Внебрачное потомство знаменитых фамилий

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Внебрачное потомство знаменитых фамилий

Средневековая Русь не знала понятия о бастардах. Конечно, внебрачные дети были, хотя бы у прославленного распутством Ивана Грозного, который хвастался, что «растлил тысячу дев», однако, в отличие от Западной Европы, их не принимали в приличное общество ни при каких условиях. Если во Франции XVI в. внебрачные дети получали герб со знаком бастарда и земли, которые изволил выделить им отец, то в России все было гораздо более жестко. «Соборное уложение» 1649 г. определяло взыскивать за бесчестье, если кого-либо обозвали «выблядком». Зато, если «в сыску скажут, что он прямой выблядок и прижит он у наложницы до законной жены, или и при законной жене, или после законной жены, и таким выблядкам в бесчестиях отказывать, и поместий и вотчин того, кто его незаконно прижил, ему не давать…».

Впрочем, как известно, на то и законы, чтобы фиксировать существующие правонарушения. Несомненно, как мы знаем и по более поздней практике, среди дворян XVI – XVII вв. бывали и такие, что родились до брака их отцов или вне церковного брака. О моральном облике русских мужчин той эпохи красноречиво свидетельствует австрийский посланник Августин Мейерберг, посетивший Россию в правление царя Алексея Михайловича. Мейерберг пишет, что один из его русских собеседников, «стараясь превосходство своей веры доказать строгостью устава, превозносил суровые и продолжительные покаянные условия, налагаемые исповедником на прелюбодея: я и сказал ему, что если так идет дело, то, должно быть, все вы, москвитяне, беспрестанно справляете наложенные на вас епитемьи, не получая никогда разрешения, потому, что мы знаем вашу частую повадку подбираться к чужим женам». – «Вот еще дураков нашли! – отвечал он. – Разве мы говорим когда об этом попу?»

Понятно дело, что и в Средние века, как и в другие эпохи, были люди разной нравственности, а глубокая религиозность и моральные законы того времени все же заставляли большинство соблюдать известные десять заповедей. Тем более примечательно, что первый известный внебрачный потомок царского рода был сыном благочестивого царя Алексея Михайловича. Это – Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, – впоследствии боярин и видный администратор при Петре I.

Среди многих стольников при царе Алексее служил и потомок старинного рода Алексей Богданович Мусин-Пушкин (ум. 1669). Он был просвещенным книжником, также как и его супруга, Ирина Ивановна (урожденная Полозова). Как считают историки древнерусской литературы, Алексей Богданович и его супруга Ирина Ивановна были авторами исторического сборника «Книга о великих князьях русских, отколь произыде корень их», содержавшего изложение древней русской и славянской истории, построенное не только на летописных известиях, но и на русских сказочных повестях и исторических преданиях. Оставшись после кончины супруга вдовой, Ирина внезапно стала героиней загадочного и угрожающего расследования.

В 1675 г. «для государева тайного дела и сыску» отправились в Ростов бояре князь Яков Никитич Одоевский и Артамон Сергеевич Матвеев. Царский наказ повелевал им расспросить вдову стольника Алексея Мусина-Пушкина Ирину и пытать ее «накрепко». Были приняты строгие меры для сохранения тайны. По дорогам разослали стрелецкие отряды, имевшие приказ допрашивать всех, кто едет из Москвы или в Москву и досматривать, нет ли каких писем. Розыск кончился тем, что несчастную Ирину под караулом из 50 стрельцов сослали в дальнюю деревню на Вологде, ее брата Изота Полозова и двух сестер сослали в другие деревни, а именья отписали на государя. Сын Мусиной-Пушкиной, четырнадцатилетний Иван Алексеевич, содержался под караулом в Москве, после чего был сослан в ростовское имение, где пробыл плоть до воцарения нового государя – Федора Алексеевича.

Чем же провинилась несчастная женщина, и почему именно Матвеева, человека доверенного и расторопного, отправил царь для розыска по этому странному делу? С определенной долей осторожности можно предполагать, что вся вина Ирины Мусиной-Пушкиной заключалась в том, что ее сын Иван был рожден от связи с царем Алексеем Михайловичем. Родился он в 1671 г. В это время царь вдовел после смерти первой супруги Марии Ильиничны, но еще не женился на Наталье Кирилловне Нарышкиной.

Доказательством высокого происхождения Ивана Мусина-Пушкина служит отношение к нему Петра I. Император в своих письмах называл Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина «братцем». Когда в 1716 г. сын И. А. Мусина-Пушкина Платон был отправлен учиться в Голландию, царь рекомендовал его голландскому резиденту князю Б. И. Куракину: «Господин подполковник! Посылаем мы к вам для обучения политических дел племянника нашего Платона, которого вам яко свойственнику свойственника (Куракин был женат на сестре царицы Евдокии Федоровны Лопухиной. – С.Ш.) рекомендую. Петр».

Таким образом все становится на свои места. Слух о царском происхождении Мусина-Пушкина стал распространяться. Озабоченный этим, царь поручил Матвееву заставить замолчать Ирину Мусину-Пушкину и ее болтливую родню. К тому же, у Артамона Сергеевича была личная заинтересованность поддерживать тишину и спокойствие вокруг семейной жизни Алексея Михайловича: его воспитанница за несколько лет до этого стала второй супругой царя, и в 1675 г. уже подрастал трехлетний царевич Петр.

В пользу гипотезы о том, что И. А. Мусин-Пушкин был сыном царя свидетельствует и то, что она была впервые изложена князем Долгоруковым – знатоком сплетен и темных моментов в родословных знатных семейств. Таким образом, с достаточной долей уверенности можно считать, что эта линия Мусиных-Пушкиных является первой внебрачной ветвью царского рода Романовых.

О внебрачных детях Петра I известно немного, хотя иностранцы пишут, что император не стеснялся посещать Западную Европу, окружив себя толпой «метрес» и прижитых от них детей. Правда, называли и имена видных деятелей и вельмож XVIII в., с той или иной степенью вероятности бывших сыновьями Петра I. Один из них, возможно, великий русский полководец граф Петр Александрович Румянцев-Задунайский, мать которого – графиня Мария Андреевна Матвеева (внучка Артамона) была давней привязанностью императора.

В отношении морали Петр I так же грубо ломал древнерусские устои, как и во всем остальном. Большинство его детей от Екатерины I родились еще до их брака. Это дало повод консерватору и аристократу князю сенатору Дмитрию Михайловичу Голицыну презрительно поименовать цесаревен Анну и Елизавету «выблядками Петра Великого». Впрочем, Голицын позднее поплатился за свое стремление вершить судьбами российского престола. Поставив в 1730 г. Во главе государства Анну Иоанновну, племянницу Петра I, Голицын и его товарищи попытались ограничить было ее самодержавные права, но проиграли и закончили жизнь кто на плахе, а кто в каземате.

Начиная с суровой Анны Иоанновны, большинство правителей Российской державы имели внебрачное потомство. Анна Иоанновна – детей от Эрнста Бирона, которые официально считались детьми Бирона и его супруги, также Анны, урожденной Готлиб фон Тротта-Трейден.

История несчастной княжны Таракановой, якобы дочери императрицы Елизаветы и графа Алексея Григорьевича Разумовского, воспета художником К. Флавицким. Бедная барышня, окруженная водой и крысами, неизменно вызывает общее сочувствие. Другое дело, что Тараканова, скончавшаяся в Петропавловской крепости, вовсе не утонула, да еще и к тому же не была дочерью Елизаветы. А вот загадочная инокиня московского Ивановского монастыря Досифея – скорее всего, действительно дочь веселой императрицы. Досифея долгие годы жила в уединении, но рассказывали, что на столе у инокини стоял портрет Елизаветы Петровны, с которым она имеет явное сходство. Когда же в 1810 г. инокиня Досифея скончалась, то на ее похоронах появилось неожиданно много высокопоставленных особ, которым вроде и не положено провожать в последний путь обычную монахиню. В их числе был и московский генерал-губернатор граф Иван Васильевич Гудович, родня Разумовским по супруге Наталье Кирилловне, племяннице Алексея Григорьевича. Похоронили Досифею в Новоспасском монастыре – родовой усыпальнице Романовых.

Петр III за недолгую жизнь так и не успел стать отцом внебрачных детей, зато здесь, как и во многом другом, его перещеголяла Екатерина II. Оставим в стороне версию происхождении Павла I от Сергея Васильевича Салтыкова. Единственным ее источником являются записки самой Екатерины II. Есть все основания считать, что «матушка-императрица» настолько хотела насолить нелюбимому сыну, что оболгала себя, обвинив в несуществовавшем адюльтере. За родство Петра III и Павла I говорит и внешнее сходство, и сходство характеров.

Зато уже вторая дочь Екатерины II, Анна, родившаяся в 1757 г. и умершая в младенчестве, появилась от связи великой княгини с польским посланником, красавцем Станиславом Понятовским. Впоследствии Екатерина добыла для своего бывшего любовника трон Речи Посполи-той, ставший для Понятовского Голгофой. Из любви к Екатерине он пошел на поглощение своей страны Российской империей, чем заслужил всеобщую ненависть поляков. Однако Понятовскому это было безразлично. Он хотел лишь видеть предмет своего обожания, рвался в Петербург к ногам своей повелительницы, но все безуспешно – для Екатерины роман с королем остался в прошлом, а волновать себя сценами ревности она не хотела. В 1787 г. постаревшие любовники встретились во время путешествия Екатерины II по Днепру. Вскоре после этого государственность Речи Посполитой была окончательно разрушена, а ее территорию поделили между собой Россия, Пруссия и Австрия. Несчастный король-романтик переехал в Петербург, где и окончил свои дни.

Преемником Понятовского в сердце Екатерины стал богатырь, гвардеец граф Григорий Григорьевич Орлов. В 1762 г. родился их сын Алексей, впоследствии получивший титул графа Бобринского и ставший родоначальником известного рода, продолжающегося и поныне.

Наконец, последним ребенком Екатерины стала ее дочь от Григория Александровича Потемкина, Елизавета, родившаяся в июле 1775 г. В отличие от других мужчин Екатерины, Потемкин был ее законным мужем. Как установил на основе тщательного анализа отрывочных свидетельств В. С. Лопатин, тайное венчание Екатерины II и Потемкина состоялось в июле 1774 г. Среди немногочисленных свидетелей этого таинства находился Александр Николаевич Самойлов, адъютант и племянник Потемкина. Впоследствии в его семье выросла Елизавета Темкина, которую выдали за генерала Калагеорги, грека на русской службе.

Павел I оставил обширное потомство. От второй супруги, Марии Федоровны (первая, Наталья Алексеевна, умерла при родах), у него было четыре сына и шесть дочерей. Но еще до брака Екатерина (вероятно, для того, чтобы дать наследнику необходимый опыт) свела его с княгиней Софьей Степановной Чарторижской. Их сын Семен, родившийся в 1772 г., получил громкую фамилию Великий. Семен Великий был морским офицером. В 1796 г. во время стажировки на английском флоте он неожиданно умер.

На этом амурные приключения Павла I не закончились. Он избрал дамой сердца фрейлину Екатерину Ивановну Нелидову, ставшую с годами едва ли не членом семьи. Вслед за этим император увлекся молоденькой Анной Петровной Лопухиной. Нелидова покинула двор, удалившись в Смольный монастырь. Анну Лопухину Павел обожал и даже учредил в честь нее орден Святой Анны. Комната Лопухиной соединялась со спальней Павла потайным ходом. Однако Анна довольно скоро взбунтовалась и запросилась замуж за предмет своей страсти – князя Павла Гаврииловича Гагарина. Рыцарски благородный император благословил этот брак, но потайной ход остался по-прежнему. Видимо, устав от сановных дам с их капризами, Павел нашел утешение с одной из дворцовых служительниц, и она, незадолго до кончины императора, подарила ему дочь, которую специальным указом предписывалось именовать Мусиной-Юрьевой. Правда, девочка прожила недолго и умерла в детстве.

Сыновья Павла I не отставали от отца. Про Александра I говорили, что он любил всех хорошеньких женщин, исключая свою супругу, императрицу Елизавету Алексеевну. Наиболее длительным был роман Александра с графиней Софьей Антоновной Нарышкиной, урожденной княжной Святополк-Четвертинской. Из ее общих детей с императором дожил до зрелого возраста сын Эммануил, носивший фамилию Нарышкин. Он родился в 1813 г., прожил долгую жизнь, служил при дворе, прославился благотворительностью и умер в 1902 г.

По слухам, другим сыном Александра I был Николай Васильевич Исаков (1821– 1891) – видный государственный деятель, генерал от инфантерии, активный участник проведения военной реформы, организатор Румянцевского музея и Румянцевской библиотеки в Москве.

Николай I был человеком более основательным, чем Александр I. Он предпочитал длительные, проверенные связи, хотя иногда его любвеобильность приводила к скандалам. Многолетней фавориткой императора являлась Варвара Аркадьевна Нелидова, племянница Екатерины Ивановны. Другая длительная связь существовала между Николаем и Еленой Андреевной Цвиленевой, внебрачной дочерью графа А. Г. Орлова-Чесменского и двоюродной сестрой первого графа Бобринского. Елена Цвиленева родила императору восемь детей, носивших фамилию Николаевы. Их потомство существует и в настоящее время.

По сравнению с братьями великий князь Константин Павлович выглядит скромно – всего трое внебрачных детей: Павел Константинович Александров (1808–1857), впоследствии генерал, от Жозефины Лемерстье; Константин Иванович Константинов (1818–1871), также генерал и видный ученый конструктор в области баллистики и порохового дела, именем которого назван кратер на Луне, и Констанция Ивановна Лишина (1814– 1872) – оба от связи с Кларой-Анной Лоран.

Александр II оказался самым совестливым из императоров: он узаконил своих внебрачных детей и женился на их матери княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой после кончины своей супруги императрицы Марии Александровны. Екатерина Михайловна и ее дети – сын Георгий (1872–1913) и дочери Екатерина (1878–1959) и Ольга (1873–1925) получили титул князей Юрьевских.

Брак императора и княжны Долгоруковой состоялся в 1880 г. и был встречен злобным ропотом при дворе. Многие за глаза обвиняли Александра II в безнравственном поведении, забыв о еще более развратном поведении его предшественников. Ходили и зловещие слухи о неминуемой беде: якобы членам рода Романовых нельзя жениться на представительницах рода Долгоруковых. Первый брак – царя Михаила Федоровича и княжны Марии Владимировны Долгоруковой в 1624 г. завершился скорой смертью невесты. А сватовство Петра II к княжне Екатерине Алексеевне Долгоруковой оказалось трагичным для жениха – накануне свадьбы он скончался (в ночь с 18 на 19 января 1730 г.). Предсказание оказалось пророческим – не прошло и года со дня свадьбы Александра II и Екатерины Долгоруковой, как император погиб от взрыва бомбы, организованного революционерами-террористами.

Помимо князей Юрьевских внебрачным сыном Александра II считали видного военно-морского деятеля начала XX в. – адмирала Евгения Ивановича Алексеева (1843–1918). Наместник на Дальнем Востоке, он стал одним из инициаторов провальной для России войны с Японией. Кроме того, туманные намеки о своем происхождении от Александра II сообщает в своих мемуарах княгиня Мария Клавдиевна Тенишева (1863/1864–1928), прославившаяся как благотворительница, собирательница, художница, искусствовед и этнограф, создавшая музей «Русская старина» в Смоленске и рисовальные школы в Петербурге и Смоленске.

В отличие от предков, два последних императора – Александр III и Николай, – являлись образцовыми супругами. Зато прегрешения против супружеской верности и Закона о престолонаследиии позволяли себе другие другие члены рода. В первую очередь, это братья Александра II – великие князья Константин и Николай Николаевичи. Унаследовав от отца страсть к балетным танцовщицам, оба великих князя завели на стороне вторую семью. Константин Николаевич – с Анной Васильевной Князевой (1844– 1922) (их дети носили фамилию Князевых), а Николай Николаевич – с Екатериной Гавриловной Числовой (1845– 1889). Их детям была пожалована фамилия Николаевых.

Не отставали от старших и представители следующего поколения – вопреки запрету, в морганатический брак вступили великие князья Алексей Александрович, сын Александра II (родоначальник графов Белевских-Жуковских от связи с Александрой Жуковской, дочерью поэта), его брат Павел Александрович, Михаил Михайлович, внук Николая I (он женился на внучке А. С. Пушкина графине Софье Николаевне Меренберг, а их потомки получили от английской королевы титул графов де Торби), Михаил Александрович, сын Александра III, а после революции и многие другие.

На рубеже XIX – XX столетий как будто какая-то эпидемия морганатических связей охватила дом Романовых. Александр III силой своего авторитета еще кое-как удерживал родню в рамках закона о престолонаследии. Когда великий князь Николай Николаевич (Младший, сын Николая Николаевича Старшего и внук Николая I) обратился к государю с просьбой дозволить ему брак с некоей петербургской купчихой, в каковую он был без памяти влюблен, император произнес: «Со многими дворами я в родстве, но с Гостиным пока еще не был» – и отказал великому князю. Тот смирился и позднее женился на дочери черногорского правителя. Зато при Николае II его родня прямо-таки разбушевалась. Нарушил запрет даже родной брат императора Михаил Александрович, женившийся в 1912 г. на Наталье Брасовой, урожденной Шереметевской, в браке Вульферт, которую великий князь увел от своего полкового товарища. К несчастью, их сын Георгий (1910–1931) прожил недолгую жизнь и погиб в автокатастрофе во Франции.

Пожалуй, самой примечательной оказалась судьба потомства великого князя Николай Константиновича, первенца Константина Николаевича и внука Николая I. Но прежде следует сказать о судьбе самого великого князя – человека яркого и неординарного, как и многие из Романовых, но оказавшегося в императорской семье отщепенцем.

Высокий и широкоплечий красавец, блестящий офицер, Николай Константинович (в семейном кругу – Никола), погубил свою жизнь неосторожным поступком ради прелестной иностранки. Влюбившись без памяти в американку Фанни Лир, Никола потратил на нее огромные суммы, для получения которых вынес из дворца немало драгоценных вещей. Самой громкой стала пропажа бриллианта с оклада иконы великой княгини Александры Иосифовны, матери Николая. Виновный вскоре нашелся и разгорелся страшный скандал. Многие склонялись к тому, что причиной воровства стала психическая неуравновешенность великого князя; возможно, он не сознавал, что делает. Но император Александр II был суров – вору не место среди императорской семьи. Предлагали разжаловать великого князя в солдаты, однако государь отвечал: «Не хочу позорить имя русского солдата». Николая Константиновича объявили душевнобольным и принялись довольно жестоко и своеобразно лечить. Так, когда несчастный влюбился в одну из светских дам – Александру Демидову, – и как казалось, успокоился, светила тогдашней психиатрии «положительным образом высказались против мысли об установлении постоянных сношений больного великого князя с одной женщиной», предлагая, ради его же душевного здоровья, организовать что-то вроде постоянно обновляющегося гарема (!). Демидову отослали от Николая Константиновича, а тот впал неистовство. К этому времени у них уже было двое детей – Николай и Ольга.

Великий князь оказался в Оренбурге – по тем временам глухой провинции. Романтическая натура, он увлекся экзотическими богатствами соседней Средней Азии (Николай участвовал в походе на Хиву еще в 1873 г., до своей ссылки) и начал пристально заниматься исследованием путей сообщения в этом крае. Результатом вполне профессиональных изысканий великого князя в этой области стали проекты организации железнодорожного сообщения в Средней Азии. Но едва августейшая родня немного успокоилась насчет изгнанника, непоседливый Никола преподнес еще один неприятный сюрприз: женился на дочери оренбургского полицмейстера – девице Надежде Александровне Дрейер (1861–1929). На это последовало новое усиление надзора и подозрения в сумасшествии великого князя. И хотя брак Николая пытались расторгнуть и объявить недействительным, Надежда Александровна отказалась покидать супруга. В 1883 г. у них родился сын Артемий, а в 1887 г. – Александр. К этому времени Николая Константиновича перевели в горячо любимую им Среднюю Азию, где он очень многое сумел сделать для экономического и культурного освоения этого края русскими.

Трудами великого князя был построен 60-верстный канал имени Николая I в Голодной степи, превративший обширные пустынные пространства в оазисы, созданы несколько поселений, фабрики, благотворительные учреждения, гостиница и даже кинотеатр в Ташкенте. Служащий Среднеазиатский железной дороги А. Новицкий, отражая общее мнение местной интеллигенции, характеризовал великого князя как «народного труженика, сеятеля культуры, давшего не одной сотне трудящихся рабочих хлеб и жилище».

К концу XIX в. сумасбродства Николая Константиновича были забыты. Его супруга и сыновья получили в 1899 г. титул графов Искандер – среднеазиатская форма имени Александр. Правда, брак великого князя нельзя было назвать прочным – он увлекался и другими женщинами, а казачку Дарью Часовитину даже называл «царицей, супругой царя Голодной степи» (их сын Святослав в 1919 г. был расстрелян; тогда же умер и другой – Николай, а дочь Дарья скончалась в 1966 г., в возрасте 70 лет).

Когда в 1901 г. Надежда Александровна поехала в Петербург для свидания с сыновьями, учившимися в Николаевском кавалерийском училище, великий князь сумел обвенчаться с 16-летней гимназисткой Варварой Хмельницкой. Теперь уже настала очередь Николая II негодовать на безнравственность дяди. Хмельницкую выслали из Ташкента, и Николай Константинович вернулся в лоно двух прежних семей – полузаконной и совсем незаконной. Умер он в 1918 г. и был с большими почестями похоронен в Георгиевской церкви в Ташкенте. Большевики не трогали великого князя, именуя его жертвой режима, но потомкам Николая Константиновича пришлось туго.

Его старший сын Александр воевал в Белой армии и в 1919 г. участвовал в «Небесном походе» из Туркестана в Крым. С 1920 г. – в эмиграции, работал шофером, сторожем, репортером. Умер он в 1957 г. в Ницце. От брака с Ольгой Иосифовной Роговской (1893–1962) у Александра Николаевича было двое детей – Кирилл и Наталья – позднее получившие фамилию и отчество второго мужа Ольги Иосифовны – Николая Андросова. Эта семья осталась в России.

Наталья, крестница великого князя Николая, унаследовала от деда крутой нрав. Детство ее было тяжелым – после смерти великого князя большевики выгнали его семью из ташкентского дворца. В 1922 г. Ольга Иосифовна с двумя детьми переехала в Москву, сначала жили на Плющихе, потом – в «подвальчике» на Арбате, где Наталья Александровна прожила вплоть до 1970 г. Окончив семь классов школы, она работала чертежницей, шила обувь, занималась в автоклубе и мотоциклетном клубе. Любовь к мотоциклу привела ее в цирк, и Наталья Андросова начала выступать с уникальным номером – «Гонки по вертикали» в Парке Горького. Она ездила внутри огромного деревянного круга, все более и более разгоняясь, пока не достигала необходимой скорости для выхода на вертикальную стену. Этот аттракцион требовал не только мастерского владения мотоциклом, но и отчаянной храбрости.

Стройная и высокая, Наталья обладала красотой актрисы и осанкой царственной особы. Ей посвящали свои произведения Александр Галич, Юрий Нагибин, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко. Москвичи звали прекрасную мотогонщицу «королевой Арбата». «Она была богиня, мотогонщица и амазонка. Все ребята с Арбата и из переулков знали ее красный с никелем „Индиан-Скаут“, у каждого в душе как сияющий образ горели неугасимо ее нечеловечески красивое лицо и летящая фигурка в мужской ковбойке или в жакетике, прекрасные ноги в бриджах и крагах, нежно сжимающие ревущий звероподобный „Индиан-Скаут“. Она ездила по стене в Парке культуры каждый вечер, заездов по пятнадцать-двадцать. Это было страшно и прекрасно, лицо ее бледнело, глаза расширялись, и длинные рыжеватые локоны ее развивались сзади, оставляя за собой золотой след…» – пишет Юрий Казаков в повести «Две ночи».

Карательные органы знали о происхождении Натальи Андросовой, шпионили за ней и неоднократно пытались арестовать. Только чудом можно объяснить, что ни сама Наталья, ни ее близкие не были арестованы.

Во время войны Наталья служила в армейской связи, затем водила грузовики, участвовала в противовоздушной обороне Москвы. В 1943 г. аттракцион «Гонки по вертикали» был восстановлен, и Наталья Андросова выступала в нем вплоть до 1967 г., неоднократно получая тяжелые травмы, но каждый раз опять возвращаясь на арену. После ухода из аттракциона, она до 1990-х гг. была судьей на соревнованиях в различных видах мотоциклетного спорта. В последние годы жизни к ней обращались представители многих монархических организаций – единственная из всех потомков Романовых, она пережила советскую эпоху в России. Но Наталья Андросова предпочла держаться в стороне от современных монархистов. Умерла она в 1999 г. в Москве и похоронена на Ваганьковском кладбище.

Как можно видеть, только из внебрачных потомков императорской фамилии можно составить весьма обширный список, и среди них немало личностей, сыгравших значительную роль в истории России. Как и царская династия, так и российское дворянство в целом дали немало внебрачных ветвей и отдельных выдающихся лиц. Некоторые из них даже получили титулы. Самые известные из них – графы Перовские, бароны Вревские и Сердобины.

Перовские были потомками графа Алексея Кирилловича Разумовского от его связи с дочерью берейтора Марией Соболевской. Свою фамилию они получили от подмосковского имения Разумовских – села Перово. Первое поколение Перовских, сыновья Алексея Кирилловича, прославились на государственном и литературном поприще.

Алексей Алексеевич (1787–1836) известен как писатель под псевдонимом Погорельский. Известно его огромное влияние на племянника – поэта графа Алексея Константиновича Толстого. Лев Алексеевич (1792–1856) при Николае I занимал пост министра внутренних дел, а в 1849 г. получил титул графа. Третий из Перовских, Василий Алексеевич (1795– 1857) – генерал, участник Отечественной войны 1812 г. и оренбургский губернатор, прославился походами в Среднюю Азию и завоеванием первой крупной кокандской крепости – Ак-Мечети, – позднее переименованной в Перовск. Так же как и Лев, Василий и его брат Борис были удостоены графского титула. Однако эта семья дала не только государственных деятелей и литераторов, но и не менее известную революционерку – Софью Перовскую, участницу «Народной воли», казненную за убийство Александра II.

Не менее интересна судьба баронов Вревских и Сердобиных. Их родоначальником был князь Александр Борисович Куракин (1752–1818), выдающийся дипломат и государственный деятель эпохи Павла I и Александра I. От разных женщин (в основном, дворовых и крепостных) князь Александр Борисович имел многих внебрачных детей (исследователи называют даже цифру 70). Часть из них пользовались особой любовью князя: семерым он выхлопотал у австрийского императора титул баронов Вревских (по названию имения в Псковской губернии); еще одиннадцать получили фамилию Сердобины по имению Сердобы в Тамбовской губернии и также баронский титул.

Вревские известны в летописях отечественной культуры как близкие друзья А. С. Пушкина. Приятельница и соседка поэта по имению, Евпраксия Вульф вышла замуж за барона Бориса Александровича Вревского, старшего из сыновей Куракина. В этой семье бережно хранились пушкинские письма и другие реликвии, позднее переданные баронессой Марией Борисовной Вревской в Императорскую публичную библиотеку. Знакомым Пушкина был и еще один сын Куракина – Михаил Николаевич Сердобин, с которым поэт обедал накануне роковой дуэли у Евпраксии Вревской.

Братья Бориса Александровича – Павел (1810–1855) и Ипполит (1813–1858) – пали на поле брани. Первый в чине полковника и генерал-адьютанта погиб во время Крымской войны, второй – генерал-майор, был убит при штурме аула Кетури в Кавказской войне.

Фамилии, которые давались внебрачному потомству, образовывались не только от земельных владений. Часто они представляли собой усеченные или трансформированые фамилии отцов. Например, сын барона Альбедиля получил фамилию Альбединского, дети действительного тайного советника А. А. Нартова – фамилию Артовых, сын князя Ивана Юрьевича Трубецкого звался Иван Бецкой, дети князя И. С. Барятинского и девицы А. Бибиковой – Бибитинскими, от П. С. Веселовского происходят Еловские, от графа П. Б. Шереметева – Реметевы, князья Репнины дали начало двум фамилиям – Репнинским и Пниным и т. д.

Иногда использовали и игру слов: Александр Герцен, сын московского барина Яковлева и немки Генриетты Гаак, получил фамилию от немецкого слова hertz – «сердце», то есть как «дитя сердца», сердечной связи. И наоборот, сын майора Христофора Остен-Сакена Александр получил фамилию отца, переведенную на русский язык – Востоков, – и впоследствии стал известным славистом.

Вообще, талантливых людей среди внебрачных больше, чем среди тех, кто родился в законном браке родителей. Вероятно, стремление доказать свету свою полноценность становилось мощным стимулом для их духовного роста. Перечислим лишь самых знаменитых из внебрачных детей русской аристократии:

Иван Иванович Бецкой (1704–1795), сын фельдмаршала князя Ивана Юрьевича Трубецкого (он же был и последним русским боярином), взятого шведами в плен под Нарвой, и некоей шведки. Просветитель, основатель и первый директор Академии художеств, Иван Иванович особенно заботился о судьбе незаконнорожденных, и явился инициатором создания Воспитательных домов в Москве и Санкт-Петербурге. По слухам, Бецкой якобы был отцом Екатерины II, в доказательство чего приводили дружбу Бецкого с матерью императрицы, высокое положение, которое Иван Иванович занимал при Екатерине II, и, наконец, их внешнее сходство. Активным сторонником этой версии был граф Николай Николаевич Бобринский (1927–2000), генеалог и писатель, потомок Екатерины II. Если довериться ей, получается, что императрица-немка на самом деле – потомок знатнейшего русского рода. Однако, скорее всего, это лишь легенда. Большинству прославленных государей приписывают не тех отцов, стремясь окружить и их происхождение тайной (таковы, например, мнения о происхождении Ивана Грозного от князя Овчины Оболенского, Петра I от боярина Стрешнева и даже Сталина от Николая Михайловича Пржевальского (!)). У Ивана Ивановича Бецкого известна одна дочь, так же незаконнорожденная, как и он сам, Анастасия Соколова (1741–1822), ставшая женой адмирала Осипа Михайловича де Рибаса, столь почитаемого в Одессе.

Александр Порфирьевич Бородин (1833–1887), знаменитый композитор и химик, был сыном поручика князя Луки Степановича Гедианова (татарского происхождения) и дворовой девушки.

Александр Иванович Герцен (1812– 1870), литератор, публицист, философ и издатель, как уже говорилось выше, был сыном Ивана Александровича Яковлева и Генриетты Гаак. Примечательно, что отец Герцена был потомком знатного боярского рода, родственного императорской династии Романовых, и таким образом, ярый борец с российским самодержавием находился в родстве с теми самодержцами, против которых боролся.

Василий Андреевич Жуковский (1783– 1852), поэт и литератор, являлся сыном надворного советника Афанасия Ивановича Бунина и пленной турчанки Сальхи, в крещении Елизаветы Дементьевны. Фамилию и отчество он получил от помещика Андрея Григорьевича Жуковского, согласившегося по просьбе Бунина усыновить мальчика.

Андрей Александрович Краевский (1810–1889), публицист и издатель «Отечественных записок», был сыном Николая Петровича Архарова, московского обер-полицмейстера.

Василий Григорьевич Перов (1833– 1882), художник – сын губернского прокурора барона Григория Карловича Криденера.

Иван Петрович Пнин (1773–1805), поэт, литератор и издатель, был сыном фельдмаршала князя Николая Васильевича Репнина (по другой версии – князя Петра Ивановича Репнина). Есть версия, что сводным братом И. П. Пнина являлся еще и художник Федор Степанович Рокотов, также сын фельдмаршала Репнина.

Александр Иванович Полежаев (1805– 1838) – известный своей трагической судьбой поэт – сын помещика Леонтия Николаевича Струйского и дворовой девушки. Фамилию и отчество получил от отчима-мещанина.

Сергей Александрович Соболевский (1803–1870), известный библиофил и один из близких друзей А. С. Пушкина, был сыном крупного вельможи Александра Николаевича Соймонова.

Николай Федорович Федоров (1832– 1903), хранитель Румянцевского музея и самобытный философ, происходил от связи князя Павла Ивановича Гагарина и дворянки Елизаветы Ивановны. Отчество и фамилию он получил, вероятно, от крестного отца – Федора Карловича Белявского.

Внебрачные связи, как и официальные, пронизывали все сословие, скрепляя его еще и еще раз. Каждый раз, рассматривая генеалогию того или иного рода, убеждаешься в справедливости блоковских слов: «Дворяне все родня друг другу…» Правда, иногда такое родство, внебрачное и незаконное, не стремились афишировать, и многие тайны ушли в небытие вместе с их носителями.