Город Вавилон[56]

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Город Вавилон[56]

Поезд, бегущий через плоские, как скатерть, сухие равнины нынешнего Ирака, проходит близ станций и городка Хилле недалеко от низких холмов, как будто изрытых гигантскими оспинами. Если подойти поближе, то эти низкие холмы покажутся Исковерканными подобием глубоких окопов, рвами, ямами, среди Которых возвышается лабиринт полуразрушенных; выветрившихся глиняных стен. С начала нашего века здесь велись грандиозные раскопки, раскрывшие нам древний город Вавилон — город, умерший около 2000 лет назад, но слава которого намного пережила его.

И вот перед нами траншеи археологов. В глубине этих траншей осыпающиеся стены из сырцового кирпича, да кое-где среди скудной степной травки большие квадратные обожжённые кирпичи с оттиснутыми на ’ них клинописными надписями — ими некогда были вымощены дворы чертога знаменитого Навуходоносора…

Несколько десятков лет назад на Евфрате, выше Хилле, была построена плотина, — изменившая уровень реки. В связи с этим поднялись и подпочвенные воды; поэтому археологи не могли докопаться до тех глубоких слоёв, где скрыты остатки города Хаммурапи и других древних царей.

Путник, приближавшийся в дни Навуходоносора к городу Вавилону с севера, вдоль берега Евфрата, видел издали длинные желтоватые стены с зубцами и башнями, а вдалеке, на покрытом дымкой синем небе, голубую вершину храмовой башни. Иногда же на солнце сверкали золотые блестки от гигантских золочёных рогов, укреплённых на самом верху.

Необыкновенная крепость стен Вавилона широко известна.

К их зрелищу приготовляет уже громадная стена, которой Навуходоносор приказал перегородить всю страну от Евфрата до Тигра у города Сиппара, желая уберечь Вавилонию от судьбы её древней соперницы — Ассирии. Но, входя в огромные ворота, путешественник невольно поражается мощностью стен, усиленных ещё рвами и дополнительной стеной со стороны поля.

Нововавилонский изразцовый фриз.

Поздний Вавилон (реконструкция).

Улица в Вавилоне.

Дорога ведёт на юг, вдоль финиковых пальмовых рощ и садов, тянущихся по берегу реки. По левую руку остались высокие белые стены летнего дворца вавилонских царей. Путник ещё не вступил в пределы города: здесь, за стенами, он проходит только заповедное пространство, где во время осады должно укрываться окрестное население и скот, где в случае нужды можно будет посеять хлеб, чтобы городу не грозил голод. Здесь видны кое-где огороды, а чаще — только пустыри и редкие домики. Надо ещё идти быстрым шагом более получаса, чтобы, наконец, подойти к стенам собственно города.

Вот, наконец, Евфрат отходит вправо, и дорога вступает в пространство между двумя высокими стенами. За правой скрывается большой северный дворец Навуходоносора, а левая охраняет подступы к нему и к городским воротам. Дорога подымается немного в гору. Между плоскими белыми выступами башен в стене вделаны большие голубые фризы из изразцов, окаймлённые жёлтым и белым орнаментом; на голубом фоне выпуклым рельефом изображены шествующие белые и золотистые львы. Но глаз не останавливается на них: в конце подъёма дороги, там, где белые стены немного расступаются, образуя род площади, возвышается синяя громада ворот — двух массивных башен с аркой посередине, облицованных изразцами. Во всю высоту их поверхности по синему фону шествуют белые и золотистые ряда диких быков и драконов. Пройдя через обычную площадь под сводами ворот, где по углам стоят бронзовые статуи и толпится всякий пёстрый народ, путник входит, наконец, в город Вавилон.

Обращают на себя внимание ворота — они проложены во всей толще двух могучих, высоких стен. По верху между зубцами образовалась целая улица в 12 метров шириной. По ней свободно могут проехать одновременно несколько колесниц. А по ту сторону стен — опять широкий ров, ограждённый ещё одной низкой стеной. Низкой, впрочем, лишь по сравнению с главной стеной, достигающей высоты нашего двух-трёхэтажного дома.

Наконец, путешественник в городе. Перед ним прямая, как: стрела; линия плит, розовых по бокам, белых в середине; ими вымощена середина длинной улицы. Слева, среди пальм, высокие белые стены храма, за ним, в отдалении, неровные ряды, жилых домов. Справа — опять высокие белёные стены, украшенные только вертикальными углублениями и выступами башен. Это главный дворец царя. Дворец ничем, кроме огромных размеров, не отличается от всех восточных домов: тот же двор, куда открываются двери многих комнат, те же белёные стены без окон. Но только здесь не один двор, а целых четыре — огромных, как рыночные площади, — сообщающихся между собой через арки. А вокруг дворов не одно жильё, а десятки сросшихся между собой домов, со своими внутренними двориками, здесь живут придворные, дворцовые ремесленники и прислуга дворца, размещаются караулы и отряды Телохранителей.

Посол или гонец времён Навуходоносора (VI век до н. э.), проходя этими дворами, увидел бы в одном, дворе выстроившихся часовых, в другом — пёструю толпу придворных, послов и зависимых царьков, дожидающихся допуска к царю Вавилона. Оглядываясь кругом, он с удивлением увидел бы большие деревья, возвышающиеся над какой-то башней в северном углу дворца. Ему бы объяснили, что это висячий сад, построенный Навуходоносором для Своей жены, дочери индийского царя, тосковавшей по горным лесам своей родины в плоской и безлесной Вавилонии. Сад воздвигнут на многоэтапной башне; внутри каждого яруса устроены прочные кирпичные своды, а сверху на всё сооружение положены уступами каменные плиты, залитые асфальтом и переложенные рядами тростника. Поверх этой подкладки лежит толстый слой Земли, на уступах разбит сад. С большим трудом, с помощью огромного водоподъёмного колеса, на канатах, кожаными вёдрами рабы ежедневно поднимают воду из Евфрата. Греки впоследствии назвали этот сад «висячими садами Семирамиды». Они считали его одним из чудес света. Однако сад, на наш взгляд, не был особенно велик — всего несколько десятков метров в ширину и длину.

Но вот раскрылись ворота одной из трёх огромных арок в западной стене дворца, и толпа придворных проходит в следующий, главный двор. Что же? И здесь те же белёные стены, а в них те, же дверные проёмы..

Вся пёстрая толпа вдруг поворачивает налево, и перед ней открывается, наконец, великолепное зрелище. Перед ней высокая стена, покрытая синими изразцами с золотисто-жёлтым орнаментом в виде стилизованных пальм. В стене — три арки, сквозь них виден продольный зал. В глубине средней арки — возвышение в нише, подобно тому, как бывает в храмах в глубине святилища, где возвышается статуй божества. Здесь же, на возвышении, — золотой фон и на троне величественная, пышная живая фигура: царь. Вокруг, ниже возвышения, в тени толпятся приближённые. Только так могут видеть люди, да и то только избранные, великого царя Вавилона.

Но вернёмся опять на улицу перед дворцом. Идём по ней дальше на юг. Здесь всегда много народа, снующего из конца в конец большого города; здесь можно в праздничные дни видеть великолепные процессии во главе с царём и с жрецами, несущими статуи богов, священные ладьи и значки на высоких шестах, а в будни — колесницы военачальников и послов, караваны верблюдов, гружённых чёрным деревом и сосудами благовоний из Южной Аравии, или ослов, нагружённых хлебом — царской податью с крестьян или платой арендаторов богатым хозяевам — ростовщикам, живущим в столице; финикийцев, привёзших серебро и олово из далёкой Испании, мидян, пригнавших на продажу коней с гор Армении или Ирана.

Переходим арык, окаймлённый пальмами, минуем жилые кварталы. Если зайти в их узкие улочки и тупики, мы увидим пыль, мусор, глухие стены домов, лавчонки ремесленников и менял.

Вот у ворот большого дома, в глубине тупика, столпились люди, в стороне — ослы с поклажей. Здесь живёт богатый купец и ростовщик. Почтительно ожидающие перед воротами люди прибыли сюда: кто с грузом товаров, кто взять в долг хлеба под залог своей земли и дома; рабы-ремесленники принесли слитки серебра — выручку от продажи их товаров, большую часть которой надо отдать хозяину-купцу.

Поодаль, перед другим домом, человек приносит жертву на уличном алтаре — просьбу к богам о милости или благодарность за неожиданную удачу. В Вавилоне нужно быть очень благочестивым и усердно чтить богов — жрецы здесь могущественны. Даже царь ежегодно должен принимать власть из их рук.

Выходим из переулков обратно на главную улицу. Нас привлекает видимая издалека высокая башня — «зиккурат»., Она ясно вырисовывается тяжёлым массивом на фоне нёба. В ней несколько этажей, громоздящихся друг на друге, как кубики: один меньше другого и все разного цвета. Это — Этеменанки, «Дом основания небес и земли», башня Эсагилы, знаменитейшего из всех храмов Вавилонии, где, по словам, жрецов, на самом верху, на 90-метровой высоте, обитает великий бог Вавилона — Бэл-Мардук. Говорят, что в выложенном голубыми изразцами храме на самом верхнем этаже башни есть золотое ложе, золотое кресло и стол Бэла.

Наконец, вдоль улицы потянулись высокие стены двора Этеменанки. Так же как и стены дворца, они украшены только вертикальными желобками-выступами и нишами, такие же они белые, такие же зубцы наверху.

После того как стены расступаются, мы поворачиваем направо и через двойную башню с воротами входим на широкий двор. Теперь мы видим грандиозное сооружение прямо перед собой. Первый ярус башни чёрный, со слегка скошенными сторонами, украшенными желобками. Этот ярус имеет 15 метров в высоту. Над ним второй, несколько меньший ярус, красного цвета. Еще выше друг над другом четыре одинаковых в высоту, но всё уменьшающихся в объёме белых яруса, с подымающейся вдоль них лестницей. А на самом верху — синий храм, украшенный золотыми рогами, утопающими в синеве неба. Эту башню построил ассирийский зодчий Арадаххешу по приказу царя Асархаддона.

Мы выходим на улицу, ведущую через мост за Евфрат, в Новый город. Впереди виднеются мачты многочисленных купеческих ладей, Слева от нас зеленеют деревья — здесь, в знаменитой «Роще жизни», и стоит главное святилище Эсагилы, где бог, по мнению вавилонян, является верующим. Среди зелени видны высокие белые стены, украшенные вертикальными желобками над чёрным цоколем, с голубыми зубцами наверху. Входим через окованные медью ворота на двор, где уже полно народа. Сегодня день Нового года. Все обращены лицом к средней арке в глубине двора, перед которой поставлен каменный алтарь. Тонкая льняная ткань, которой была завешена арка, отброшена, ещё ночью, и перед глазами зрителей в глубине на возвышении видна колоссальная статуя Бэла-Мардука в золотой тиаре, одетая в пышные ткани и вря покрытая драгоценными камнями; вставные глаза её как будто устремлены на верующих. В соседней нише видна статуя, богини Сарпанит — жены Мардука, а по сторонам — других богов Шумера и Аккада.

Вечер. Верховный жрец, обернувшись лицом к статуе Бэла, поёт ему длинную поэму о сотворении мира и о победе над злыми силами. По углам двора музыканты отбивают такт на тимпанах и заунывно подыгрывают на флейтах и трубах.

Поэма — она называется «Энума-элиш» — очень длинна; в ней более 1 000 строк. Из неё мы узнаём, как вавилоняне представляли себе создание и устройство мира:

Когда вверху без названия небо,

Суша долу без имени были,

Апсу лишь первый их создатель,

Мумму, Тиамат[57] — родильница всех их.

Воды мешали воедино.

Молодые боги, полные буйных сил, нарушили покой первобытных вод, и Тиамат, Апсу и Мумму задумали истребить их.

Однако в бою бог Эа убивает Апсу и Мумму. Тогда Тиамат и её друг, бог Кингу, созывают ополчение из злых духов.

Своему другу Кингу Тиамат вручила «книгу судеб» — глиняную табличку, на которой записаны все судьбы мира. Ни один из богов не решается выйти на битву с воинством Тиамат. Выходит самый младший из ботов, Мардук, и объявляет, что он готов сразиться с Тиамат, но требует, чтобы его приняли в совет великих богов.

Боги собирают совет, который начинают с пиршества. Упившись вином, они приглашают Мардука занять место в совете. Затем они решают испытать его силу и мудрость; Мардук решает поставленную ему задачу, и боги объявляют его своим царём.

Вооружённый страшным и чудесным оружием, в сопровождении четырёх ветров, Мардук выходит на бой и вызывает Тиамат.

Победив Тиамат, Мардук разрезал её тело на две части и сделал из них небо и землю. Затем на небе он воздвиг подобия будущих земных храмов для богов, установил звёзды и созвездия, пути солнца, луны и планет. Тогда боги потребовали создания людей, чтобы они обслуживали их храмы и приносили им жертвы. Люди были слеплены из глины, замешанной с кровью бога (по некоторым данным, Кингу, по другим — самого Мардука, пожертвовавшего своей жизнью для людей, но затем, конечно, воскресшего).

Смутная вера в то, что мир создался когда-то из воды (этого непременного условия всякой жизни), когда её озарил свет, принадлежащий (как всё непонятное) могучим духам, богам, — существовала и в первобытном обществе. Много веков развития этого мифа, внесло в него множество разнообразных и часто уже непонятных имён — и шумерских и вавилонских, суть же его оставалась прежней. Но жречество внесло в миф свой порядок. Оказывается, вначале боги не справились с тёмными силами, и тогда на помощь был призван специальный покровитель Вавилона Мардук. За свой подвиг он получил царскую власть на небе и на земле. Поэтому — вся власть — от бога, и именно от вавилонского бога Мардука-Бэла; царская власть даруется им и только им. Кто против царя, тот против бога, против всего мирового порядка.

Власть вавилонских жрецов была огромна. Они были тесно связаны с крупными рабовладельцами, купцами, ростовщиками, да и сами владели богатыми угодьями и отдавали серебро в рост. Это могущество жрецов и привело. Вавилон к окончательному и бесславному падению, после которого он уже никогда больше не мог подняться. Это произошло таким образом.

Последний вавилонский царь, Набонид, взошёл на престол уже стариком. Он был родом не из Вавилона; а из северомесопотамского города Харрана. Набонид был очень предан религии, но только не религии вавилонских жрецов, а религии жрецов его родного города. Он пытался переделать вавилонские обряды и ввести более «правильные» и даже, может быть, хотел запретить поклонение богам в ряде вавилонских городов. Он даже не жил в Вавилоне, предпочитая ему далёкий аравийский оазис.

В Вавилоне же правил его сын Валтасар, а вавилонские жрецы считали, что в стране нет законного Царя. Чем объяснялась такая политика царя Набонида, — кто поддерживал его, нам сейчас ещё не вполне ясно.

Между тем царство мидян, разделявшее с Вавилонией славу победы над ассирийцами, было побеждено и захвачено молодым и энергичным Киром, царём персов. Каждый год приносил Киру новые победы, его воины завоевали весь Иран и Малую Азию и побывали уже в греческих городах на берегу Эгейского моря. В это время Набонид и Валтасар полагали, что за гигантскими, неприступными стенами, построенными вокруг Вавилона Навуходоносором, им не угрожает никакая опасность. Во дворце веселились, пировали и не замечали, что жрецы озлоблены, а купцы мечтают, чтобы открылись караванные дороги от Чёрного и Эгейского морей до Индийского океана; что вся вавилонская знать твердит: лучше чужестранец Кир, чем вавилоняне Набонид и Валтасар.

В 539 г. до н. э. персидские войска под начальством друга Кира, Гобрия, спустились в долину Тигра и Евфрата. Город за городом открывали им свои ворота. Не оказала сопротивления охрана преграждавшей долину «Мидийской стены», и жаркой ночью персы очутились у стен Вавилона.

По преданию, Валтасар пировал в эту ночь во дворце. В зале на столах громоздилась золотая и серебряная утварь, похищенная Навуходоносором в храмах покорённых земель. И вдруг на противоположной белёной стене появилась, будто бы, рука, начертившая огненные буквы: МН’ТКЛВПРСИН. Эту надпись можно было прочесть так: «мене, текал, вепарсин», и это значило: «исчислен, взвешен и (отдан) персам»[58]. И в ту же ночь Валтасар погиб от оружия персов.

Такие рассказы ходили в народе, так об этом рассказывали в позднейших веках, так описано это, между прочим, и в стихотворении поэта Гейне. В огненную руку мы, понятно, неверии; здесь дело не обошлось без махинаций жречества. Известно, что неожиданно для Валтасара и Набонида ночью были открыты ворота и отряды персов вступили в город. Гобрий приказал взять под охрану храмы, и в них совершались обычные богослужения. Летописец говорит: «щиты персов охраняли ворота Эсагилы»; очевидно, жрецы Эсагилы помогли персам взять город. Город жил обычной жизнью, хотя в закоулках царского дворца ещё шли бои с телохранителями Валтасара. Набонид не стал сопротивляться и сдался победителю.

И вот на улицах города стали появляться купцы и воины отдалённейших стран. Их привлекала богатая торговля, рынки, куда свозились товары со всего известного тогда света. Звучала разноплеменная речь. Можно было увидеть и бритого египтянина в полотняной одежде, и темнокожего индийца, и бородатого скифа в широких шароварах, и урарта в остроконечной шапочке с кистью, и грека в тунике, плаще и широкополой шляпе. Но вавилоняне обманулись в своих надеждах. Персы наложили на них тяжёлые подати, поставили своих чиновников и откупщиков и нисколько не думали делиться доходами с вавилонским жречеством и купечеством. А когда царской казне понадобилось золото, царь Ксеркс приказал вывезти из Эсагилы золотую статую Мардука и переплавить её. Это было неслыханное дело: даже когда Синахериб, царь Ассирии, решил до основания разрушить Вавилон, он вывез бога вавилонян с почётом к себе на родину.

Но пройдёт несколько десятилетий, и Вавилон замрёт. Дворцы его будут наполняться пёстрой толпой лишь в те дни, когда здесь будут останавливаться проездом по своему необъятному царству цари Персии.

Пройдёт ещё лет сто, и Вавилон увидит иное зрелище. Во дворце будет резиденция завоевателя мира, объединителя Запада и Востока, молодого Александра Македонского. До войска дойдёт слух, что великий полководец умер и приближённые скрывают его смерть. Откроются большие ворота главного дворца, и сквозь боковую арку царского зала вольются ряды македонских ветеранов. В глубоком молчании, торжественным шагом пройдут они, сверкая оружием, мимо возвышения, не отрывая от него глаз. А там, на тронном возвышении, будет выставлено ложе. Умирающий Александр молча проводит глазами проходящих бойцов — победителей персов, жестоких усмирителей согдийцев, покорителей Индии, товарищей долгих походов.

Потом во дворце недолгое время будет жить Селевк, удачливый искатель власти; былой соратник Александра, наследник большей части его державы. Но до того времени много ещё прольётся крови ради честолюбия и корысти александровских полководцев. История идёт своими путями. Пройдут года, и вавилонянин отправится в театр смотреть Эврипида, а греческий философ приедет в Вавилон учиться математике у знаменитых вавилонских мудрецов. Создаётся культура эллинизма, знакомятся Запад с Востоком.

Старый дворец давно уже необитаем. Необычно сильный разлив Евфрата прорвал полуразрушенные стены, русло реки изменилось. Теперь дворец оказался на другом берегу Евфрата, но и здесь разрушается от ветров, осыпается, никнет. Настанет время, когда сюда придут археологи, разыскивающие памятники старины, и местные арабы скажут им, что вот этот глиняный холм называется у них «Каср» — «замок». А почему он так называется — неизвестно, и старики не помнят.