Заключение
Заключение
Остается ответить на последний вопрос: почему при всей оригинальности и относительной прогрессивности естественнонаучных идей Филопона, идеи эти не оказали заметного влияния на развитие научной мысли того времени? Это объясняется несколькими причинами.
Прежде всего надо помнить, что наука развивается не только в силу своей внутренней логики (последняя имеет место в основном лишь в относительно стабильные периоды человеческой истории), но и под влиянием внешних социально-исторических условий. Общественные катаклизмы, войны, нашествия более отсталых по своему культурному развитию народов — все это не может не сказаться отрицательно как на положении науки, так и на общем культурном уровне данной страны или группы стран. Филопон жил в одну из наиболее бурных и в то же время мрачных переломных эпох. Римская империя развалилась под натиском варварских, главным образом германских, племен. Античная культура, отмеченная на протяжении своего многовекового развития неповторимыми достижениями к области науки, искусства, литературы, философии и создавшая свой эстетически законченный образ мира, испускала последние предсмертные хрипы. Философские и научные школы либо умирали своей естественной смертью, либо их существование прекращалось насильственным путем, как это было с афинской Академией в 529 г. Христианская церковь воспитывала у своих адептов ненависть к «языческим» культурным ценностям, которые подвергались систематическому и безжалостному уничтожению. Следует отметить, что христианство этого времени — особенно в странах Западной Европы — уже миновало сравнительно недолгий период своей зависимости от греческой философии и, постепенно регрессируя, подчас переходило на позиции прямого обскурантизма. Только в Византийской монархии связь с греческой культурой еще будет чувствоваться в течение нескольких столетий, что же касается стран Востока и Северной Африки, то на пройдет и века, как они будут залиты потоком новой мировой религии — ислама. Приближалось «темное» время раннего средневековья.
Как непохоже было это время — время Иоанна Филопона — на эпоху позднего средневековья! Правда, и там бывали периоды опустошительных войн, кровавых преследований еретиков, культурных спадов. Но в целом климат XIII–XIV вв. разительно отличался от мрачной и безысходной атмосферы VI в. Развивались и богатели города, крепли новые социальные силы — ремесленники и купечество. Начали раздвигаться географические горизонты известного европейцам мира (путешествия Марко Поло, рост торговли с Индией и другими странами Востока). Открываются многочисленные университеты: в Италии (сначала в Болонье, а затем в Падуе, Флоренции и других городах), во Франции (Париж, Тулуза), в Англии (Оксфорд, Кембридж), на территории так называемой Священной Римской империи (Прага, Вена, Гейдельберг и др.), наконец, в Польше (Краков). Искусство и литература свидетельствуют о возросшем интересе к человеку, к его внутреннему миру (поэзия трубадуров, рыцарские романы, творчество Данте и Чосера, живопись Джотто и других итальянских мастеров Раннего Возрождения). Католическая церковь пока сохраняет монопольные позиции в духовной жизни Западной Европы, но ее ведущий идеолог Фома Аквинский уже санкционировал сосуществование двух типов истин — истин разума и истин откровения, тем самым допустив возможность развития светской науки. Указанные факторы стимулировали появление целой плеяды блестящих ученых — таких, как Гроссетет, Роджер Бэкон, Оккам, Буридан, Орем, интерес которых к проблемам естествознания не ограничивался толкованием аристотелевских текстов, но приобрел новые формы, предвосхищавшие, между прочим, зарождение будущего экспериментального метода. Живи Филопон в это время, он легко вписался бы в это окружение. Но он родился на семь веков раньше, когда его естественнонаучные догадки и размышления не смогли иметь никакого резонанса. Ни единомышленников, ни последователей у него не было — и потому, несмотря на внешнее благополучие его жизненного пути, он представляется нам глубоко трагической фигурой.
К этому надо добавить еще следующее соображение. Выше мы указывали на то, каким образом христианское мировоззрение Филопона содействовало его отходу от античного образа мира и, в частности, стимулировало критику некоторых важнейших догм аристотелевской натурфилософии. Трагизм ситуации, в которой оказался Филопон, состоял в том, что для христианской церкви того времени ломка этих догм была совсем не так уж необходима. Скорее, наоборот: аристотелевское деление мира на надлунную и подлунную область было очень удобно для идеологов христианства, поскольку небо с его нетленным эфиром и вечно вращающимися сферами казалось естественным местом пребывания Бога вместе с окружавшим его синклитом архангелов и ангелов. Абстрактно-философский монотеизм Филопона, согласно которому Бог мыслился в качестве непостижимой сущности, вездесущей, всемогущей и вневременной, был недоступен сознанию рядового христианина, склонного в своих представлениях о Боге к примитивному антропоморфизму. По этой причине услуга, оказанная Филопоном христианству своей критикой аристотелевской космологии, представлялась руководителям церкви крайне сомнительной. Не забудем также, что Филопон был монофизитом, т. е. сторонником учения, уже в 451 г. осужденного церковью как ересь. Были и другие пункты, в которых он расходился с официальной церковной идеологией; эти расхождения, как можно думать, особенно обострились в последний период жизни Филопона. Его стойкость в защите собственных взглядов свидетельствовала о его принципиальности и независимости мышления, но в то же время она делала его одиноким в лоне той самой церкви, служению которой он посвятил свою жизнь. Через сто с лишним лет после смерти Филопона (в 680 г.) его взгляды были официально признаны еретическими.