Глава 6 Неудавшийся побег

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 6

Неудавшийся побег

Эпизод, о котором я собираюсь рассказать в этой главе, во многом схож с «уроком свободы». То же место действия — Александрия и отчасти и те же действующие лица, например российский посланник А. А. Смирнов. Главный герой, Михаил Адамович, как и Махар Боцоев, из черноморских моряков. И все же, как известно, «в одну и ту же воду нельзя войти дважды», так что события, разыгравшиеся в Египте весной 1913 года, были уже несколько иными. Впрочем, по порядку.

В конце 1910 года в Одессу вернулись из ссылки активные участники первой русской революции. Они попытались воссоздать Союз торговых моряков Черного моря, наладить издание нелегальной газеты «Черноморец». Но времена в России все еще были очень трудные. Удалось выпустить всего один номер газеты. Организованная осенью 1911 года забастовка моряков-черноморцев закончилась поражением. Тогда и возникла мысль перенести руководство Союза за границу.

В конце 1911 года в Константинополе был сформирован новый состав Заграничного комитета Союза черноморских моряков. Одним из его руководителей стал социал-демократ Михаил Адамович. Это он возглавлял первый профсоюз черноморцев «Регистрация» в 1906 году. После поражения революции Адамович жил в Мюнхене.

Там же, в Константинополе, в начале февраля 1912 года вышел первый номер ежемесячной газеты «Моряк». Но ситуация в турецкой столице оказалась неблагоприятной для русских революционеров. Несколько номеров «Моряка», начиная с шестого, пришлось печатать в Варне при содействии болгарских социал-демократов, а в конце года редакция газеты и резиденция Заграничного комитета Союза черноморских моряков переместились в Александрию.

Надо сказать, что черноморцы действовали очень активно. Они посещали практически все русские суда, заходившие в Александрию, вели революционную агитацию среди команд. Установили контакты с партийными организациями причерноморских городов, особенно Одессы, с командами некоторых военных кораблей, с бывшими потемкинцами. Вот выдержка из письма в редакцию «Моряка» из румынского города Галац от 28 октября 1912 года:

«Дорогие товарищи! Ваша газета «Моряк» разыскала и нас, потемкинцев. Горячо приветствуем начатое вами дело и напоминаем вам, что мы, потемкинцы, тоже моряки, но боролись мы не только за наши моряцкие нужды, а и за освобождение всего рабочего класса. Мы рвем ту вековую цепь, которая сковывает весь русский народ».

Деятельность Заграничного комитета обеспокоила царские власти. То ли вспомнили они о не столь уж давних днях революции, то ли наиболее дальновидные почувствовали приближение революции новой, только реакция царизма была решительной и даже в какой-то степени лестной для Адамовича и его товарищей.

В феврале 1913 года одесский градоначальник провел специальное совещание. Начальник жандармского управления полковник Заварзин сделал доклад. «За последние два года ярко обозначилось значение морских революционных организаций в Константинополе и Александрии со связями с Парижем и Веной, — заявил он, — настойчиво ведущих пропаганду среди моряков коммерческого и военного флотов и достигших крупных результатов». Докладчик потребовал «принять меры к задержанию и препровождению в Россию проживающих в пределах Турции и Египта русских революционных деятелей».

Поскольку для осуществления этого требования нужно было добиться согласия соответствующих иностранных властей, дело «Моряка» было передано особому совещанию кабинета министров. Протокол совещания был рассмотрен самим царем.

Особое совещание постановило, что «первейшею задачею должно являться арестование главного руководителя означенного движения, проживающего в Александрии революционера Адамовича. Для обеспечения выполнения сего командирам судов торгового флота должно быть предписано, в случае появления Адамовича на судах, немедленно захватить его и привезти в Одессу для передачи в распоряжение жандармских властей». Консульским представителям России за границей предписывалось оказывать «должное содействие русским полицейским властям в предпринимаемых ими здесь агентурным способом шагах».

М. Адамович жил в Египте под именем немецкого подданного Александра Корнельсона, так что его нельзя было арестовать без согласия немецкого консульства. Согласие это русским дипломатам удалось получить довольно быстро. Не было задержки и с распоряжением об аресте со стороны египетского министерства внутренних дел, где, как и по всей стране, хозяйничали англичане. Колонизаторы и сами были не прочь избавиться от русских революционеров, поскольку, с их точки зрения, они оказывали «дурное влияние» на египтян. «По имеющимся у меня сведениям, националистические и даже анархистские идеи никогда еще не были так распространены в Египте, как в настоящее время, особенно среди молодежи, — писал в Петербург в январе 1913 года посланник Смирнов. — Начальник здешней полиции говорил мне, что он поражен, с какой силой и быстротой распространяются в Египте анархистские учения».

Оставим на совести Смирнова туманную терминологию, согласно которой все революционные идеи автоматически были зачислены в «анархистские». Нет, в Египте речь шла не о собственно анархистах, а о зарождении социалистического движения. Еще в 1908 году в стране возникла первая партия, называвшая себя социалистической, — Благословенная социалистическая партия. Она была вскоре разгромлена англичанами и местной полицией. Но невозможно было поставить заслон проникновению в Египет из Европы идей социализма. Под сильным их влиянием находился преемник Мустафы Камиля — Мухаммед Фарид. В 1913 году публицист Саляма Муса, завоевавший впоследствии широкую популярность, опубликовал в Каире брошюру под названием «Социализм», где изложил основы социалистического учения. «Мировой капитализм и русское движение 1905 года окончательно разбудили Азию, — писал В. И. Ленин в том же, 1913, году в статье «Пробуждение Азии». — Сотни миллионов забитого, одичавшего в средневековом застое населения проснулись к новой жизни и борьбе за азбучные права человека, за демократию». И хотя основная часть Египта географически находится в Африке, там происходил, по сути дела, тот же процесс, что был подмечен Лениным в странах, лежащих к востоку от Суэцкого канала.

7 мая 1913 года Михаил Адамович был арестован в Александрии и брошен в местную тюрьму. Там уже находился еще один русский революционер — Владимир Терский, схваченный незадолго до этого за распространение нелегальной литературы.

Об аресте Адамовича Смирнов тут же сообщил в Петербург, причем отметил, что он «дал в распоряжение Императорского Правительства в высшей степени интересный и важный материал. Найдены были документы по организации судовых команд, сама печать организации, разные списки, письма от содержавшихся в России в заключении лиц и корреспонденция, устанавливающая связи организации с подобными же союзами на Западе и с рабочими комитетами Европы».

Забегая вперед, замечу, что все эти материалы фигурировали в качестве доказательств вины подсудимых на состоявшемся во второй половине 1914 года в Одессе процессе по делу «Моряка». Сам Адамович отмечал впоследствии в своих воспоминаниях, что 98 томов этого дела «хранятся на полках одесского Истпарта».

Я попытался разыскать эти документы. Ведь они могли бы дать богатый материал и о связях организации, в том числе, возможно, и с египтянами, и о русских революционерах-эмигрантах в Египте, содержать какие-то адреса, по которым можно было бы пройти в поисках очевидцев тех событий или просто связанных с ними мест.

Сделал запрос в Одессу. Ответ был разочаровывающим. Документов этих в местном архиве нет. В хранящихся там воспоминаниях бывшего уполномоченного судовой команды парохода «Инженер Авдосков» в Союзе черноморских моряков И. Ф. Иващенко высказано предположение, что все 98 томов погибли в годы Великой Отечественной войны. Очень жаль! Без них известно лишь одно место в Египте, связанное с «Моряком», — александрийская тюрьма Аль-Хадра, где Адамович провел почти месяц. Она и сегодня используется по своему прямому назначению.

Российские дипломаты в Египте всячески подчеркивали, сколь «важную птицу» удалось им поймать. Смирнов писал в Петербург: «Арестованные в Александрии Адамович и В. Терский, так же как и сожительница первого швейцарская подданная г-жа Трипе, урожденная Хохлова, являются столь значительными революционными деятелями, что их, конечно, не командировали бы в Египет, если бы не предполагали сюда перенести один из важных центров заграничной антиправительственной агитации. На значение этих лиц, особенно Адамовича, указывает как тот шум, который арест наделал в Европе, так и доставляемая в наше консульство в Александрии корреспонденция Адамовича, поражающая своими размерами и состоящая из революционно-анархистских листков и публикаций, сношений с европейскими революционными фракциями и организациями, а также масса писем разных революционных деятелей, каковые письма дадут полиции обильный и важный материал».

В списке лиц, связанных с Союзом черноморских моряков, который был найден при аресте Адамовича, фигурировали двое русских, проживавших в Египте. Один из них, чье имя не привели царские дипломаты, — в Каире, другой, журналист Сергей Юрицын, — в Хелуане, где, по словам посланника Смирнова, он «основал торговое дело по цветоводству». «После освободительного движения Юрицын спешно покинул Россию, — сообщал также в российское Министерство иностранных дел Смирнов, — где он подвергался судебной ответственности за напечатанные им статьи, и как бывший журналист поддерживал и здесь связи с либеральными кружками и с представителями печати». У обоих были произведены обыски, но ничего подозрительного обнаружить не удалось.

Значит, Юрицын бежал из России в Египет после революции 1905 года? Может, именно он, журналист, так горячо выступал на митинге в гостинице «Континенталь» в январе 1907 года в защиту трех арестованных русских революционеров, писал ту самую листовку, что была опубликована газетой «Аль-Ахрам»? Увы, это хоть и вероятное, но предположение.

Между тем весть об аресте Адамовича быстро достигла Европы и вызвала возмущение в ее рабочих кругах. Несколько английских профсоюзов обратились к правительству с протестом и требованием немедленно освободить арестованного. В палате общин было сделано три запроса о судьбе Адамовича. С протестами выступили рабочие организации Франции, Бельгии, Германии и Австрии. Громко звучали слова возмущения и в Египте. «Лондонские и другие европейские рабочие листки заволновались по поводу ареста члена рабочего союза, — писал в Петербург Смирнов, — а за ними и некоторые из здешних газет стали настойчиво требовать в силу гуманитарных начал освобождения Адамовича, которому за его либеральные убеждения предстоит якобы смертная казнь или по меньшей мере пожизненная каторга в Сибири. В печать проникли даже собственные письма Адамовича, написанные им в тюрьме и умоляющие британские власти и английский народ не допустить, чтобы он погиб жертвою своих либеральных убеждений».

Накал событий нарастал. «В рабочих и социалистических кругах Александрии и Каира происходили митинги, обсуждавшие меры к недопущению отправки арестованных в Россию, — указывалось в очередной депеше царского посланника. — Предполагалось собрать толпу и попытаться из засады отбить отправляемых. Было также прибегнуто и к устрашению: мне было передано, что я и оба наши консульские представители в Каире и Александрии приговорены к смерти в случае, если арестованные будут все-таки отправлены в Россию».

Тень «урока свободы», доставившего представителям русского самодержавия в Египте немало тревог, нависла над ними вновь. «У меня еще свежи в памяти события 1907 года», — признавался Смирнов.

Царские дипломаты старались любыми способами избежать «повторения пройденного». Смирнов, с одной стороны, пытался увещевать местную печать, а с другой — добивался от Петербурга скорейшей отправки арестованных в Россию. Его пугала и другая перспектива — что они могут бежать из тюрьмы, и тогда громкое дело закончится скандалом для русского правительства, да и для него самого. «Подпольная деятельность единомышленников Адамовича и воздействие Европы на здешних рабочих-европейцев, весьма восприимчивых к революционно-анархистским идеям, продолжаются с прежней энергией, а на собраниях и митингах по-прежнему обсуждается вопрос о мерах по освобождению Адамовича, — с тревогой писал посланник в Петербург 30 мая. — Вследствие этого, пока арестованный не отбудет из Египта, агитация станет неизбежно продолжаться, а она, как мы были уже тому свидетелями, всегда может вызвать либо враждебные нам демонстрации, либо вспышки насилия и беспорядки, подобные происходившим в 1907 году, не говоря уже о том, что, пока Адамович находится в египетской тюрьме, отнюдь не невозможна какая-либо попытка к его освобождению».

Смирнов, что называется, как в воду глядел. Товарищи Адамовича организовали ему побег. Он ускользнул из камеры, взобрался на тюремную стену и спрыгнул вниз. Оставалось совсем немного — добраться до припрятанного неподалеку велосипеда. Но острая боль обожгла вывихнутую при неудачном приземлении ногу. Пока Адамович приходил в себя, полицейские задержали его и вновь водворили в тюремную камеру.

Хочу обратить внимание читателя на такой любопытный факт. Рассказывая о неудачном побеге Адамовича из тюрьмы, газета «Моряк», а она продолжала выходить, писала в номере от 12 сентября о сочувствии к нему со стороны египтян. Тюремный инспектор даже пожелал Адамовичу «успеха в следующий раз». В местных газетах появились статьи, полные восхищения мужеством русского революционера. Так что, хотя движение солидарности с арестованными, как и в деле Боцоева, родилось в первую очередь в среде европейских рабочих-иммигрантов (Смирнов даже писал, что «арабская печать мало интересовалась делом Адамовича»), египтяне по-своему тоже участвовали в нем.

Предпринятая Адамовичем попытка побега из тюрьмы не на шутку испугала царских дипломатов. «Нахожу присылку за ним жандармов мерой, совершенно необходимою, — телеграфировал Смирнов. — Вследствие возбуждения судовых команд отправление без надежного конвоя было бы крайне опасно, а быть может, совсем невозможно». Это предложение получило в Петербурге поддержку. За Адамовичем и Терским была прислана охрана из 16 жандармов во главе с начальником одесского сыскного отделения. Для того чтобы усыпить бдительность пикетчиков в Александрийском порту, проделали такой трюк. За час до отхода парохода арестованных привезли на автомобиле из тюрьмы в портовую таможню. Пароход снялся без них. Перед выходом из порта он остановился, поджидая таможенную шлюпку. На ней были доставлены под усиленным конвоем Адамович и Терский.

Но и это еще было не все. В Константинополе на борт парохода поднялся сам начальник одесского жандармского управления полковник Заварзин, а в Черном море судно эскортировали два эсминца, специально вызванные для этой цели из Севастополя.

Состоявшийся через год после этого суд по делу Союза черноморских моряков приговорил М. Адамовича и большую группу других подсудимых к ссылке в Енисейскую губернию. Освободила их Октябрьская революция.