«Богатая страна — сильная армия»

«Богатая страна — сильная армия»

В 1871 году большая и высокопоставленная делегация, возглавляемая сановником Ивакурой Томоми (1825-1883), направилась на Запад для повторных переговоров о подписанных «неравноправных соглашениях». Послов в резкой форме проинформировали о том, что это совершенно неуместный вопрос; однако исход «миссии Ивакуры» был, скорее, положительным, чем негативным.

Окубо Тосимити из клана Сацума увидел смог над небом Лондона и счел его «достаточным объяснением богатства и могущества Англии». Когда он узнал, что «весь этот колоссальный рост торговли и промышленности в городах произошел за последние пятьдесят лет» и что еще сорок лет назад железные дороги, речное судоходство и телеграф были здесь неизвестны, он пришел к убеждению, что — благодаря усилиям и образованию — Япония сможет быстро нагнать Запад. Подавленные первым опытом столкновения с Западом, японские эмиссары вернулись с осознанным желанием ускорить радикальные реформы.

Лозунгом политики модернизации стало выражение «Фукоку кехэй» («Богатая страна — сильная армия»). Эта программа включала в себя принятие солнечного календаря; строительство железных дорог; обязательное образование и обязательную службу в армии; разрешение браков между людьми разных сословий и запрет на ношение мечей в общественных местах. Подобные революционные изменения с неизбежность провоцировали сопротивление. Крестьяне злились на то, что лишаются сыновей, которых обучали грамоте и забирали в армию. Самураев задевала потеря собственного статуса, режим мог предложить службу только меньшинству — учителями, полицейскими, гражданскими чиновниками или офицерами в реформированной на западный лад армии. Растущая инфляция также возбуждала недовольство.

Случались бунты, но, что более серьезно, вспыхивали и восстания. Последнее и самое крупное восстание произошло в 1877 году. По иронии, оно охватило земли клана Сацума, а возглавил его герой Реставрации Сайго Та-камори (1827-1877), который страстно верил в то, что всеобъемлющее подражание Западу угрожает моральной сути национального характера. Он и его 40 000 воинов дали правительственным войскам жестокий бой, но в конечном счете были побеждены подавляющим количеством тех, кого презрительно именовали крестьянами в заморской форме. После тщетной попытки навязать новое сражение Сайго совершил самоубийство. В 1891 году его посмертно реабилитировали, признав, что действия Сайго были вызваны опасениями нарушения целостности страны, а не личными амбициями. И до настоящего времени «Великий Сайго» остается героем Японии.

УЧИТЕЛЬ

Самым влиятельным частным лицом периода Мэйдзи называют Фукудзаву Юкити (1835-1901). Хотя его часто приглашали в правительство, он неизменно отказывался, убежденный в том, что стране крайне необходим слой интеллектуалов, не зависящих от покровительства официальных властей. Юкити внес огромный вклад в создание этого слоя, основав Кэйо (один из самых престижных университетов Японии), «Дзидзи Симпо» (одна из влиятельнейших газет) и написав свыше сотни книг. Он намеревался добиться трансформации и укрепления страны благодаря «разрыву со слепой приверженностью обычаям прошлого» и переходу к последовательному принятию ценностей западной цивилизации и тех научных принципов, на которых — по его мнению — та базируется:

Школы, промышленность, армия и флот — лишь внешние формы цивилизации. Их воспроизвести не трудно. Все, что нужно, — деньги, чтобы заплатить. Но остается нечто нематериальное, то, чего нельзя увидеть или услышать, купить или продать, занять или одолжить. Это нечто пронизывает всю нацию, его влияние настолько сильно, что без него любая школа и вообще всякие внешние формы окажутся слабым подобием. Эту крайне важную сущность мы должны называть духом цивилизации.

Будучи младшим сыном бедного самурая с Кюсю, Фукудзава рано понял, что ему придется пробивать себе дорогу в этом мире самостоятельно. В 1854 году он приехал в Нагасаки к мастеру-голландцу, чтобы обучаться языку для общения с Западом. Когда позднее он обнаружил, что в Европе говорят преимущественно на английском, то мужественно выучил и этот язык. Его открытость и энтузиазм в отношении иностранной культуры вызывали насмешки и угрозы ксенофобов, спровоцированных насильственным открытием Перри Японии. Когда позднее он приобрел славу «почитателя Запада», то долгие годы не выходил вечерами из дома без страха быть убитым.

Жадность Фукудзавы к знаниям и способности к языкам позволили ему войти в состав ранних японских посольств в США (1860) и Европу (1862). В «Автобиографии» он вспоминал собственное изумление перед экстравагантностью и причудливостью того поведения, которое наблюдал:

...здесь повсюду видно пропадающее зря железо. В кучах хлама и на побережье — везде — я находил старые канистры из-под масла, пустые банки и сломанные инструменты. Это было удивительно, поскольку в Эдо после пожара немедленно появились бы целые тучи людей, ищущих среди пепла гвозди...

Другим шоком было гостиничное обслуживание:

...мы заметили... ценные ковровые ткани, которые в Японии могут в импортных магазинах купить только самые богатые люди, причем в скромном количестве, чтобы сделать из них кошельки и кисеты для табака. Здесь же ковер покрывал комнату целиком — что просто поразительно, — и по этой драгоценной ткани наши гости ходили в той же обуви, в которой гуляли по улицам!

Фукудзава был зачарован охотой на лис, балами и концепцией «лояльной оппозиции». Последняя заинтересовала его в особенности, хотя иностранцы пытались произвести впечатление демонстрацией технических новинок и мощнейших двигателей. Фукудзава же хотел узнать, как работают больницы, банки и почта. По возвращении он написал три тома книги «О положении в странах Запада» (1866-1870); искренний стиль этой работы сделал ее бестселлером, а автора — знаменитостью. «Книги Фукудзавы» стали синонимом прогрессивного обучения, а кроме того, помогли популяризации таких чужеродных для Японии концепций, как «права» и «свобода», для которых Фукудзава и другие энтузиасты западной культуры придумали японские эквиваленты. Например, непривычное понятие экономической конкуренции изображалось иероглифами как комбинация китайских символов «гонка» и «борьба».

СПОРЫ И РАЗОЧАРОВАНИЕ

Фукудзава стал главным членом Мэйрокуся («Общество шестого года Мэйдзи»), которое содействовало публичному обсуждению западной культуры и реформ. Таким образом, он первым ввел практику непривычного для Японии искусства публичных дебатов. В 1875 году он опубликовал книгу «Краткий очерк теории цивилизации», в которой характеризовал Японию как «полуциви-лизованную» страну — наряду с Китаем и Турцией, — потому и находящуюся «ниже» Запада в отношении «литературы, искусств, коммерции, промышленности, от самых масштабных явлений и до самых малых». Он защищал введение парламентского правительства, массового образования, модернизацию языка и необходимость повышения статуса женщин. Но, хотя Фукудзава был горячим прогрессистом, он оставался пламенным патриотом и не видел противоречий между национализмом и интернационализмом:

Япония и западные страны живут под одним небом и на одной земле. Их согревает одно и то же солнце, и их народы имеют общие человеческие чувства... Следовательно, они должны учить и учиться друг у друга, печься о благосостоянии друг друга и смешиваться между собой... Мы не должны страшиться противостояния военным кораблям Англии и Америки ради того, что является правильным... Стране не следует бояться защищать собственную свободу от вмешательства, даже если ей враждебен весь мир.

В поздние годы Фукудзава стал все больше разочаровываться в агрессивном империализме западных держав и отвергал их притязания на звание «распространителей цивилизации», которым они прикрывали расизм и эксплуатацию. Возмутительное поведение иностранцев в торговых портах Японии вызвало злой и презрительный упрек:

Мне говорят, что все иностранцы верят в жизнь после смерти, но я должен заметить — только немногие из посещающих наши порты смогут попасть на небеса. Они едят и пьют, а потом уходят, не заплатив... Они берут аванс... и затем не доставляют обещанное... Они палят из ружей вблизи домов, прокладывают силой себе путь по частным дорогам, скачут на лошадях во весь опор...

Что же до «закона наций», Фукудзава ясно видел, как тот применяется «к тем, кто не из христианских стран... Какие бы безумства не совершали на Востоке выходцы с Запада, никто не посмеет и палец на них поднять».

В серии памфлетов «Призыв к образованию» Фукудзава заявлял, что «когда люди рождаются, они равны по природе... Различие между умным и глупым происходит от образования». В университете Кэйо он старался внедрить «практическое обучение, которое бы было приближено к повседневным потребностям человека». Критикуя традиционных ученых как бесполезных, «проедающих рис книжников», он создал институт, откуда вышли поколения бизнес-лидеров и удивительно мало бюрократов. Подводя итог своей карьере в «Автобиографии», он скромно заключал: «Мой успех не связан с моими способностями, но обусловлен тем временем, в которое я призван был служить...»