого княжества Литовского, содержащиеся в их привилеях, не были простыми переживаниями старинных форм без содержания, что эта государственная самостоятельность не умерла, не исчезла полностью, но продолжала еще жить, хотя уже и не в полном объеме.

Как привилеи, выданные областям, так и отдельные акты показывают, что автономия областей Литовско-Русского государства базировалась на существовании в них сильного и солидарного класса землевладельцев – князей, панов и бояр, которые держали под собою землю и земледельческое население и пополняли собою ряды местной администрации. Кое-где, а именно в землях Полоцкой, Витебской и частью Смоленской и Киевской, к землевладельцам в устроении дел области присоединялось и мещанство главных городов. В Полоцкой и Витебской землях в этом устроении, как мы уже видели, участвовали по временам и слуги, мелкие землевладельцы, занимавшие среднее положение между боярами и крестьянами, а на Жмуди – даже и «кмети», свободные крестьяне. Но доминировали при всем том землевладельцы – князья, паны и бояре. Эти землевладельцы в Литве и Жмуди стали господствующим сословием уже в XIII в. Что касается русских земель, то и здесь бояре стали делаться земским классом и принимать большое участие на вечах уже в конце XII и начале XIII в., так что и позднейшие областные сеймы в них были только дальнейшим развитием и видоизменением веч киевского периода.

Еще более чем земли обладали внутреннею автономией удельные княжества, составлявшие самостоятельные части Литовско-Русского государства наряду с областями-аннексами, имевшими свои областные привилеи. Эта автономия связана была, конечно, с существованием в них особых государей, которые, оставаясь вассалами великого князя, пользовались при всем том большою свободою во внутреннем управлении своих уделов – по выражению одного акта, «прибавляючи и розшириваючи, как то сам налепей разумеючи». В качестве государей-отчичей удельные князья чинили суд и управу, жаловали церквам, монастырям, боярам земли и людей на вечность, подтверждали имения, данные предшественниками «до воли» дарителя, освобождали жалуемые имения и их население от повинностей в свою пользу, от платежа податей, от присуда своих наместников и тиунов и т. д. Их свобода в данном случае была ограничена только определенными распоряжениями предков. Так, например, князь Михаил Иванович жеславский, получив от великого князя Александра Мстиславль в вотчину «со всим правом и панством», обязывался самою жалованною грамотою не отнимать у местных бояр имений, которые они выслужили у князя Лингвения Ольгердовича, его сына и внука, если эти бояре будут продолжать служить ему так же, как и названным князьям. Но в этом нельзя видеть какого-либо специфического ограничения власти удельных князей. И великие князья литовские в силу земских привилеев не могли отнимать у духовенства, князей, панов, бояр и мещан имений отчинных или выслуженных у их предшественников. Ограничения налагались на удельных князей лишь в тех случаях, когда устанавливалось пожизненное владение уделами. Так, князь Федор Иванович Ярославич, записавший свой удел королю Сигизмунду и получивший от него в 1509 г. подтвердительный привилей на пожизненное владение этим уделом, обязан был ничего не раздавать из этого удела без разрешения короля. Вся правительственная деятельность удельных князей, так же как деятельность самого великого князя или его наместников-воевод в областях, протекала при участии местного боярства, которое замещало различные должности и образовывало раду, или думу удельных князей. Если стольный город удела был вместе с тем резиденцией епископа, то последний также входил в состав рады. В удельном княжестве в миниатюре воспроизводились вообще все порядки, которые можно наблюдать в прежних областных княжениях и в самом Великом княжестве Литовском: там были также воеводы (кобринский и грушевский в Кобринском княжестве), наместники и тиуны, существовал тот же суд, те же налоги и повинности, с некоторыми только вариантами, смотря по местностям.

Итак, области Литовско-Русского государства пользовались широкою автономией в своем внутреннем управлении. Областная автономия имела огромное значение в общем ходе внутреннего развития Литовско-Русского государства. С нею стояло в связи, между прочим, слабое развитие административной централизации в этом государстве, возникновение и упрочение того учреждения, которое получило название «великого вального сейма» с проникавшим его принципом представительства не единого Литовско-Русского государства, а всех земель Великого княжества Литовского.

Литература

Любавский М. К. Областное деление Литовско-Русского государства. М., 1892; Он же. Литовско-русский сейм. М., 1900; Максимейко Н. А. Сеймы Литовско-Русского государства до Люблинской унии 1569 г. Харьков, 1902; Леонтович Ф. И. Очерки истории Литовско-Русского права. СПб., 1894.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.