Усмирение
Усмирение
В конце 444 года Аттила покинул Аркадиополис вместе с Бериком и устремился на восток. Нужно было не только поправить положение, но и укрепить целостность огромного образования, основы которого он заложил шестью годами ранее.
За этой экспедицией тянулся долгий кровавый след, но цели своей она достигнет: империя оформится окончательно. Это была уже не расплывчатая конфедерация кочевников, многие из которых и не догадывались, что входят в нее, поскольку никогда о ней не слышали.
Были проведены подробные подсчеты общих репрессий и отдельных зачисток, хотя и не всем данным можно верить.
Сорок тысяч человек погибли в бою с отрядами Аттилы и Берика. Еще сорок тысяч были ликвидированы во время массовых казней, устроенных теми же отрядами. Поскольку время поджимало, или потому что временами не удавалось сдержаться, а то и попросту в назидание, Аттила якобы лично, своей рукой отправил к праотцам точно неизвестное, но все же внушительное количество противников. Еще десять тысяч подданных империи пали в боях между враждующими ордами — Аттила бросал своих сторонников на тех, кто были верны ему в меньшей степени. Двести пятьдесят вождей кланов якобы были убиты, став жертвами «несчастных случаев на охоте», наряду с тремя тысячами недовольных низшего разбора. Среди казненных вождей подавляющее большинство составляли старики, тотчас замененные молодыми, для которых, естественно, Аттила олицетворял собой прогресс.
В результате этой чистки империя, наконец, стала соответствовать своему названию: Аттила по-настоящему сделался ее властителем. Пусть она еще оставалась рыхлой, но централизация, замешенная на крови, утвердила его авторитет.
Верноподданнические чувства выражались в преподнесении большого количества женщин в знак союза или подчинения. Аттиле с Бериком их досталось по сотне каждому — дочерей или вдов разных вождей, вернувшихся на путь истинный. Самые важные стали супругами, прочие — наложницами. Большинство они раздали своим подручным.
В этих заботах прошел весь 445 год.
Тем временем Эдекон всё еще дежурил под Константинополем, а Онегесию разрешили проникнуть в Македонию. Они вместе составили план кампании. На их пути могли попасться римские войска двух видов: наемники-варвары и дисциплинированные легионы. У гуннов была примерно та же картина. Были классические гунны, степные лучники-индивидуалисты, сроднившиеся со своими лошадьми, и пехотные подразделения, обученные на римский манер, — достойное подражание знаменитым легионам. При каждой стычке в ход пустят те отряды, которые лучше сумеют сладить с врагом. Эдекон в особенности ратовал за сооружение осадных машин, отсутствие которых вынуждало гуннов обходить попадающиеся на пути крепости или брать их измором: в первом случае в тылу оставался непобежденный противник, во втором приходилось тратить время и терять преимущество от скорости.
На эти приготовления требовалось время. Феодосий успокоился. И был неправ.
Онегесий вступил в Македонию в конце 445 года. Родину Александра Великого обороняли плохо. Наемники Каллиграфа заперлись в своих укреплениях и боялись оттуда выходить, оставив всю страну гуннам.
Онегесий не спешил. Он спокойно опробовал баллисты и катапульты, которыми снабдил его Эдекон, на гарнизонах, считавших себя в безопасности за своими стенами. Машины можно было усовершенствовать, но результаты и так оказались неплохие: крепости падали одна задругой, их защитников истребляли — или принимали в свои ряды.
Он перешел в Фессалию, оставив за спиной Олимп. Две римские армии по очереди попытались его остановить. Он бросил на них в лоб свои легионы и охватил с флангов конницей. Обе армии были уничтожены. Те, кто выжил, бежали в Афины или в Константинополь, где, влившись в войска Аспара, способствовали их разложению.
Всё это заняло около полутора лет. Осенью 447 года, оставив Эдекона под Константинополем, Онегесий отправился завоевывать Грецию и дошел до Фермопил.
Итог кампании (хотя проверить это сегодня не представляется возможным) — 85 захваченных и разрушенных крепостей: 19 —в Македонии, 9 — во Фракии и 57 — в Фессалии.
В конце года торжествующий Аттила с большой помпой вернулся в Аркадиополис. Онегесий, прибывший из Греции, устроил маневры своей армии перед Афирасом на глазах у защитников Константинополя. Показательные стрельбы его артиллерии, постоянно усиливаемой новыми машинами, окончательно деморализовали последних солдат Каллиграфа. Аттила решил, что можно начинать переговоры.