Глава 2 «Они идут!» — первое советское наступление на Будапешт

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2

«Они идут!» — первое советское наступление на Будапешт

Планы и подготовка

В то время как юг Венгрии был занят Красной Армией, а по ту сторону Тиссы господствовали немцы, на западных территориях страны было установлено нилашистское царство террора. Нилашистское правительство вело активные приготовления к обороне Будапешта. Нилашистское движение получило название от своего символа — перекрещенных стрел, точнее, стреловидного креста. Движение нилашистов возникло в Венгрии во второй половине 30-х годов путем объединения ряда ультраправых группировок. Его возникновению благоприятствовали полуфеодальная структура страны и повсеместно царившие в венгерском обществе антисемитские настроения. Предводителем нилашистов стал уволенный из армии майор Ференц Салаши. По его имени нилашистов нередко назвали салашистами — подобно тому, как нацистов назвали гитлеровцами. Парадокс этого фашистского движения, как и в целом европейского фашизма, заключался в том, что Ф. Салаши не был чистокровным венгром. Он был наполовину армянином.

После того, как возникшая в 1919 году Венгерская Советская республика не смогла найти общего языка с реформистскими силами, многие из венгерских интеллектуалов стали искать пути в решении общественно-политических проблем в багаже ультраправых идей. В итоге на венгерской политической сцене появилась целая плеяда правых партий, которые просто-напросто не были готовы, да и не желали вести диалог со своими оппонентами.

В 1938 году нилашисты смогли добиться значительного успеха на выборах. Самый поражающий успех ждал их в рабочих районах — там они получали не менее 20 % голосов. Программа нилашистов не отличалась оригинальностью: аграрная реформа, социальные реформы, ориентированные на рабочих и крестьян, депортация всех евреев из Венгрии. Но кроме этого нилашистская партия активно выступала за создание «Венгеристского объединения земель» (от этого нилашистов еще назвали хунгаристами), которое в виде некоторой конфедерации должно было объединить Венгрию, Словакию, Воеводину, Хорватию, Далмацию, Трансильванию и Боснию. Естественно, первую скрипку в этом союзе должны были играть венгры, что следовало уже из самого названия. Салашисты позаимствовали от национал- социалистов фюрер-принцип и идею борьбы за жизненное пространство. Но в отличие от гитлеровцев салашисты не отказывались от многопартийной системы. Впрочем, она должна была быть изрядно трансформирована — допускаться в парламент могли только правые партии.

Венгры должны были поддержать немцев, так как, заверяли салашисты, в случае прихода Советов их ожидали грабежи, насилие и высылка в Сибирь. Впрочем, судьба венгерской столицы в первую очередь определялась хитросплетениями немецкой военной политики.

Вместе с тем преследуемые салашистами евреи ожидали приближения Красной Армии, в которой они видели свое спасение. Большинство же венгерского населения неопределенно ожидало приближения грозы. Многие венгры, несмотря на строжайшие запреты, начали запасать продукты. Но сам Будапешт пытался показать видимость обычной мирной жизни, чье спокойствие лишь изредка нарушали колонны евреев или венгров, которых увозили в Германию. Оставшиеся жители города предпочитали не задумываться над их судьбой. Постепенно улицы на окраинах Пешта стали заполняться беженцами, которые все прибывали и прибывали с востока. Кто-то из них устремлялся дальше на запад, кто-то оставался в Будапеште.

Почти сразу же после окончания Дебреценской танковой битвы Сталин отдал приказ продвигаться дальше. Части 2-го Украинского фронта должны были захватить Будапешт и продвинуться в направлении Вены. Сталин уже осенью 1944 года думал о разделе Европы между союзниками. Он планировал как можно надежнее закрепиться в Центральной Европе. Во время переговоров в Москве, которые длились с 8 по 18 октября 1944 года, Черчилль неоднократно выдвигал идею продвижения англо-американских войск через Любляну (Лайбах) в карпатский регион. Данное предложение разгневало Сталина, и тот в категоричной форме потребовал от союзников решительных действий. Стоит отметить, что на Сталина очень сильно повлияли иллюзорные воззрения генерал-полковника Мехлиса. Комиссар 4-го Украинского фронта, по сути, выполнявший функции политического заместителя командующего фронтом, в конце октября 1944 года сообщал: «Противостоящие нам части 1-й венгерской армии деморализованы. Ежедневно нашим солдатам сдаются в плен от 1000 до 2000 человек. Иногда эта цифра еще больше… Вражеские солдаты бродят небольшими группами по окрестным лесам. Кто-то из них вооружен, иные и вовсе без оружия. Многие из них переоделись в штатское».

После этого Сталин запросил сведения, действительно ли имеется реальная возможность взять Будапешт. В мемуарах генерал-полковника Штеменко по этому поводу можно прочитать следующее: «Без каких-либо опасений мы дали ответ, что целесообразнее всего было бы атаковать венгерские позиции, которые должны были быть взяты левым крылом 2-го Украинского фронта. В данном случае нам не приходилось бы форсировать реку, к тому же на данном участке враг сосредоточил меньше сил, нежели в других местах».

Подобные соображения убедили Сталина в правильности принимаемого им решения. Он отдал приказ незамедлительно наступать. При этом не были приняты во внимание опасения, высказанные генералом Антоновым, который высказывал мнение, что сообщение Мехлиса относилось не к общей обстановке на данном участке фронта, а относилось лишь к 1-й венгерской армии. В этой связи показателен телефонный разговор Сталина с Малиновским, который состоялся в 10 часов вечера 28 октября 1944 года. Содержание этого разговора было позже пересказано Родионом Малиновским, который командовал 2-м Украинским фронтом.

Сталин: Надо как можно скорее в течение нескольких последующих дней захватить Будапешт, столицу Венгрии. Это надо непременно сделать. В состоянии ли Вы провести эту операцию?

Малиновский: Это задание можно было бы выполнить за пять дней, но при условии, что будет подтянут 4-й механизированный гвардейский корпус 46-й армии…

Сталин: Ставка не может дать вам этих пяти дней. Поймите же, наконец, что мы должны захватить Будапешт как можно скорее из политических соображений.

Малиновский: Я прекрасно понимаю, что скорейшее взятие Будапешта является безотлагательным как раз по политическим причинам. Но мы сможем рассчитывать на успех, если только в операции будут принимать силы 4-го гвардейского корпуса.

Сталин: Ни при каких условиях мы не можем согласиться с отсрочкой наступления… Наступление на Будапешт должно начаться безотлагательно.

Малиновский: Если Вы дадите мне пять дней, то в последующие пять дней я возьму Будапешт. Если же мы предпримем штурм безотлагательно, то 46-я армия, в силу недостаточности сил, не сможет нанести стремительный удар, а в итоге увязнет в продолжительных боях на подступах к венгерской столице. Иными словами говоря: она будет не в состоянии взять Будапешт.

Сталин: Почему Вы так упрямо отстаиваете свою позицию? Очевидно, вы не полностью понимаете политическую значимость немедленного военного наступления на Будапешт.

Малиновский: Я осознаю, какое большое политическое значение имеет взятие Будапешта. И именно по этой причине я прошу пять дней.

Сталин: Настоящим я приказываю Вам завтра же начать наступление на Будапешт.

Не дав ничего возразить, Сталин прервал разговор и положил трубку.

Маршал Малиновский

Генерал-полковник Ганс Фрисснер беседует с немецкими офицерами на Кровавом лугу

В исторической литературе велись (и ведутся поныне) активные дискуссии относительно правильности решения, принятого Сталиным. Когда началось наступление, то на подкрепление частям, штурмовавшим Будапешт, был направлен 23-й стрелковый корпус. 2-й механизированный гвардейский корпус вступил в дело лишь на второй день наступления. Других танковых частей в распоряжении армии и у Малиновского не было. Первоначально предполагалось, что в окружении Будапешта будут принимать участие силы 4-го Украинского фронта. Но эти части Красной Армии так и не смогли вовремя спуститься с Карпат в низину.

Немецкое командование, узнав 26 октября 1944 года о возможном советском наступлении, напротив, решило сосредоточить на этом участке фронта весьма значительные силы. К 1 ноября в район Кечкемета были переброшены 23-я и 24-я танковые дивизии. Вслед за ними последовали 13-я танковая дивизия, панцергренадерская дивизия «Фельдхеррнхалле», 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер». План генерал-полковника Ганса Фрисснера, командующего группой армий «Юг», предполагал повторное завоевание венгерской равнины и вытеснение частей Красной Армии за реку Тиссу, которая должна была превратиться в мощный оборонительный рубеж.

Еще во время октябрьских боев очень сильно пострадало мирное венгерское население. Кое-где началась эвакуация. Миклош Коваловски, живший в Кишпеште, писал в своем дневнике: «Старая женщина сквозь слезы причитает об эвакуации из Кечкемета. Она могла захватить с собой несколько предметов, какую-то одежду и немного еды. Но недостаток времени не позволял ей захватить с собой трех свиней, которые были у нее в крестьянском хозяйстве. Весь город превратился в подобие приюта для бездомных. Но что будет, если им придется уйти и отсюда».

Согласно плану наступления, разработанному маршалом Малиновским, части Красной Армии 29 октября в районе полудня должны были выйти на позиции Надькорош — Лайошмиже — Ижак. На следующий день 7-я гвардейская армия должна была начать наступление и форсировать Тиссу южнее города Сольнок. После прорыва немецко-венгерских позиций 4-й моторизованный гвардейский корпус совместно с 23-м стрелковым корпусом должны были войти в Будапешт. К 3 ноября планировалось взять Ишасег (немецкое название Иштенберг), Юпешт, Будакеси, Эрд. В сложившейся ситуации выполнение поставленной задачи было абсолютно нереально. Собственно говоря, положение вряд ли бы в корне изменилось, даже если бы Сталин предоставил Малиновскому запрашиваемые пять дней. Дело в том, что эти пять дней были бы использованы немцами и салашистами для укрепления города, который мог превратиться в неприступную твердыню. Более того, на подступах к Будапешту части Красной Армии ожидали бы подготовившиеся немецкие танки. В любом случае этим планам не было суждено сбыться, и это не зависело от тщательности проработки плана наступления. В качестве субъективного фактора выступала слабость немецкой воинской группировки, а потому неподготовленное наступление Красной Армии имело не столь катастрофические последствия, какие могли бы наступить в случае его подготовки по «пятидневному» плану Малиновского.

Таблица 1

ВЕНГЕРСКИЕ СИЛЫ, СОСРЕДОТОЧЕННЫЕ МЕЖДУ ДУНАЕМ И ТИССОЙ, по состоянию на 31 октября 1944 года

* Боеспособность частей оценивается по 4-балльной системе, где I — высокая, а IV — низкая степень боеспособности.

Таблица 2

СОВЕТСКИЕ СИЛЫ, РАСПОЛАГАВШИЕСЯ МЕЖДУ ДУНАЕМ И ТИССОЙ, по состоянию на 31 октября 1944 года

Советское наступление на Будапешт началось 29 октября в 14 часов. Началось оно с непродолжительной артиллерийской подготовки, после которой венгерские позиции были атакованы частями Красной Армии. «Центр тяжести» советского наступления располагался чуть южнее Кечкемета. Именно сюда устремились силы 37-го стрелкового и 2-го механизированного корпусов. Венгерские части не смогли противостоять натиску советских танков. В результате за первый же день наступления части Красной Армии углубились на 25 километров в венгерские позиции.

Советские артиллеристы переправляются через Тиссу

Советское наступление продолжалось всю ночь. Лишь к утру части Красной Армии столкнулись к югу от Кечкемета с перешедшими в контрнаступление силами 24-й танковой дивизии вермахта. 30 октября советскими частями было отбито немецкое контрнаступление. Красноармейцам удалось сломить сопротивление венгров и немцев. Утром 30 октября первые отряды Красной Армии проникли на окраины Кечкемета. Но на этом наступление стало захлебываться. Немецко-венгерская группировка пустила в дело зенитную артиллерию, при помощи которой удалось почти сразу же подбить 20 советских танков. Тем временем части 7-й гвардейской армии форсировали Тиссу. Однако форсирование реки затянулось. Наступление начало замирать. 31 октября частям Красной Армии, штурмовавшим Кечкемет, на подкрепление маршалом Малиновским были посланы 4-й моторизованный гвардейский корпус и 23-й стрелковый корпус. Предполагалось, что они должны были с лету взять Кечкемет и сразу же достигнуть окраин Будапешта. Для достижения поставленной цели данные части были переведены на левый фланг наступления. Свежим ударным силам Красной Армии противостояли ослабленные венгерские полки. Планировалось, что танки и орудия будут переправлены на другой берег Дуная на понтонах. Преодолев Дунай, ударные советские части должны были обойти Будапешт с юга. В то же время 2-й механизированный корпус должен был атаковать венгерскую столицу с востока. Как видно из этого плана, советское командование планировало взять Будапешт с налета. Об этом говорил хотя бы факт, что на тот момент большинство советских частей находилось в 40–50 километрах от Будапешта. То есть вокруг венгерской столицы не существовало никаких четких советских позиций.

Не исключено, что Малиновский с самого начала понимал, что взятие Будапешта подобным образом было неосуществимой задачей. Но после того, как все высказанные сомнения были отклонены лично Сталиным, ему не оставалось ничего иного, как пойти на данную авантюру.

Кроме того, произошедшие далее события дают представление, какими военными силами располагала Венгрия на этом заключительном (и самом опустошительном для данной страны) этапе войны. Здесь даже не берется в расчет немецкая группировка войск. Несмотря на осознание неизбежного крушения, большие потери и террор, развязанный салашистским правительством, который привел к тому, что гражданское население Венгрии желало поскорее избавиться от ужасов войны, венгерская армия сохраняла относительную боеспособность. В итоге по этой причине сражение за Будапешт должно было быть очень длительным и кровопролитным. Уже на первых этапах осады Будапешта венгерские полки и прибывшие им на помощь немецкие части очень быстро развеяли неоправданные надежды советского командования на скорейшее падение Будапешта. Сама поспешная операция была результатом упрямства Сталина и неосведомленности советского генералитета, который испытывал иллюзии по поводу полнейшего разложения венгерской армии. Напротив, скорейший прорыв дунайских позиций немецко-венгерской группировки поставил Красную Армию перед необходимостью выполнения неосуществимой задачи. Но у советских частей, оказавшихся в предместьях венгерской столицы, просто-напросто не было достаточного количества сил для ее выполнения.

Окружение Будапешта. Бои, шедшие между 29 октября и 18 ноября 1944 года

Партийные функционеры салашистской партии развешивают агитационные плакаты

Будапешт становится фронтовым городом

С сугубо военной точки зрения советское наступление не застало венгерскую столицу врасплох. Еще 21 сентября 1944 года Верховное командование сухопутных сил Германии (ОКН) отдало приказ генерал-полковнику Фрисснеру создать несколько линий обороны на территории западной Венгрии. В итоге система немецкой обороны состояла из трех линий. Между озером Балатон (немецкое название — Платтензее) и собственно Будапештом пролегла «Линия Маргариты»[1]. С восточных флангов столицу Венгрии прикрывала «Линия Аттилы», которая переходила в «Линию Кароля», пролегшая между горами Черхат, Матра и Земплен.

Создание линии обороны у предместий Пешта было поручено возникшей три года назад венгерской Военной академии. Готовящиеся к экзаменационной проверке генерального штаба венгерские офицеры точно определили места для возведения укреплений, которые должны были занять четыре дивизии, а также огневые позиции для артиллерии. По сути, выполнение этого задания было неким «выпускным экзаменом» для венгерских офицеров. Для организации обороны они даже привлекли планы времен Первой мировой войны. Ирония судьбы заключалась в том, что несколько месяцев спустя этим венгерским офицерам на своей шкуре пришлось испытать правильность своих расчетов. Венгерский генеральный штаб уже 11 сентября 1944 года отдал приказ о начале возведения укреплений на окраинах Пешта. Как и было разработано ранее, линия обороны была рассчитана на 4 дивизии и 6 батальонов. На сооружении «Линии Аттилы» было занято 3 тысячи словацких солдат из строительных частей. В возведении линии обороны им помогало гражданское население, а также несколько подразделений трудовой повинности, которые специализировались как раз на возведении полевых укреплений. Строительные работы продолжались даже тогда, когда в зоне видимости появились советские части. К 11 ноября в них принимало участие около 28 тысяч человек.

Три оборонных рубежа «Линии Аттилы» простирались по следующему «маршруту». Первая — Альшогод, Верешедьхаз, Маглёд, Эчер, Дунахарасти. Вторая — вдоль линии Дунакеси, Модьород, Ишасег, Пецель, Пештсентиме, Шорокшар. Третья проходила уже по окраинам Пешта. Сами эти укрепления состояли из противотанковых рвов, земляных и деревянных оборонительных сооружений, протяженных заграждений из колючей проволоки, минных полей. Уже в сентябре 1944 года венгерское армейское командование обратило внимание на тот факт, что в ближайшее время Будапешт мог превратиться в прифронтовой город. Это послание было адресовано в первую очередь немцам. В нем также сообщалось, что 3-я венгерская армия не являлась достаточной силой, чтобы успешно противостоять советскому наступлению. Ее могли смести при первой же атаке на венгерские позиции. 25 сентября 1944 года Янош Вёрёш, начальник генерального штаба венгерской армии, сообщал генерал-полковнику Гудериану: «Если в ближайшее время 3-я венгерская армия не получит значительного подкрепления, то ее ожидает скорейший крах. В данном случае перед врагом открывается прямая дорога в сердце страны, на город Будапешт».

Гражданское население строит баррикады на улицах венгерской столицы

Уже 9 октября Янош Вёрёш отдал приказ командованию зенитной артиллерии и имеющимся в его распоряжении техническим подразделениям обеспечить пути к отступлению непосредственно в Будапешт. Параллельно с тем, как 1-й венгерский корпус, жандармские, полицейские и зенитные части заняли позиции на «Линии Аттилы», Вёрёш призывал командование группы армий «Юг» предоставить ему в распоряжение немецкие части. При всем этом 1-й армейский корпус, располагавшийся в Будапеште, был сугубо административным учреждением, в распоряжении которого не было ни одной собственной военной части. Под его командованием находились все венгерские подразделения, оказавшиеся в окрестностях Будапешта. При этом не имело никакого значения, в какую дивизию или армию они входили до этого.

Сегодня сложно установить, действительно ли Янош Вёрёш планировал до последнего патрона оборонять Будапешт от Красной Армии или все-таки задумывал осуществить разработанный Хорти план перемирия с Советами. Скорее всего, он не отказывался ни от одного намерения.

10 октября 1944 года генеральный штаб венгерской армии стал готовиться к предстоящей осаде столицы. Два дня спустя в Будапешт были направлены 6-й венгерский армейский корпус и 10-я пехотная дивизия, располагавшаяся до этого в Карпатах. Прикрытие было поручено силам 1-го армейского корпуса, а непосредственную оборону позиций должны были осуществлять части 4-го армейского корпуса. В тот же самый день в Будапешт было переброшено подразделение парашютистов, которое считалось едва ли не элитой венгерской армии. Тогда же из Карпат молниеносно были переброшены три батареи противотанковой артиллерии.

Однако все эти предпринятые меры, которые, по сути, оголили карпатский участок фронта, вызвали негодование у генерал-полковника Гудериана. Несмотря на отсутствие в документах точных указаний, можно предположить, что подобная негативная реакция была вызвана дошедшими до немцев слухами о готовящемся перемирии с Советами. Именно по этой причине немецкое командование всячески хотело воспрепятствовать перемещению венгерских частей в Будапеште. В итоге возникла совершенно парадоксальная ситуация: немецкое командование пыталось помешать концентрации венгерских частей у Будапешта, когда городу непосредственно угрожали части Красной Армии!

Колонна венгерских грузовиков выдвигается к линии фронта

Между тем к Будапешту были подтянуты немецкие части. Чтобы предотвратить прорыв венгерских позиций, сюда были направлены танковый батальон, в котором на вооружении состояли в основном «Тигры», а также части 24-й танковой дивизии. Невзирая на полученную военную помощь, 13 октября венгерский генеральный штаб отдал повторный приказ об отводе всех мобильных военных подразделений к Будапешту. К западу от Буды заняли позиции эсэсовцы, принудительно набранные из числа дунайских швабов в 22-ю «добровольческую» кавалерийскую дивизию СС «Мария Терезия».

После того как 15 октября 1944 года адмирал Хорти предпринял попытку разорвать отношения с Германией и заключить сепаратный мир с Советским Союзом, немецкое командование решило отвести из Будапешта все немецкие части. Предполагалось, что там останутся лишь резервные части.

Согласно дневнику боевых действий 10-й венгерской дивизии, 25 октября оборону Будапешта должны были осуществлять следующие силы:

— 22-я кавалерийская дивизия СС «Мария Терезия»; 13 тысяч человек + 2 тысячи человек вспомогательного персонала, 24 тяжелых противотанковых орудия, 54 полевых орудий, 486 пулеметов, 11386 единиц стрелкового оружия. Уровень подготовки этих эсэсовцев были крайне низким, так как многие из них были призваны в дивизию лишь в октябре 1944 года;

— 6-й венгерский армейский корпус: 1 дивизия + 6 батальонов (вероятно, из состава 10-й пехотной дивизии);

— 2 тысячи человек, 4 батальона, 1500 винтовок, 150 пистолетов-пулеметов, 55 легких пулеметов;

— 146 зенитных орудий.

Как видим, силы были явно невелики. Поэтому, когда 26 октября в Будапешт прибыл парашютно-десантный батальон, он был встречен с воодушевлением. Сами десантники были доставлены в Буду несколькими автобусами из Шорокшара, где они занимали позиции вдоль вырытых противотанковых рвов. Они должны были контролировать главные транспортные пути, ведущие из Кечкемета и Шольта. На помощь Будапешту в конце октября — начале ноября из Хайммашера были перемещены 1-й, 10-й, 13-й, 16-й, 24-й, 25-й дивизионы штурмовой артиллерии, а также две артиллерийские батареи 7-го артиллерийского дивизиона. Вслед за артиллерией последовало 25 танков различных модификаций, 2 тысячи солдат и даже один полк эсэсовской полиции.

Артиллерия была сосредоточена в самом безопасном месте, которое находилось на участке между Эчером и Пецелем. Полицейские-эсэсовцы заняли рубежи у Кишпешта. В самом Будапеште были оставлены 9-й батальон (личная охрана Салаши) и вахтенный батальон «Будапешт». К ним присоединились 201-й, 202-й, 203-й специальные технические батальоны, состоявшие из учащихся военных школ. За порядком в городе следили три жандармских батальона. Не сколько позже на окраины венгерской столицы была введена передислоцированная 12-я резервная дивизия. Приблизительно в 70 километрах к югу от Будапешта позиции на передовой заняли 1-я танковая, 23-я резервная, 8-я учебная дивизии. Прикрывала их 1-я гусарская дивизия. После очередного советского наступления от группировки осталось лишь несколько гусарских эскадронов и танковый батальон. Именно они и смогли отойти в город.

Генерал-полковник Фрисснер на мосту Маргариты. 4 ноября 1944 года

Находившиеся в Будапеште воинские формирования венгерской армии вряд ли могли являть собой серьезную силу. Если к этому добавить проблемы со снабжением оружием, то ситуацию можно было бы назвать критической. Генерал-полковник Фрисснер прекрасно понимал, что в этих условиях Будапешт стал бы легкой добычей для Красной Армии, о чем он незамедлительно сообщил 27 октября 1944 года в личном письме Гудериану. Он просил помощи, так как понимал, что имеющимися силами вряд ли можно было удержать венгерскую столицу. В течение последующих недель он неоднократно повторял свою просьбу, но все было безуспешно. А тем временем 2 ноября советские механизированные части стали собираться в районе Альшонемеди, Оча Юллё, Гомба. До окраин Будапешта оставалось всего 15 километров.

В своем дневнике Миклош Коваловски так описывает впечатления горожан от впервые услышанной ими канонады: «Даже в коротких перерывах между боями я все равно слышу канонаду. Могут ли так часто стрелять по случайно прорвавшимся вражеским машинам? В итоге я прихожу к выводу, что это не залпы зенитной артиллерии. Неужели фронт настолько близко подступил к нам?… После короткого обеденного перерыва затихли сирены, но я все равно слышу шум разрывов снарядов. Теперь становится очевидным, что это не зенитные пушки, а тяжелая артиллерия. Судя по всему, на юго-востоке от города идет ожесточенное сражение… Фронт добрался и до нас. Как долго это будет продолжаться? Сможем ли мы это выдержать?»

В своих воспоминаниях венгерские парашютисты так описывали появление первых советских танков: «Во второй половине дня 2 ноября со стороны противотанковой батареи можно было услышать сильную артиллерийскую стрельбу. Вскоре повозки, запряженные лошадьми, стали беспорядочно отходить со стороны Кечкемета. Они забили все дороги между Шорокшаром и линией обороны. Повозки, у которых сломалась ось, мы спихивали с дороги в кювет… Как только мы освободили проезжую часть, из расположения батареи прибыло несколько солдат, которые сообщили, что в их расположение ворвались русские танки».

В другом документе рассказывается следующее: «Пять Т-34 очень быстро достигли моста, переброшенного через противотанковый ров. Я помню каждый момент этой сцены! Мы оцепенели от страха, повисла тишина, были лишь слышны урчание советских танков и лязганье гусениц. Было темно, но мы отчетливо видели, как вслед за танками по шоссе следовала русская пехота. У нас был приказ пропустить танки вперед и открыть огонь по пехоте. Танки шли вперемешку, иногда меняясь местами, но перед мостом они остановились. В этот момент открыло огонь закопанное в акациевой роще зенитное орудие. Его поддержали солдаты, которые из-за моста стали стрелять из фаустпатронов. Одновременно с этим был открыт огонь из пулеметов, который заставил пехоту, сопровождавшую советские танки, залечь на землю. Вследствие столь неожиданного обстрела все пять танков были подбиты».

А затем последовала атака 4-го гвардейского механизированного корпуса. С наступлением ночи на позиции венгерских парашютистов под Шорокшаром и под Дунахарасти двинулось по двадцать танков.

«На рубежах обороны несколько часов бушевал бой. Несколько танков подорвалось на минах или были подбиты из противотанковых орудий. Затем их пришлось отвести с передовой. Под Шорокшаром нескольким танкам удалось прорвать линию обороны, но советская пехота не поспела за ними. Она завязла на левом фланге, и в результате танки отступили назад… Атака, предпринятая под Дунахарасти, захлебнулась после многочасового обстрела с приличного расстояния. Фронт был удержан. Несколько советских танков подбито».

Наступление продолжилось, когда 3 ноября на грузовых автомобилях и повозках была подвезена свежая советская пехота. В тот день силам 4-го гвардейского механизированного корпуса удалось прорвать оборону венгров. Танки смяли позиции, удерживаемые эсэсовцами из дивизии «Мария Терезия», и приблизились к Шорокшару. До цели оставалось буквально несколько километров. Однако успех оказался временным. Вечером того же дня парашютисты под командованием своего командира Эдёмера Ташшоньи смогли отбить у Красной Армии захваченную территорию.

Тем временем силы 2-го гвардейского механизированного корпуса смогли овладеть Монором, Юллё, Вечешем, Дьялом и Пештсентимром, где оборону пытался организовать отряд венгерской полиции. В распоряжении венгров оказалось лишь пять итальянских танков типа «Ансальдо», которые в прошлом использовались армией Муссолини для подавления абиссинских повстанцев. Из этих танков три были сразу же подбиты. Один из советских танков въехал на улицу Юллё, в то время как остальные Т-34 устремились в направлении аэропорта Ферихедь. Прибывшие на подмогу силы 8-й кавалерийской дивизии СС и 12-й венгерской пехотной дивизии на следующий день смогли вернуть себе Вечеш и Монор. Но почти сразу же последовала советская контратака, и часть Вечеша была почти сразу же отбита красноармейцами. 4 ноября немецко-венгерской группе удалось ненадолго продвинуться в направлении Юллё.

В те дни большинство немецких войск оказалось сконцентрировано в районе Цегледа. Советское танковое наступление затормозилось здесь 5 ноября 1944 года. Многие танки оказались подбитыми. Советская пехота не поспевала за ними. Начал сказываться недостаток боеприпасов и горючего. Предпринятое контрнаступление 1-й и 13-й немецких танковых дивизий поставило под угрозу позиции передовых частей Красной Армии, которые находились на пике наступления. Они могли быть окружены. Затем были пущены в бой части 22-й кавалерийской дивизии СС. В итоге части Красной Армии были отброшены за «Линию Аттилы». К 8 ноября 1944 года немцам удалось обратно отвоевать находящиеся между Дунахарасти и Дьялом высоты Казанкути и Биро. Отброшенные советские танки отнюдь не означали прихода короткого затишья. Советские пехотинцы постоянно атаковали позиции отвратительно подготовленных эсэсовцев из 22-й кавалерийской дивизии. В итоге красноармейцам удавалось кое-где прорвать линию обороны. Ситуацию приходилось исправлять венгерским парашютистам, которые вполне успешно ликвидировали прорывы.

Таблица 3

НЕМЕЦКИЕ ЧАСТИ, НАПРАВЛЕННЫЕ В ВЕНГРИЮ

Последующие попытки наступления, предпринятые частями 2-го Украинского фронта

Из мемуаров генерал-полковника Штеменко, бывшего в то время первым заместителем начальника Генерального штаба Красной Армии, становится ясным, как в Генштабе прореагировали на приостановление наступления 46-й армии. Естественно, никто не решался отменить приказ Сталина или как-то изменить его. В Генштабе полагали, что положение все еще можно было спасти. В сложившейся ситуации единственным выходом было расширение фронта наступления. Вместо фронтального наступления было решено попытаться охватить Будапеште двух сторон. 6-я гвардейская танковая армия и 7-я гвардейская армия должны были пробить немецко-венгерскую оборону в районе Хатвана, в результате чего советские армии должны были выйти к Дунаю в районе Ваца. Одновременно с этим 46-я армия после взятия острова Чепель должна была захватить Шорокшарский район, форсировать «старый» Дунай, после чего вторгнуться в Будапешт со стороны Эдра. 5 ноября 1944 года для осуществления запланированного наступления советские войска провели перегруппировку. Этот факт указывает на то, что отныне стратегическое руководство операцией оказалось в руках военных экспертов.

Между тем верховное командование сухопутных сил Германии в начале ноября 1944 года направило в район Будапешта три танковых корпуса, которые должны были преградить Красной Армии путь на город. 3-й танковый корпус под командованием генерала Брейта должен был заниматься непосредственной обороной венгерской столицы, в то время как 4-й танковый корпус должен был направиться в район Ясбереня, 57-й танковый корпус в район Цегледа и Сольнока. Два этих танковых корпуса должны были предпринять контрнаступление. После того, как советские войска форсировали Тиссу, левое крыло наступающих частей 2-го Украинского фронта (7-я гвардейская армия, 53-я, 27-я, 40-я армии и механизированная кавалерийская группа Плиева) неизбежно должно было натолкнуться по мере развития наступления на север на эти немецкие танковые корпуса. Таким образом немецко-венгерской группировке удалось вполне успешно остановить советское наступление.

Офицеры из группы Плиева беседуют с пленными венгерскими солдатами

Хотя части Красной Армии повсеместно и удачно форсировали Тиссу, они никак не могли помешать немецкому командованию стабилизировать наиболее опасные участки фронта. В ходе немецких контратак на данном направлении вновь возникла устойчивая линия фронта, на которой немцам и венграм удалось сформировать рубеж обороны. Не стоило, однако, забывать о том, что немецко-венгерская группировка несла большие потери. К тому же после стабилизации фронта в конце октября 1944 года присутствие немецких танковых частей здесь было сокращено.

Фрисснер писал о событиях тех дней в своих воспоминаниях: «Батальоны насчитывали по 100–200 человек. На 100 метров фронта в среднем приходилось по три с половиной человека». В середине ноября немецкие части отступили на северо-запад, где заняли оборону на «Линии Кароля», и на долгие дни фронт застыл именно по этой линии.

Между тем Сталин начинает понимать, что его в определенной мере дезинформировали и сил 2-го Украинского фронта не хватит для захвата Будапешта. 14 ноября 1944 года он издает директиву, которой передает наступавшим частям 200 танков и 40 тысяч человек. Эти силы были позаимствованы из резервов «застрявшего» в Карпатах 4-го Украинского фронта. Получив такое подкрепление, Малиновский усилил 6-ю гвардейскую танковую армию. Теперь Красная Армия по танкам многократно превосходила своих противников. Малиновский продолжал планировать, что силами танковой армии и 7-й гвардейской армии сможет с севера проникнуть в Будапешт. Но в данном направлении советские части продвигались слишком медленно, о моментальном прорыве немецко-венгерской обороны не могло быть и речи.

Значительно большего успеха удалось достигнуть оказавшейся к югу от Будапешта 46-й армии. К 21 ноября она уже занимала позиции между Такшонью и Дёмшёдом на острове Чепель. Один из батальонов 23-го стрелкового корпуса уже 6 ноября 1944 года предпринял попытку атаковать позиции которые удерживал гусарский батальон. Прорыв обороны был предотвращен. Венгерским артиллеристам удалось уничтожить колокольню, с которой советский наводчик координировал огонь советской артиллерии.

«Служащие советского стрелкового батальона смогли по воде Старого Дуная подобраться незамеченными почти до самого берега. Десантировавшись, они прятались в ивняке и березовой роще. Тот, кто не успел спрятаться, был пленен нами. Почти им всем было за 40 лет, почти все с большими усами и простодушным видом. Наши солдаты любезно предложили пленникам ром и дружелюбно похлопывали их по спине… Подобная дружелюбность смогла выманить из убежищ еще нескольких русских. Некоторые вынимали из-под рубах распятия и несли их перед собой. Их погрузили на утлые крестьянские повозки. На одной из них оказался советский раненый, по-моему, сержант. Я прекрасно помню его бледное как мел лицо, твердый, суровый взгляд и рот, скривившийся от боли. Он принял лекарства, но так и не притронулся к предложенному ему рому. Без слов он покачал головой, отказываясь от выпивки. Пленники просили не передавать их в руки немцев. Но венгерская армия не могла иметь пленников».

Попытки безуспешно повторялись 14,15,16 и 18 ноября. 19 ноября попытка увенчалась относительным успехом. И лишь 21 ноября на остров хлынул поток советских частей. Тибор Генчь, ротный командир из состава 4-го гусарского полка, вспоминал об этих событиях: «На следующий день, рано утром вновь была предпринята вражеская попытка форсирования Маленького Дуная. Как резервная рота мы оказались размещены в одной из школ Тёкёлера. Большинство солдат спало праведным сном. Выяснилось, что на передовой майор Мессарош со своей частью не оказал ни малейшего сопротивления. В итоге части противника целыми батальонами добрались по железной дороге к деревне, где я остановился со своими солдатами. Судя по всему, это были штрафные батальоны, так они были изрядно принявши «штурмовой воды». При обороне их телами можно было завалить этаж, а может быть, даже два или три. В какой-то момент они разгрузились, рассеялись и попытались зайти нам в тыл. Тогда я стал очевидцем многих интересных сцен. Для многих из них часы и побрякушки были ценнее собственной жизни. Все мыслимые рекорды побил румын, на руке которого мы насчитали 14 часов!.. На следующий день немецкие танки предприняли контратаку, и они были вынуждены отойти из деревни. Вражеские части безупречно окопались и сражались с совершенно ясной головой. Они хорошо прятались в окопах, но мы находили их и убивали выстрелами в голову. Однако при помощи наших слабых сил полностью очистить Тёкёль было невозможно».

В отечественных мемуарах есть отрывок, посвященный подготовке к форсированию Дуная: «Мы стояли у дамбы. Начинало светать. Прямо перед нами в туманной мгле лежал Дунай. Видимо, только в песнях он голубой. А тогда вода была свинцово-серой. Уныло выглядели берега. На той стороне, за крутыми скатами, где окопался враг, темнел чахлый, обнаженный лес, а что за ним — не было видно. На карте значились поля, поселок, какая-то усадьба, шоссейная дорога, идущая из Будапешта на юго-запад через местечко Каземхален на Эрчи. В то раннее утро противоположный берег казался мертвым. Нотам — противник, он крепко засел на линиях сплошных траншей и по скатам высот; еще дальше находилась вторая линия обороны.

— Да, здорово укрепились гитлеровцы. А впереди, видимо, еще и проволочные заграждения, и мин до черта натыкали по балкам да у берега, — заметил я.

— Это не беда, дело привычное, — возразил комбат. — А вот река… Тяжело нам будет пробиваться. У нас, поди, реки давно уже таким льдом покрылись, что бомбой не просадишь, а тут и в декабре слякоть… Но нас, сибиряков, этим не проймешь, — блеснув глазами, сказал Забобонов. Затем лукаво взглянул на меня и добавил: — Знаю, знаю, Семен Прокофьевич, что ты хочешь сейчас сказать. Правильно, не проймешь не только сибиряков. Все мы сообща и не такие преграды брали. Возьмем и эту. Жаль только, что многих ребят недосчитаемся».

Неожиданная угроза Красной Армии Будапешту с юга стала для командования группы армий «Юг» неприятным сюрпризом и большой головоломкой. В качестве контрмеры на остров были посланы батальон венгерских парашютистов, кадетский батальон и ударная группа моторизованной дивизии «Фельдхеррнхалле». Чуть позже на усиление этих частей были направлены 1-й и 9-й артиллерийские дивизионы и пара пехотных батальонов, специально сформированных для отражения наступления с юга. Но этих сил явно было недостаточно, чтобы сдержать наступление 23-го советского стрелкового корпуса. 25 ноября форсирование реки были закончено и частями 37-го стрелкового корпуса. Красная Армия противопоставила небольшой немецко-венгерской группировке четыре дивизии. В итоге немцы и венгры могли действовать лишь на периферии Тёкёля и Сигетсенмиклёша. К 24 ноября данные местечки не раз переходили из рук в руки, пока, наконец, линия фронта не остановилась между Лакихедью и Кирайердё. Далеко не в последнюю очередь это было связано с тем, что венгерская артиллерия (103 ствола) могла обстреливать советские части не только с территории острова Чепель, но и Шорокшара, и даже с западного берега Дуная. Кроме этого, немецко-венгерские защитники острова поддерживались с Дуная бронированными быстроходными катерами, так называемыми «мониторами». Казалось, бои и не собирались прекращаться. Лейтенант гусарского полка Аурель Шаламон вспоминал о тех днях: «К вечеру наши позиции атаковали так называемые русские штрафные батальоны, составленные из заключенных и арестантов. Их ожидал ураганный огонь. Совместные залпы пулеметов, минометов, закопанных в землю по башню танков, даже скользивших по Дунаю «мониторов». Атака захлебнулась. Русские понесли огромные потери. Перед нашими позициями остались лежать сотни Умирающих и раненых. Среди стонов и криков о помощи чаще всего приходилось слушать русские упоминания Бога: «Боже мой!» Наши санитары хотели помочь им, но каждая попытка заканчивалась пулеметным огнем с противоположной стороны. Эти люди при любом раскладе были обречены на смерть. Мы не могли помочь им. На следующий день мы уже не слышали стонов».

28–29 ноября на остров прибыл батальон венгерских парашютистов (1400 человек). То есть общая численность подкрепления приблизительно соответствовала количеству сражавшихся на Чепеле венгерских гусар.