V. Экспансия Советской империи
V. Экспансия Советской империи
Партийные историки пишут о «Великой Отечественной войне», игнорируя очевидные исторические факты. Ведь не было единой «Отечественной войны», а были перераставшие одна в другую три войны СССР: одна война — завоевательная колониальная война против Финляндии и Польши и почти одновременная аннексия Советским Союзом прибалтийских стран, Северной Буковины и, считавшейся спорной территорией, Бессарабии (1939–1940); вторая война — это оборонительная война, называемая «отечественной», против Германии; третья война — завоевательная колониальная война СССР в Восточной Европе и на Балканах под лозунгом «освобождения» тамошних народов от фашизма.
Только вторая война — оборонительная война против гитлеровской агрессии — была справедливой и действительно Отечественной, что же касается первой и третьей войн, то они были войнами империалистическими, ибо велись во имя расширения советской колониальной империи.
В Прибалтике, в отличие от Финляндии и Польши, Кремль достиг своих целей путем мирной экспансии.
Относительная легкость победы Сталина в Польше и Прибалтике, кроме всего прочего, объяснялась тем, что Сталин находился в союзе с Гитлером, с которым еще по «пакту Риббентропа-Молотова» разделил сферы влияния в Восточной Европе. Народам этих стран не приходилось ожидать помощи и от демократических держав. Правда, Франция и Англия объявили Войну Германии из-за Польши, но никаких военных действий не предприняли, что же касается аннексии прибалтийских стран Советским Союзом, то и тут демократические державы ограничились лишь платоническими заявлениями о непризнании советской аннексии. Если же говорить о Польше, то Сталин, нанесший ей предательский удар в спину, протягивал руку «братской помощи» вовсе не западным украинцам и белорусам, которые, как чумы, боялись его кровавой руки. Недаром советский народ тогда острил: «Мы им протянем руку, а ноги они протянут сами». Сталин протягивал руку своему союзнику Гитлеру. Польша пала после героического сопротивления, ибо не могла одновременно воевать на два фронта — против Германии и СССР.
Чтобы предотвратить возрождение национальной Польши в будущем, чекисты Сталина-Берии отобрали из плененной польской армии 15 000 польских офицеров и перестреляли их всех (около 5000 из них в Катыни в 1940 г.). Комиссия экспертов из нейтральных стран в 1943 г. установила, что офицеры в Катыни были убиты летом 1940 г. Когда польское правительство в Лондоне запросило о судьбе других офицеров, то Сталин ответил: «Они убежали, может быть, в Монголию».
В Польше, Финляндии и прибалтийских странах — в Литве, Латвии и Эстонии — Сталин предъявил народам неоплаченный ленинский счет. Хотя Ленин в 1918 г. и старался вернуть военной силой все народы бывшей царской империи в империю советскую, но как раз прибалтийские народы, наряду с поляками и финнами, оказали Красной Армии Ленина и Троцкого такое упорное сопротивление, что пришлось свою капитуляцию перед их непокорностью выдать за добродетель: мы, мол, признаем право народов на независимость. Так, самоопределившись в 1918 г., прибалтийские народы создали цветущие государства с западноевропейским уровнем жизни. В этих странах были большие колонии русских, которые жили здесь с дореволюционных времен. Здесь же нашли политическое убежище большие группы русских беженцев, в числе которых было и много русских интеллектуалов. Были созданы русские культурные и религиозные центры, русские театры, независимая русская печать, а знаменитые русские профессора почти всех наук преподавали в университетах новых государств. Их симпатия и сочувствие были на стороне коренных народов, когда над ними нависла смертельная опасность со стороны их бывшей русской родины. Москва аннексировала прибалтийские страны по этапам, так, чтобы замаскировать конечную цель — включение этих стран в состав СССР.
Сначала Кремль предложил прибалтийским странам заключить с Советским Союзом пакт о взаимной военной помощи против потенциального «агрессора». Москва заявила, что на эти страны могут напасть «агрессоры», и для защиты от этих «агрессоров» нужно, чтобы эти страны разрешили разместить на своих территориях «ограниченные контингенты» Красной Армии, как теперь в Афганистане.
Москва обещала уважать их национально-государственный суверенитет, не вмешиваться в их внутренние дела, но одновременно дала понять, что если не будет удовлетворено это советское требование, то Красная Армия просто займет эти страны, и тогда они потеряют свою независимость. Вызванных в Кремль одного за другим глав этих государств заставили подписать такие пакты в течение двенадцати дней. Эстония подписала пакт 28 сентября 1939 г., Латвия — 5 октября 1939 г., Литва — 10 октября 1939 г. Девять месяцев понадобилось Кремлю, чтобы провести в оккупированных странах радикальную чистку. Правительства, которые подписали пакты о «взаимопомощи», парламенты, которые их ратифицировали, были отправлены в концлагеря. За ними последовало около одной трети депортированного населения. Устроили так называемые «свободные выборы» в новые парламенты, на которых присланные из Москвы эстонские, латышские и литовские коммунисты получили по известному всем методу — от 92 до 99 %% поданных голосов. Избранные таким образом парламенты летом 1940 г. обратились к СССР с просьбой принять Эстонию, Латвию и Литву в состав СССР. Кремль великодушно удовлетворил эту просьбу. Далее, 24 июня 1940 г., в согласии с «секретным протоколом» к «пакту Риббентропа-Молотова», советское правительство предъявило Румынии ультиматум в трехдневный срок очистить территорию Бессарабии и Северной Буковины для включения их в состав СССР. Зная, что за спиной Сталина стоит Гитлер, Румыния капитулировала. 27 июня 1940 г. Красная армия заняла обе территории.
Аннексией прибалтийских стран, занятием Бессарабии и Северной Буковины, завоеванием пограничных финских земель и вод Советский Союз резко улучшил свою территориально-стратегическую позицию на Западе, но одновременно показал и истинное лицо советского глобального империализма.
Как рассказывает летописец, древнерусский князь шел на своих врагов с открытым забралом, заранее объявляя во всеуслышание: «Иду на вы!»
Цивилизованные агрессоры готовят войны исподтишка и нуждаются в том, что дипломаты называют «казус белли», то есть в предлоге для нападения, который они к тому же придумывают сами.
Прежде чем напасть на Польшу 1 сентября 1939 г., Гитлер переодел отряд немецких солдат в форму польской армии и атаковал свой собственный пограничный с Польшей пункт, чтобы заявить внешнему миру, что Польша напала на Германию. Что же касается Сталина, то он умудрился выдать за предлог для агрессии событие, которое вовсе не произошло. Прежде чем начать войну против Финляндии 30 ноября 1939 г., Сталин обвинил эту маленькую страну не больше, не меньше, как в нападении на СССР. В правительственном сообщении об этом нападении говорилось, что финские пограничные части, открыв артиллерийский огонь по советской территории, убили четырех советских солдат.
Настоящей войне против Финляндии предшествовала сначала советская психологическая война против финского народа с беспримерным по цинизму нажимом советского правительства на правительство Финляндии, с требованием, чтобы финны мирно уступили Советам то, что они хотят взять войной.
5 октября 1939 г. Молотов ультимативно предложил финскому правительству в течение 48 часов начать с советским правительством переговоры по «важным политическим вопросам». Присланному из Хельсинки представителю финского правительства и будущему президенту Финляндии Паасикиви Сталин коротко и деловито объяснил:
«Вы угрожаете безопасности Ленинграда, находящегося от вас в 32 километрах. Поскольку мы не можем передвинуть с места наш Ленинград, то мы решили продвинуть наши границы вглубь вашей страны».
Конкретно Сталин потребовал, чтобы Финляндия уступила СССР ряд островов в Финском заливе, а на полуострове западнее Хельсинки разрешила Красной Армии построить военно-морскую базу на арендных началах, а также согласилась на некоторые «исправления» границ и на севере. Всего Сталин потребовал 2700 кв. км., за что великодушно предлагал Финляндии, в качестве компенсации, дикие карельские болота. Сталин даже острил, как тифлисский кинто старых времен:
«Мы ведь требуем всего только 2700 кв. километров, а за это даем в обмен 5500 кв. километров. Скажите, какая великая держава поступила бы так? Никакая. Только мы такие глупые».
Когда правительство в Хельсинки, соглашаясь на исправление границ у Ленинграда, отвергло другие советские требования, задевающие его суверенитет, Молотов хладнокровно заявил финскому представителю:
«Поскольку гражданские лица не могут договориться, то отныне слово принадлежит военным».
Слово военных принесло Кремлю не славу, а вечный позор. 30 ноября 1939 г. Красная Армия числом 450 тыс. человек, имея 1900 пушек, 1000 танков и 800 боевых самолетов, на широком фронте перешла финские границы и после некоторых первоначальных успехов натолкнулась на такое беспримерное по храбрости сопротивление финнов, что о легкой военной прогулке по Финляндии, о которой думали в Кремле, не могло быть и речи. А ведь во всей финской армии было только 215 тыс. человек, она имела всего 75 самолетов и 60 старых танков. Поэтому-то большевики и войну начали как войну одного Ленинградского военного округа, а фактически она превратилась в войну всей Красной Армии, ибо против финнов воевала половина тогдашнего личного состава Красной Армии.
Многие до сих пор думают, что Кремль преследовал в этой войне ограниченную территориально-стратегическую цель — исправить границы и заполучить некоторые острова и полуострова. Это заблуждение. Конечной целью была большевизация всей Финляндии и, по примеру прибалтийских стран, включение ее в состав СССР на правах союзной республики. Этим, собственно, и объяснялось, что как только Красная Армия захватила финскую пограничную деревню Териоки (ныне Зеленогорск), Кремль поспешил торжественно провозгласить создание мифической «демократической республики Финляндии» с «временной столицей Териоки». Во главе ее, так сказать, правительства был поставлен старый соратник Ленина, политический секретарь президиума Исполкома Коминтерна Отто Куусинен. И вот 2 декабря 1939 г. в Москву из Териок «прибыл» Куусинен попросить военную «братскую» помощь и заключить договор насчет цены такой помощи. Это была, конечно, чистейшая комедия, к тому же совершенно бездарная, что даже не похоже на Сталина. Куусинен, хотя бы даже для видимости, мог бы приехать из Териоки. Но он пришел пешком в Кремль из своего Коминтерновского кабинета около Манежа, рядом с Кремлем. Куусинен подписал договор в присутствии Сталина, Молотова, Ворошилова и Жданова. Фотография «исторического акта» подписания договора и сам договор были опубликованы в «Правде». По этому договору Куусинен удовлетворил все желания Москвы, подарив Советскому Союзу не 2700 кв. км финской территории, а 4000 кв. км перед Ленинградом, плюс все острова и полуострова, которые требовало советское правительство. Ратификационными грамотами стороны обязались обменяться в ближайшее время в Хельсинки, когда резиденция Куусинена будет перенесена туда из обоза Красной Армии. Вот тогда финны по-настоящему поднялись на всенародную освободительную войну против советского империализма. Маленькому северному народу было тяжело выдерживать чудовищный натиск советского колосса, но и советские потери были колоссальными. По официальным данным, Красная Армия потеряла 207 000 солдат (фактически цифры были куда выше), финны потеряли 25 000 солдат. Ворошилов потерял пост наркома по военным делам. Назначенный на его место маршал Тимошенко довел действующую армию до 500 000 солдат. Однако Сталин пришел к выводу, что при продолжении войны он рискует столкнуться с англо-французами, которые намеревались направить экспедиционную армию на помощь финнам. Поскольку западная помощь только планировалась, но так и не приходила, а к тому же Гитлер, находящийся в пакте со Сталиным, требовал от финнов уступить Сталину, то финны решили за лучшее принять условия Сталина. Вся пограничная с Карелией область с городом Выборгом, а также отрезки территории на востоке и севере страны — всего 35 000 кв. км. — финны вынуждены были уступить Советскому Союзу.
Это была редкая в истории война, в которой народ потерял часть территории, но не поступился национальной честью.
Готовясь к войне с Советским Союзом, Германия добилась в начале июня 1941 г. размещения в Финляндии одной немецкой дивизии. Однако, когда началась война между Германией и СССР, Финляндия заявила, что остается нейтральной. Несмотря на это, 25 июня 1941 г. советские самолеты бомбардировали финскую территорию. Только после этого 10 июля финны на широком фронте перешли советские границы и вернули себе обратно все занятые советской армией области, взяв заодно и всю Карелию, включая ее главный город — Петрозаводск. Вопреки давлению немцев, маршал Маннергейм отказался продолжать дальше войну против СССР. Начатое Красной Армией в конце июля большое наступление было отбито еще в начальной стадии. Ее потери были, как и в первой войне, велики — Красная Армия потеряла убитыми и ранеными 260 000 солдат.
2 сентября 1944 г. Финляндия вышла из войны. Новые условия мира для нее были еще тяжелее, чем в первой войне. Все-таки и этот тяжелый мир не смог принудить Финляндию стать советским сателлитом, какими стали восточно-европейские страны.
Кремль старался через так называемую Контрольную комиссию «союзников», заседавшую в Хельсинки, навязать финнам коммунистические порядки, но очень быстро понял, что имеет дело с противником, которого можно уничтожить, но покорить нельзя. Тонкие дипломаты, мужественные воины, финны учили советских генералов учтивому обращению с побежденными. В этом отношении характерна сцена на заседании союзнической Контрольной комиссии, куда, между прочим, входили и английские офицеры. Когда вызванный на ее заседание маршал Маннергейм вошел в зал, советский представитель, член Политбюро генерал-полковник Андрей Жданов не соизволил встать, несмотря на то, что его английские коллеги встали. Тогда маршал Маннергейм обратился к Жданову на отличном русском языке (он ведь был генералом русской императорской армии): «А что, в вашей армии разве есть обычай — генералы продолжают сидеть, когда в зал входит маршал?» Свидетели рассказывают, что Жданов даже покраснел и встал. На приеме финской правительственной делегации в Кремле в 1947 г. Сталин произнес тост:
«Я пью за храбрую финскую армию».
Сталин на этот раз не льстил и не врал, а говорил беспримерную в его устах правду.