III. Четвертая коалиция: Пруссия и Россия (1806–1807)

III. Четвертая коалиция: Пруссия и Россия (1806–1807)

Нерешительность Пруссии. Если Рейнская конфедерация окончательно дискредитировала Австрию в глазах Германии, то она набросила тень также и на Пруссию. В последней войне эта держава придерживалась выжидательной политики, которая делала ей мало чести. Нерешительный король Фридрих-Вильгельм III, у которого хватало энергии только на сопротивление, сначала хорошо принял императора Александра: во время трогательного свидания, состоявшегося в полночь в Потсдаме, у могилы Фридриха II, прусский король торжественно обещал русскому царю поддержку прусских войск на тот случай, если Наполеон отклонит его посредничество. Но прусский министр Гаугвиц убедил короля подождать с предложением посредничества, пока ход войны не даст решительного перевеса французам или их врагам. Он сопровождал Наполеона до Аустерлица и, ошеломленный этой блестящей победой, обратился к императору не с высокомерным требованием, как ему было поручено, а с самым смиренным поздравлением. «Вот комплимент, – отвечал ему Наполеон, – направленный судьбою не по указанному адресу». Тем не менее император решил воспользоваться этим вынужденным благожелательством. По договору, заключенному им с Гаугвицем в Шенбруннском замке, он добился от Пруссии уступки нескольких небольших областей, клиньями входивших в чужие владения: Берга, Клеве и Везеля на Рейне, Анспаха и Байрейта в Баварии, Невшателя в Швейцарии; взамен он дал Пруссии значительное вознаграждение, а именно отнятый у Англии Ганновер. Наполеон надеялся благодаря этой комбинации посеять смертельную вражду между Англией и Пруссией. Наконец, он предложил Фридриху-Вильгельму III образовать по образцу рейнской конфедерации союз северо-германских княжеств, в котором гегемония принадлежала бы Пруссии.

Ганноверский вопрос. Казалось, Пруссии суждено было стать в центре Европы тем опорным пунктом, в котором нуждалась Французская империя. Но Наполеон не дал себе труда привлечь ее на свою сторону предупредительным отношением. Предлагая королю образовать Северную конфедерацию, он в то же время запретил мелким германским князьям вступать в нее. Сверх того, ввиду предпринятых новым министром Георга III, Фоксом, шагов в пользу мира между Францией и Англией, он объявил, что если Ганновер является единственным препятствием к заключению прочной дружбы между обеими великими нациями, – он с такой же легкостью отнимет у Пруссии Ганновер, с какой отдал его. Англия ловко воспользовалась двуличностью императора. Пруссаки приняли Ганновер лишь скрепя сердце и отчасти с чувством стыда, так как он был платой за неблаговидный нейтралитет, или, вернее, за настоящую измену по отношению к их бывшим союзникам. Общественное мнение было крайне раздражено против Наполеона. Королева Луиза-Амалия, принц Людвиг, племянник короля, и министр Гарденберг настаивали на объявлении войны Франции. Офицеры воображали, что все обстоит так же, как во времена Семилетней войны. Они ручались, что сокрушат так называемую Великую армию, которая сумела пока победить австрийцев и русских. С каждым днем партия войны росла по численности и смелости. Гаугвиц был освистан в театре как автор позорного мирного договора. Прусские гвардейские офицеры из ребяческой хвастливости точили свои сабли о ступени здания французского посольства в Берлине.

Прусско-русский союз. Англия по обыкновению предложила Пруссии и России денежную субсидию. Несмотря на то, что Наполеон отпустил без выкупа множество русских пленных, Александр I не мог простить ему Аустерлицкого поражения. Как и после битвы при Цюрихе, он обвинял австрийцев в неспособности, а его ближайшие советники, Долгорукий и Ростопчин, укоряли их даже в предательстве, утверждая, что план атаки был сообщен Наполеону за сорок восемь часов до сражения. Русский царь не заключал мирного договора с императором: соглашение, принятое в Париже Убрилем, не было ратифицировано. Вопреки представлениям министра иностранных дел, князя Чарторижского, предвидевшего, что России в скором времени придется начать двойную войну – с Турцией и Персией, – Александр приказал произвести новый набор, обратился с воззванием к студентам и молодым дворянам, обещая им офицерский чин за шестимесячную службу, и предписал священникам проповедовать «отечественную войну». Англия ссудила шесть миллионов фунтов; Пруссия двинула свои войска; Швеция примкнула к союзникам. Так образовалась четвертая коалиция (15 сентября 1806 г.).

Прусская армия и настроение умов в Пруссии. Прусский король обратился к Наполеону с высокомерным ультиматумом, в котором предписывал ему очистить всю Германию и отказаться от Рейнской конфедерации. Берлин был охвачен небывалым энтузиазмом. Только и было разговоров, что о необходимости освободить Германию и ввести Францию в ее прежние границы. Народ восторженно приветствовал королеву Луизу, которая верхом делала смотр войскам. «Это была Армида, сама поджигающая свой дворец», – резко выразился Монитер, а Наполеон тотчас писал к Бертье: «Нас вызывают к барьеру на 8 октября; от такого вызова французы не отклоняются». Объявление войны Пруссией слишком запоздало после поражения Австрии, а с другой стороны оказалось преждевременным, так как Россия еще не была готова. Вопреки похвальбе своих полководцев и политиков, Пруссия 1806 года представляла собой уже далеко не то, чем она была при Фридрихе II; после его смерти Пруссия как бы впала в летаргический сон. Прусская армия по-прежнему была великолепна на параде, но и только на параде. Как и раньше, она в значительной мере состояла из иноземцев; солдата силой держали на службе до полного истощения сил, после чего ему вместо пенсии давали билет на право нищенства. Единственной связью между солдатами была железная дисциплина, главной основой последней – битье палками за малейший проступок. Солдат получал ничтожное продовольствие и не мог подниматься выше чина унтер-офицера. Капитан был неограниченным властелином своей роты, в которой все – солдаты, лошади, одежда и оружие – являлось его безусловной собственностью. Офицерский персонал служил усердно, но производство обуславливалось исключительно старшинством, почему высшие офицерские чины доставались обыкновенно людям, фактически по старости уже непригодным для службы. Довольно было одной серьезной битвы, чтобы разорвать в клочки эту пышную декорацию выродившейся Пруссии. «Наполеон дунул на Пруссию – и ее не стало», – сказал Генрих Гейне.

Тюрингенская кампания; Иена и Ауэрштедт (14 октября). Все войны Наполеона имеют родственное сходство между собой и отличаются как бы архитектурной симметричностью. Прусская кампания 1806 года – почти копия австрийской 1805 года. Сперва Наполеон разбивает прусскую армию в Тюрингии; затем он опрокидывается на русских в Польше и Пруссии: тот же Ульм, и за ним Аустерлиц; разница лишь в том, что русские признают себя побежденными не сейчас, а только спустя полгода. Как всегда, Наполеон ошеломил врага и быстротой своих операций, и меткостью своих ударов. Пруссаки готовились к наступательной войне, они надеялись застигнуть врасплох Великую армию, расквартированную частями от Майна до Дуная. «Они бурно устремились вперед, как долго сдержанная и наконец освобожденная от оков страсть» (Сегюр). Чтобы продлить это заблуждение и внушить неприятелю беспечность, Наполеон с умыслом задержался в Париже и даже сделал демонстрацию в сторону Везеля. Он дал время обеим прусским армиям обнаружить свое движение к Гессену.

Главная из них, которой командовал сам король с помощью герцога брауншвейгского и герцога саксен-веймарского, продвинулась до Эйзенаха, оставив свою главную квартиру в Эрфурте. Второй, более слабый корпус, под командой князя Гогенлоэ, растянулся от Иены до Шлейца, имея авангард в Заальфельде. Прусские войска насчитывали в общем 150 000 человек. Наполеон быстро сосредоточил шесть корпусов между Вюрцбургом и Бамбергом; со включением резервной конницы Мюрата и гвардии он располагал 175 000 солдат. Пруссаки ждали его на северо-западе, у Эйзенахского прохода; но он обошел их с юго-востока тремя ущельями Франкенвальда: от Байрейта к Гофу (Сульт и Ней с правым крылом), от Кронаха к Шлейцу, откуда вытеснил Тауэнцина (Бернадотт, Даву и Мюрат с центром), от Кобурга к Заальфельду (Ланн и Ожеро с левым крылом). Выиграв сражение при Заальфельде, где пал принц Людвиг прусский, один из инициаторов войны, Ланн утвердил французов за Заалой в хорошей оборонительной позиции. Наполеон повторил тот маневр, к которому прибегал и под Маренго и Ульмом; но на этот раз он обошел пруссаков с левого фланга и, грозя отрезать их от Берлина, заставил их перейти к оборонительной тактике, к которой они не готовились. Прусский король поспешно отступил от Эйзенаха к Веймару, чтобы прикрыть, пока не поздно, сообщение со своей столицей.

14 октября разыгралось два решительных сражения. Наполеон, прочно утвердившийся на Заале, в Иене, думал, что перед ним – главная прусская армия. Князь Гогенлоэ впал в обратную ошибку: он полагал, что имеет дело с тем корпусом французской армии, который выиграл сражение у Заальфельда; поэтому он не сделал никаких распоряжений ввиду битвы и, ни в грош не ставя противника, даже на следующий день только в 9 часов утра стал во главе своего войска. Напротив, Наполеон хорошо использовал ночь с 13 на 14 октября: по его приказу гренадеры Ланна за ночь вскарабкались на крутые склоны плоскогорья Ландграфенберг, господствующего над Заалой[15]. Утром Ланн, пользуясь густым туманом, отбросил прусские аванпосты и поспешно занял плоскогорье своей пехотой и артиллерией, между тем как Ожеро на левом фланге подошел по единственной дороге, ведущей в Веймар вверх по склонам Мюленталя. Когда туман рассеялся, пруссаки с изумлением увидели, что французы спускаются по скатам Ландгра-фенберга. Ланн атаковал их с фронта, Сульт отрезал им путь на Дорнбург; Ней, пройдя между Ланном и Ожеро, прорвал прусский центр и завладел важной позицией при Фирценэй-лиге. В эту минуту правое прусское крыло под начальством Рюхеля подоспело из Веймара с намерением возобновить битву. Наполеон приказал провести общую атаку. Мюрат бросил свою конницу на пошатнувшуюся массу неприятеля и обратил его отступление в бегство.

Корпус Гогенлоэ, разбитый Наполеоном при Иене, составлял лишь меньшую половину прусской армии. Главная же часть последней, под начальством герцога Брауншвейгского, поспешно шла от Веймара к Наумбургу через Ауэрштедт с целью вновь овладеть линиями Заалы и Эльстера. Накануне битвы при Иене Наполеон, уверенный в том, что ему предстоит бой со всей прусской армией, послал Даву и Бернадотта к Наумбургу, предписав им перейти Заалу и зайти в тыл пруссакам. В ночь с 13 на 14-е Даву прочно утвердился в Кезенском ущелье. На следующий день Блюхер сделал попытку выбить его отсюда, но без успеха. Приближалась вся прусская армия в количестве 54 000 человек, а Даву мог противопоставить ей только 26 000. Тщетно звал он на помощь Бернадотта, предлагая даже стать под его начальство. Бернадотт, не любивший делить славу с другими и не желавший связываться с противником, превосходным по количеству, уклонился от участия в этом деле, сославшись на приказ императора, и отступил к Дорнбургу, где и остался бездеятельным и бесполезным между двух боевых арен. В самозабвении отваги Даву, мастерски поддерживаемый своими тремя дивизионными командирами, храбрейшими из храбрых, – Гюдэном, Фрианом и Мораном, – последовательно двинул в дело свои дивизии, все время находясь под прикрытием благодаря ущелью. Корпус Гюдэна, выстроенный в каре, продвинулся до Гассенгаузена. Фриан, заняв его правый фланг, сдерживал Вартенслебена; наконец, когда противник, благодаря своему численному перевесу, грозил сломить левое крыло французов, подоспел Даву с дивизией Морана и довершил победу в знаменитом отныне местечке Ауэрштедт. Наиболее опытные из прусских военачальников – герцог Брауншвейгский и Шметтау – были ранены насмерть, принц Вильгельм выведен из строя, Моллендорф убит на месте. Даву, который «ничего не забывал и все делал вовремя», не преминул воспользоваться своей победой, чтобы отбросить пруссаков на императора. Прусский король, потерявший голову, назначил целью отступления Веймар, и здесь побежденные при Ауэрштедте встретились с побежденными при Иене. Это был настоящий хаос: люди, беспризорные лошади и фуры сбились в одну кучу, охваченные смятением. 22 000 убитых и раненых, 18 000 военнопленных, 200 орудий и 60 знамен – таковы были трофеи этой двойной победы, стоившей французам 12 000 человек ранеными и убитыми.

Наполеон в Берлине. Прусской армии, которая должна была все сокрушить на своем пути, больше не существовало. Ее жалкие остатки сдались спустя насколько дней: Гогенлоэ, преследуемый Ланном и Мюратом, сложил оружие в Пренцлау; Блюхер, настигнутый в Мекленбурге Сультом и Бернадоттом, капитулировал в Любеке. Крепости сдались без сопротивления: Магдебург открыл свои ворота Нею; Штеттин сдался, как только завидел всадников Лассаля, которые наверное не могли бы прорваться через его ограды. Один французский отряд достиг берегов Одера напротив цитадели Кюстрина, но за отсутствием лодок не мог переправиться через реку; и вот комендант крепости любезно предоставил в распоряжение французских командиров нужное количество паромов, чтобы они могли скорее вступить в крепость. «Города падали градом, как спелые плоды! Это было похоже на сон: словно сам Бог стряхал их в лоно победителя» (герцогиня д’Абрантес). Вену Наполеон не захотел оскорбить триумфальным въездом, но теперь он относился к побежденным уже не столь снисходительно. Победоносная армия продефилировала по улицам Берлина, и во главе ее Наполеон поставил Даву, чтобы вознаградить его за блестящую победу при Ауэрштедте; а сзади армии, как в античных триумфах, шли безоружные военнопленные лейб-гвардейцы короля, в наказание за их похвальбу. Берлин был тогда совершенно лишен общественного самосознания и патриотизма; здесь царил глубокий нравственный маразм, которым и объясняется катастрофа 1806 года. После Иены почти все берлинское население и вся печать обнаруживают полнейший индифферентизм[16]. Притом Наполеон приласкал буржуазию, которая противилась войне: «Добрый берлинский народ, – сказал он, – принужден расплачиваться за войну, тогда как ее виновники спаслись. Но я настолько унижу эту дворцовую клику, что ей придется протягивать руку за подаянием».

Военный режим в Германии. Однако Наполеон не пощадил побежденных. Лично себе он взял в добычу только шпагу Фридриха Великого: он отослал ее в Париж, как и отнятые у пруссаков 340 знамен, с депутацией от сената, приехавшей поздравить его с победами. Он наложил на Пруссию огромную военную контрибуцию. Главный казначей Великой армии, Дарю, взимал ее с неукоснительной строгостью. Император назначил в главные города аудиторов своего Государственного совета, которым и была вверена администрация; таким образом он без обиняков занял место изгнанных хозяев страны, чтобы для себя использовать все ее ресурсы. Все взимаемые суммы стекались к Биньону, французскому резиденту в Берлине. Итак, Пруссия, разоренная мародерством французских войск, громадными реквизициями и контрибуцией, должна была еще платить подать своему победителю, чтобы тем самаым продлить его владычество. И эта система была распространена на всю Германию: Жером и Вандамм занимали всю линию верхнего Одера, Бреславль, Франкфурт и Кюстрин; голландский король Луи обирал Вестфалию и Ганновер; Мортье прогнал герцогов нассауского, гессен-кассельского и брауншвейгского из их княжеств, потому что они обнаружили равнодушие или даже вражду по отношению к императору и, значит, не заслужили, чтобы он оставил им власть. Дело в том, что здесь нужно было сколотить несколько немецких княжеств, чтобы составилось приличное королевство для Жерома, единственного из послушных братьев Наполеона, который до сих пор не получил удела. Гидра всемирной монархии всюду протягивала свои щупальца. Пощажены были только герцоги саксонские, потому что при дворе одного из них – герцога Саксен-Веймарского – жили величайшие умы той Германии: Гете, Виланд, Шиллер, Иоанн Мюллер. Наполеон старался не ссориться с поэтами и историками. Он хотел жить в ладу с молвой и надеялся водить пером истории.

Упорное сопротивление России: польская кампания. Пруссия была сокрушена; но это была лишь одна, и притом меньшая половина дела. Теперь нужно было одолеть русских, громадные медлительные полчища которых уже показались на границе Польши. Приходилось начинать против них зимний поход в стране, усеянной озерами и болотами. С каждым днем положение Великой армии становилось все более опасным. 28 ноября Мюрат вступил в Варшаву. Наполеон прибыл сюда 19 декабря и был встречен восторженными кликами поляков: при виде французских орлов они мгновенно уверовали в скорое освобождение Польши. Но Наполеон ничего не хотел сделать для нее раньше, чем справится с русскими.

Военные действия начались тотчас по прибытии императора. Русская армия, которой командовали Каменский и Беннигсен, была расположена на Нареве, от Чарново до Остроленки. Ланну удалось перейти Вкру после ночного сражения при Чарново, где костры из сырой соломы, зажженые по приказу императора, помогли французам привести в расстройство неприятельское войско. 26 декабря общая атака была увенчана тройным успехом. На левом фланге Ней оттеснил от Сольдау прусский корпус Лестока – единственный, который мог бы соединиться с русскими; на правом фланге Ланн после ожесточенного боя прогнал русских от Пултуска и отбросил их к Остроленке; в центре Ожеро и Даву овладели Голымином. Русские, согласно приказу, давали ранить и убивать себя без единого стона. «Казалось, – говорит Марбо, – что мы деремся с призраками». Земля была покрыта снежной пеленой, но оттепель на этой глинистой почве оказалась еще гораздо хуже. «Для Польши, – сказал Наполеон, – Господь создал пятую стихию – грязь». Поэтому решено было дождаться более благоприятного времени года для возобновления операций. Наполеон расположил свои войска на завоеванной территории, от Варшавы и Модлина до Остроленки, а сам сосредоточил все свои усилия на осаде Данцига.

Эйлау (8 февраля). В то время как французская армия отдыхала в своих зимних квартирах, Беннигсен решил разрезать ее надвое. Он внезапно кинулся промеж корпусов Нея и Бернадотта, рассчитывая окружить последнего и кинуть его в море. Стойкое сопротивление Бернадотта у Морунгена расстроило план русского генерала. Узнав об этом, Наполеон поспешил сюда сам, имея в виду обойти левое крыло Беннигсена, отрезать ему отступление и принудить его к сдаче. Депеша Наполеона к Бернадотту, перехваченная русскими, открыла Беннигсену грозившую ему опасность и побудила его двинуться назад к Кенигсбергу. Наполеон погнался за ним, и при Эйлау произошло большое сражение (8 февраля 1807 г.). Наполеон собирался дать битву лишь на следующий день, так как хотел укрепиться на Цигельгофской возвышенности и здесь дождаться прибытия Нея и Даву, которые должны были прикрывать оба его фланга. Но русские напали на фурьеров Наполеона, стоявших в селе Эйлау; корпус Сульта отбросил их, и схватка превратилась в общее сражение. Поле битвы было покрыто снегом; противники, сами того не зная, дрались на прудах, покрытых таким толстым льдом, что даже пушки не проломили его, иначе здесь произошла бы такая же катастрофа, как при Аустерлице. Вначале положение Наполеона было чрезвычайно опасно. Русская армия охватила французов полукругом от Серпаллена до Шмодиттена; русская артиллерия, став впереди всех трех боевых линий, производила страшные опустошения. Выдвинутый к Серпаллену корпус Ожеро был ослеплен снежной метелью и почти весь истреблен. Русская конница достигла Эйлауского погоста и едва не захватила Наполеона. Тогда Мюрат во всю прыть ринулся со своими 90 эскадронами на поле битвы; перед этим страшным шквалом людей и коней ничто не в силах устоять; все три русские линии опрокинуты, и Мюрат вторично перерезывает их пополам, прокладывая себе обратный путь. Наконец, успешная диверсия Даву на правом фланге и прибытие Нея на левом заставляют русских отступить. С наступлением ночи они очистили поле битвы, где в свалку на залитом кровью снегу лежало 30 000 русских и 10 000 французов, убитых и раненых. «Что за бойня! – воскликнул Ней, – и без всякой пользы». Сражение при Эйлау действительно было не столько победой, сколько ужасной резней.

При известии об этой битве долгий трепет прошел по Европе. Казалось, Наполеон уже не непобедим, счастье оставило его. Беннигсен отслужил молебен. Прусский король и русский император заключили в Бартенштейне (25 апреля 1807 г.) новый союз, взаимно обязавшись не вступать в переговоры с Наполеоном раньше, чем Франция не будет оттеснена за Рейн; таким образом условия 1813 года были выставлены уже в 1807-м. Они обратились с настойчивыми воззваниями ко всей Европе, призывая ее встать против Наполеона. Но у Австрии уже не было ни войска, ни денег, да она была и не прочь наказать Пруссию за ее измену в 1805 г. Швеция была бессильна. Англия отказалась гарантировать русский заем в 150 миллионов. Себастиани, посланный со специальной миссией в Константинополь, побудил султана Селима III объявить войну царю и привел Дарданеллы в оборонительное состояние на случай нападения английского флота. Вообще Наполеон пользовался Турцией то как пугалом, то как приманкой. В то же время, однако, он старался успокоить общественное мнение; в своей новой главной квартире, в Остероде, он для отвода глаз занимался всевозможными делами, не имеющими ничего общего с текущей войной: газетами, академией, оперой, отделами Почетного легиона. Тем временем была проведена реорганизация армии; Массена привел из Италии 36 000 человек. Шасселу-Лоба и Ларибуасьер принудили Данциг к сдаче, благодаря чему освободился 40 000-ный корпус маршала Лефевра. Наконец, генерал Гардан, отнюдь впрочем не отличавшийся ловкостью дипломата, был послан в Персию, чтобы подстрекнуть шаха к диверсии против русских. Мортье заставил Швецию вступить в переговоры с Францией. Вандамм овладел Бреславлем и покорил всю Силезию. Все было подготовлено для решительной кампании.

Фридланд (14 июня). Русские также получили подкрепления – 10 000 солдат и 6000 казаков. Беннигсен, располагавший приблизительно 100 000 человек, открыл наступление. Ней первым подвергся нападению, но Наполеон в ожесточенной битве при Гейльсберге принудил русских отступить от Фридланда. Здесь Беннигсен, желая сохранить за собой дорогу на Кенигсберг, перешел Аллу и скучил свое войско в узкой лощине на левом берегу этой реки, так что в случае неудачи оно могло спастись только чрез фридландские мосты. «Не каждый день поймаешь неприятеля на такой ошибке!» – воскликнул Наполеон. В ночь, предшествовавшую сражению, Ланн сильно укрепился на возвышенности Постенен, чем дал время Мортье утвердиться в Генрихсдорфе. Сражение началось в три часа утра. Это была годовщина битвы при Маренго – доброе предзнаменование. Наполеон заявил, что русские в его руках. Ланн с 26 000 человек в течение тринадцати часов сопротивлялся 82 000 русских. В четыре часа дня, когда он уже начал слабеть, он заметил по замешательству русских, что Нею удалось обойти их. Ней, клином врезавшись в массу русских и сначала бесстрашно выдерживая град их картечи, а затем сам открыв по ним убийственный огонь из своих орудий на расстоянии полутораста шагов, обошел левое русское крыло, предводимое Багратионом, перешел Аллу, разрушил мосты, обеспечивавшие отступление русских, и занял в их тылу замок Фридланд. С этой минуты русскими, несмотря на их стойкость перед лицом смерти, овладело полное смятение. Они потеряли 25 000 человек и 80 орудий. Французы вступили в Кенигсберг. Русская армия потеряла всякую точку опоры.

Тильзитское свидание и мир. Тильзитский мир положил конец существованию четвертой коалиции. Пруссия не захотела пойти навстречу дружеским предложениям Наполеона: он сокрушил ее и решил сделать точкой опоры Россию. В основе всякого политического союза лежит общность вражды двух договаривающихся держав против третьей: Александр I не мог простить Англии того, что она смотрела на коалицию лишь как на орудие для защиты ее собственных интересов; с другой стороны, Наполеон только что знаменитым берлинским декретом организовал против нее континентальную блокаду. И вот Александр и Наполеон соединяются в своей общей ненависти к Англии. Союз был быстро заключен. Они впервые увиделись на отшвартованном среди Немана плоту, который был нарочно построен для их встречи. Затем они уже часто виделись в городе Тильзите. Они взаимно осыпали друг друга знаками самой задушевной дружбы. Александр был очарован Наполеоном, как высшим существом, которое силишься понять или разгадать, а Наполеон пускал в ход все обольщения, чтобы пленить восторженного царя. Они делили между собой Европу. Наполеон посулил царю территориальное обогащение в Финляндии на счет Швеции и в румынских княжествах на счет Турции; взамен царь согласился признать все завоевания Французской империи и все королевства, созданные Наполеоном. По тайному пункту он обязался соблюдать блокаду, т. е. строжайше закрыть свои порты англичанам. Итак, царь отрекся от своей недавней союзницы Англии, а Франция – от своих старых союзниц, Швеции и Турции.

С Пруссией Наполеон поступил беспощадно. У прусского орла были отрублены оба крыла: с одной стороны, король Фридрих-Вильгельм должен был уступить провинции, отнятые у Польши: они образовали теперь великое герцогство Варшавское, исключая Данцига, объявленного вольным городом; с другой стороны, он вынужден был отказаться от всех своих владений и к западу от Эльбы, от Магдебурга, которого не спасли и слезы прекрасной прусской королевы. Эта территория, вместе с Гессен-Касселем, Брауншвейгом и частью Ганновера, составила королевство Вестфалию, отданное Жерому Бонапарту. Великое герцогство Варшавское было предоставлено саксонскому курфюрсту, которого Наполеон произвел в короли. Эти два королевства с двух боков охватывали Пруссию, готовые ежеминутно пожрать ее жалкие остатки. В угоду русскому царю Наполеон предоставил королю четыре провинции: Силезию, Бранденбург, Померанию и Пруссию, которые одни и должны были отныне составлять прусское королевство. Фридрих-Вильгельм обещал закрыть свои порты английским товарам, признать все территориальные переверстки, произведенные Наполеоном, и уплатить военную контрибуцию в 100 миллионов. Эвакуация французскими войсками провинций, возвращаемых прусскому королю, была поставлена в зависимость от уплаты этой контрибуции. Этим способом Наполеон обеспечил себе возможность еще надолго продлить мучения Пруссии.

Новый фазис наполеоновского владычества в Европе. Как орудие разрушения, этот договор представлял собой гениальную выдумку. Накануне сражения при Иене Наполеон намеревался сделать из Пруссии обширную полунемецкую, полуславянскую державу; после победы при Фридланде он предпочел изувечить Пруссию. Он беспощадно воспользовался своей победой, не предусмотрев ни превратностей судьбы, ни жажды мести со стороны прусского народа. «Да, я знаю, что из всех народов, старавшихся укусить колосса, Пруссия была злее всех, старалась укусить всего больнее и глубже»; и, произнося эти слова, герцогиня д’Абрантес знала лишь жестокую месть пруссаков в 1814 и 1815 гг.! Отныне Италия, Германия, Австрия, Пруссия и Польша всецело подвластны Наполеону; он разделяет с русским царем владычество над миром. Вскоре он пожелает один властвовать над Европой; но его договоры теперь уже не могут быть ничем иным, как кратковременными передышками в непрерывной войне.