3. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ

3. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Стихийная борьба дайханских масс, все смелее выступавших за свое освобождение, явилась питательной средой партизанского движения, зародившегося на юго-западе Закаспия. Напрашивается вопрос: почему именно в этом далеком уголке Туркменистана, очерченном горами и побережьем Каспийского моря, возникло партизанское движение?

Скотоводческо-дайханские массы этих районов всегда отличались своей враждебностью колониальной политике царизма. Их население в силу своего (географического положения испытывало тройной гнет — царских чиновников, иранских правителей, а также «своих» баев и мулл[60].

Жители этих районов, занимавшиеся скотоводством и рыбным промыслом, гораздо острее других ощущали на себе разорительные военные налоги, реквизиции и самоуправство царских чиновников. Доведенные до отчаяния, скотоводы в 1916 году восстали с оружием в руках. Их отпор царским карателям был наиболее стойким, активным, но, как уже говорилось, они стали жертвой предательства «своих» национальных «верхов».

Приход к власти эсеро-белогвардейских правительств, продолжавших колонизаторскую политику царских поработителей, наиболее ощутимо почувствовали юго-западные туркмены, которые с падением Советской власти вновь попали под тройное ярмо.

Вот почему, на наш взгляд, эти племена были кровно заинтересованы в победе советского строя, который разбил оковы угнетения и эксплуатации.

Известно, что прибрежные туркмены с давних пор, раньше других племен, были связаны с Россией экономически и политически. Не прошло бесследно общение юго-западных туркмен и с трудовыми слоями русских поселений, созданных царскими властями в пограничных районах как «государева опора». Эти поселения, предназначенные стать социальной базой царизма, не оправдали надежд их создателей, наоборот, в них происходил тот же процесс расслоения крестьянства, что и в России. Малочисленной буржуазно-кулацкой верхушке противостояла всевозраставшая масса бедняков, которая сблизилась с туркменским трудовым дайханством, чего больше всего страшилась царская администрация, а затем и белогвардейско-националистические правительства.

Была и еще одна причина, на наш взгляд, главная, способствовавшая росту революционной активности трудовых масс туркменских племен юго-запада Закаспия, это — близость к Баку, общение с бакинским пролетариатом, оказывавшим на жителей Каспийского побережья большое революционизирующее влияние. И когда на востоке Закаспийской области уже восстановилась Советская власть, принесшая свободу трудовому люду, в ее западной части, еще томившейся под властью контрреволюционных сил, естественно, возникла новая волна революционных выступлений, которые местами выросли до партизанской борьбы. Вот примеры.

Жители прибрежных районов проявляли открытую враждебность к белогвардейским властям. Так, 22 сентября 1918 года белогвардейскими властями был схвачен Аннагельды Ач, который руководил разгромом склада боеприпасов и разного интендантского имущества, готовился со своими джигитами напасть на стоявший в Гасан-Кули белогвардейский отряд. Власти, страшась нападения, вывели из аула свои войска.

Арест предводителя не утихомирил иомудов. В конце сентября они захватили лодку, шедшую в Красноводск, арестовали чикишлярского комиссара Артемьева, рыбопромышленника Мольева, рыботорговца Аванесова и держали их в плену в одном из прибрежных аулов. «Иомуды не успокоились, а продолжают выступления против русских» (то есть белогвардейцев. — Р. Э.), — сообщал с тревогой 12 октября 1918 года «Голос Средней Азии».

В начале ноября 1919 года генерал Лазарев слал в деникинскую ставку тревожные телеграммы, будто буржуазное правительство Азербайджана намерено послать сотню или две аскеров (солдат) на туркменское побережье Каспия, чтобы поднять против белогвардейцев туркменские племена. Командующий белыми войсками просил прислать в район Чикишляра военные суда для крейсирования, предупреждая: «Появление в нашем тылу иомудов под руководством турецко-татарских инструкторов создаст громадное затруднение в тылу моего фронта»⁶⁴.

Однако Лазарев располагал не вполне достоверными данными. Буржуазное правительство Азербайджана и его аскеры к событиям на туркменском побережье Каспия никакого отношения не имели: в тылу врага действовали посланцы Бакинского комитета партии большевиков и Реввоенсовета Закаспийского фронта, а также просоветски настроенные рыбаки, скотоводы Гасан-Кули, Чикишляра и других районов.

Вот что рассказывает о событиях тех дней бывший красный партизан Нурмамед Клычев⁶⁵:

Приблизительно в конце 1918 года наш односельчанин Байрикари Абаев, человек по тем временам грамотный, окончивший медресе — духовное училище, хорошо владевший русским языком, поехал в Баку. Это была не первая его поездка. Там па Балаханском базаре он познакомился с большевиками, ходил в политический клуб, получил задание проводить среди жителей Гасан-Кули революционную работу, разъяснить им, за что борются большевики, привлечь на свою сторону всех, кто симпатизирует Советской власти.

Байрикари Абаев вернулся в Гасан-Кули в начале 1919 года и, собрав рыбаков, рассказал о своей поездке, о деятельности большевиков Баку, о том, что мы должны делать, чтобы выполнить указания политического клуба большевиков. Кстати, он рассказал о том, как большевики борются с меньшевиками, англичанами, с мусаватским правительством Азербайджана, разоблачают продажную роль тех, кто идет против рабочего класса, народа.

С этого времени мы стали считать себя большевиками, сторонниками Советской власти. Повели в народе разъяснительную работу, рассказывали людям, что контрреволюционное закаспийское правительство, объединившись с английскими интервентами, защищает интересы имущих классов, мечтает вновь, как при царизме, закабалить туркмен, посылать их на войну с германским империализмом. Гасан-кулийцы еще хорошо помнили, как царское правительство отправляло рыбаков и крестьян в окопы первой империалистической войны защищать интересы белого царя, помещиков и капиталистов. Против нас выступали волостной старшина, отдельные старейшины родов, выражавшие интересы белогвардейского правительства, местных националистов.

Но агитация сторонников Советской власти, большевиков — как нас стали называть во всей волости — оказалась более убедительной. Большевистские идеи, выражавшие интересы народа, были понятны простым людям, и поэтому к нам шло больше народу. Вскоре при поддержке народа в Чикишляре мы создали аулсовет. А дальше что? Почти все мы, неграмотные люди, не знали, что делать, куда девать энергию трудового люда, требовавшего решительных действий. Мы знали, что надо связаться с командованием советских войск Закаспийского фронта, хотели сообщить ему, что в тылу белых есть мы, гасан-кулийцы, готовые прийти на помощь Советской власти. Тогда мы не видели иных путей связаться с Закаспийским фронтом, как не через Каспий. Приблизительно в первой половине 1919 года, но хорошо помню, что Ашхабад еще не был освобожден советскими войсками, мы решили отпрапить в Баку на парусной лодке своего представителя — Байрикари Абаева. Дали ему поручение — поезжай в политический клуб, расскажи о наших делах, посоветуйся, что нам делать, как быть дальше. Через несколько недель в Гасан-Кулп приехал человек, представившийся Кара Багировым[61]. Он привез с собой много листовок, прокламаций на туркменском, фарсидском, арабском, азербайджанском языках. Конечно, все агитационные листовки мы распространили среди рыбаков, отправили со своими людьми к скотоводам, крестьянам, занимавшимся земледелием в долине Атрека.

22 августа 1919 года на заседании бюро подпольного Бакинского комитета партии большевиков обсуждался вопрос о Закаспии. Приведем эту скупую протокольную запись: «Гого говорит, что в Закаспии образовался вооруженный отряд. Посылаемый раньше туда Сулейман [62] просит дать ему мандат для возможности вести переговоры с Советской Россией, дать инструкторов для отряда, а также разрешить взять отсюда турецких офицеров и дать средства на дорогу.

После обсуждения принимается — дать мандат для того, чтобы отряд этот соединился с асхабадцами (советскими войсками, освободившими Асхабад. — Р. Э.), дать инструкторов, отправить турецких офицеров, послать с ними человека, чтобы тот потом вернулся с… (далее неразборчиво. — Р. Э.). Секретарь М. Крамаренко»⁶⁶.

В том же месяце Мехти-Заде Салахатин [63], турецкий офицер, член Турецкой коммунистической партии, вместе с двумя товарищами, с мандатами Кавказского краевого комитета РКП (б) были командированы в Реввоенсовет Закаспийского фронта⁶⁷.

Нурмамед Клычев утверждает, что представители бакинских большевиков приехали в аул Гасан-Кули вместе с Байрикари Абаевым [64]. Посоветовавшись с рыбаками, решили избрать в Гасан-Кули Совет, призвать весь народ помогать укреплять власть рабочих и крестьян. В глубоком тылу врага, несмотря на то что весь Каспий и Красноводск контролировался белогвардейщиной и его флотом, вспоминает Н. Клычев⁶⁸,

«был сформирован Гасан-Кулийский аулсовет, председателем которого стал Торе Мамедораз-оглы, человек грамотный, хороший организатор, пользовавшийся в народе большим уважением, его заместителями— Байрикари Абаев и я, секретарем — Тангрыкули Кулиев.

В состав президиума Совета вошли Назалн Дурдыев, Аннакули Казиев, Оразберды Аллабердыев.

Под руководством бакинских большевиков все члены президиума были направлены к рыбакам, крестьянам, скотоводам для проведения агитационной работы, организации аульных Советов. Я сам лично организовал несколько таких Советов.

По совету бакинцев мы организовали красный партизанский отряд численностью 32 человека, командиром которого стал Пирмамедов Мамедкурбан. Отряд подчинялся Советской власти в лице Гасан-Кулийского Совета.

Несмотря на нашу малочисленность, отряд красных партизан в 5–6 километрах западнее села Чалоюк, в местечке Игдиш-Депе, с помощью местного населения разгромил конный отряд белых численностью в 60 человек.

Архивные документы утверждают, что этот отряд, организованный в сентябре 1919 года, насчитывал в своих рядах 200 человек. 25 декабря 1919 года М. Пирмамедов вместе с Ниязмухамедом Эсеналиевым приехал в Ашхабад. Там в Реввоенсовете Закаспийского фронта они представляли иомудские аулы. Советскому командованию они заявили: «Тактика большевиков действует согласно с нашим мусульманским законом… большинство иомудов стоит на их (большевиков. — Р. Э.) стороне. Хотим ехать на фронт и посмотреть войска; если придется быть в бою, то пойдем в бой»⁶⁹.

С приездом посланцев Баку в политической жизни Гасан-Кули произошло знаменательное событие. Члены так называемой Туркменской национальной партии приняли программу большевистской партии и решили послать в Реввоенсовет делегацию в составе: Молла Гадир, Байры Кары (Байрикари Абаев), Наги Ага, Молла Таги, Давлет Дурон, Ашир Дурды, Верди Ага — под председательством Салахетдина.

Над Гасан-Кули зареял красный флаг; на берегу моря жители аула вырыли окопы, чтобы в любой момент отразить нападение врага.

К большевикам, в Совет, приходили рыбаки, скотоводы и просили: «Хочу быть большевиком. Запиши меня в большевики!» Из села Карадегиш приехали пять человек, посланцы крупного рода ак атабай. Они заявили, что весь род поддерживает Советскую власть⁷⁰.

Реввоенсовет Закаспийского фронта горячо одобрил решение передовых представителей Гасан-Кули, примявших платформу партии большевиков, и приветствовал в связи с этим все туркменское племя иомудов. Вот текст этого послания, составленный па двух языках, туркменском и русском⁷¹:

От имени Реввоенсовета Закаспийского фронта приветствуем туркменское племя иомудов с принятием платформы Российской Коммунистической партии, стоящей во главе революционного движения в Советской России и всего мира…

Туркменский народ Мерва и Асхабада до сих пор не понимал, на чьей стороне правда, но он теперь понял истину… и пошел с русским бедным людом… Ваши представители передали нам, что вы также стали на нашу сторону.

От всей души желаем вам успеха, приветствуем как братьев и ждем той минуты, когда вы вместе с нами покончите с врагами бедного народа.

22 сентября 1919 года в Реввоенсовет Закаспийского фронта прибыла делегация бакинских большевиков и вместе с ними представители Гасан-Кули, избранные на собрании, принявшем программу РКП (б). Они предложили создать под эгидой Советской власти боевые формирования из иомудов, организовать население Кара-Кала, а также юго-восточного побережья Каспия на борьбу с деникинскими силами на суше и на море, чтобы скорее завершить войну в Закаспии.

Председатель Реввоенсовета Н. А. Паскуцкий и начальник Политотдела Закаспийского фронта В. В. Мальков, излагая Реввоенсовету Туркестанской республики свои соображения по поводу предложений делегаций Баку и Гасан-Кули, считали целесообразным поддержать и всячески способствовать осуществлению их идеи Для создания первоначального ядра, вокруг которого предполагалось сконцентрировать формируемые силы, было необходимо послать в Кумбет-Каус (на территории Ирана) небольшой отряд (150 человек) при орудии и пулеметах⁷².

Иомуды почти поголовно вооружены винтовками и выражают желание вступить в ряды предполагаемого к формированию отряда со своими лошадьми и оружием, — говорилось в докладной записке Реввоенсовета Закаспийского фронта. — Мы имеем возможность организовать боевую часть из самого воинственного туркменского племени… Племя способно в очень короткий срок собираться массами в несколько десятков тысяч… Мы считаем долгом предложить правительству принять в этом начинании самое живейшее участие, сделать распоряжение о посылке отряда, ассигновать для этой надобности сумму па первое время не менее пяти миллионов общегосударственных знаков, командировать для организации и обучения инструкторов, которые немедленно должны быть направлены на фронт для дальнейшего следования с отрядом.

Вместе с Салахетдином в Ташкент выехали три человека, другие члены делегации остались в Ашхабаде. Салахетдин повез Туркестанскому комитету РКП (б) докладную записку Бакинского комитета партии большевиков. В пей рассказывалось о политическом положении в Азербайджане, в отдельных районах Закаспия, еще занятых белогвардейцами, о настроениях английских и белогвардейских солдат, о революционном движении пролетарских масс, поднявшихся на борьбу с внутренней и внешней контрреволюцией. Бакинские коммунисты, поделившись своими трудностями и сложностями работы в подполье, просили туркестанских большевиков прислать материалы VIII съезда РКП (б), свежую партийную литературу, помочь установить связь с Москвой, а также оказать им материальную помощь⁷³.

8 октября 1919 года Реввоенсовет Туркестанской республики записал в своем решении: «Принять помощь от иомудского пролетариата конницей в числе от двух до четырех тысяч человек». А 27 октября командир отряда рода геркез Аллаяр Курбанов получил указание Реввоенсовета Закаспийского фронта выделить 25 всадников для сопровождения делегации Кавказского краевого комитета РКП (б), отбывающей в Полторацк (Ашхабад) для формирования конных частей⁷⁴.

Чтобы поддерживать регулярную связь с Баку и населением туркменского побережья Каспия, Реввоенсовет Закаспийского фронта создал в Гасан-Кули передаточный пункт, руководителем которого назначили Байрикари Абаева, одного из членов делегации. Вскоре Макбул Эфенди[65], Раджаб Али, Нури Нияз, Туш Ага Абадан-оглы, Кара Кары-оглы выехали в Баку с секретным поручением Реввоенсовета Закаспийского фронта. В конце декабря 1919 года Макбул Эфенди, выполнив задание, вернулся в Ашхабад⁷⁵.

Белогвардейское командование, прослышав о связях Гасан-Кули с Баку и Ашхабадом, выслало в этот прибрежный аул отряд карателей. В начале декабря военное судно «Ярем-Дунья», выкрашенное в черный пиратский цвет, подошло к аулу, открыло по нему огонь, высадило десант, который занял вырытые рыбаками окопы. Белогвардейцы учинили в ауле грабеж, требовали от его старейшин признания белой власти, арестовали и увезли с собой несколько активистов, содействовавших большевикам.

«Что мы, горстка необученных, плохо вооруженных рыбаков, могли поделать с численно превосходящим противником? — вспоминает Н. Клычев. — У них были и пушки, и пулеметы, и маузеры. Мы, как и договаривались, отступили, ушли в степь» ⁷⁶.

Однако создание иомудских формирований непомерно затягивалось. Вероятно, сказывалась разбросанность иомудских поселений, разобщенность племен, мешавшая их объединению, согласованным действиям[66]. Сказалось, конечно, и соседство Ирана, на территории которого проживало много туркмен. Реввоенсовет не хотел осложнять взаимоотношений с сопредельным государством.

На наш взгляд, еще одной из причин, помешавших организации иомудских частей, было решение Реввоенсовета Туркестанской республики формировать их в Полторацке, а не на местах. Но главная причина — стремительно развивавшиеся события, успешное наступление советских войск, освобождавших туркменскую землю от белогвардейско-националистической нечисти.

15 января 1920 года штаб фронта направил в район Гасан-Кули и Чикишляра кавалерийский полк. С его прибытием здесь началось формирование нового партизанского отряда, в который вступило около 100 местных жителей. Командиром его стал Тагсин Османов, турок по национальности⁷⁷.

Хотя в начале февраля 1920 года белогвардейцы были изгнаны из Закаспия, но на море еще хозяйничала их флотилия. В течение четырех месяцев действовали красные партизаны, уничтожая остатки белых банд, не позволяя врагам безнаказанно приставать к туркменским берегам Каспия. Затем партизанский отряд распустили, так как белые были разгромлены, англичане изгнаны, Закаспийский фронт ликвидирован.

Рыбаки и скотоводы занялись мирным трудом.

* * *

В горах Копетдага, где в каменных теснинах бьется дикий Сумбар, живет легенда о Довлетгельды, русском человеке с туркменским именем. Рассказы о нем в устах аксакалов звучат как дестаны, в которых не всегда отличишь правду от художественного вымысла.

На своем быстроногом коне Мелекуше вездесущий Довлетгельды всегда успевал прийти людям на помощь, был защитником слабых, обездоленных и влюбленных. Отважный воин мог биться с врагом семь дней и семь ночей, и силы ему, как мифическому Антею, придавали земля, скалистые ущелья Копетдага. Говорят, его не брали пи пуля, ни сабля, и все будто бы потому, что носил он на шее чудодейственный амулет, подаренный названым братом-туркменом из рода геркез племени гоклен — потомком великого поэта и отважного воина Махтумкули Фраги.

«Кто друг другу помогает, тот врага одолевает» — эта туркменская мудрость была первой заповедью русоволосого батыра, чье легендарное имя стало в горах символом справедливости, мужества, верности дружбе.

Наука знает, что зачастую легенды — это опоэтизированные были и нередко они имеют под собой историческую почву. И сколько ни приходилось беседовать с яшули — почтенными старцами долин Сумбара и Атрека* предгорий Копетдага, никто не смог ответить, кто же: такой Довлетгельды. Выяснилось лишь немногое: Довлетгельды, рассказывали, был красным партизаном, русским поселенцем, жившим па границе Ирана и Туркмении.

Настоящее имя Довлетгельды все же удалось выяснить — в Центральном государственном архиве Туркменской ССР⁷⁸. Им оказался сын ротного фельдшера Сергей Петрович Щербаков, который сызмальства рос в пограничном отряде по соседству с туркменскими аулами Койне-Кесир и Дайна (Боголюбовский поселок), граничащими с Ираном.

С. Щербаков свободно владел туркменским, персидским, турецким, азербайджанским и другими языками. Семнадцати лет, с помощью отца обзаведясь конем, шашкой, красным туркменским халатом и тельпеком (барашковая шапка), пошел добровольно служить в Текинский кавалерийский полк, участвовал в первой империалистической войне, на австрийском фронте, дослужился до чина старшего унтер-офицера.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию Сергей Щербаков принял сразу и безусловно. Сказалось влияние родного дяди, Ивана Федоровича Щербакова, большевика-подпольщика, кронштадтского матроса. Твердо определили жизненный путь Сергея Щербакова чтение запрещенной литературы, поездка к дяде в Кронштадт, где он ознакомился с программой и тактикой большевиков.

Октябрьская революция застала С. Щербакова в Белоруссии. Он сразу же установил связь с Гомельским Советом. В значительной мере благодаря его стараниям был разбит Текинский кавалерийский полк, согласившийся проводить генерала Корнилова по белорусским лесам до ставки Каледина. Корнилову удалось бежать, 270 туркмен сдались в плен. Многие из них, осознав свои заблуждения, вместе с Сергеем Щербаковым вступили в ряды Красной гвардии, в 71-й тяжелый артиллерийский дивизион, формировавшийся в Новозыбкове.

Вскоре Сергей Щербаков, списавшись с дядей, подался на родину своего отца в село Осиповку Острогожского уезда Воронежской губернии. Сюда же, в Во ронеж, прпехал и Иван Щербаков, курсировавший по железным дорогам на блиндированных платформах с установленными па них морскими пушками.

В селе Осиповке Сергей организовал крестьян на захват помещичьих земель и имущества, разъяснял народу суть первых советских декретов. Отсюда поехал в Ашхабад, вступил там в Красную гвардию, в 1918 году разоружал белоказачьи части, возвращавшиеся из Ирана, распространял среди населения большевистские листовки.

После контрреволюционного мятежа в Закаспии С. Щербаков, находившийся под угрозой ареста, захватив с собой пачку прокламаций, скрылся в горах Копетдага, где в пограничных селах развернул пропагандистскую работу, призывал дайхан и русских поселенцев не давать властям людей, продуктов, верблюдов. Среди населения белые распространяли слухи, будто красные вооружены лишь берданами, а все хорошее оружие — у белогвардейцев, потому, мол, и победят они. Щербаков разоблачал вражескую ложь, рассказывал правду о Красной Армии, о неизбежной победе Советской власти.

Агитационную работу среди поселенцев и дайхан проводили также помощник командира погранотряда вахмистр Яков Березов, ашхабадские и кизыл-арватские рабочие Антон Насткалич, Денис Барановский, Александр Симанков и другие.

Линию Советской власти в тылу у белых проводили и члены действовавшего Тумановского поселкового Совета Н. Баусов, В. Шереметьев, В. Бабенко. Они установили контакт с Аллаяром Курбановым, с крестьянами соседнего Никольского поселка, не подчинялись властям, не дали белому фронту ни продуктов, ни людей.

Белогвардейцы прислали в аул Чакан-Кала отряд, но подпольщики вовремя скрылись. Щербаков, однако, вернулся в поселок Боголюбовский, где жил его отец. Когда в русские поселения Боголюбовское, Никольское, Тумановское пришел второй приказ о мобилизации на белый фронт поселян и лошадей, крестьяне под влиянием агитации Щербакова и других подпольщиков отказались выполнить распоряжение властей. Тогда белогвардейцы послали карательный отряд, но Сергей Щербаков и его товарищи собрали всех, кто подлежал мобилизации, и вместе бежали в соседнее село Кулим-Кала, на территорию Ирана.

Аллаяр Курбанов

Так образовался партизанский отряд из 40 русских поселенцев, но пока безоружный. Чтобы раздобыть оружие, Щербаков, рискуя быть схваченным, вернулся в Чакан-Кала, где начальником белой заставы был подполковник Каракозов, который по приказу белогвардейских властей разоружил пограничные посты, сочувствовавшие Советской власти. Щербаков с помощью местного населения отбил у белой заставы оружие, которым вооружил свой отряд, а часть роздал местному населению. Затем отряд Щербакова арестовал командира другой белой заставы подполковника Товстолеса и вместо него назначил подпольщика Якова Березова. Тот запретил пограничникам носить погоны и исполнять распоряжения белогвардейских властей.

Белые, прослышав о действиях Щербакова и других русских поселенцев, в частности и о том, что он выехал на установление связи с родовым вождем геркезцев Аллаяром Курбановым, откочевавшим со своим аулом из 600 кибиток в неприступные Акгаинские горы, выслали в Койне-Кесир карательный отряд. В поселке Боголюбовском каратели арестовали отца Щербакова, но местное население заступилось и освободило его. Якову Березову удалось на время скрыться, а его жену туркменки переодели в национальное платье и спасли от неминуемого расстрела.

Сергей Петрович Щербаков

Геройской смертью погиб переводчик заставы Койне-Кесир иохурец Курбансагат Нуралиев, спрятавший от карателей все винтовки, имевшиеся на заставе, призывавший односельчан оказать белогвардейцам сопротивление, держаться до прихода большевиков. Каратели зверски растерзали Нуралиева, а жителям аула пригрозили, что за сочувствие Советской власти и большевикам их могут всех расстрелять. Население не устрашили ни угрозы палачей, ни грабеж, учиненный ими в горных селениях. Дайханин Клыч Чечен смело бросил в лицо главарю карателей: «Расстреливай нас!»

Давняя дружба связывала местных жителей с соседними русскими поселками. Передовые люди туркменских аулов, особенно Геркеза во главе с Аллаяром Курбановым, увидели в русских поселенцах, трудовом крестьянстве, бедняках своих истинных друзей, также мечтавших об изгнании с туркменской земли белогвардейско-националистических правителей. История сыграла злую шутку с хищными замыслами белого царя. Самодержец России, посылая своих «верноподданных» — русских крестьян на южную границу своей империи, думал, что создаст там оплот для закабаления «диких» туркмен. А посланные им русские мужики побратались с «туземцами», встали с ними в один строй под красные знамена, вместе боролись за Советскую власть.

Аллаяр Курбанов, вооруживший своих сородичей, и Сергей Щербаков договорились действовать против белых сообща, срывать все их планы. Командиром сводного партизанского отряда избрали Аллаяра Курбанова, его помощниками Сергея Щербакова и Николая Баусова, русского поселенца. Но силы были слишком неравны: в горах Копетдага действовали отлично вооруженные белогвардейские отряды, численно превосходившие партизанские силы. Партизаны решили послать к командованию советских войск делегацию с просьбой прислать красные части для совместных действий в тылу белогвардейцев.

Из поселка Сулюкли, куда Щербаков прибыл со своим отрядом, навстречу советским войскам отправились партизаны Николай Баусов, Василий Бабенко и Алексей Лялин. Они прибыли в Ашхабад одновременно с вступлением туда частей Красной Армии. Здесь они встречались с Н. А. Паскуцким и С. П. Тимошковым.

24 июля 1919 года Реввоенсовет Закаспийского фронта решил снарядить в помощь партизанам экспедиционный отряд во главе с командиром Е. В. Тэлешем [67] и политическим руководителем Морозовым. В состав отряда вошли два эскадрона кавалерийского полка, сотня кавалеристов Ашхабадского туркменского отряда и Мервский туркменский отряд.

С помощью партизан и местного населения советский отряд беспрепятственно зашел в тыл врага. В иранском ауле Кулум-Кала красным воинам устроили торжественную встречу, раздавались возгласы:

— Да здравствует Советская власть!

Согласованными действиями с партизанским отрядом Аллаяра Курбанова, куда влились и русские поселенцы во главе с Сергеем Щербаковым, подразделения красных с боями замяли поселки Николаевский, Тумановский, укрепление Кара-Кала.

Местные дайхане и русские крестьяне активно помогали отряду советских войск. Они были проводниками, разведчиками, снабжали красных продовольствием и фуражом. Содействовало и иранское население, а начальник пограничной стражи соседнего государства разрешил нашему отряду пройти по территории Ирана. Это обеспечило успех задуманной операции — внезапность, скрытность продвижения красного отряда в тылу врага. Англичане, все еще хозяйничавшие в Иране, чтобы помешать нашим войскам, выслали навстречу отряд, а начальника пограничной стражи распорядились арестовать. Но это им не удалось: начальник стражи перешел на нашу сторону, а красный отряд, выполнив задачу, вернулся на свою территорию.

Особенно ожесточенный бой разгорелся 1 августа 1919 года за укрепление Кара-Кала, где наш отряд почти без потерь наголову разгромил белогвардейцев, освободил этот населенный пункт, захватил много пленных, оружия и других военных трофеев. В этом бою, как и во многих схватках, плечом к плечу с красноармейцами сражались и партизаны отряда Аллаяра Курбанова. Кара-Кала и окрестные горные селения не раз переходили из рук в руки, по всякий раз красный отряд при активной помощи партизан и местного населения выбивал врага из населенных пунктов, нанося ему ощутимый урон, пока не изгнал белогвардейцев из Копетдага.

Интернациональный отряд Е. В. Тэлеша и его политработники успешно справились со своей задачей: провели ряд боевых операций в глубоком тылу врага, вдохновили дайхан, бедноту на активные выступления против контрреволюционных сил, способствовали развитию Па юго-западе Туркменистана партизанского движения.

Партизанской борьбе в горах Копетдага посвящено немало исторической литературы. В основном это воспоминания участников событий или их пересказ вместе с материалами архивных фондов советского командования. Что же касается документов белогвардейского командования, то они в большинстве своем пока не введены в научный оборот.

Между тем в этих документах содержится немало интересных сведений, хотя для них характерно стремление, с одной стороны, приуменьшить потери и критическое положение белых, с другой — умалить успехи и победы красных.

В одном из донесений сообщается, что 1 августа 1919 года кавалерия белых «произвела набег» на Тумановский поселок, где оказалось до 200 конных красных, «из коих 20–30 русских и остальные иомуды». До рассвета шел бой за поселок. Красные начали охватывать противника с фланга, заняли командные высоты. Белые, неся потери и преследуемые красной конницей, оставили Тумановский. Белогвардейцы отступление своих отрядов оправдывали численным превосходством красных. На самом же деле они сами имели до 300 всадников с тремя пулеметами, то есть больше, чем было у красных.

2 августа полковник Игнатьев доносил белогвардейскому командованию, что отряд ротмистра Тутушева намеревался широким фронтом охватить поселки Тумановский и Никольский, занятые советскими войсками и партизанами, но, встретив сильное сопротивление и понеся потери, отступил. На следующий день белогвардейцы, запрашивая подкрепление, писали: «В горах работают партизанскими отрядами шайки старшины селения Безмеина Кулиева и Кизыл-Хана. К ним присоединяются местные большевики».

9 августа полковник Бурков телеграфировал в Петровск-Порт, что «Кара-Кала захвачена местными большевиками (партизанами. — Р. 3.). Приняты меры к обратному обладанию».

Партизаны активизировали свои действия с каждым днем, не давали врагу покоя. 14 августа в районе Ходжа-Кала они напали на обозы белых. В тот же день начальник белогвардейского штаба сообщал: «Противник сбил пас с Бендэссиского перевала».

Белые предприняли попытки захватить Кара-Кала, вернуть утраченные позиции. Из их документов явствует, что за аул Анаур завязался сильный бой. Красные, заняв удобные высоты вокруг укрепления Кара-Кала, выбили из Анаура белых. Оправдывая свое поражение в бою, белогвардейцы писали: «Противник состоит из иомудов, гокленов, русских и других под общим командованием Аллаяра. У пего имеется одно горное орудие и пулеметы и от 5 до 10 офицеров». Далее сообщается о мелких боях и стычках, происходивших между партизанами и конными отрядами белых⁷⁹.

Командование белых о некоторых своих поражениях умалчивает. Так, в белогвардейских сводках мы не встретили сведений о бое, в котором партизаны разгромили карательный отряд, снаряженный для покорения жителей аула Геркез. А дело было так. Прослышав о приближении белых, командир партизанского отряда Аллаяр Курбанов выбрал удобные позиции над узким ущельем Кошек Учан, по которому пролегает дорога в Кара-Кала. Партизаны расположились по обеим сторонам ущелья, на выгодных высотах. «Белые, ничего не подозревая, попали в ущелье под наш перекрестный огонь, — вспоминает Аллаяр Курбанов. — Уйти им было очень трудно, так как мои люди находились на скалах, и впереди, и сзади. При всяком движении белые попадали под пули. Видя это, враги сгруппировались за большим камнем в ущелье. У них был пулемет Люиса, из которого они и стали стрелять очередями то по правой, то по левой стороне… Но им приходилось стрелять круто вверх, мы были укрыты скалами… После часовой перестрелки из пятидесяти всадников белого отряда тринадцать было убито, остальные бросили убитых и бежали…»⁸⁰

В этом бою (15 июля 1919 года, через педелю после освобождения Ашхабада) партизанский отряд Аллаяра Курбанова получил боевое крещение. Огромная глыба камня в ущелье Кошек Учан и поныне хранит следы партизанских пуль. Все, кто приезжает в Кара-Кала, непременно приходят сюда, посещают места былых боев, чтобы отдать дань уважения подвигу героев гражданской войны, отважно сражавшихся за Советскую власть. Жители славного аула Геркез — сыновья и внуки красных партизан, гордясь мужеством своих отцов и дедов, охотно водят приезжих по овеянным легендарной славой скалам, немым свидетелям бесстрашных рейдов патриотов по тылам врага.

Партизан Курманмамед Бабаев

О маневренности и подвижности партизанского отряда, вносившего сумятицу в ряды врага, можно судить также по разведывательным сводкам белогвардейцев: «Туркмен Аллаяр, снабдивши своих людей патронами и деньгами, снова ушел в горы, имея задачу работать б нашем тылу… Часть конницы противника под начальством Аллаяра перешла с левого нашего фланга из песков в горы». Агентура подтверждала сообщения о переходе отряда Аллаяра Курбанова из Бами в долину Сумбара. Там командиру партизанского отряда будто бы удалось набрать до 300 всадников⁸¹.

И впрямь — у страха глаза велики: в партизанском отряде Аллаяра Курбанова насчитывалось тогда 122 человека. А добровольных помощников у партизан были тысячи, в каждом ауле, в каждом населенном пункте.

Кровью сынов двух народов скрепилась дружба туркменских джигитов и русских крестьян, живших в долине Сумбара. Плечом к плечу, как единокровные братья, сражались туркмен и русский. Политическим руководителем отряда, верным другом и наставником Аллаяра был Сергей Щербаков.

Когда горы были очищены от врагов Советской власти, партизанский отряд спустился на Прикопетдагскую равнину, участвовал в боях за Кодж, Кизыл-Арват, Аджи. Здесь Аллаяр Курбанов, впервые встретившийся с С. П. Тимошковым, командующим Закаспийским фронтом, получил из его рук почетную награду — генеральскую саблю⁸².

* * *

Таким образом, революционное движение дайханских масс развивалось по двум руслам — стихийному и организованному.

Сначала пассивное, затем активное сопротивление трудового люда антинародной политике интервентов и белогвардейско-националистических правительств создавало благодатную почву для возникновения партизанского движения. В этом, на наш взгляд, заключается диалектическая взаимосвязь и взаимообусловленность стихийных выступлений против новоявленных контрреволюционных правителей и организованной борьбы за Советскую власть.

Партизанское движение в Закаспии возникло и развилось на базе стихийной борьбы дайханских масс. В свою очередь успехи партизан вызвали новую волну революционных выступлений дайхан, способствовали их прозрению, вовлечению в ряды Красной Армии, становлению и упрочению Советской власти. Но в отличие от партизанского движения, скажем, в Сибири или на Украине, где оно было связано с большевистским подпольем и действовало под его руководством, здесь, в Закаспии, это движение имело свои особенности. Возникнув как противодействующая контрреволюционному лагерю сила, оно, во-первых, не имело связи с большевистскими подпольными центрами и, во-вторых, окончательное оформление и дальнейшее развитие этого движения происходило при организующей роли Реввоенсовета и Политотдела Закаспийского фронта.

Армейские большевики, руководившие партизанским движением, направляли в ряды партизан, в контролируемые ими районы военных специалистов, с их помощью проводили в массах политическую работу. Партизанский отряд Аллаяра Курбанова, интернациональный по своему составу и духу, движение среди крупного туркменского племени иомудов по созданию партизанских частей были той силой, которая держала в напряжении белогвардейское командование, вселяла в него страх за свой и без того неспокойный тыл.

История борьбы местного населения против контрреволюционных сил красноречиво подтверждает, что основным условием победы Советской власти в Закаспии был союз пролетариата с трудовым дайханством и лояльными элементами национальных «верхов» при экономической, политической и военной помощи рабочего класса Советской России.

В тяжелую годину испытаний трудящиеся туркменской земли пошли не за Фунтиковым и Деникиным, не за английскими интервентами и феодально-байской верхушкой, а за большевиками.