Глава 10 Пассажиры с «Чичерина»
Глава 10
Пассажиры с «Чичерина»
Давно отгремели залпы «Авроры», а русские политэмигранты, спасавшиеся до революции от царской охранки, продолжали жить и работать в Египте: на какое-то время они оказались отрезанными от родины. Египетское правительство, находившееся в полной зависимости от англичан, не признало советской власти. Официальные отношения между двумя государствами прервались.
Некоторые из наших соотечественников не сидели сложа руки, а связали свою судьбу с египетским патриотическим движением. Были среди них люди неординарные, оказавшие значительное влияние на египтян. Потому-то королевские власти и преследовали русских политэмигрантов, причем с особой ожесточенностью — в середине 20-х годов, в период реакции. В июле 1925 года, например, они насильно посадили на пароход группу из 34 русских и выслали их в Одессу.
Вскоре после публикации в августе 1987 года в «Правде» моего очерка о трактире «Севастополь» в Александрии в редакцию пришло любопытное письмо. «Мой дед со своей семьей жил в Каире, — писал москвич М. Ш. Резников. — Работал в кафе, где собирались революционеры. Сам принимал с бабушкой непосредственное участие в деятельности кружка. Они были высланы из Египта на пароходе в Одессу, это было уже при советской власти. Деда своего я хорошо помню и бабушку тоже. Они дожили до преклонного возраста и умерли только недавно.
Отец мой должен все помнить, ему тогда было лет десять, и он помогал деду. У него и у его сестры должны сохраниться кое-какие документы, фотографии. Отец и его сестра родились в Каире. Он мне рассказывал, что в кафе часто собирались революционеры, вели агитационную работу среди рабочих из других стран, чем могли, помогали революционному движению в России. Но кто-то их выдал, и их выслали». Дальше шел адрес отца, Ш. А. Резникова.
Конечно, я тут же написал Шике Абрамовичу в Ростов-на-Дону, где он живет. Через некоторое время пришел подробный ответ. То, о чем сообщил в редакцию его сын, полностью соответствовало действительности, с одним лишь небольшим уточнением: дед, Абрам Резников, работал не в кафе, а в парикмахерской. Я попросил Шику Абрамовича вспомнить кое-какие детали, он добросовестно выполнил мою просьбу. В итоге завязавшейся между нами переписки выяснилось, что семья Резниковых как раз и была среди тех 34 русских эмигрантов, что были высланы египетскими властями в 1925 году. Но давайте все по порядку.
Абрам Резников подростком уехал из родного города Николаев на заработки в Одессу. Там он стал подмастерьем в парикмахерской. Участвовал в революционном движении, расклеивал листовки, направленные против царизма. После революции 1905 года над ним нависла угроза ареста, и товарищи помогли Резникову уехать за границу. Некоторое время он скитался по Европе с труппой бродячих актеров — плясал русские танцы — и вместе с ней приехал в Египет.
Абрам Резников. Начало 1920-х гг.
Возможно, странствия Резникова продолжались бы и дальше, но в Каире он познакомился с девушкой, которую полюбил. Она была хороша собой, и имя у этой девушки было красивое — Жизель, только в устах египтян оно звучало как Гизела. Симпатия Резникова играла на скрипке в маленьком оркестре. Гизела не была египтянкой, она родилась в Австрии, и как попала в Египет — Шика Абрамович не знает. Вскоре влюбленные поженились, сложили свои нехитрые капиталы и открыли собственную парикмахерскую. Находилась она в центре города, на улице короля Фуада, а жили Резниковы в районе попроще, под названием Булак. Семья стала расти, у них родились три дочери и в 1915 году — сын Шика.
О политических взглядах своего отца Шика Абрамович пишет довольно своеобразно: «Он не был коммунистом, но был настоящим большевиком». Возможно, под этим подразумевается, что Абрам Резников не являлся членом коммунистической партии, но поддерживал ее. Так мой покойный дедушка любил говорить, что он — «беспартийный большевик».
Супруги позаботились о том, чтобы не только ловко и красиво стричь своих клиентов, но и создать им максимум удобств. В парикмахерской можно было купить сигареты, выпить лимонаду, почистить ботинки. На журнальном столике возле дивана всегда лежали свежие газеты. Некоторым своим клиентам из числа русских эмигрантов, пользовавшихся доверием Резникова, он давал почитать и советские газеты. Как они попадали к нему, можно только предполагать. Скорее всего, от советских моряков. В 1920 году между нашими странами начали восстанавливаться торговые отношения, и суда под красным флагом время от времени заходили в египетские порты. Среди друзей-эмигрантов были и такие, кто, по словам Шики Абрамовича, «занимались революционной агитацией и пропагандой среди местного населения». Парикмахерская на улице короля Фуада стала для них своеобразным клубом и пересылочным пунктом, как трактир «Севастополь» в Александрии за двадцать лет до этого.
Интересно, конечно, было бы узнать имена друзей Абрама Резникова. Не исключаю, что среди них могли оказаться некоторые герои предыдущих очерков. Но его самого уже нет в живых, а сын знал клиентов своего отца только в лицо.
Так продолжалось довольно долго. Но однажды Абрам Резников не вернулся домой с работы. В тот день он закрыл парикмахерскую раньше обычного, поскольку они с женой собирались идти в оперный театр. На улице Резникова встретили двое англичан в штатском из числа его клиентов. Они очень вежливо поздоровались с парикмахером и попросили его без шума следовать за ними. Путь лежал в полицейский участок…
Об аресте отца семье не сообщили. Два месяца Гизела не знала, где его искать. Обошла все морги и больницы, обращалась и в полицию, но повсюду следовал ответ: «Такой у нас не значится».
А потом полиция явилась домой сама. Гизелу повезли в участок. Там ей сообщили, что муж арестован. С ним можно устроить свидание, но при одном условии: что она попытается убедить его не упрямиться и ответить на все вопросы следствия. Гизела согласилась, но условие не выполнила. Следователи же требовали, чтобы Резников сказал им, кто из его клиентов является коммунистом. Ему показывали фотографии, но парикмахер твердил одно и то же: «Да, это мой клиент, а коммунист он или нет — не знаю. Мало ли у меня клиентов! Вот и ваши полицейские тоже ходили ко мне, да еще в штатском».
Тогда следователи вновь взялись за Гизелу. Ее путали и пытались подкупить. Если ваш муж не будет сотрудничать с нами, говорили молодой женщине, то вашей семье придется плохо. Но если прекратит упрямиться, то хорошо заработает. Мы заплатим ему за каждого опознанного коммуниста. Вам же обеспечим надежную защиту.
В трудное положение попала Гизела. Муж — в тюрьме, дома четверо детей, причем младшей дочери не исполнилось еще и двух лет. Но она верила в своего избранника. А тот стоял на своем: не знаю ничего — и точка.
Еще через месяц Гизелу вновь вызвали в полицию. Поскольку ваш муж — опасный агитатор, сказали ей, он будет выдворен из Египта в Россию. А вы с детьми можете выбрать себе любую страну, кроме Америки и Англии. На что она ответила, что поедет вместе с мужем, чего бы ей это ни стоило. Гизелу отговаривали, ее пугали Россией — беспорядками и белыми медведями. Было немного страшно, ведь женщина никогда не бывала в этой стране, ни она, ни дети почти не знали русского, но другого выбора просто быть не могло: куда иголка, туда и нитка.
Ну что ж, сказали в полиции, вот вам предписание: покинуть территорию Египта в 24 часа. Гизела распродала, что успела, знакомым, парикмахерскую оставила на одного из мастеров, пообещавшего сохранить все в целости.
Ровно через 24 часа к дому, где жили Резниковы, подъехала большая крытая машина. Пришедшим проводить их друзьям не сказали, куда везут Гизелу и четырех ее детей. После нескольких часов пути приехали в Александрию. Поместили их все в той же тюрьме аль-Хадра, на четвертом этаже. На вопросы, где муж, отвечали: «Не знаем». Но однажды дети увидели, как во дворе тюрьмы, заложив руки за спину, прогуливался вместе с другими заключенными их отец. Охранники к нему детей не подпустили.
В тюрьме семья Резниковых провела больше пяти месяцев. В конце июля 1925 года ее вместе с группой других русских эмигрантов — заключенных аль-Хадра — перевезли в Порт-Саид и насильно посадили на советский пароход «Чичерин». Вот как рассказывала об этом 13 августа одесская областная газета «Известия», выписку из которой прислал мне Ш. А. Резников.
«В беседе с нашим сотрудником капитан п/х т. Арсеньев передал следующие подробности. По прибытии «Чичерина» в Порт-Саид на п/х немедленно явился лоцман и велел капитану отдать якорь за 5 верст от причальных линий… Через некоторое время к пароходу подошли 3 катера с вооруженными полисменами во главе английских офицеров… Затем потребовали от помощников капитана ключи от всех помещений и приступили к обыску, не давшему, конечно, никаких результатов.
После обыска англичане разрешили агенту одной из иностранных пароходных компаний, который представлял торгфлот в Александрии, подняться на борт. Он заявил, что для «Чичерина» имеется помимо прочих 34 пассажира без виз на право въезда в СССР…
Через несколько часов к пароходу подошел почтовый катер, и прибывшие на катере пригласили капитана в город для разрешения вопроса о приемке пассажиров.
В комендатуре порта капитана встретил помощник коменданта порта англичанин, который заявил, что египетское правительство решило посадить на «Чичерин» 34 пассажира, которые выселяются из пределов Египта за большевистскую пропаганду…
Вскоре после этого под конвоем 3-х вооруженных катеров к п/х были направлены пассажиры и насильно посажены на пароход…
Перед уходом парохода из порта его далеко в море сопровождали вооруженные катера… Среди насильно посаженных пассажиров имеются 15 мужчин, 6 женщин и 13 детей. Все они русские, десятки лет проживающие в Египте.
Поводом к обвинению их в большевистской агитации и высылке в пределы СССР послужил тот факт, что один из высылаемых, парикмахер Абрам Резников, в беседе со своими клиентами рассказывал, что из получаемых им писем от родственников из Советской России видно, что жизнь у нас вошла в нормальную колею и налаживается производство».
Сейчас уже трудно сказать, заключалось ли все дело в «крамольных» разговорах Резникова со своими клиентами или было серьезнее. Обращает, однако, на себя внимание тот факт, что его арест в 1924 году совпал с кампанией по разгрому египетской компартии. Возможно, парикмахера подозревали в том, что он был связным между руководством партии и Коминтерном. Во всяком случае, как отмечает историк Абдель Ваххаб Бакр, высылка русских эмигрантов ставила целью «отсечь связи египетских марксистов с Советским Союзом».
Акция эта вызвала в Москве бурную реакцию. Нарком иностранных дел Г. В. Чичерин направил 7 августа сердитую телеграмму своему египетскому коллеге Зульфикар-паше. Упор в ней делался на то, что эти люди «не являются советскими гражданами и не имеют разрешения на возвращение в СССР». «Этот произвольный акт администрации порта Александрия (тут, видно в спешке, допущена ошибка: на самом деле — Порт-Саида. — В. Б.), нарушающий самые элементарные и издавна признанные в международном праве правила по вопросу отношений между цивилизованными странами, — говорилось в телеграмме, — заставляет меня заявить самый категорический протест». Советский нарком потребовал «расследовать этот акт открытого насилия и строго наказать виновных» и «соблаговолить поставить меня в известность о принятых мерах по этому вопросу». Но телеграмма эта так и осталась без ответа.
А вот что говорилось об этом случае в «Обзоре международного положения и внешней политики СССР в 1925 году»: «На развитии торговли с Египтом отрицательно отозвался инцидент с пароходом Совторгфлота «Чичерин»… В результате инцидента Совторгфлот должен был отказаться от захода своих судов в египетские порты». Видимо, таким способом Советское правительство хотело предотвратить повторение подобных высылок. На время они действительно прекратились. Но в 1928–1929 годах участь семьи Резниковых постигла еще 13 русских эмигрантов.
В Одессе приход «Чичерина» ждали. В порту собралось много народу, играли духовые оркестры. Поселили высланных в доме МОПРа — Международной организации помощи рабочим, на углу Дерибасовской и Екатерининской. В этом доме семья Резниковых прожила довольно долго. Отец устроился работать, мать и дети сначала учили русский язык. Жизнь на новом месте постепенно вошла в колею.
Шика Абрамович окончил в Одессе институт, получил специальность зоотехника. Во время Великой Отечественной войны семья эвакуировалась во Фрунзе, сражалась на трудовом фронте. А в 1955 году Шика Абрамович переехал в Ростов-на-Дону, где и вышел на пенсию. У него двое сыновей и четверо внуков.
Вот такая необычная судьба. Впрочем, можно ли назвать обычной судьбу хотя бы одного из героев этой книги? В том числе и эмигрантов новой волны, о которых пойдет речь в следующих главах.
