Осада Нарвика

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Осада Нарвика

Нарвик был главным призом Норвежской кампании. На убеждении британцев в том, что, как бы ни повернулось дело, а Нарвик останется за ними, были основаны все планы союзников в отношении Скандинавии. Это убеждение было таким сильным, а разочарование в нем таким болезненным, что премьер-министр Невилл Чемберлен, выступая в палате общин через двенадцать часов после высадки немцев, заявил о «весьма вероятной ошибке» при передаче сообщения; скорее всего, имелся в виду вовсе не Нарвик, а Ларвик, маленький прибрежный городок к югу от Осло. Если бы немцы взяли всю остальную Норвегию, но потеряли Нарвик, это было бы для них равносильно проигрышу всей кампании.

Если бы не одноколейная Лапландская железная дорога, шедшая от города на восток, к шведской границе, никому в мире не пришло бы в голову покупать здесь недвижимость. Город занимает небольшой относительно ровный участок на конце напоминающего пень полуострова, к северу от которого находится Ромбакс-фьорд, а на юге — Бейс-фьорд. Железная дорога проходит по южному берегу Ромбакс-фьорда вдоль узкого шельфа, то и дело ныряя в многочисленные туннели, пробитые в твердых скалах, которые отвесно спускаются к воде по обе стороны полуострова. Город и железную дорогу окружает бесконечная тундра, раскинувшаяся во всех направлениях; лабиринт холмов, ущелий и плато неправильной формы часто перемежается пиками, достигающими высоты километр двести метров и более. Зимой здесь все белым-бело, если не считать крутых склонов, с которых ветер сдувает снег, обнажая голые скалы; летом все серого цвета, за исключением узких полосок зелени вдоль берегов фьордов, где у воды растут коренастые березы, а трава и мох покрывают берега, поднимаясь вверх на сотни метров.

Во второй половине апреля 1940 г. зима продолжала держать Нарвик в своих цепких объятиях. В городе и вдоль берега лежал снег, толщина слоя которого была свыше метра. В ущельях в глубине материка эта толщина достигала почти двух с половиной метров. В ближайшие недели предстояли метели, которые должны были смениться холодными весенними дождями. Драться предстояло в тяжелых условиях, но, когда 3-я горнострелковая дивизия вошла в процветающий современный город, который в последние годы завоевал репутацию зимнего курорта, об этих трудностях еще никто не думал. Штаб дивизии занял три верхних этажа гостиницы «Ройял», лучшей в городе.

14 апреля, когда затонул последний эсминец, в распоряжении Дитля имелось 4600 штыков, 2600 из которых составляли экипажи потопленных эсминцев, вооруженные норвежскими винтовками с армейского склада, захваченного в Эльвегордсмоэне. Два батальона горных стрелков были расквартированы в 27 километрах к северу от Нарвика, вдоль линии Лабергет — Эльвенес — Уалаге. Оставшийся батальон занял позиции в Нарвике, а еще одна рота расположилась в Анкенесе, на южном берегу Бейс-фьорда. Моряки расположились на северном и южном берегах Херьянс-фьорда, в Нарвике и вдоль железной дороги, захваченной немцами 16 апреля до самой шведской границы после незначительных стычек с мелкими норвежскими отрядами. 14-го десять Ju-52, приземлившиеся на льду озера Хартвиг, доставили батарею горной артиллерии, но через четыре дня Гитлер приказал не посылать в Нарвик новые части.

Единственными источниками снабжения в Нарвике были лишь захваченный склад в Эльвегордсмоэне и то, что удалось спасти с потопленного «Яна Веллема». Через два дня после высадки германское правительство начало переговоры о разрешении пользоваться шведскими железными дорогами, и 26 апреля в Нарвик прибыл первый эшелон с провиантом, медикаментами и несколькими радиотехниками. Несмотря на повторные нажимы, шведское правительство не позволило перевозить боеприпасы, но позже согласилось пропустить эшелоны с обмундированием и лыжами. Кроме того, во время кампании через территорию Швеции проехало около 230 разных специалистов. Все боеприпасы, а также значительное количество провианта и других товаров пришлось доставлять по воздуху. Иногда прилетали гидросамолеты, бросая вызов британским патрульным кораблям, но, когда начал таять лед на озере Хартвиг (что случилось еще до того, как успели улететь упомянутые выше десять Ju-52), посадка других самолетов стала невозможной. По ходу кампании выяснилось, что трудности сухопутной доставки товаров в зону 3-й горнострелковой дивизии не уступают трудностям их доставки из Германии. База снабжения дивизии находилась в Бьёрнфьелле, к западу от шведской границы, но железной дорогой можно было пользоваться только до Хундалена. Далее товары для Нарвика нужно было 24 километра везти по участку, постоянно обстреливавшемуся британскими военными кораблями. После того как 20 апреля был потоплен паром, ходивший между Нарвиком и Эйяром (расположенным на северном берегу Ромбакс-фьорда), снабжать части, дислоцированные к северу от Нарвика, пришлось по горному маршруту, проложенному от самого Бьёрнфьелля.

Карта 7

14 апреля британский передовой отряд в составе двух рот шотландских гвардейцев прибыл в Нарвик на крейсере «Саутгемптон» и присоединился к морской пехоте с крейсеров и эсминцев, эскадрой которых командовал адмирал флота, граф Корк-и-Оррери. Лорд Корк хотел начать высадку 350 шотландских гвардейцев и 200 моряков и морских пехотинцев в Нарвике утром 15-го, но отказался от этой идеи после возражений командующего сухопутными частями, генерал-майора П.Дж. Макеси. 16-го Макеси отверг второе предложение о высадке под предлогом, что орудия нельзя выгружать в глубокий снег и что в его распоряжении нет никаких сведений о состоянии немцев. Во второй половине дня 17-го и адмиралтейство, и министерство обороны настаивали на немедленном штурме, но генерал продолжал испытывать какие-то опасения и вместо этого сделал попытку заставить немцев сдаться с помощью морской бомбардировки. Утром 24-го линкор, два крейсера и полдюжины эсминцев обстреливали Нарвик три часа подряд. Сначала немцы ожидали высадки десанта, и Дитль информировал группу XXI, что, если город нельзя будет удержать, он будет отступать на восток, вдоль железной дороги. Но единственным заметным результатом бомбардировки стало лишь то, что Дитль вывел из города второстепенные части и по настоянию штаба перевел свой командный пункт в Сильдвик, железнодорожную станцию у восточной оконечности Ромбакс-фьорда.

Черчилль обвинял Макеси в чрезмерной осторожности, не вытекавшей из ситуации; с другой стороны, официальный британский историк Дерри считает стремление генерала избежать риска немедленной высадки и развивать кампанию планомерно, по всем правилам военной науки, во многом справедливым. В свете нынешних знаний кажется, что высадка в первые дни имела хорошие шансы на успех, поскольку 15-го у Дитля в Нарвике был лишь батальон горных стрелков против двух британских батальонов, находившихся на месте, и дополнительного батальона, который прибыл 16-го. Немецкие батальоны, находившиеся к северу от города, не могли пересечь Ромбакс-фьорд и вступить в бой. Около 1000 членов экипажей эсминцев находилось в Хундалене, а указаний на то, что остальные сгруппировались в Нарвике и были готовы принять участие в сражении, нет. По мнению командования 3-й горнострелковой дивизии, выраженному в конце кампании, в первые недели союзники сильно переоценили численность противника.

Пока обсуждались возможности высадки, британцы создали свою главную базу и штаб-квартиру в Харстаде на острове Хиннёй, где уже находилась штаб-квартира норвежской 6-й дивизии. Три британских батальона расположились в разных пунктах на материке, но не там, где можно было вступить в контакт с немцами. Четыре норвежских батальона находились к северу от немецких позиций у Эльвенеса. Генерал Макеси планировал нанести двойной удар с севера с целью взять Эйяр и перерезать железную дорогу в Хундалене, а также продвижения вдоль южного берега Офот-фьорда к Анкенесу; это должно было стать первой фазой наступления союзников на Нарвик.

24 апреля произошел первый за эту кампанию бой на суше. Четыре норвежских батальона атаковали немецкие позиции в Гратангене у Эльвенеса, но были отбиты и потеряли большую часть одного батальона. В тот же день прибыли три французских батальона альпийских стрелков, и это заставило Макеси начать атаку. 28-го один из французских батальонов высадился в Гратанген-фьорде и начал продвигаться на юго-восток вдоль Лабергдаля. Тем временем норвежцы получили подкрепление и создали две бригады: одна состояла из трех батальонов и горной батареи, а вторая — из двух батальонов, горной батареи и моторизованной батареи. Последняя, усиленная двумя французскими ротами, предприняла наступление из Эльвенеса на Бьерквик, а первая направилась на восток, в горы, чтобы атаковать правый фланг немцев у шведской границы. Наступление велось неспешно; к 10 мая было пройдено всего 8 километров. 29 апреля британский батальон, через несколько дней замененный одним из французских горнострелковых батальонов, высадился к западу от Хоквика (расположенного южнее Нарвика) и атаковал Анкенес. Однако и тут наступление развивалось медленно.

5 мая, когда часть Дитля, с 15 апреля находившаяся под непосредственным командованием ОКВ, была возвращена под командование группы XXI, 3-я горнострелковая дивизия доложила, что главную угрозу для Нарвика со стороны севера представляет норвежская бригада на правом фланге. Она могла свернуть на запад и отрезать два немецких батальона или отправиться прямо на юг, к железной дороге у Бьёрнфьелля, но развивала операцию слишком медленно и методично, а потому не вызывала у Дитля особого беспокойства. Он предвидел новую опасность: высадку союзников в Херьянс-фьорде. Нарвик удерживал горнострелковый батальон и примерно три роты моряков, а одна рота горных стрелков защищала Анкенес (Аненес?). Железная дорога — единственная, которая вела из Нарвика в тыл, — удерживалась моряками, но была и днем и ночью уязвима для обстрела со стороны британских эсминцев, которые использовали свои тяжелые орудия против всего, что по ней двигалось. В Нарвике немцы взорвали причал и другие портовые сооружения, необходимые для погрузки железной руды, и поэтому могли оставить город в любую минуту. У штаба Дитля сложилось впечатление, что союзники не пойдут на штурм до тех пор, пока не завершат приготовления до последних мелочей; возможно, они будут ждать, пока не растает снег и горы не станут более проходимыми. Дитль собирался удерживать свои передовые позиции на севере и в Нарвике как можно дольше из-за трудностей организации тылового снабжения в горах. Однако 6 мая группа XXI, проанализировав ход наступления союзников, расценила положение нарвикской группировки как критическое, и 8-го после потери Лейгестинна и Руасме, двух господствующих высот к востоку от дороги Эльвенес — Бьерквик, Дитль доложил, что сможет удержать новые позиции только в случае прибытия подкреплений и сильной поддержки авиации.

В начале мая союзники получили подкрепление. 6-го прибыли два батальона французского Иностранного легиона, а 9-го — польская бригада, состоявшая из четырех батальонов. К крейсерам и эсминцам лорда Корка добавились линкор и авианосец. Наличие пяти зенитных батарей, к которым вскоре должно было прибавиться еще шесть, делало войска, штурмовавшие Нарвик, не такими беспомощными перед немецкой авиацией, как части в Намсусе и Ондалснесе. Тем не менее при летной погоде они подвергались бомбардировкам по нескольку раз в день. Первого серьезного успеха немецкие ВВС добились 4 мая, потопив польский эсминец «Гром». До конца месяца они потопили зенитный крейсер «Керлью», польский транспорт «Хробры» и повредили ряд других боевых кораблей, в том числе линкор «Резолюшн».

Дальнейшие планы союзников были связаны с высадкой на северной оконечности Херьянс-фьорда и одновременным возобновлением продвижения французов и норвежцев на юг из района Эльвенеса. Норвежская бригада, проводившая операцию вдоль шведской границы, должна была усилить нажим на правый фланг немцев. Высадка, порученная двум батальонам Иностранного легиона и пяти легким танкам, была назначена на полночь 13-го после предварительного артобстрела будущего плацдарма линкором, двумя крейсерами и пятью эсминцами.

В штаб-квартире противника тут же поняли, что появление боевых кораблей означает высадку десанта в Херьянс-фьорде; единственной немецкой частью, которая там находилась, был слабый батальон, составленный из моряков. Он был расположен в Бьерквике и вдоль восточного берега фьорда. Возможность высадки десанта в Нарвике также принималась в расчет. На повестку дня встал вопрос об оставлении города без боя, но Дитль решил, что хотя владение городом не имеет серьезного стратегического значения, но нужно оказать сопротивление — ради того, чтобы поддержать воинский дух и не дать возможности пропаганде союзников трубить о том, что они одержали легкую победу.

В Бьерквике, где французские части высадились 13 мая в 2.00, батальон моряков, сильно пострадавший от обстрела, в спешке отступил, бросив по дороге большинство пулеметов. Небольшой заградительный отряд горных стрелков, переброшенный на запад со стороны озера Хартвиг, сумел на время остановить продвижение противника, но не смог помешать ему взять Эльвегордсмоэн. Рота моряков, защищавшая дорогу Бьерквик — Эйяр, бросила позиции еще до того, как попала под огонь. Это открыло французам путь к Эйяру, который они взяли к концу дня.

На следующее утро Дитль приказал батальонам горных стрелков создать линию обороны от Мебюфьеллета до Стуребалака, но было сомнительно, что эту линию удастся создать или удержать, поскольку после взятия Эйяра ее левый фланг оставался практически беззащитным. К счастью для немцев, союзники смогли соединиться на дороге Эльвенес — Бьерквик только во второй половине дня 14-го. За это время части горных стрелков успели отступить на юго-восток. Норвежская бригада, находившаяся на правом фланге немцев, начала наступление и в последующие дни сильно продвинулась вперед.

Вечером 13-го группа XXI сообщила ОКВ, что ситуация в Нарвике становится критической. Дитль доложил, что об отступлении хотя бы части его дивизии на юг, к Будё, не может быть и речи, потому что солдаты крайне измотаны. В случае продолжения наступления противника он собирается оставить Нарвик и удерживать плацдарм на железной дороге, но до того необходимо укрепить фронт к северу от Нарвика; если подкреплений не будет, дивизии останется только одно: пересечь шведскую границу. Группа XXI доложила об этом ОКВ и попросила разрешить Дитлю отвести дивизию в Швецию, если действия противника вызовут такую необходимость.

К ночи 13 мая немцам в Нарвике осталось только одно: продолжить недолгое сопротивление в хрупкой надежде на чудо, которое помешает им позорно бежать в Швецию. Три дня назад германские войска начали наступление на Нидерланды и Францию, но судить о его исходе было еще рано; во всяком случае, никто бы не взялся предсказать, как оно повлияет на действия союзников в Нарвике. 4 мая группа XXI отправила 2-ю горнострелковую дивизию из Тронхейма в долгий марш на север. Дивизия продвигалась поразительно быстро, однако все еще находилась в 288 километрах к югу от Нарвика. Группа XXI была практически беспомощна; самое большее, что она могла сделать, — это выслать дополнительные небольшие подкрепления, недостаточные даже для длительного продолжения сопротивления, не говоря о том, чтобы переломить ход событий.

15 мая, когда первый приступ паники слегка улегся, Фалькенхорст попросил Гитлера прислать в Нарвик батальон парашютистов. В подкрепление просьбы он заявил, что, если Нарвик будет сдан, операции 2-й горнострелковой дивизии к северу от Тронхейма станут пустой тратой сил и что плацдарм на севере необходимо удерживать как можно дольше — как по политическим причинам и соображениям престижа, так и для того, чтобы отвлечь сухопутные войска и военно-морские силы союзников. 14-го группа XXI послала в Нарвик чисто символическое подкрепление из 66 парашютистов — всех, кого удалось наскрести в Норвегии. За остаток месяца и первую неделю июня в Нарвик были переправлены батальон парашютистов и две роты горных стрелков, прошедших короткий курс прыжков с парашютом. Общая численность подкреплений составила 1050 человек (включая 160 специалистов, приехавших на поезде).

Несмотря на величайшую потребность в подкреплениях, группа XXI по недоразумению продолжала вести приготовления к эвакуации экипажей потопленных эсминцев через территорию Швеции. Одной из причин этого была уверенность в близком конце Нарвика, второй — слова Дитля, сказанные после событий 13 мая, назвавшего моряков «бесполезными в бою и представляющими угрозу для своих». 19-го Швеция дала разрешение на эвакуацию экипажей военных кораблей под видом моряков, потерпевших крушение. В следующие недели группа XXI продолжала настаивать на их эвакуации, но Дитль, который к тому времени успел передумать, доказывал, что без моряков рухнет вся система снабжения провиантом и боеприпасами в зоне дивизии.

15 мая состояние дел на Северном фронте заставило 3-ю горнострелковую дивизию расценить свое положение как все более сомнительное. Единственная возможность улучшить его заключалась в эффективной поддержке с воздуха, направленной на наземные и морские цели. Дитль также доложил, что, если подкрепления не подойдут немедленно, он будет вынужден приказать своим частям на севере отступить, что неминуемо приведет к потере Нарвика. Спустя два дня ситуация на правом фланге у шведской границы резко ухудшилась; продвигавшиеся вперед норвежцы взяли стратегически важное плато Кубергет и продолжали оказывать сильное давление по всему фронту. В Анкенесе, к югу от Нарвика, где 16 мая три польских батальона сменили французов и англичан, обороняться становилось все труднее.

21-го Дитль, чувствовавший, что союзники могут в любой момент начать прорыв, решил отвести части на севере и за счет этого сократить линию фронта. Отступление было проведено на следующий день, после чего линия обороны стала проходить у шведской границы в 11 километрах к северу от Бьёрнфьелля, а на Ромбакс-фьорде — в 20 километрах к западу от Бьёрнфьелля. Новая линия фронта сохранялась до тех пор, пока командование союзников не подготовилось к последнему штурму Нарвика.