Советское летнее наступление

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Советское летнее наступление

Атака

10 июня 1944 г. стало черным днем для финской армии. После массивной артподготовки и воздушной бомбежки, а также разведки боем, проведенной 9 июня, утром 10-го 21-я армия нанесла сконцентрированный удар по левофланговой дивизии финского IV корпуса, удерживавшего западный край фронта на Карельском перешейке. В ходе массовой атаки три русские дивизии уничтожили один полк финской дивизии и еще до полудня организовали прорыв фронта шириной примерно 10 километров.

Хотя предупреждения поступали, однако наступление русских застало финское высшее командование врасплох. В течение мая все указывало на то, что готовится атака, и 1 июня финская армейская разведка доложила, что наступления следует ожидать в ближайшие десять дней. За четыре-пять дней до атаки русские прекратили все радиопереговоры, что всегда считалось безошибочным признаком приближения широкомасштабной операции. Но начальник оперативного отдела штаба финской армии не был убежден в этом, а его мнение значило для Маннергейма очень много.

Во время начала атаки III корпус занимал позиции на левом, а IV корпус — на правом фланге финского фронта Карельского перешейка. На передовой у них было в общей сложности три дивизии и одна бригада в резерве. На второй линии стояли еще три дивизии плюс одна бригада, строившая укрепления. В арьергарде находилась финская бронетанковая дивизия, стоявшая к востоку от Выборга. На Карельском перешейке у финнов были три линии обороны. Первая из них, передовая, проходила по старой финско-советской границе. Вторая, лежавшая непосредственно за первой и более выигрышная с точки зрения рельефа местности, тянулась практически по прямой от Ваммельсу на Финском заливе до Тайпале на Ладожском озере. Третья проходила от Выборга до Купарсари, а затем вдоль северного берега реки Вуоксы до Тайпале. У этой линии были большие географические преимущества, но ее начали строить только в ноябре 1943 г., и до завершения было еще далеко. Между третьей линией укреплений на Карельском перешейке и столицей Финляндии находилась так называемая Московская линия обороны, проложенная вдоль границы 1940 г. Там было несколько цементных укреплений, шло дополнительное строительство, но естественных препятствий не имелось, поэтому данную линию можно было использовать только как последний рубеж.

Способность финнов к сопротивлению вызывала у немцев серьезные сомнения еще в начале 1943 г. В июне Дитль повторил свое предсказание, сделанное в феврале того же года, что финская армия не выдержит сильной советской атаки. Он заявлял, что финны превосходят немцев в лесной войне, прекрасно пользуются особенностями рельефа и климата, но предпочитают избегать генеральных сражений. В июле 1944 г., когда русское летнее наступление миновало свой пик, наблюдатель ОКВ пришел к следующему выводу: неудачи финнов объясняются (по крайней мере, частично) недостатками подготовки и плохим использованием оборонительных сооружений. Кроме того, он полагал, что в июне 1944 г. финны больше не считали русских способными перейти в наступление и вплоть до прорыва 10 июня, заставившего их более реалистично смотреть на вещи, были склонны недооценивать противника, помня опыт «Зимней войны» и 1941 г. Эта последняя реплика была лишь одной из многих, которые немцы отпускали со злорадным удовлетворением. Они давно знали, что финны не в состоянии правильно оценить причины неудач германских армий на Восточном фронте. Кроме того, они чувствовали, что финны не способны адаптироваться к условиям тотальной войны. Условия жизни на их фронтах мало чем отличались от мирных (о чем часто с завистью говорили и писали немцы), а потому финны пытались воевать с минимальными неудобствами для себя.

Для создания прорыва русские использовали десять стрелковых дивизий и танковые части, эквивалентные трем танковым дивизиям (не считая трех дивизий, занимавших оборонительные позиции на Карельском перешейке). В секторе атаки сосредоточение артиллерии составляло от 300 до 400 пушек на километр фронта. При нанесении удара советское командование рассчитывало исключительно на громадное преимущество в танках, артиллерии и авиации. Стрелковые дивизии были слабыми, их средняя численность составляла 6200 штыков, а желание сражаться после нескольких первых дней боев быстро уменьшилось. Русская тактика — сосредоточение огромных ресурсов на узком участке фронта, создание прорыва и направление туда нескольких корпусов — была хорошо знакома немецким армиям, воевавшим на Восточном фронте, и считалась стандартной.

Сразу после прорыва русских 10 июня стало ясно, что IV корпус не сможет удержать фронт на второй линии обороны. Маннергейм дал IV корпусу дивизию из резерва, полк III корпуса, приказал бронетанковой дивизии двигаться от Выборга к линии фронта, договорился о срочной переброске одной дивизии с фронта в Восточной Карелии и отозвал 3-ю бригаду из 20-й горнострелковой армии. III корпус, который не был атакован, также отвели назад. В тот же день Маннергейм приказал перевести на Карельский перешеек одну дивизию и бригаду из Восточной Карелии и попросил ОКВ снять эмбарго на поставку зерна и оружия, которые были предназначены для Финляндии, но по приказу Гитлера оставались в Германии. На следующий день Гитлер согласился.

Понимая, что шансов удержать вторую линию обороны почти нет, финское высшее командование было вынуждено пойти на крайние меры. 13 июня Хейнрихс сказал Дитлю, что в случае взятия второй линии обороны финны отступят от Свири и из Восточной Карелии на северо-восточный берег Ладожского озера, на заранее созданную линию обороны, освободят две-три дивизии и бросят их на Карельский перешеек. Строительство так называемой U-линии (река Уксу — озеро Лоймола — озеро Тольва) велось с ноября 1943 г. Дитль одобрил это намерение, но боялся, что нежелание покидать Восточную Карелию заставит финнов промедлить. Позже он рекомендовал Гитлеру крепче привязать Финляндию к Германии путем оказания ей максимально возможной помощи. Следовало дать им возможность закончить перегруппировку и не позволять рассредоточивать силы в попытках удержать Восточную Карелию. Он считал, что более короткую линию фронта финны удержать смогут; это позволит не только сохранить Финляндию, но и даст 20-й горнострелковой армии возможность провести операцию «Бирке».

Карта 21

Пока Дитль был в Миккели, началась атака русских на второй линии на Карельском перешейке. Какое-то время финны держались, но затем русские подвезли тяжелые орудия. Как позже стало ясно из трофейной карты, перед началом наступления они досконально разведали вторую линию обороны и получили возможность атаковать ее всеми силами. Снова обрушив на финнов горы снарядов и пустив в дело танки, они прорвали вторую линию обороны у поселка Кутерселькя и 15 июня организовали прорыв между поселком и берегом Финского залива 13 километров шириной. К тому времени стало ясно, что главный удар русские нанесут вдоль железной дороги на Выборг. Остановить их у города финны не надеялись; больше всего они боялись, что русские успеют достичь 27-километрового перешейка между Выборгом и рекой Вуоксой раньше, чем туда успеют отступить III и IV корпуса. Скорее всего, такой маневр был бы решающим, поскольку он похоронил бы надежды на возможность удержать линию Выборг — Вуокса и заставил бы III и IV корпуса отступать на север от Вуоксы, а поскольку через реку был всего один мост, то финнам пришлось бы бросить по дороге практически всю свою тяжелую технику.

16 июня Маннергейм приказал отступать к линии Выборг — Вуокса. 20-го, после четырех дней тяжелых боев, IV корпус, преследуемый русскими, занял позицию между Выборгом и рекой, а III корпус обосновался на северном берегу Вуоксы, оставив плацдарм на ее южном берегу, напротив Вуосалми. Финская армия вновь оказалась на том рубеже, где в 1940 г. она остановила русских. Отступление прошло лучше, чем можно было ожидать, потому что русские, которым не терпелось овладеть городом, не сумели развить наступление в направлении перешейка Выборг — Вуокса. Однако причин для оптимизма у финнов не было. Силы русских на Карельском перешейке постепенно увеличились до 20 стрелковых дивизий, 4 танковых бригад, от 5 до 6 танковых полков и 4 полков самоходных артиллерийских установок. Финны, снявшие с фронта в Восточной Карелии все, что было можно, сумели противопоставить им лишь 10 дивизий и 4 бригады.

Политическая ситуация и германская помощь

Военный кризис, вызванный потерей второй линии обороны, неизбежно повлек за собой и политический кризис. 18 июня состоялось долгое заседание финского кабинета министров. Германский посол, интересовавшийся, о чем шла речь, получал осторожные и уклончивые ответы. Вечером 19-го Хейнрихс спросил Эрфурта, сможет ли Германия оказать Финляндии помощь не только поставками оружия. Они хотели бы получить шесть немецких дивизий для фронта в Восточной Карелии, а освободившиеся финские части направить на Карельский перешеек. На следующий день Маннергейм повторил эту просьбу. Примерно в то же время финны возобновили дипломатический контакт с советским правительством.

Немцы отнеслись к этой просьбе с пониманием, несмотря на то что сами находились в тяжелой ситуации в связи с высадкой союзников в Нормандии и со дня на день ждали самого крупного советского наступления за всю войну. Гитлер еще 13-го снял эмбарго на поставки зерна и оружия в Финляндию, а 19-го торпедные катера доставили туда 9000 фаустпатронов (ручных противотанковых гранатометов). Через три дня самолеты доставили 5000 базук «Panzerschreck». Прислать шесть дивизий, о которых просил Маннергейм, было невозможно, но 20-го ОКВ сообщило маршалу, что Германия готова оказать Финляндии любую помощь, если финская армия действительно решит удерживать линию обороны Выборг — Вуокса. Помимо оружия и провианта, немцы предложили прислать 122-ю пехотную дивизию, 303-ю бригаду самоходных артиллерийских установок и военно-воздушные части, состоящие из группы истребителей и группы (плюс одна эскадрилья) специальных пикирующих бомбардировщиков «Штука», предназначенных для поддержки наземных атак. Пехотную дивизию должна была выделить группа армий «Север», а авиацию — 5-й воздушный флот в Финляндии и 1-й воздушный флот из группы армий «Север». Самолеты были переброшены немедленно, и 21 июня они уже совершили 940 боевых вылетов, поддерживая операции финнов.

Хотя германская помощь была предложена и частично оказана без предъявления жестких требований, обе стороны прекрасно знали ей цену. 21-го Маннергейм сообщил Гитлеру, что Финляндия готова к более тесным связям с Германией, и на следующий день Риббентроп вылетел в Хельсинки, чтобы провести переговоры лично. То, что миссию принял на себя сам министр иностранных дел, означало решимость Германии связать себя с Финляндией одной веревочкой. Поэтому данный непрошеный визит вызвал у финского правительства не только удивление, но и недовольство.

Переговоры, которые Риббентроп вел в своей привычной агрессивной манере, шли не гладко. Обе стороны понимали, что в условиях сильного стремления финнов к миру, которое уже привело к возникновению широкого общественного движения, выступавшего за создание правительства во главе с Паасикиви, нельзя было подписать декларацию, которую бы ратифицировал парламент. Поэтому немцы пошли на компромисс и приняли декларацию, подписанную президентом. Когда 23 июня советское правительство сообщило финнам, что оно не начнет переговоры без письменного заявления президента и министра иностранных дел о том, что Финляндия готова капитулировать и обращается к Советскому Союзу с просьбой о мире, давление немцев усилились. 24-го Рюти и Рамсай встретились с Маннергеймом в Миккели, а на следующий день Гитлер в ультимативной форме потребовал публичного объяснения позиции Финляндии: если такое объяснение дано не будет, то помощь Финляндии прекратится. Поздно вечером 26 июня Рюти вызвал Риббентропа и вручил ему письмо, в котором заявлял, что он, как президент Финляндии, не станет заключать мир с Советским Союзом без согласия германских властей и не позволит ни утвержденному им правительству, ни частным лицам заключить перемирие и начать мирные переговоры без согласия немцев.

Риббентроп вернулся на родину с триумфом, но подписанный им контракт не имел юридической силы, так как был заключен под давлением со стороны Германии. В результате финны не только не оценили щедрость, проявленную немцами в тот момент, когда они не могли себе этого позволить, но и почувствовали себя жертвами шантажа, которому подверглись в решающий период своей истории. Трудно сказать, какое влияние этот документ оказал на последующие действия финнов, но он сильно облегчил угрызения совести, которые финны могли бы испытывать, выбирая свое дальнейшее будущее.

Через неделю после письма Рюти Соединенные Штаты разорвали дипломатические отношения с Финляндией. Финский посол в Вашингтоне и его ближайшие помощники еще в июне получили паспорта и предписание покинуть страну. Удар был сильный, но то, что вслед за этим не последовало объявления войны, следует считать большим достижением финской дипломатии: Финляндия пережила войну, сумев не допустить окончательного разрыва с демократическими режимами.

Мрачная атмосфера, окружавшая июньские переговоры, усугубилась гибелью Дитля, последовавшей 23 июня. Накануне он встречался с Гитлером и возвращался в Финляндию, когда его самолет разбился в Австрийских Альпах. Несколько дней о катастрофе молчали, боясь, что это сможет повлиять на ход переговоров. 28-го командование 20-й горнострелковой армией принял генерал-полковник Лотар Рендулич.

Для финнов июньские переговоры имели одну цель — получить помощь, которая могла бы остановить наступление русских. Письмо Рюти помогло достичь этой цели, но помощь оказалась меньше, чем рассчитывали финны, и даже меньше, чем рассчитывали сами немцы, потому что 22 июня русские начали большое наступление против группы армий «Центр», на борьбу с которым были брошены почти все германские ресурсы. 303-я бригада самоходных артиллерийских установок прибыла в Финляндию 23 июня, а 122-я пехотная дивизия — на пять дней позже. Но вторую обещанную бригаду самоходок в последний момент отправили на помощь группе армий «Центр», а штаб корпуса, который должен был командовать всеми немецкими войсками в Финляндии, уже оставил южный сектор Восточного фронта, но до Финляндии так и не добрался. Германское оружие и боеприпасы, включая танки и тяжелую артиллерию, продолжали поступать в Финляндию. Фаустпатроны и базуки «Panzerschreck», оказавшиеся чрезвычайно эффективными, значительно улучшили способность финнов противостоять танковым атакам и восстановили их уверенность в себе.

Последняя фаза

21 июня русские взяли Выборг, оставленный финнами днем раньше. Хотя у финнов не было намерения защищать старый город, однако его потеря сильно повлияла на их моральный дух. Давление русских между Выборгом и Вуоксой нарастало; 25-го они бросили в бой десять дивизий, снабженных штурмовыми орудиями, и прорвали фронт у Реполы, продвинувшись за линию укреплений на 4 километра. После четырех дней тяжелых боев финны сумели ликвидировать брешь, но свой прежний фронт так и не восстановили. Русские сохранили клин, который был особенно опасен тем, что здешняя местность позволяла вести танковые атаки.

16 июня Маннергейм издал приказ об отступлении из Восточной Карелии. Тактика заключалась в постепенном отводе частей от Свири и линии Маселькя к главной линии обороны: река Уксу — озеро Суо — озеро Порос. В последнюю минуту, когда отступление уже началось, ОКВ безуспешно попыталось убедить Маннергейма не бросать Восточную Карелию. Это. полностью противоречило совету Дитля. Видимо, ОКВ руководствовалось следующими соображениями: во-первых, ему могла передаться мания Гитлера никогда не отступать добровольно; во-вторых (что намного важнее), со сдачей Восточной Карелии финны теряли свой главный военный трофей и последний козырь для торга с Советским Союзом, а следовательно, вместе с ним и причину продолжать войну; в-третьих, приближавшееся широкомасштабное наступление на Восточном фронте могло заставить русских ослабить нажим на финнов. Точка зрения ОКВ выглядела убедительной для немцев, но не для финнов. Финны не любили азартные игры. С виду они действовали в соответствии с рекомендацией Дитля, но идея стоять до последнего у них энтузиазма не вызывала.

На фронтах Маселькя и Аунус (Олонецкий перешеек) у финнов были в общей сложности четыре дивизии и две бригады. Им противостояло одиннадцать русских дивизий и шесть бригад. Оставив большой плацдарм на южном берегу Свири 18 июня, финны избежали русской атаки, начавшейся на следующий день, но впоследствии отступление шло менее гладко, чем ожидалось. Русские начали активное преследование, форсировали Свирь по обе стороны Лодейного Поля и 23 июня высадили десант на берегу Ладожского озера, между Тулоксой и Видлицей, угрожая отбросить финнов в пустынную восточную часть Олонецкого перешейка. 30 июня финны оставили Петрозаводск, а через два дня сдали Сальми. Поскольку давление русских продолжалось, финны, не уверенные в том, что сумеют удержать фронт, начали готовить новые позиции между озером Янис и Ладожским озером. Обсуждалась также возможность дальнейшего отступления к Московской линии.

В первые дни июля финны получили короткую передышку — по крайней мере, на Карельском перешейке. Но 4-го русские заняли острова в Выборгском заливе и попытались высадиться на его северном берегу. Там они столкнулись с брошенной в бой немецкой 122-й пехотной дивизией и были отбиты. В тот же день русские атаковали финский плацдарм к югу от Вуосалми, но потом перешли к местным атакам и перегруппировке, дав финнам возможность усилить оборону.

Будущее вызывало у финского высшего командования все большую тревогу в связи с нехваткой людских резервов. К концу июня потери составили 18 000, и пополнения — только 12 000. 1 июля Маннергейм попросил дать ему еще одну немецкую дивизию и дополнительные самоходные артиллерийские установки. Когда Гитлер в ответ не смог пообещать ничего, кроме усиления батальона самоходок 122-й пехотной дивизии до размеров бригады, Маннергейм напомнил, что во время июньских переговоров он взял на себя тяжелую ответственность, посоветовав своему правительству принять предложения Германии; если немецкие части не прибудут, это не только ухудшит военное положение, но и подорвет его политический престиж. В свою очередь, Гитлер пообещал прислать одну бригаду самоходных артиллерийских установок еще до 10 июля, вторую чуть позже, а также подвезти танки, штурмовые орудия, противотанковые пушки и артиллерию.

В течение второй недели июля финны были вынуждены оставить позиции на правом берегу Вуоксы, к югу от Вуосалми. В свою очередь, русские создали собственный плацдарм на северном берегу. Финны, у которых не было сил, чтобы уничтожить плацдарм, попытались его изолировать. Несмотря на опасное развитие событий и продолжение тяжелых боев, в ходе которых число финских потерь к 11-му возросло до 32 000, фронты на обоих берегах Ладожского озера начинали стабилизироваться. 15 июля финны заметили признаки (через несколько дней подтвердившиеся) того, что, несмотря на увеличение русских частей на Карельском перешейке до 26 стрелковых дивизий и 12–14 танковых бригад, элитные гвардейские части начинают отзывать и заменять их гарнизонными. Можно было ожидать, что темпы советского наступления замедлятся.

Если во второй половине месяца финны достигли шаткого равновесия, то группы армий «Север» и «Центр» потерпели настоящую катастрофу. За три недели русского наступления группа армий «Центр» оказалась отброшенной в Польшу и к границе Восточной Пруссии. В середине месяца ОКВ пришлось решать, что делать: то ли отводить группу армий «Север» за Западную Двину, то ли следить за тем, как ее отрезают и изолируют на территории прибалтийских республик. Гитлер принял решение сделать командующим группой армий Шёрнера (тогда генерал-полковника), приказав ему любой ценой удержать старую линию «Пантера» между Нарвой и Псковом.

17 июля Гитлер отправил одну из обещанных финнам бригад самоходных артиллерийских установок на Восточный фронт, а на следующий день послал туда и вторую. Эти решения были доведены до сведения Маннергейма только через несколько дней, когда подтвердилось сообщение о том, что русские отводят войска с финского фронта.

Для финнов судьба группы армий «Север» имела такое же значение, как и судьба их собственной армии. Как только побережье Балтики оказалось бы в руках русских, коммуникации с Германией, откуда Финляндия получала большинство продуктов питания и почти все военное снаряжение, оказались бы перерезанными. Потеря Пскова 23 июля, за которой 27-го последовала потеря Нарвы, была для финнов ошеломляющим ударом. Шок усилился, когда через два дня после сдачи Нарвы Гитлер приказал 122-й пехотной дивизии вернуться в группу армий «Север». Маннергейм попросил выводить дивизию через Ханко, а не через Хельсинки, чтобы не тревожить народ. ОКВ объяснило, что решающим фактором для этого стало относительное затишье на финском фронте, и заверило маршала, что он может рассчитывать на помощь Германии в случае возникновения нового кризиса. Однако в данных условиях эти объяснения были всего лишь сотрясением воздуха.