Железный занавес и МГБ ГДР

Железный занавес и МГБ ГДР

Французский писатель Алексис де Токвиль, который еще ничего не мог знать о марксизме-ленинизме, похоже, обладал пророческим даром. В первой половине 19-го века он писал: «На Земле сегодня есть два великих народа, которые, исходя из различных соображений, похоже, движутся к одной и той же цели. Это русские и англо-американцы. Каждому из них кажется, что он тайным планом Провидения предназначен для того, чтобы в один прекрасный день держать в своих руках судьбы половины мира.»

По окончании Второй мировой войны на европейский континент, пользуясь словами Черчилля, опустился «железный занавес». Это было началом «холодной войны», которая вплоть до начала политики разрядки серией опасных конфликтов предоставила богатые возможности в первую очередь для разведок всего мира. Первой крупной конфронтацией между Востоком и Западом была Берлинская блокада, установленная советскими войсками 24 июня 1948 года, перекрывшими все пути снабжения Западного Берлина, проходившие через советскую зону оккупации. В конце блокады, продлившейся 11 месяцев (322 дня) и потерпевшей неудачу благодаря «воздушному мосту» американцев, единое управление Большим Берлином было расколото советскими оккупационными властями (и СЕПГ). Раздел Берлина был предвестником раздела Германии путем превращения трех западных зон оккупации в Федеративную Республику Германии, а советской зоны — в Германскую Демократическую Республику. Советскому диктатору Иосифу Сталину с помощью берлинского кризиса удался гигантский обманный маневр. С его помощью он успешно отвлек внимание союзников от решающей борьбы за власть в китайской гражданской войне.

Расколотый Берлин в годы «холодной войны» стал прифронтовым городом для шпионских операций. Окруженный ГДР, он стал международным центром шпионажа. Взятие Берлина в 1945 году дало советской разведке и контроль над нацистскими досье, с помощью которых КГБ позднее смогло шантажировать западных немцев и заставлять их работать на себя. К тому же советский аппарат служб безопасности создал в советской зоне оккупации и в советском секторе Берлина уже к концу лета 1946 года мощный разведывательный аппарат. Создание Министерства госбезопасности (МГБ) проходило в ГДР под руководством советского МГБ.

В то время, как Организация Гелена действовала из трех западных зон, Совет министров ГДР 8 февраля 1950 года создал службу государственной безопасности. Задания «Штази» тогдашний министр внутренних дел ГДР Карл Штайнхофф описывал так: «Основными задачами этого министерства будут защита народных предприятий и заводов, транспорта и земельных угодий от нападений преступных элементов и от всех прочих посягательств, ведение решительной борьбы против акций вражеской агентуры, диверсантов, саботажников и шпионов, ведение энергичной борьбы с бандитами, защита нашего демократического развития и обеспечение бесперебойного выполнения экономических планов нашего мирного демократического хозяйства.»

Министр внутренних дел Саксонии Вильгельм Цайссер стал двумя неделями спустя первым министром государственной безопасности, Эрих Мильке его заместителем. Официальным предназначением государственной безопасности отныне было, как писалось в преамбуле к бесчисленным инструкциям и приказам МfS (Ministerium fuer Staatssicherheit — Министерство государственной безопасности, МГБ), «обеспечение безопасности в нашей Германской Демократической Республике», прежде всего защита народных предприятий и транспорта от» шпионажа, саботажа и диверсий», и борьба против деятельности вражеских агентов. До середины 1952 года госбезопасность ГДР фактически управлялась исключительно советскими генералами и офицерами. Структура и деятельность МГБ с самого начала были ориентированы на пример советских «чекистов».

Сообщения БНД о ГДР не всегда с согласием воспринималась службами-партнерами. В 70-х и в начале 80-х годов агенты Пуллаха сообщали, что во многих отраслях экономики ГДР не хватает даже самых необходимых инвестиций и ГДР поэтому все сильнее утрачивает свою конкурентоспособность. Британские и французские спецслужбы, очевидно, видели это иначе и оценивали донесения о плохом экономическом положении ГДР как «слишком пессимистичные». В 1986 году в одном отчете БНД было написано, что ГДР потерпела неудачу со своей системой комбинатов и ускоренным развитием т. н. ключевых технологий. Дорогое развитие собственной микроэлектроники, говорилось там, — чистая самоцель. Хотя финансовое положение ГДР ухудшалось все сильнее с каждым годом, партнеры БНД долгое время не разделяли оценок БНД касательно ситуации в восточногерманской экономике.

Методы МГБ ГДР нельзя даже и сравнивать с методами БНД. МГБ, располагавшее, как стало известно в марте 1998 года, сетью из 20 тысяч шпионов в «старых» федеральных землях, в значительно большей степени продолжило на Востоке старую практику тотального надзора, перенятую у нацистов. Примером бесчеловечного подхода восточногерманских сотрудников МГБ были так называемые «лучевые пушки». Журнал «Шпигель» писал об этом в 1996 году: «Миллионы путешественников с 1979 по 1989 годы проверялись восточноберлинской службой госбезопасности радиоактивными гамма-лучами на пунктах пограничного контроля ГДР. 17 лучевых пушек в Берлине, вокруг него, и на перекрестках автобанов между Восточной и Западной Германией должны были выискивать беженцев из ГДР, которые могли спрятаться в багажниках легковых автомобилей или между грузами в кузовах грузовиков. Источником излучения был радиоактивный цезий 137 из Советского Союза. Гамма-лучи пронизывали машины и их пассажиров, высвечивая людей на мониторах в виде темных пятен. Приборы были разработаны отделом оперативно-технического обеспечения Шестого Главного управления «Штази». Просвечивались и дети, и младенцы, и беременные женщины. Лучевые пушки монтировались на тек называемых проверочных эстакадах на пограничных переходах. Первый гамма-излучатель вступил в строй в Берлине на переходе Чекпойнт Чарли между советским и американским секторами в 1979 году. 9 ноября 1989 года источник цезия на пограничном переходе Мариенборн на автобане между Берлином и Ганновером был выключен — как раз, когда пала Берлинская стена.» Многие путешественники, попавшие под эти радиоактивные лучи МГБ, видимо, никогда не узнают, что подвергались чрезвычайно большому риску возникновения рака.

Но это был не единственный случай, когда ГДР использовала радиоактивные лучи. Также и при слежке за своими жертвами «Штази» работала с радиоактивными материалами. В декабре 1978 года «отделение на объекте» «Штази» на комбинате «Карл-Цейсс-Йена» получила «оперативно препарированный материал» специального подразделения «32» из Берлина. Речь шла о документах, обработанных радиоактивными веществами и предназначенных для проверки лояльности сотрудников «Цейсса». Там надеялись, что потенциальные шпионы дотронутся до подготовленных радиоактивными средствами бумаг и так могут быть изобличены. В подобных случаях эта методика уже утвердилась в ГДР. Так на совершенно секретные документы и на ручки ящиков письменных столов и шкафов наносились невидимые химические контактные вещества.

С нынешней точки зрения странным кажется сбор проб запаха, проводившийся МГБ. Каждая собака-ищейка может преследовать человека на местности, если она находит его след. Но для этого ей необходимо почуять запах этого человека. В классическом детективе комиссар полиции дает псу под нос перчатку преступника. Но разведчик не оставляет перчаток. Поэтому контрразведка ГДР занялась собиранием проб запаха соответствующих граждан ГДР. С каждого, кого подозревали в работе на ЦРУ или БНД, тайно брали такую пробу запаха. Среди них находились также пробы запахов защитников прав человека и диссидентов.

Несмотря на это, ЦРУ во время «холодной войны» удалось внедрить сеть агентов в самый центр государственной власти ГДР — Центральный комитет СЕПГ. Эти агенты были разоблачены в 1966 году государственной безопасностью ГДР и на закрытых процессах приговорены к большим срокам тюремного заключения. До этого они занимались шпионажем в Центральном Комитете СЕПГ и передавали собранные сведения ЦРУ. Таким образом, американская разведка узнала имена и сферы деятельности около 1350 сотрудников ЦК. Передавались также данные о расположении и входах основных мест заседаний в здании ЦК, об охранных постах, сигнализации, местах прохождения телефонных кабелей, средствах связи в восточноберлинских ведомствах и учреждениях, о боевой и стрелковой подготовке сотрудников ЦК и другие подробности. К ним относились и сведения о содержании телефонных разговоров, бесед, стенографические записи и магнитофонные пленки заседаний ЦК. На конспиративной квартире Министерства госбезопасности было установлено подслушивающее устройство. Документы о маленькой, но эффективной шпионской сети в ЦК сейчас находятся в заброшенных архивах ГДР.

Шпионы «Штази» всегда старались сидеть в первых рядах во время событий, делавших мировую историю. Так это было при бойне на Мюнхенской Олимпиаде в 1972 году. В момент нападения на израильскую олимпийскую команду агенты «Штази» сняли множество фотографий. И о попытке тогдашнего Федерального министра внутренних дел Геншера установить контакт с главарем террористов министерство Мильке знало несомненно больше, чем до сих пор известно на Западе. В любом случае, команда ГДР, которая, как писалось в официальных справочниках ГДР того времени, приехала на Изар «в большом коллективе», поселилась в Олимпийской деревне как раз напротив израильской команды.

Но так как о Министерстве госбезопасности, его преступлениях, и об известных шпионских случаях немецко-немецкого противостояния написаны целые библиотеки книг, я вполне осознанно в этом месте отказываюсь от более глубокого изложения этой темы.

А вот курьезным было наблюдение «Штази» за президентами БНД. Журнал «Квик» после падения Берлинской стены опубликовал выдержки из досье «Штази» о Клаусе Кинкеле, который руководил Федеральной разведывательной службой с 1979 по 1982 годы. В досье «Штази» на него, очевидно, к сожалению МГБ, было написано, что у Кинкеля «не было историй с женщинами», то есть, его нельзя было этим шантажировать. Во время заграничных командировок Кинкель по телефону интересовался не только здоровьем своей жены, но и всегда спрашивал об «Арко». В досье Кинкеля, заведенном восточногерманским МГБ, никакое имя не встречается столь же часто, как Арко. Но Арко была не любовницей будущего министра иностранных дел, а его собакой.

С боксером Арко Кинкель пережил в БНД несколько забавных сцен. Женские скульптуры в саду дома президента БНД, которым было уже более пятидесяти лет, Арко невзлюбил. Пес постоянно рычал на них, а пользовался ими лишь для того, чтобы поднять ногу. Но Арко и его хозяину Кинкелю собаки БНД должны быть очень благодарны.

Однажды, где-то во время Рождества, Кинкелю в подарок прислали рождественский пирог весом в пять фунтов, с марципанами и изюмом. В своем «дипломате» он принес пирог домой вместе с бумагами, которые он хотел обработать пораньше на следующее утро. Но следующим утром, как вы уже догадались, Арко лежал, почти как мертвый, глотая воздух, скуля и пукая на холодных мраморных плитах перед камином президентского бунгало. Арко съел за ночь два с половиной килограмма рождественского пирога и вытер лапы о разодранные документы из «дипломата» хозяина. Личный кабинет Кинкеля был похож на поле битвы. Хирург-ветеринар из Штарнберга д-р Рёккен (он, по его же словам, «обслуживает не только собак шпионов, но и отряд сторожевых псов БНД») спас Арко. Он предложил Кинкелю позаботится о том, чтобы в псарне БНД были установлены полы с подогревом, где сторожевые псы после зимнего патрулирования могли бы отогреться. Из благодарности за спасение Арко Кинкель при работах по перестройке зданий исполнил это пожелание. Большинству сотрудников БНД история обогреваемой псарни неизвестна.