Глава 36 Советское весеннее наступление Январь–апрель 1944 г.

Глава 36

Советское весеннее наступление

Январь–апрель 1944 г.

4 января 1944 г. генерал-фельдмаршал фон Манштейн прилетел в Wolf-sschanze, чтобы подчеркнуть угрозу, нависшую над Группой армий «Юг», которой он командовал. Четвертой танковой армии, находившейся между Винницей и Бердичевом, грозило полное уничтожение. Из-за этого образовалась бы огромная брешь между его войсками и войсками Группы армий «Центр». Единственным выходом было отвести войска из Крыма и излучины Днепра.

Гитлер не хотел об этом и слышать. Потеря Крыма грозила лишить его поддержки Румынии и Болгарии, и нельзя было отводить войска с севера, потому что это могло подстегнуть к выходу из войны финнов. Он утверждал, что в стане союзников было столько разногласий, что их альянс скоро должен был развалиться. Нужно было некоторое время продержаться. Манштейн попросил о личной встрече с Гитлером. Кроме них на ней присутствовал лишь генерал Курт Цейцлер – начальник генштаба сухопутных войск. Гитлер очень ясно предчувствовал, что его ждало, и это ему не нравилось. Манштейн снова посоветовал, чтобы Гитлер передал командование Восточным фронтом ему. Памятуя о том, что ставка фюрера всегда запрещала отступление, пока не становилось слишком поздно, Манштейн отметил, что некоторые проблемы в штабе возникают от того, как им управляли. «Даже я не могу заставить фельдмаршалов подчиняться! – возразил с холодной яростью Гитлер. – Уж не считаете ли Вы, что, скажем, Вам они подчинялись бы с большей готовностью?» На что Манштейн возразил: от исполнения приказов фюрера никто не уклонялся. Последнее слово осталось за ним, так как Гитлер немедля прервал встречу. Своим избытком ума Манштейн добился лишь того, что Гитлер окончательно перестал ему доверять. Его дни на посту командующего Группой армий «Юг» были сочтены.

В январе 1944 г., даже потеряв 4,2 млн человек, вермахт был на пике своей мобилизационной мощи, поставив под ружье 9,5 млн человек. На Восточном фронте находились чуть менее 2,5 млн., усиленные 700 тыс. солдат стран-сателлитов – всего чуть-чуть больше, чем перед началом операции «Барбаросса» двумя с половиной годами ранее. Но не следует полагаться на голые цифры. Немецкая армия была уже совсем не той армией, которая вторглась в СССР в 1941 г. В среднем она теряла по одному полку в день, причем в боях гибли многие из лучших младших офицеров и унтер-офицеров. Номинальная численность поддерживалась принудительной мобилизацией в армию и войска СС поляков, чехов, эльзасцев и фольксдойче. Около 10–20?% личного состава дивизий составляли Hiwi. Другим существенным отличием было то, что немецкая армия уже не могла рассчитывать на эффективную поддержку люфтваффе, чьи основные силы были отозваны в рейх для защиты от бомбардировок.

С другой стороны, Красная Армия насчитывала 6,4 млн человек, и почти все они находились на Восточном фронте. Кроме того, на ее стороне было значительное превосходство в танках, артиллерии и авиации. Правда, Советский Союз, подкошенный потерями за предыдущие два года и массовой мобилизацией в военную промышленность, тоже испытывал нехватку людских ресурсов. Многие стрелковые дивизии сократились до 2 тыс. человек и менее. Но главное – Красная Армия стала несравнимо более организованной и эффективной, чем во время поражений 1941 г. Парализующий страх перед НКВД сменился смелой инициативой и даже склонностью к экспериментам. Первоочередные задачи СССР на начало 1944 г. были ясны: оттеснить немцев от Ленинграда, вернуть Белоруссию и освободить оставшуюся часть Украины.

После успешной Житомирско-Бердичевской операции, проведенной Первым Украинским фронтом под командованием Ватутина, который отбил все контратаки Манштейна, представитель Ставки маршал Жуков планировал ликвидировать мощный выступ немецких войск на Днепре в районе Корсуня. 24 января XI и XXXXII корпуса, на отвод которых Гитлер не дал Манштейну разрешения, были застигнуты врасплох и отрезаны от немецких основных сил 5-й гвардейской танковой армией и 6-й танковой армией 2-го Украинского фронта под командованием Конева. Манштейн, наученный горьким опытом Сталинграда, твердо решил освободить попавшие в окружение войска и стянул четыре танковые дивизии.

Давний соперник Жукова генерал Конев с таким же рвением стремился уничтожить оказавшиеся в котле четыре пехотные дивизии и 5-ю моторизованную дивизию СС Wiking, прежде чем к ним подоспеет помощь. Конев, у которого, по словам сына Берии, «были злобные глазки, бритая, похожая на тыкву голова и самодовольное лицо», был совершенно беспощаден. Он приказал 2-й воздушной армии, оказывавшей поддержку его войскам с воздуха, засыпать зажигательными бомбами деревянные здания в городах и селах внутри Черкасского мешка. Это должно было выгнать голодных немцев на лютый мороз.

17 февраля немецкие войска предприняли попытку вырваться из окружения, пробираясь по глубокому снегу. Конев был готов к этому и захлопнул ловушку. Широкие гусеницы «тридцатьчетверок» позволяли им преодолевать снежные заносы. Танки преследовали ослабленную немецкую пехоту, давя ее гусеницами. Затем в бой пошли кавалеристы на маленьких казацких лошадях, отрубая саблями поднятые вверх руки тех немецких солдат, кто пытался сдаться. Утверждают, что только за один этот день погибло около 20 тыс. немцев. Сталин остался под таким впечатлением от коневской мести, что присвоил ему звание маршала. Ватутин тоже, наверное, получил бы повышение, если бы не покушение со стороны украинских националистов 29 февраля, в результате которого он был смертельно ранен. Командование Первым Украинским фронтом принял Жуков, который продолжил наступление на северный фланг Группы армий «Юг», в то время как Третий Украинский фронт Малиновского и Четвертый Украинский Толбухина крушили и оттесняли немецкие войска в излучине Днепра.

Еще меньше Гитлеру хотелось обдумывать планы отступления из-под Ленинграда. Всякие надежды уничтожить «колыбель большевизма» давно развеялись, но он опасался, что отход даст финнам желанный предлог для заключения мира с Советским Союзом. Его солдаты не понимали, зачем их держат среди этих топей, особенно когда пошли слухи о стремительном наступлении Красной Армии на юге.

Ожидая вскоре крупного советского наступления на этом участке фронта, немецкое военное командование выселило все мирное население северной России подальше в тыл, чтобы не дать этим людям чем-либо помочь наступающим частям Красной Армии. «Наш автомобиль проехал мимо тела женщины, лежавшей в снегу, – записал Годфри Бланден неподалеку от Великих Лук. – Водитель не остановился: такое часто встречается в зоне боевых действий на Восточном фронте. Женщина, наверное, – одна из тех, кого колоннами угоняли в Германию, и во время перехода ее пристрелили либо она умерла от холода. И кому известно, кто она такая? Просто одна из многих миллионов русских».

14 января 1944 г. Ленинградский, Волховский и Второй Прибалтийский фронты начали целую серию ударов с целью окончательного снятия блокады. В течение двух предыдущих месяцев Ленинградский фронт по ночам тайно переправлял 2-ю ударную армию на Ораниенбаумский плацдарм на Балтийском побережье, к западу от города. Затем, когда Финский залив покрылся толстым слоем льда, по нему на пятачок переправили еще 22 тыс. человек, 140 танков и 380 орудий.

В густом ледяном тумане Красная Армия и Балтфлот начали чрезвычайно интенсивный обстрел из 21?600 артиллерийских орудий и 1500 «катюш». Грохот 220 тыс. снарядов, выпущенных за сто минут, был таким сильным, что в Ленинграде, за 20 км, с потолков сыпалась штукатурка. «Снаряды вздымали целую стену земли, дыма и пыли с огненными вспышками внутри», – писал минометчик. Одновременно началось наступление с Пулковских высот к юго-западу от города. Генерал-полковник Георг Кюхлер, командующий Группой армий «Север», не ожидал столь искусно скоординированного наступления. Но немецкие боевые группы дрались с присущим им профессионализмом. 88-мм орудие из хорошо оборудованного дота подбивало советские танки один за другим. Наступающая пехота слышала запах горелой плоти экипажей подбитых танков.

В деревнях не оказалось мирных жителей, поскольку те были эвакуированы за немецкую линию обороны. Наступление продолжалось до Пушкина (Царского Села) и Петергофа. Тела немцев, распластавшихся лицом в снег, давили гусеницы наступающих танков Т-34. Наступая, некоторые солдаты пели, другие молились. «Я понял, что и сам пытался вспомнить молитвы, которым меня учили ребенком, – записал офицер, – но не смог вспомнить ни одной». Достигнув Гатчины, они обнаружили, что дворец «завален дерьмом». Занявшие его немцы не утруждали себя выходом на улицу в мороз. Однако английский корреспондент Александр Верт утверждал, что красноармейцы пришли в ярость, когда узнали, что часть Гатчинского дворца была превращена в бордель для немецких офицеров.

Утром 22 января Кюхлер прилетел в Wolfsschanze получить разрешение Гитлера на отвод войск из-под Пушкина – бессмысленная просьба, поскольку отступление уже все равно было не остановить. На следующий день на Ленинград упал последний немецкий снаряд. 27 января 1944 г., спустя 880 дней, блокада была полностью снята. В Ленинграде гремели победные салюты, но торжество омрачали мысли обо всех тех, кто не дожил до этого дня. У большинства людей преобладало чувство вины перед погибшими.

Почти все фронтовики испытывали неутолимую жажду мести. В своем дневнике Василий Чуркин описывает, что, вступив в Вырицу, они «поймали четырех наших парней-подростков, одетых в немецкую форму, и расстреляли их на месте. Уж очень была велика ненависть ко всему немецкому. Но парни были не виноваты: немцы их схватили и сделали ездовыми, они в тылу что-то перевозили на лошадях. Им выдали шинели и заставили надеть».

Вскоре Гитлер снял с должности Кюхлера и назначил вместо него генерал-фельдмаршала Моделя, которому любил доверять командование войсками в кризисных ситуациях, но и тот не смог остановить советское наступление, которое продолжилось еще на расстояние более чем в 200 км. Иностранные формирования войск СС, включая бельгийскую штурмовую бригаду СС Wallonien («Валлония») под командованием Леона Дегреля, были отброшены от Нарвы. Южнее центральная линия фронта, проходившая по территории Белоруссии, в первые месяцы 1944 г. сохранялась неизменной. Однако немецкие операции против партизан в Белоруссии по ожесточенности не уступали боевым действиям на фронте. 50 тыс. мирных советских граждан, признанных непригодными к труду, командование немецкой Девятой армии выселило в ничейную полосу, по сути, приговорив к смерти.

В Западной Украине разгром немецкой армии продолжался практически без остановки, одно советское наступление следовало за другим, не давая немецким войскам возможности закрепиться на каком-либо рубеже. 4 марта Первый Украинский фронт Жукова силами двух танковых армий прорвал немецкую оборону и направился к румынской границе. Еще одна советская танковая армия форсировала Днестр и вступила на территорию северо-восточной Румынии.

Гитлер покинул Wolfsschanze в Восточной Пруссии 22 февраля, когда саперы уже сооружали там бетонные бомбоубежища, так как теперь ставка находилась в радиусе досягаемости советской авиации. Он перебрался в Бергхоф, который, впрочем, тоже находился близко от все менее надежных теперь балканских союзников рейха. В начале марта Гитлер решил окончательно разобраться с проблемой «предательства» Венгрии, прослышав о заигрываниях адмирала Хорти с Западом. Гитлер намеревался захватить контроль над Венгрией, взять Хорти под арест и разобраться с венгерскими евреями.

18 марта Хорти в сопровождении своих ведущих министров прибыл в замок Клессхайм. Он и его окружение считали, что их пригласили обсудить просьбу об отзыве венгерских частей с Восточного фронта с целью обороны границы в Карпатах от приближающейся Красной Армии. Но Гитлер просто предъявил регенту Венгрии ультиматум. Хотя Хорти обидели грубые угрозы Гитлера, в том числе в адрес его семьи, но выбора у него не было. В Будапешт он вернулся на поезде фактически пленником, в сопровождении обергруппенфюрера СС Эрнста Кальтенбруннера, главы РСХА. На следующий день было создано марионеточное правительство, в страну вошли немецкие войска. Сразу же вслед за ними прибыли «спецы» Эйхмана с задачей отловить 750 тыс. венгерских евреев и отправить их в Освенцим.

19 марта, пока немецкие войска занимали Будапешт, Гитлер провел в Бергхофе причудливую церемонию. Он собрал всех фельдмаршалов вермахта для принесения клятвы верности ему. Старейший генерал-фельдмаршал фон Рундштедт зачитал текст клятвы, затем все подписались. Казалось, это целиком искусственное действо растрогало Гитлера, что вызвало у многих присутствующих военачальников опасения по поводу его психического состояния.

Гитлеру и Геббельсу все большее беспокойство доставляла антифашистская пропаганда, организованная «Союзом германских офицеров». Эту группу высокопоставленных военнопленных в Советском Союзе, направляемую НКВД, возглавлял генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах и ряд высших офицеров, взятых в плен в Сталинграде. Зейдлиц, теперь ярый антифашист, в сентябре предложил НКВД сформировать из немецких военнопленных 30-тысячный корпус и забросить в Германию с целью свержения Гитлера. Берия, узнав об этом, ошибочно счел предложение продуманной и крайне дерзкой попыткой массового побега.

Формальная клятва фельдмаршалов в верности выглядела еще более неубедительно на фоне событий 30 марта, когда командующий Группой армий «Юг» Манштейн и командующий Группой армий «Центр» Клейст были вызваны в Бергхоф и сняты со своих должностей. Их обвинили в том, что они запрашивали разрешения на отвод своих войск, чтобы избежать очередного окружения.

Всего спустя неделю немецкие и румынские войска, запертые в Крыму частями Четвертого Украинского фронта, были вынуждены отступить после сокрушительной атаки советских войск на Перекопском перешейке. 10 апреля немецкие войска в Одессе были вынуждены эвакуироваться морем. А через месяц капитулировали последние 25 тыс. немецких и румынских солдат и офицеров, оборонявших Севастополь. Вермахт теперь отступал практически на всем пространстве от Черного моря до Припятских болот на границе Польши. На юге Красная Армия освободила почти всю советскую территорию и вступила на территорию врага. На севере Ленинградский фронт дошел до границы Эстонии. Для Сталина следующая цель была предельно ясна. Если бы план Ставки по разгрому Группы армий «Центр» в Белоруссии осуществился, это стало бы крупнейшей победой в войне, особенно если бы по времени совпало с вторжением союзников в Нормандию.

По ночам «ланкастеры» Королевских ВВС продолжали бомбить Берлин. Эта воздушная война стала для англичан своего рода Вторым фронтом, хоть и приводила к тяжелым потерям в живой силе и технике. Геринг больше не показывался на людях. Неудавшиеся попытки люфтваффе нанести удары возмездия по Англии привели Гитлера в отчаяние, и все же он не мог решиться отправить в отставку своего старого товарища. Однако план главного маршала авиации Харриса «разрушить Берлин до основания» и тем выиграть войну оставался плодом его упрямого воображения. Разрушения, вызванные Битвой за Берлин, были чудовищными, но сжечь город англичанам не удалось.

Налеты ВВС США и Англии усиливались, пока не достигли апогея – «Большой недели» в феврале 1944 г. Американский эскорт истребителей дальнего действия «мустанг» позволил резко сократить потери тяжелых бомбардировщиков, наносивших удары по складам горючего и авиазаводам в Регенсбурге, Фюрте, Граце, Штайре, Готе, Швайнфурте, Аугсбурге, Ашерслебене, Бремене и Ростоке. Немало времени прошло, пока авиационное командование в Вашингтоне признало, что доктрина дневных бомбардировок без сопровождения истребителей была ошибочной, и вот тут-то «мустанг» с двигателем «роллс-ройс» и стал тем самолетом, благодаря которому все пошло более гладко. Новая тактика бомбардировок внесла значительный вклад в ослабление люфтваффе перед началом операции «Оверлорд».

Несмотря на бомбежки, производство самолетов в Германии, местами перенесенное на подземные заводы, росло. Однако интенсивные воздушные сражения лишили люфтваффе большинства опытных пилотов. Новички, наспех пройдя краткосрочные (по причине острой нехватки топлива) летные курсы, сразу направлялись во фронтовые эскадрильи, где становились легкой добычей для пилотов союзников. Люфтваффе, как и японские ВВС, не смогли отправить лучших пилотов в тыл для подготовки боевых летчиков. Вместо этого их отправляли на беспрерывные боевые вылеты, пока они вконец не уставали и не совершали роковых ошибок. К моменту высадки союзников в июне 1944 г. от люфтваффе осталась лишь тень былой славы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.