ДОКУМЕНТЫ
ДОКУМЕНТЫ
А.Я. Павловский – хорошо сохранившийся эсер (декабрь 1952 – январь 1953 г.)
Биографическая справка
Пожилому человеку захотелось написать, даже не мемуары, а нечто вроде автобиографического романа. Он не претендовал на литературные лавры, он даже вовсе никому не показывал свою рукопись, содержавшуюся в той же старой тетради, что служила ему и дневником, и записной книжкой. Написал он ее, как было установлено следствием, в декабре 1952 – январе 1953 г., а уже в мае 1953 г. осужден за ее изготовление и хранение по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР к 10 годам лишения свободы («изготовил рукопись антисоветского клеветнического содержания, в которой изложил клевету на советскую действительность, в частности опорочивал паспортную систему Советского государства и др[угое], и эту рукопись хранил у себя в квартире»[358]).
Как значится в заключении прокурора, «Павловский Александр Яковлевич, он же Бейнарович, Павлов, Громов, Петров, Шефранов, Шафрановский, 1888 года рождения, […] с незаконченным высшим образованием, агроном, ранее состоял в партии эсеров, ранее судившийся за антисоветскую деятельность 5 раз: в 1921 году арестован в Москве и выслан в Вологодскую губернию, откуда бежал, в 1921 году вновь арестован и выслан на Соловки на 2 года, в 1925 году выслан в г. Ирбит на 3 года, откуда бежал, в 1933 году вновь арестован по ст.ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР и приговорен к тюремному заключению на один год, и в 1934 году выслан в Казахстан сроком на 2 года, до ареста проживал в г. Курске, пенсионер».
Сам Павловский по поводу своего сочинения на суде показал следующее: «Признаю [себя] виновным в том, что написал клеветнические измышления против порядка, установленного Советским государством. Привело к этому то, что в 1946 году у меня умерла жена, и мне стало тяжело. Увидел ее во сне, что она прошла мимо меня, я испугался и никому об этом не сказал, а решил все изложить в рукописи. Клеветнические измышления я изложил на паспорт, назвал его «Волчий билет». Мне казалось, что осенью меня осудят … Рукопись я писал один, и об этом никто не знал»[359].
Самой рукописи в имеющемся у нас деле нет, есть только сделанное прокурором краткое изложение с цитатами, которым мы и воспользуемся.
105. Из заключения помощника прокурора Курской области по спецделам от 30 января 1954 г. по делу Павловского А.Я.
Рукопись Павловского представляет объемистую тетрадь, где в форме изложения поездки Скитальца в Москву он излагает антисоветские суждения.
Начинается она так:
«У Михаила Александровича Скитальца окончился срок ссылки. Событие это воспринял он спокойно – без всякого энтузиазма. Он хорошо энал, что раз кто-нибудь попал под 58 п. 10–11, так он и останется под эгидой … на всю жизнь, во всяком случае до учредительного собрания».
Получив паспорт, Скиталец говорит своей жене:
«Знаешь, Варя, [в] те времена, когда существовала черта оседлости, такие паспорта называли «волчьими», в наше время, конечно, товарищеские».
Далее, описывая посещение с женой театра в Москве, Павловский пишет:
«Они посмотрели «Лебединое озеро», «Бешеные деньги», «Земля». Последнюю вещь Варя особенно не любила, но ей хотелось, чтобы увидел муж, как клевещут «на народ честный», и что он скажет».
Говоря о знакомой Скитальца, инженере-химике Раисе Михайловне, Павловский пишет:
«Два карьериста-выдвиженца травили Раису Михайловну, они хотели занять пост зав[едующего] лабораторией, которой должна была заведовать она».
Далее Павловский пишет, что в разговоре с Раисой Михайловной Скиталец говорил:
«Ни одно историческое событие и общественное устройство не повторяется в том виде, как оно было 50 или 100 лет тому назад.
Если бы возродился рабский или крепостной строй, все это было заключено в такую философскую оболочку, что казенные оптимисты назвали бы это государственное устройство социализмом. Покажите мне вашу философию, и я вам скажу, какая у вас была конституция… Такие слова и мысли можно найти у Фулье».
Далее:
«Достала том советской энциклопедии и, открыв страницу со словом «паспорт», начала читать. Прочитав все, как определено слово «паспорт» в энциклопедии, заметила: «Ну … тут тебе не намордник и, конечно, не черта оседлости, а в общем, наш паспорт нечто худшее. Так что нужно к Фулье внести поправку: «Покажите мне Ваш паспорт», а потом уже делать предположение, какая у Вас была философия и конституция. Раиса Михайловна была поклонницей А.А. Богданова, да и не только поклонница. Она очень активно пропагандировала философские мировоззрения Богданова, этику и эстетику Луначарского».
Описывая разговор в квартире знакомых Скитальца, Павловский пишет, что Скиталец спросил:
«А сколько сейчас блюд приготовляют из сои, сколько в Москве профессоров по простокваше, и какие успехи у Серафимы в части доказательств, что белок-чечевицы по своему качеству не уступает белку куриного яйца».
Далее:
«Рая и Таня были химики и прожектерство недолюбливали. Затронутые вопросы оказались близки их сердцу, и разговор стал оживленным.
Таня рассказывала, как профессор Т. со своей ассистенткой провалились с доказательством, что хранение зерна под открытым небом дешевле обходится, чем хранение в элеваторе, и по каким они ценам считали стоимость зерна и стоимость строительных материалов. Так они сгноили более 100 вагонов зерна и получили за свои прожектерства премии».
Описывая альбомы «Раи», Павловский пишет:
«Во втором альбоме были фотографии замечательных людей, на первом месте которого была фотография А.А. Богданова».
Далее излагая свое повествование, Павловский пишет, что во время вечернего чаепития, проходившего после просмотра альбомов в квартире Раи, Скиталец вышел из-за стола, то его жена Варя бросила реплику:
«Вот видишь, какой он, если бы решался вопрос об организации союза трудового крестьянства, он бы просидел до утра».
Как известно, «Союз трудового крестьянства» (СТК) был организован эсерами в Тамбовской губернии, и из него формировались банды Антонова.
Павловский в октябре 1918 года переехал в Тамбов, где имел явочную квартиру, проводил нелегальную эсеровскую работу и распространял их литературу, что признал Павловский на допросе 3 апреля 1953 года […]
Излагая, что Скиталец, будучи в Москве, вел дневник, Павловский пишет, что Скиталец «Вспомнил он то, что пока иэ Москвы не выехал, приключения могут быть еще; могут и записи попасть в ненужные руки, и решил записать условно, а затем расшифровать… «милицейские чины» – «ферменты разложения»…
Посещение им человека Лугового института, театра и особенно вещь – «Земля» – все было зашифровано».
Павловский в своей рукописи приписывает одной из героинь, «Рае», следующие слова:
«Как бы много сделали женщины и мужчины, если бы они взяли в основу своих поведений и своей деятельности идею Лаврова или хотя бы то, что изложено в его работе «Социалистическая революция и задачи нравственности».
Далее Павловский приписывает другой героине – Вере, жене Скитальца, следующие слова:
«Это уже не отдельные люди мещане, а вся система. В обществе, где личность подчинена коллективу, придавлена этим коллективом, это должно считаться нормальным и неизбежным явлением, на основании конституции и процессуального кодекса должны не только жена, а и сын и дочь сообщать куда следует о поведении отца, или кого там».
В разговоре Скитальца с женой Варей «Скиталец» Павловского говорит:
«Если бы взять группу каких-нибудь европейцев и поставить их в такие условия, в каких находимся мы, русские, в своем большинстве, они бы не выдержали, погибли, а мы все переносим, да еще острим, смеемся».
Далее он приписывает «Варе» следующие слова:
«Ты знаешь, у нас … развито шестое чувство, мы чувствуем шпика, или, как это сейчас водится, «ангела-хранителя» на расстоянии».
Наконец, описывая сцену отъезда Скитальца из Москвы, Павловский пишет:
«Рая сказала: «Ты отстал от жизни. Сейчас новая теория, постоянно действующие факторы».
«Знаю, знаю, последняя теория более эффективна, но рабочему классу от этого не легче», – сказал Михаил».
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 42766. Л. 16–20. Копия. Машинопись.
К.К. Семенов: «Я хотел стать писателем» (1955–1957гг.)
Биографическая справка
Константин Константинович Семенов (1926 года рождения) был моряком дальнего плавания, в 1957 г. работал старшим помощником капитана рыболовецкого судна, жил в г. Петропавловске-Камчатском. В его жизни был тяжелый период: в 1948 г. он был осужден по обвинению в хищении государственного имущества к 10 годам лишения свободы. В 1952 г. приговор по этому делу был отменен и дело направлено на доследование, в процессе которого была установлена невиновность Семенова, и дело прекращено. Тем не менее он провел три года в заключении. Семенова, видимо, тянуло как-то осмыслить свой жизненный опыт, поделиться им, и он решил попробовать свои силы на литературном поприще. В 1955 г. и позже он в свободные часы написал несколько рассказов. Как впоследствии уверяли и он, и его близкие, это были всего лишь неумелые черновые наброски. 10 октября 1957 г. Семенов забыл папку с рассказами в местном ресторане. Тексты были найдены, переданы куда следует, признаны антисоветскими, к тому же выяснилось, что автор показывал их некоторым из близких, обсуждал в переписке с братом. Семенов был осужден 5 февраля 1958 г. к 6 годам лишения свободы по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР. Он активно добивался пересмотра дела, доказывал, что при составлении обвинительного заключения были использованы небольшие отрывки из незаконченных произведений, по которым нельзя судить о целом; что он писал под впечатлением от разоблачения культа личности Сталина, писал о незаконных репрессиях, уже осужденных партией, обращался за помощью к главному редактору «Литературной газеты» писателю С.С. Смирнову, который заступился за Семенова, написав в Прокуратуру СССР. Тем не менее решение о его реабилитации было принято только в 1965 г., когда срок свой Семенов уже отбыл.
106. Из справки прокурора отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры СССР по делу Семенова К.К., 1962 г.
Авторство Семенова К.К. в изготовлении указанных записей установлено его признанием, заключениями экспертов и показаниями свидетелей.
Эти записи, изготовленные в форме рассказов и личных писем, приобщены к делу в качестве вещественных доказательств:
а) Оставленный Семеновым в ресторане машинописный текст под названием «Тиски».
В этом рассказе автор описывает издевательства над заключенными со стороны администрации мест лишения свободы. Все работники этих учреждений представлены как садисты, единственной целью которых является избиение, унижение, убийство заключенных.
Далее он рассказывает об арестах и необоснованных осуждениях отдельных лиц по обвинениям в антисоветской деятельности. Находясь в заключении, эти лица, как в разговорах между собой, так и при беседах и столкновениях с должностными лицами, высказывают суждения, именуемые ими как честные и правдивые.
Так, арестованный Лядов во время допроса его полковником государственной безопасности «мужественно и смело» говорит о том, как ему понравилось в США все то, что он там видел. Говоря о кампании выборов президента в США, Лядов, например, говорит: «Я никогда не видел подобного у нас. Я видел, что у нас все безмолвно подчиняются воле свыше и непрерывно хвалят правящую страной партию, и ни разу не слышал голоса против. Для меня процесс выборов был потрясающим, я убедился, что Америка со своим строем, как бы ни называли его, намного демократичней нашего, никакого нет сравнения. Никакого!»
Комментируя изредка эту беседу, автор от себя пишет, например: «Полковник засопел, ощутив крепкую пощечину, но промолчал», или: «Полковник перебил говорившего, чувствуя, что доводы Лядова очень убедительны и он не может им ничего противопоставить» и т[ому] п[одобное].
Продолжая говорить, Лядов утверждает, что «порядки, созданные в нашей стране властью и правящей партией, ничем не нахожу отличными от порядков, созданных фашистами в Германии… Страной правит военно-политическая диктатура. Власть к рукам прибрала группа партийных вождей. Она отняла у народа все права, заглушила в нем все демократические свободы…» и так далее.
Автор пишет от себя, как «зеленеют от злости» слушающие Лядова работники государственной безопасности, как они «открывают рты от удивления», как они «поразились откровением Лядова, его твердым суждением и смелым ответом».
А Лядов продолжает говорить:
«Силой оккупационной армии в странах Восточной Европы приведены к власти угодные нашим правителям партии… Стоит только вывести наши войска из стран Восточной Европы, как прекратится власть той партии, которая была поставлена насильно…»
Снова «орет», «рычит», «шипит, как змея», «синеет от злобы» полковник Козлов, и по-прежнему «спокойно», «уверенно», «энергично» говорит Лядов.
Другой арестованный, по имени Валентин, на допросе у того же полковника также утверждает, что «страной правит преступная банда головорезов во главе со Сталиным»…
Называя на протяжении всего рассказа этих лиц честными советскими людьми, вкладывая в их уста наряду с критикой Сталина прямые клеветнические выпады в адрес Партии, Правительства, Советского строя, автор в ряде мест уже от себя лично пишет: «Страна покрылась лагерями. Колючая проволока и вышки часовых были на каждом шагу. На Украине и Урале. На Печоре и в Мордовии. В Сибири и на Колыме. На Сахалине и Камчатке. Всюду и везде стонал простой люд, загнанный за колючую проволоку. Правящая партия во имя своего могущества и претендентства на руководящую роль в мире ставила на кон жизнь народа, его свободу, его счастье… По мнению правящей клики, коммунизм должен в скором будущем охватить весь мир, и во имя этого на кон была брошена судьба и жизнь многомиллионного народа… Страницы газет пестрели громкими словами о строительстве коммунизма. Вожди и главари обещали народу златые горы. Радио, газеты, журналы и книги восхваляли существующие порядки и существующий строй… А в это время десятки миллионов бесправных тружеников в разных концах страны гнулись в лагерях, обнесенных колючей проволокой … Стонал народ, обманутый и растерзанный …» и т[ому] п[одобное].
б) В рассказе «Комсомолка», изъятом у Семенова, автор пишет о судьбе мальчика, осужденного за кражу одной детали трактора: о том, как этот мальчик по имени Комсомолка подвергался избиениям в лагере, и решив отомстить работникам лагеря, произвел там взрыв.
в) В рассказе «Беглец» Семенов писал о том, как некий Николай, будучи осужден еще мальчиком к 6-ти месяцам лишения свободы за отказ учиться в ФЗО, совершал побеги из-под стражи. Однажды, забравшись в помещение железнодорожной кассы, он и еще двое грабителей ударили сторожа кочергой по голове и похитили из сейфа 32 ООО рублей, но вскоре были задержаны.
Описывая судебный процесс над этими грабителями, автор изображает судей и прокурора как кровожадных палачей, а подсудимых – как людей, которые встали на путь преступления по вине судебно-следственных органов.
Сторож-старик, которого они ударили кочергой по голове, извиняется перед ними в суде за то, что выступает в качестве свидетеля, и говорит им: «Я буду молить бога простить МНЕ грех!»
В то же время подсудимые ведут себя в суде нагло, оскорбляют судью, бросаются на него, но несмотря на это, автор постоянно стремится искусственно взывать у читателя симпатии к подсудимым и возмущение в отношении судей и прокурора.
В защитительной речи подсудимый, говоря о речи прокурора, заявляет: «Этим самым прокурор подтвердил, на что способна власть, им защищаемая. Она способна не только из честного человека сделать вора, грабителя и бандита, она способна и оклеветать его, смешать с грязью. Я совершил грабеж. Я не отрицаю это. Но почему же я совершил этот поступок? Да потому, что я был поставлен в такие условия, что вынужден был бежать и воровать… Я воровал у государства, потому что оно само обворовало меня, а его судьи сделали меня преступником. Его руководители очень много говорят о правах и людях, но они закрывают глаза на творимый произвол их сатрапами, когда такие псы, – он показал на судью и прокурора, – сгоняют в тюрьмы и лагеря миллионы невинных людей… Вместе со своими правителями эти судьи и прокуроры являются узаконенными грабителями, ворами и убийцами … Гады, вы душите всех, но придет черед и до вас!»
Описывая и эти враждебные выпады и то, как подсудимые бросились на судью и прокурора и стали избивать их, автор в то же время пытается изобразить дело таким образом, что находящаяся в зале суда публика все более и более проникается симпатиями и сочувствием к подсудимым, а после того, как к подсудимым, избившим судью и прокурора, была применена конвоем физическая сила, то из публики стали раздаваться голоса: «Да что же это за суд! Боже мой, что за издевательство! Что же судить людей, коль раньше их невинно посадили!», и тут же, как пишет далее автор, «за ограду полетели папиросы, хлеб, колбаса. А стоящий рядом молодой парень просунул даже бутылку вина», и так далее.
г) Рассказ «Гибель».
д) Рассказ «Короткая история».
е) Рассказ «Моника».
Эти рассказы не содержат каких-либо враждебных направлений.
Касаясь общего характера рассказов Семенова, следует сказать то, что, постоянно козыряя своим знанием преступного мира, автор наряду с этим проявляет явную ненависть и злобу к сотрудникам государственных, и прежде всего, судебно-следственных органов. Если речь идет о ком-либо из таких лиц, то они обязательно наделяются отрицательными чертами не только в поведении («заорал», «зарычал», «позеленел», «посинел» и так далее), но и во внешнем облике («жирный, рыжий, веснушчатый, с тяжелым подбородком и толстыми слюнявыми губами», или «самодовольные, сытые и тупые морды» и т[ому] п[одобное]), в то время как заключенных даже в момент совершения ими убийств, ограблений и других преступлений автор пытается изображать как людей, заслуживающих сочувствия и уважения.
Делая обобщения на основании единичных, искусственно преувеличенных и умышленно обостренных «фактах», Семенов стремится в этих рассказах опорочить всю систему государственных органов власти в целом, клевещет на советский строй. Вскрытые Партией извращения, допущенные в период культа личности Сталина, он пытается изобразить как присущие самой Партии и советскому строю. Особенно резко это проявляется в его рассказах «Тиски» и «Беглец».
* * *
Эти рассказы Семенов давал читать своему брату Семенову В.К., проживающему в г. Москве. По поводу этих рассказов между ними была переписка.
Брат обвиняемого упрекал его в том, что он стоит на неверных позициях, так как не дает правильной оценки виденным им фактам, оценки, которая, как писал его брат, возможна лишь с точки зрения коммунистической партийности. […]
В ответ на это в одном из писем к брату обвиняемый писал:
«Очень много пишу, но не могу никак под свою писанину подложить идейную подкладку. Поэтому твой совет, что нужна партийность и идейность, никак не совмещается с моими произведениями. Я усвоил одно правило: быть реалистом, постараться описать действительность такой, какой она была, а тогда будет и идейность. Зачем же я, сталкиваясь с безобразиями, произволом и насилием, должен оправдывать все виденное идейной подкладкой. Я перечитал всего Маркса и Ленина, перечитал Энгельса и Сталина и видел, как далеко реальность отходит от учения. Зачем я буду приспосабливать жизнь под идею и учение?» […]
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 86804. Л. 72–77. Подлинник. Машинопись.
Д.И. Попов: «Партия и государство диктатуры рабочего класса» 1957–1958 гг.
Биографическая справка
Дмитрий Иванович Попов, 1897 года рождения, член партии с 1920 г., герой войны, в прошлом работавший директором сельскохозяйственного техникума, заведующим партийным кабинетом завода, председателем колхоза, вышедший на пенсию и живший в г. Днепропетровске, в 1957-1958 гг. написал книгу (272 машинописных страницы) под названием «Партия и государство диктатуры рабочего класса». Свой труд он перепечатал на машинке, а затем отфотографировал, отпечатал более 1000 экземпляров и начал рассылать их по почте; машинописные экземпляры пошли в ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, Ленинградский обком партии, ВЦСПС, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, фотокопии же предназначались организациям помельче рангом и частным лицам. Дома у себя Попов устроил тайник, в котором спрятал первый машинописный экземпляр книги, негатив и 70 фотоотпечатков.
При допросе в зале суда Д.И. Попов признал, что написал и размножил книгу, «но отрицаю, что этот труд антисоветского содержания … Я считаю, что та обстановка в стране не соответствует эпохе перехода страны к коммунизму. Культ личности Сталина вызван порядками в стране, и вот я хотел, чтобы устранить и не допустить культа личности других … Я пошел на этот нелегальный путь потому, что я один ничего не сделаю. Я человек свободолюбивый и потому являюсь горячим сторонником расширения сфер свободы … идейная фанатичность направила меня к этому. Горячая любовь к Родине меня заставила написать этот труд»[360]. Днепропетровским областным судом Д.И. Попов был приговорен к 5 годам лишения свободы по ст. 7 ч. 1 Закона «Об уголовной ответственности за государственные преступления». Находясь в заключении, он в конце 1959 г. написал огромного размера письмо, адресованное в ЦК КПСС и доказывавшее вредность для страны существующей практики политических репрессий[361].
107. Из постановления прокурора отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры СССР от 11 марта 1960 г. по делу Попова Д.И.
Содержание антисоветской книги Попова, на 272 страницах, отпечатанных на пишущей машинке:
В предисловии, обращенном к членам ЦК КПСС, автор пишет: «Изданием этой книги мы объявляем борьбу установившемуся в стране и партии режиму… Установившийся в нашей стране режим неограниченной диктатуры над народом совершенно нетерпим. Народ устал и требует перемен… Поймите, что когда народ, как стадо, подхлестывают бичом и кричат – вперед к коммунизму! – то это издевательство над коммунизмом»…
В разделе «Цели и задачи» автор обвиняет ЦК КПСС в отходе от ленинизма. «Нынешние партийные «вожди», – пишет он, – понимают, что проводимая ими линия, так назойливо именуемая «ленинской линией», уже давно вступила в явное противоречие с учением Маркса и Ленина о государстве и партии… Ныне на любую критику существующих порядков модно навешивать ярлык ревизионизма. Получается курьезное положение: стопроцентные ревизионисты обвиняют в ревизионизме всех»…
В разделе «Партия» автор указывает, что «ныне действующий Устав КПСС является менее демократичным, чем устав РКП(б), принятый в 1919 г.». Автор указывает, что Устав КПСС констатирует, что «нарушение партийной дисциплины несовместимо с пребыванием в рядах партии», угрожая этим самым членам партии исключением за любое нарушение партийной дисциплины, стимулируя, таким образом, элементы произвола в партии… Таким образом, после смерти Ленина развитие демократии в нашей партии шло по правилу «шаг вперед, два шага назад»… Сейчас в нашей стране нет диктатуры пролетариата, а есть диктатура кучки «вождей» партии. В нашем государстве постепенно окрепла власть, которая перестала совпадать с населением, организующая сама себя, как вооруженную силу. Народ оказался разоруженным, лишенным свободы. Возникли: постоянная армия, организации полицейского типа, такие, как органы МВД и МГБ, тюрьмы, чрезвычайные и тайные суды, чиновничество и тому подобные щупальца особой силы принуждения, и эта особая сила оказалась в руках партийной верхушки. В этих условиях даже рекомендация от имени партии становится приказами, подкрепленными всей мощью особых органов принуждения… Все ближайшие соратники Ленина, с которыми он строил партию в подполье, были объявлены врагами народа и уничтожены. Так погибли Каменев, Зиновьев, Бухарин, Рыков… Троцкий был заочно осужден к смерти и убит за границей.
В разделе «Сталин умер, но режим его живет» Попов пишет, что Берию «тайно судили и уничтожили, не дав даже возможности выступить перед ЦК… На костях Берии поднялся Никита Хрущев, сейчас уверенно идущий к личной диктатуре»…
Далее он пишет: «Расправа над Надем произошла вскоре после свидания Хрущева с Яношем Кадором. Мировое общественное мнение возложило ответственность за этот акт расправы на CCCR и это конечно справедливо».
Раздел «Критика генеральной линии партии». По вопросу индустриализации страны Попов пишет о необходимости пересмотра вопроса о темпах развития легкой индустрии в целях увеличения темпов развития ее по отношению к тяжелой индустрии. Далее предлагается, чтобы государство выделяло «заинтересованным организациям и лицам специальные участки для добычи топлива, леса, руды и т[ому] подобных] ископаемых … Должен быть издан специальный закон, по которому любая группа людей может образовать артель по производству товаров потребления.
В разделе [о] внешней политике партии Попов политику мирного сосуществования называет оппортунистической.
В разделе «Внутрипартийная демократия» автор пишет, что «ЦК должен утратить свою неограниченную власть над партией и страной. Необходимо положить Конец и запрету существования фракций. Очевидно, образование фракций внутри партии является одной из форм критики».
Далее Попов выступает против демократического централизма в партии, против партийности печати, за передачу власти профсоюзам.
В разделе «О свободах и личности» Попов пишет: «Можно ли сказать, что трудящиеся нашей страны имеют свободу слова? – Нет, этого сказать нельзя. Свободой слова, и то относительной, пользуется у нас только верхушка власти… Вместо царства свободы гражданам СССР преподносится чечевичная похлебка»…
В разделе «Что же делать?» автор пишет: «Путь к свободе трудный и опасный… Разве эти диктаторы добровольно согласятся потерять это все? Но если народ поднимется, они вынуждены будут уступить, так как иначе неминуема гражданская война… Значит, необходимо поднимать народ на борьбу за свободу… Итак, первая и очень важная задача состоит в том, чтобы раскрыть глаза народу, раскрыть глаза коммунистам. Для этого, в частности, надо нашу работу всеми силами размножить и распространить…
…На первом этапе наше движение должно быть подпольным. Это нужно потому, что в нашей стране царит беспощадная, самодержавная диктатура. Допустима ли организация забастовок?
Да, забастовки мы будем организовывать, но демонстративные, на короткий срок, сопровождая забастовку митингами…
…Особенное внимание надо обратить на Москву, где сосредоточены узлы управления диктаторского режима. Поднять трудящихся Москвы на борьбу под знаменами нашего движения – это огромная победа, которая может стать решающей.
…Из нашей искры да возгорится пламя, «август 1956 – август 1958 г.».
ГА РФ. ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 86559. Л. 44–46 об. Подлинник. Машинопись.
М. Кулмагамбетов: «Я себя считаю марксистом, но я против коммунистов» (1957–1958 гг.)
Биографическая справка
Махмет Кулмагамбетов (1930 года рождения) был сыном крестьянина-бедняка, казаха, получил высшее образование, закончив философское отделение Казахского государственного университета в Алма-Ате, и четыре года, проработал преподавателем философии в этом же университете и в педагогическом институте в г. Чарджоу. В общем, делал успешную карьеру. Погубила его склонность к умозаключениям. Исходя из марксистской теории (и ни из чего другого), Кулмагамбетов стал говорить «ужасные» вещи: «Проводил ревизионистскую линию по ряду вопросов марксистско-ленинской теории и политической экономии. Среди преподавателей и студентов выступал с утверждениями о том, что при социализме в СССР рабочая сила является товаром, существует прибавочная стоимость, не ликвидирована безработица», и многое другое. За такие разговоры Кулмагамбетов в 1958 г. «обсуждался» на заседании кафедры и партийного бюро института, получил предупреждение, но поведения не изменил и был уволен с преподавательской работы. Правдолюбивый Кулмагамбетов отправился в Москву, нанимался на различные работы, ездил с геологическими партиями, а в 1961 г., вернувшись в Казахстан, стал работать электромонтером на горнообогатительном комбинате. Все это время он продолжал «проводить антисоветские измышления» и «возводить клевету» на советскую действительность. В ноябре 1962 г. Кулмагамбетов был арестован, а при обыске у него нашли ряд антисоветских рукописей и фотоснимков, «отрицательно характеризующих наш быт» (кадры пьяниц, нищих, очередей в магазины). Он признался, что замыслил написать книгу про жизнь в СССР и издать ее за рубежом. 17 апреля 1963 г. он был осужден Кустанайским областным судом к 7 годам лишения свободы. В нашем распоряжении имеются небольшие выдержки из записных тетрадей Кулмагамбетова, процитированные в прокурорском заключении по делу.
108. Из заключения помощника прокурора Казахской ССР от 20 января 1965 г. по делу Кулмагамбетова М.
Кулмагамбетов в своих мыслях и заметках пишет:
«Многие рядовые коммунисты понимают несправедливость существующего положения и гнусность политики, но порочность и сила у одних порождает уныние, у других стремление приспособиться к существующему положению, чтобы максимально удовлетворять свои жизненные потребности посредством места и чинов, за это последние поплатятся, когда народное терпение дойдет до предела […]
Лучше фашизм с его циничной идеологией, чем коммунизм с его ханжеством, с его филантропической идеологией на устах, на деле лицемерно прикрытыми фразами об интересах прогресса человечества. […]
Люди не могут спорить о правоте политики партии, когда нет свободы слова и политических убеждений.
У нас есть «свобода», например, ты свободен всеми правдами и неправдами защищать политику партии, критиковать антипартийное мировоззрение, объявлять врагами народа врагов партии, сажать их в тюрьмы и даже расстреливать, эта свобода вряд ли чем отличается от свободы в понятии средневековой инквизиции. […]
Самое большее, чего могут достигнуть социологи у нас, не противопоставляя себя партии, действительности, это умение мусолить партийные установки – ее идейки, на угодные партии лады, подтверждая их все новыми фактами, изощряясь в умении доказывать «гениальность» решений партии. […]
В Москве в троллейбусе молодой русский паренек во всеуслышание издевался над евреями, говоря: ты Иван, и я Иван, голубые очи, нам Иванам – целина, а евреям – Сочи.
Без подлинной демократии и свободы не может быть никакого социализма. Нельзя считать, что есть политическая свобода там, где существуют политические преступники, где преследуют за антиправительственные взгляды и критику государственной политики. […]
У наших критиков ревизионизма больше страсти, нежели убедительности, больше цитат, апеллирования к авторитетам, нежели серьезного анализа.
Кампания, развернувшаяся на страницах печати, радио и в научных учреждениях против ревизионизма, свидетельствует о серьезном беспокойстве в просоветском лагере. Знать, Моська затрепала слона?! Но Моська ли это??? […]
Как крепко засел культ личности в наши мозги – ужас. Наш народ ведь давно перестал о политике думать, за него думает фюрер – ЦК. Отвергли одного бога (правда, после смерти, но и мертвым Сталин одержал немалую победу. Дай бог, чтобы каждый был таким же марксистом, как Сталин (Хрущев). Но появился другой, о чем свидетельствует чрезмерное насаждение памятников Ленину […]
Выражение «бонапартистский режим» подходит к нашей действительности еще и тем, что у нас суд – не суд, а военный трибунал […]
Самый верный путь погубить страну – это дать власть демагогам. […]
Это такой Краснобай, нахальный, бесстыжий, грубый, созданный для того, чтобы вести за собой дураков» (Стендаль, «Красное и черное», стр. 350). […]
Утверждение, что рабочая сила не товар, – теоретическая основа неразберихи в зарплате, теоретическая основа ограбления трудящихся, теоретическая основа сведения уровня жизни до минимума, до животного существования. […]
Да, у нас нет капиталистов, но у нас есть партийный паразитизм, вместо одного госаппарата мы кормим два: Райком, райисполком, обком, облисполком. У нас есть получающие 15 000 р[ублей] и 300 р[ублей] в месяц. […]
Партия подвергается дегенерации, она срастается с государственным аппаратом и в действительности является его составной частью. […]
Партийность и есть настоящая соответствующая форма принципиальной беспринципности. […]
Не пережил ли профсоюз себя, не стал ли он бюрократическим органом, и следовательно ненужным? Ведь профсоюз существует на средства трудящихся. Значит, и должен защищать интересы трудящихся. А если он не выполняет этой задачи, то он не имеет ни морального, ни юридического права на существование. […]
Т[ак] к[ак] я человек по преимуществу земной, то мне тяжело становится жить, и иногда готов совершить какой-нибудь решительный поступок, вроде того, чтобы пойти и рассказать все иностранным корреспондентам». […]
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 94406. Л. 15–21. Подлинник. Рукопись.
Ю.В. Голосов: спасти человечество от ядерной войны! (январь 1962 г.)
Биографическая справка
20 октября 1962 г. при обыске на квартире у Юрия Валентиновича Голосова (1938 года рождения, уроженец Московской области, со средним образованием, член ВЛКСМ, проживал на окраине Москвы) в связи с обвинением по неполитической статье была обнаружена рукопись антисоветского содержания. Голосов признал, что в начале 1962 г. решил записать свои взгляды по ряду политических вопросов, но вскоре бросил рукопись, не закончив. Никому ее не показывал. В ходе допросов следователь получил показания, что Голосов в разговорах позволял себе антисоветские высказывания и даже говорил, что хочет бежать за границу. Таким образом, из прежде начатого в отношении него дела было выделено новое, уже по ст. 70 УК РСФСР. Доводить его до суда не стали, решив ограничиться осуждением по общеуголовной статье. Дело по ст. 70 было прекращено в марте 1963 г.
Рукопись Голосова стилистически подражает модному в те годы журналистскому стилю с лирическими отступлениями, пейзажными зарисовками, нарочитой непринужденностью, а также характерным для советской публицистики стремлением подтвердить свои мысли мнением «людей из народа», «настоящих рабочих». Тем не менее Голосов, как и другие герои данной главы, обладал углом зрения, позволявшим ему выйти за пределы бесконечных толкований почерпнутых из официальной пропаганды положений с простой переменой знака (положительное – на отрицательное и наоборот). Такую нестандартность взгляда ему дало усвоение пацифистских идей.
109. Из рукописи Голосова Ю.В., январь 1962 г.
[…] Люди, человек – такое сложное и малопонятное существо, развивающееся в постоянной и упорной борьбе с самим собой, – очень редко и неохотно думает о себе подобных. Всегда ли так было? Нет! Человек становился врагом человеку в процессе своего собственного подъема по общественной лестнице – объяснение этому есть во всех учебниках политэкономии, и нет нужды анализировать этот факт вновь. Есть ли на земле счастливые люди в самом банальном натуральном понимании этого слова? Есть!
Это те индейцы Амазонки, живущие родовым строем, не испытавшие влияния цивилизации, не ведающие разницы между людьми, между друг другом, это дети природы […]
Возможны ли такие равенство и счастье на высших ступенях общественной человеческой лестницы. Ну, конечно, не такие, а наполненные новым смыслом и содержанием, возможны – говорят коммунисты, и говорят так называемые капиталисты. Я не знаю, какие условия для осуществления упомянутых принципов имеются на Западе, где, по словам коммунистов, царят капитализм, загнивающий в своей высшей стадии империализма, и естественно вытекающие отсюда нищета, подавление свобод, отсутствие уверенности в завтрашнем дне, и тому подобные вещи, которые мир выслушивает из уст Коминтерна в течение 60 лет. Итак, капитализм хоть медленно, но верно гибнет, и надежда всего (?) человечества – коммунизм. Первая страна, где он должен быть построен, – Россия – Советский Союз, я живу в этой стране, поэтому попытаюсь представить себе ее возможности в свете задач, поставленных XXII съездом КПСС в своей Программе, несущей людям мир, труд, свободу, равенство, братство, счастье.
1. МИР.
…Я бегу в холодную, мокрую и грязную черноту ночи, и ни одной звезды на небе, чтоб указать мне верную дорогу; вмиг промокшие ноги хлюпают в просторной обуви, в голове хлопают мысли: «Я так люблю слушать шуршание дождя за стенами в домашнем тепле. Зачем же?!»… О, как мне стыдно, больно и страшно за вас, люди земли – Мир!
Мир, как удачно в этом русском слове сочетаются два основных значения его. Мир – это другое название нашей маленькой планеты Земли, одухотворяющее ее мертвые геологические глыбы и пучины великим содержанием жизни – мыслью людей. Мир изначален – и он породил и своих незаконнорожденных детей – мировую войну, мировой империалистический лагерь, мировой лагерь социализма – все это в драке с неразумным человечеством. И только оно одно – человечество – ответственно за судьбу этих ублюдков. Человечество, а не Рокфеллер, не Хрущев, не Кеннеди, не Мао Дзе Дун, не Аденауэр и уж тем более не Энвер Ходжа и Чан Кай Ши. Тем не менее, эти вот шишки, правда, на нерозном месте, усердно мутят и без того потемневший от грязи и крови людской океан жизни, пытаясь поймать в нем рыбку покрупнее и уверяя при этом вверенные этим шишкам неизвестно кем, богом или провидением, народы в том, что накормят этой рыбкой досыта их самих, да еще останется для страждущих, то бишь голодающих.
Архибраконьеры заповедных вод мирского океана забывают, что рыба, оглушенная запретным водородным динамитом, будет отравлена и погубит самоуверенного охотника … охотника за смертью, не только себе, но и всем, кто делит с ним его добычу.
Как же может человечество вверять судьбу свою столь нечестным рыбакам? Как может доверять личности, которая не обладает данными для обеспечения процветания народам. К чему приводит подобное доверие, показал печальный опыт Наполеона, Гитлера, Сталина и тому подобных. Я не буду анализировать этого опыта, им в достаточной мере занимается Хрущев, благо ему представилась блестящая возможность наблюдать последнего из 3-х героев в течение 30 лет, и за это время у него (Хрущева) не ожирели мозги, подобно прочим соратникам диктатора. А коль скоро лавры великого предшественника не давали Хрущеву покоя, он по публичном извлечении уроков из ошибок сталинизма принялся разрабатывать (говорят, не без помощи зятя) великую программу «мирного» завоевания Земли для того, чтоб осчастливить не только россиян, но их братьев во Христе – людей во всем Мире. Прямо надо сказать, задача благородная, но методы (?!). Увы!
Конечно, можно сказать, что, испытывая бомбу в 50 миллионов тротилов в борьбе за идеалы коммунизма, он рискует отравить все живое и сорвать при этом аплодисменты ослепленных так называемой классовой борьбой представителей трудящихся (которые, кстати, аплодируют во всех просто эффектных местах выступлений знаменитых ораторов, чувствуя изменение интонации и силы голоса и вовсе не задумываясь над тем, стоит ли так неразумно тратить энергию), но не будет ли он тогда одновременно рисковать сорвать маску человеколюбца и миротворца – Лауреата Междунар[одной] Л[енинской] П[ремии] Мира!
Конечно, можно обвинять возмущенную проведением атомных испытаний мировую общественность в непонимании ситуации, в близорукости и даже во вредном пацифизме, но что можно ответить на слова Кеннеди о подготовке СССР подобных испытаний в течение долгого времени и переговоры о запрещении таковых в это же долгое время.
Конечно, можно угрожать Западу заключением сепаратного мирного договора с ГДР и вытекающей из него ликвидацией оккупационного режима в Западном Берлине до конца текущего года, но потом не подписать его и признать себя тем самым виновным в накалении международной обстановки и разжигании военного психоза, которые вызваны этой угрозой.
Конечно, можно, отчаявшись, прикрыть плащом противоатомного бункера территорию США, как предлагает пр[авительст]во Кеннеди, и тем самым поверить в возможность всеуничтожающей ядерной войны.
Но… Человечество!!!
Конечно, нельзя допускать всего этого и делать семимильные шаги к своей гибели, оставшись пассивным и равнодушным к авантюрам своих руководителей. Неужели ты, о человечество, погубишь себя у ворот золотого царства объединенного и освобожденного человеческого разума.
В пылу верноподданнических чувств мне возразят: «Как же так, Советское пр[авительст]во выдвигает разумные предложения всеобщего и полного разоружения под эффективным контролем, а западные державы не принимают их». Во-первых, следует заметить, что бывает и наоборот, а во-вторых, есть серьезная причина, стоящая на пути к соглашению, – взаимные подозрительность и недоверие, без устранения которых, всем понятно, не может быть и речи о серьезности переговоров о разоружении; при наличии которых переговоры – лишь испытание нервов противника и игра за время, причем каждому из них кажется, что время за него в этой игре.
Премьер Хрущев в этом духе высказывается примерно так: «Смотрите, господа, время работает на нас, на коммунизм, разоружайтесь, пока не поздно, но не думайте, что мы слабее вас, чуть что, и мы покажем вам кузькину мать, ведь мы сильнее вас!» (?).
А потом газеты так называемых социалистических стран комментируют подобное выступление, как позицию «мира и демократии».
В то же время, стоит США выступить с какого-либо рода своими предложениями по мировым проблемам, какта же печать разряжается заранее заготовленными гневными статьями о холодной войне, позиции «силы» и о роли США как «мирового жандарма», кстати, потом подобные статьи можно спокойно прикладывать к любым заявлениям гос[ударственных] деят[елей] зап[адных] держав (с небольшой перестановкой текста).
Итак, поставлен вопрос о доверии к Хрущеву, его правительству, его идеям, ведь интерес к эксцентричной личности еще не доказательство симпатии, любви, доверия к ней и ее идеям, как склонны преподносить этот интерес своему читателю некоторые советские журналисты.
Интересно, а доверяют ли Хрущеву советские-то люди? Посмотрим. Как-то во время 22 съезда я разговорился о мировых проблемах с одним знакомым парнем, в ту пору я был на распутье и не знал, с кем же быть, с коммунистами или против, поэтому на меня здорово подействовали слова простого 22-летнего парня из крестьянской семьи, выбившегося в техники, студента-заочника МЭИ: «Аты веришь Хрущеву и сним? Аты знаешь, чтоунего науме? Ты думаешь, он хочет мира? Это же авантюрист высшей марки, разве же можно ему верить!» Да… а ведь несколько ранее я слышал нечто подобное от инженера из Днепропетровска, находившегося во время съезда в Москве в отпуске: «Дело идет к тому, что через некоторое недолгое время Хрущев скажет народам мира: «Друзья, угнетенные, потерпите чуточку, не оплакивайте необходимых жертв, зато мы освободим вас от ненавистного империализма, и тогда устремимся вместе к сияющим вершинам коммунизма».
А простые люди СССР считают, что на пути к вершинам слишком много мелей:
«Хрущев, туды его в качель, Корабль коммунизма посадил на мель, Но наш народ тем не сконфужен, Нам коммунизм совсем не нужен».
Эти строки принадлежат молодому токарю одного из московских военных заводов, и они красноречивее всех томов экономических трактатов и программческих партий.
Русский народ может уважать и терпеть слабоумных и недалеких государей, тиранов и диктаторов, но всегда ненавидит политических проходимцев и авантюристов типа Шемяки, Годунова, Лжедмитрия, Бирона, Отрепьева и так далее, и тому подобное.
Нужно ли после всего сказанного вести разговор о доверии к Хрущеву и его правительству со стороны Западных держав.
Пока существует Хрущев и хрущевский коммунизм, не будет мира!
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 94792. Л. 2–7. Заверенная машинописная копия
А.А. Калинов, Г. Эсмурзаев: «Нам нужно, во-первых, выгнать страх» (1962 г.)
Биографическая справка
Познакомились друг с другом эти люди в столовой, оказались случайно за одним столиком, разговорились. Афанасий Архипович Калинов (родился в 1926 г.) уроженец Харьковской области, участник войны, был дважды ранен, остался инвалидом, с тех пор его носило по стране, он часто и подолгу лечился в госпиталях, менял места работы, жил то в Ставрополье, то в Кировской области, наконец, оказался в Калмыкии. Там он и встретился с Гашимом Эсмурзаевым (1931 года рождения), чеченцем, пережившим выселение в Казахстан, уже дважды судимым за изнасилование и кражу, скрывавшимся от ареста за очередную кражу и жившим в Калмыкии под фамилией Даулетбаев (он украл колхозного бычка по сговору с председателем сельсовета, тот помог ему бежать и сменить фамилию). У обоих были свои обиды на власть. Калинов объяснял: «На мои взгляды повлияло то, что я был дважды ранен, длительное время лежал в больнице, считал, что ко мне относятся несправедливо. Когда я находился на излечении, мне было трудно, не имел денег, пенсию платили маленькую» (работник Прокуратуры СССР сделал возмущенную пометку на полях справки: «На полном обеспечении государства»; пенсия у Калинова была 18 рублей)[362]. В апреле 1962 г. Калинов написал и вручил Эсмурзаеву «Обращение к народу», которое тот взял с собой, отправляясь на работу в Коми АССР, показал его нескольким знакомым (попутчикам, товарищам по работе). Они переписывались, Калинов побуждал Эсмурзаева распространять обращение, делая вид, что оно исходит от многочисленной организации. Однако те, кто читал это обращение, говорили Эсмурзаеву, что он дурак, зря лезет в это дело, а двое поспешили донести в органы КГБ и милиции. Калинов и Эсмурзаев были осуждены 27 ноября 1962 г. к 7 годам лишения свободы каждый.
110. Письмо, составленное Калиновым А.А. и распространявшееся Эсмурзаевым Г. весной и летом 1962 г.