Становление научного подхода

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Становление научного подхода

Но не только ради служебных и имущественных привилегий помнили о своем родстве и предках. А. С. Пушкин, которого некоторые упрекали в аристократизме, был знатоком истории своего рода и стремился как можно более узнать о своих предках из различных источников. Он неоднократно писал об этом и в стихах и в прозе. «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно», – говорит поэт. Пушкина печалило забвение древних традиций, пренебрежение к памяти прадедов, прославившихся в истории России. «У нас иной потомок Рюрика, – с горечью пишет он, – более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем историей своего дома, т. е. историей Отечества». В «Моей родословной» и «Езерском» поэт, очень точно придерживаясь достоверных деталей и фактов, изложил историю своих предков – Пушкиных и Ржевских. Встречая на страницах летописей и исторических повестей имена пращуров, поэт чувствовал и свою сопричастность к истории России:

В века старинной нашей славы,

Как и в худые времена,

Крамол и смуты в дни кровавы,

Блестят Езерских имена…

Многие просвещенные люди пушкинской поры думали так же. Еще в 1770-х гг. церковный деятель и писатель Ювеналий Воейков (1729–1807) издал ряд книг, посвященных генеалогии различных родов – Воейковых, Лопухиных, князей Ухтомских, князей Вадбольских и др. В основном они писались по заказу тех или иных представителей этих фамилий, но эти небольшие по объему книжки можно считать первыми научными работами по русской генеалогии.

Вслед за Воейковым к истории отдельных семей обращаются разные авторы. Большей частью это были историки-любители, собиравшие сведения о своей родословной, либо, как Воейков, работавшие на заказ. Личные архивы древних семей, в которых хранились грамоты XV– XVII вв., давали им возможность работать, не обращаясь к другим источникам.

В 1840-е гг. были опубликованы первые родословные сборники и справочники, составленные в соответствии с научными требованиями. Их автором был весьма своеобразный человек – князь Петр Владимирович Долгоруков (1816– 1865). Потомок Рюрика, получивший блестящее образование, он во время учебы в Пажеском корпусе столь серьезно провинился, что был выпущен с «волчьим билетом» – не попал ни в гвардию, ни в армию офицером, а был определен к статским делам. Эта история самым болезненным образом ударила по самолюбию Долгорукова, всегда имевшего о себе крайне высокое мнение. К тому же князь был хром, и этот физический недостаток сделал его злым и мстительным человеком. Многие его поступки выходили далеко за пределы светских «шалостей».

Еще при жизни Долгорукова возникло обвинение в том, что князь был автором анонимного пасквиля, направленного А. С. Пушкину. По словам дочери Пушкина, графини Натальи Меренберг, ее мать, Наталья Николаевна, считала Долгорукова автором писем. Напротив, друг поэта, князь Петр Андреевич Вяземский, писал: «Это еще не доказано, хотя Долгоруков был в состоянии сделать эту гнусность».

В 1927 г. пушкинист П. Е. Щеголев организовал проведение графологической экспертизы сохранившегося экземпляра анонимного диплома. Вывод эксперта был однозначен – письмо написано рукой Петра Долгорукова. Однако спустя пятьдесят лет повторная экспертиза столь же уверенно оправдала князя – не Долгоруков, а кто-то другой. Тем не менее тяжелое обвинение преследовало Долгорукова и сейчас не оставляет его памяти.

Избрав себе необременительную службу в Министерстве просвещения, хромоногий князь стал частым гостем петербургских гостиных, где его язвительные остроты находили благодарных слушателей. Для молодого человека из старинного рода были открыты двери всех аристократических домов и салонов Петербурга, где он получил прозвище Bancal – «хромоногий». Однако князь был занят не только светской болтовней. Постепенно в Долгоруком проснулся интерес к истории российской аристократии, и рассказы стариков, помнивших времена «матушки-Екатерины», стали важным источником для его генеалогических исследований. Долгоруков также получил доступ к архивным делам Департамента герольдии и на основании устных сведений, архивных и печатных источников составил два крупных генеалогических справочника – «Российский родословный сборник» (книги 1–4, 1840–1841) и «Российская родословная книга» (1854–1857).

В этих сборниках он изложил росписи по поколениям, дал каждому представителю рода порядковый номер в росписи, создал систему отсылок от детей к отцам. Если отец получил № 1, то его сыновья, соответственно, № 2, 3, 4. При этом собственный номер того или иного лица указывался на левом поле таблицы, а номер отца – на правом. Во втором поколении № 2, 3, 4 были сыновьями № 1, а в третьем, их сыновья, внуки № 1, – № 5, 6, 7, 8 и т. д. были сыновьями № 2, 3, 4. Большинство дальнейших российских генеалогических сборников и справочников использовали и используют эту систему как наиболее удобную. Женщины чаще всего в ней собственных номеров не получали (либо вводилась специальная «женская» нумерация), поскольку потомство по женской линии в росписи не включалось.

Долгоруков опубликовал родословные нескольких сотен самых знатных российских родов – Рюриковичей, Гедиминовичей, прибалтийских баронов, носителей иностранных аристократических титулов, польских магнатов, древних боярских и дворянских родов. Труды Долгорукова, при неизбежных для того времени ошибках, заложили основу научному исследованию российской дворянской генеалогии. Своего научного значения справочники Долгорукова не утратили вплоть до настоящего времени.

Работая над «Русским родословным сборником», наряду с официальными данными о родословных знатного русского дворянства, Долгоруков узнал и много компрометирующих фактов – об адюльтерах, внебрачном происхождении тех или иных лиц, семейных спорах и обманах при разделе имений. Беспокойная натура князя толкала его обнародовать эти сведения. В 1842 г. он опубликовал эти данные за границей в книге «Заметки о главных фамилиях России». Досталось в этой книге участникам дворцовых переворотов и их потомкам, а также и самой царствующей фамилии. На титуле значилось имя графа д’Альмагро – название городка в Новой Кастилии.

Скандал получился страшный. Николай I справедливо не поверил в графа и приказал сыскать настоящего автора. Довольно быстро его сыскали, взяли под арест и отправили в ссылку в Вятку. За молодого человека хлопотали высокопоставленные родственники, сам он вел себя примерно, выказывая раскаяние, и император в 1844 г. разрешил князю вернуться в Москву. По свидетельству А. И. Герцена, уезжая из Вятки, Долгоруков на прощальном обеде накормил губернатора и местное дворянство котлетами из своего дога, шкуру которого продемонстрировал участникам пиршества в самом его конце. Излишне стараться описать или представить себе разыгравшуюся сцену, вероятно, она была посильнее заключительной картины гоголевского «Ревизора».

Прибыв в Москву, князь Петр Владимирович свел знакомства с историком М. П. Погодиным, писателями Аксаковыми, славянофилом Ю. Ф. Самариным и другими лидерами московской интеллектуальной среды. В 1850-е гг. выходит «Российская родословная книга», получившая многочисленные хвалебные отзывы. Однако князь и теперь не пожелал остаться лишь ученым авторитетом. В 1856 г., готовя последний том своего труда, Долгоруков попытался шантажировать престарелого фельдмаршала М. С. Воронцова, некогда враждовавшего с Пушкиным в пору его южной ссылки. Князь намекнул вельможе, что род графов Воронцовых, вероятно, не такой древний, как считает его светлость Михаил Семенович, но 50 тысяч рублей легко исправят дело. Записка о деньгах не имела подписи, а почерк ее был не сходен с почерком Долгорукова. Воронцов с честью вышел из этой ситуации, отписав Долгорукову, что получил какую-то странную записку, которую оставил у себя, а что до своего родословия, то генеалогу виднее, кто от кого произошел. Попытка шантажа не удалась, и шантажист сам оказался на крючке. Правда, в 1856 г. Воронцов умер, и это гнусное дело открылось позже.

Вступление на престол Александра II и подготовка реформ сподвигли Долгорукова на реформистские прожекты, однако правительство не горело желанием привлекать к сотрудничеству столь одиозную личность. Князь обиделся и в 1859 г. эмигрировал. За границей он активно сотрудничал с А. И. Герценом и публиковал весьма едкие очерки о главных лицах российского правительства. Тайная полиция всеми правдами и неправдами стремилась раздобыть архив Долгорукова, и после его смерти в 1868 г. ей это удалось.

Умер князь Петр Владимирович 6 (8) августа 1868 г. На его кончину Герцен отозвался в «Колоколе» следующими словами: «Князь Долгоруков, который подобно неутомимому тореадору, не переставая дразнил быка русского правительства и заставлял трепетать придворную камарилью Зимнего дворца, скончался после мучительной болезни в Берне…»

За увлекательными авантюрами первого русского генеалога его ученые труды как-то блекнут. Любопытно, но в весьма разветвленном роду князей Долгоруковых интерес к родовой истории часто сочетался с бурным характером. Князь Алексей Владимирович (1813–1869), автор-составитель книг «Фамильные заметки» и «Долгорукие, Долгоруковы и Долгорукие-Аргутинские», прославился как популярный «магнетизер» и двоеженец. А его сын Всеволод (1845–1912), редактировавший и готовивший к печати книгу отца «Долгорукие, Долгоруковы и Долгорукие-Аргутинские», в 1877 г. был арестован по делу «червонных валетов» – светских молодых людей, мошенничавших с векселями, – лишен дворянства и сослан в Томск.

Биография продолжателя трудов Долгорукова – князя Алексея Борисовича Лобанова-Ростовского (1824–1896) – напротив, представляет нам образ идеального слуги царя и Отечества. Выпускник Царскосельского лицея (однокашник М. Е. Салтыкова-Щедрина), Лобанов-Ростовский избрал дипломатическую карьеру и к концу жизни (в 1895) достиг должности министра иностранных дел.

С юных лет он занимался историей России и генеалогией знатных семей, собрал обширную коллекцию писем, мемуаров, исторических документов. Лобанов-Ростовский стал обладателем архива князя Долгорукова в той части, которая касалась генеалогии. Эти материалы помогли ему в составлении справочника «Русская родословная книга» (т. 1–3, 1873–1875), включавшего более 250 родословных росписей. Дополненное и исправленное издание было осуществлено в 1895 г.

В 80-х гг. XIX в. в России начинается мощный подъем генеалогических исследований. Аналогичный сборникам Долгорукова и Лобанова-Ростовского справочник «Родословный сборник русских дворянских фамилий» (1886–1887) публикуют В. В. Руммель и В. В. Голубцов, начинает издаваться капитальная монография А. П. Барсукова «Род Шереметевых» (1881–1904), он же публикует первую работу по библиографии отечественной генеалогии в журналах «Русская старина», «Русский архив», а также отдельными изданиями печатаются родословные отдельных родов, родословные росписи и заметки, исторические источники по генеалогии. Публиковались материалы больших семейных архивов, вели активную работу по выявлению и публикации документов генеалогического характера ученые архивные губернские комиссии.

Обширные справочники по истории и генеалогии провинциального дворянства готовились и издавались в губерниях. Это – «Родословная книга Черниговского дворянства» (т. 1–2, 1901), составленная графом Г. А. Милорадовичем, «Малороссийский родословник» В. Л. Модзалевского (т. 1–4, 1908–1914), 23-томное (!) «Дворянское сословие Тульской губернии» (1899–1916), составителями которого были М. Т. Яблочков и В. И. Чернопятов, «Материалы для генеалогии ярославского дворянства» (т. 1–9, 1910–1913) и другие.

В конце XIX – начале XX столетия были изданы капитальные монографии, посвященные истории рода Рюриковичей. Генеалогию князей Северо-Восточной Руси, формирование уделов, политическую деятельность правителей и их династические связи исследовал А. В. Экземплярский, издавший двухтомник «Великие удельные князья Северо-Восточной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.» (1889–1891), не утративший своего значения и поныне.

Еще более сложную задачу поставил перед собой Геннадий Александрович Власьев, проследивший генеалогию черниговских и владимиро-волынских Рюриковичей вплоть до начала XX в., т. е. на протяжении более чем тысячи лет. Г. А. Власьев начал издание монументального труда «Потомство Рюрика» в соответствии с генеалогическим старшинством родов, а самыми старшими на родословном древе Рюриковичей были князья Черниговского и Владимиро-Волынского княжеств и их потомки. Первый том (князья Черниговские) составил 3 части, общий объем которых – 1730 страниц крупного формата. Здесь были изложены сведения о биографиях, земельных владениях, браках и потомстве нескольких тысяч представителей самых известных аристократических родов – князей Одоевских, Горчаковых, Волконских, Барятинских, Оболенских, Репниных, Долгоруковых, Щербатовых и других. До сих пор работа Власьева остается непревзойденной по своей полноте. Исследователь начал подготовку второго тома, посвященного князьям Владимиро-Волынским и их потомкам (Друцкие, Друцкие-Соколинские, Друцкие-Любецкие, Бабичевы, Путятины), но революционные события не дали завершиться этой огромной работе. Первая часть второго тома вышла уже в 1918 г. в революционном Петрограде.

Постепенно в сферу интересов генеалогов попадают и роды недворянского происхождения. Выдающийся историк, археограф и палеограф Николай Петрович Лихачев (1862–1936) в монографии «Разрядные дьяки XVI века» (1888) уделил большое внимание семейным связям в среде русской бюрократии и влиянию этого фактора на внутриполитические события этого времени. Тезка Лихачева, генеалог и архивист Николай Петрович Чулков (1870–1940) первым начал профессионально заниматься историей купеческого сословия.

В развитии генеалогии в конце XIX в. на смену любителям приходят профессионалы – архивисты и знатоки источников, но интерес к истории русского дворянства у многих из них по-прежнему питался личными пристрастиями. Большинство генеалогов того времени – представители древних дворянских родов, уделявшие большое внимание исследованию собственных родословных.

К концу XIX столетия развитие генеалогии достигло широкого размаха. Возникла идея создать координирующий научный центр. Так появилось Русское генеалогическое общество. Оно было основано в 1898 г. в Санкт-Петербурге. Инициатором создания общества был князь А. Б. Лобанов-Ростовский, но он не дожил до открытия своего детища. Общество проводило не только исследовательскую, но и собирательскую работу. Оно призывало дворян передавать древние документы из заброшенных усадеб, и таким образом удалось спасти многие ценные исторические источники. Часть этих документов, а также исследования публиковались на страницах «Известий Русского родословного общества» – первого периодического издания, посвященного проблемам генеалогии. Общество объединяло в основном петербургских исследователей. В него входили и печатались в «Известиях» Н. П. Лихачев, Г. А. Власьев, В. В. Руммель, Н. В. Мятлев, К. А. Губастов, граф С. Д. Шереметев, Ю. В. Татищев и другие исследователи (всего – около 130 человек). Возглавлял его великий князь Георгий Михайлович (1863–1919), известный своими учеными трудами в области русской нумизматики.

Спустя несколько лет после основания Русского родословного общества в Москве возникло аналогичное по своим задачам Историко-родословное общество (1904). Его инициатором и бессменным председателем был выдающийся русский генеалог Леонид Михайлович Савёлов (1868–1947). Историко-родословное общество отличалось бо?льшим демократизмом, чем Русское родословное общество, к его работе были привлечены многие исследователи (Н. П. Чулков, М. Т. Яблочков, С. Б. Веселовский, Ю. В. и В. С. Арсеньевы, граф С. Д. Шереметев, Н. П. Лихачев, Ю. В. Татищев, А. А. Сиверс – всего до 170 членов), оно поддерживало научные контакты с зарубежными научными организациями. Члены Историко-родословного общества занимались разработкой не только дворянской генеалогии, но и генеалогии других сословий. Печатный орган общества – «Летопись Историко-родословного общества» – выходил гораздо чаще, нежели «Известия Русского генеалогического общества». За 20 лет деятельности Русского генеалогического общества было издано всего 4 выпуска «Известий» и 45 выпусков «Летописи». «Летопись» стала подлинно периодическим изданием, вплоть до военного 1915 г. она регулярно выходила четыре раза в год.

Л. М. Савёлову принадлежит особая роль в развитии русской генеалогии. Он существенно расширил и дополнил библиографическую работу по русской генеалогии А. П. Барсукова. Справочник Савёлова состоял из двух частей – в первой по алфавиту были перечислены издания, а во второй – дворянские роды, также в алфавитном порядке, и указывалась литература и справочники, в которых можно было найти информацию о них. Несмотря на то что после публикации библиографического справочника Савёлова прошло более ста лет, он до сих пор используется историками и генеалогами. Леонид Михайлович также начал создание обширного словаря русского дворянства – «Родословные росписи» – однако вышли из печати только 1–3 части (1906–1909), до буквы «Е».

Своему высокому предназначению Савёлов остался верен всю жизнь. В эмиграции, вдали от книг и архивов, потеряв большинство из единомышленников, он восстанавливает Историко-родословное общество и на печатной машинке начинает издавать единственный в то время русский генеалогический журнал – «Новик», первые номера которого выходили тиражом 5 экземпляров.