Город-сад: Каир Оливии Мэннинг

Город-сад: Каир Оливии Мэннинг

Прогулка вдоль восточного берега Нила, на юг от «Хилтона» по оживленной набережной, приведет в ту часть Каира, которая известна как Город-сад. Никакой другой район города не обременен в такой степени напоминаниями о годах войны; кроме того, подобно острову Гезира, этот район неразрывно связан с колониальной эпохой. Некогда тут стоял массивный дворец аль-Дуббарах, принадлежавший Ибрагиму-паше, сыну Мухаммада Али. После сноса дворца в 1906 году сюда устремились британские архитекторы и застройщики, начавшие возводить обитель дипломатов и колониальных чиновников с теми же аккуратными улицами и площадями, которыми изобилуют лондонские Кенсингтон и Пимлико. На карте Каира этот район выделяется тем, что в нем не найти прямых улиц, только зеленое пространство парков и скверов, которые огибают полумесяцем улицы, встречающиеся друг с другом на причудливо разбросанных перекрестках. Ничего похожего в Каире попросту нет.

Свое название район получил благодаря зеленым улицам и многочисленным частным садикам, и в колониальную эпоху здесь обосновалось посольство Великобритании, по-прежнему занимающее ту же территорию и те же здания, как и в дни таких могущественных и влиятельных дипломатов, как лорд Кромер и сэр Майлз Лэмпсон. Главное здание посольства — роскошная, чопорная вилла, немедленно заставляющая вспомнить колониальные времена; чугунная решетка ворот украшена вензелем «VR» — «Victoria Regina», то есть «Королева Виктория». За воротами виднеются ухоженные лужайки, балконы с колоннами и веранды, ненавязчивые олицетворения имперского присутствия.

Писательница Фрейя Старк (1893–1993) регулярно приходила в посольство в начале 1940-х годов. До войны она опубликовала четыре книги путевых записок о Ближнем Востоке, но в Каире очутилась не по велению сердца, а по служебной необходимости — она работала пропагандистом в министерстве информации. В ее обязанности, в частности, входило убеждать египтян, прежде всего духовенство ультраконсервативной мечети аль-Азхар, не поддерживать страны Оси. По долгу службы Старк часто бывала в Городе-саде и имела возможность воочию наблюдать различные перипетии социальной жизни, концентрировавшейся вокруг посольства. В своей книге «Пыль на лапах льва» она упоминает об «ужинах в посольствах… приятных вечерних посиделках с Лэмпсонами (послом и его женой. — Э. Б.). Майлз, как обычно, грубовато шутил, а Жаклин веселилась, как ребенок… После ужина можно было отдохнуть в шезлонге, любуясь звездами и вслушиваясь в негромкий плеск вод великой реки».

«Грубоватый» сэр Майлз Лэмпсон (позднее лорд Киллерн), с которым Старк провела столько времени за приятными беседами ни о чем, являлся доминирующей фигурой в каирской политической жизни военных лет. Он прибыл в Египет в 1933 году в качестве верховного комиссара после многолетней дипломатической работы в Китае. Он был шести футов и шести дюймов ростом (около 190 см), имел обыкновение носить пестрые галстуки-бабочки и снисходительно именовал «мальчиком» молодого короля Фарука. В посольстве, при котором жили Лэмпсоны, хранились коллекции сэра Майлза — китайская мебель и персидские ковры. На досуге он любил развлекаться тем, что постреливал ястребов, взявших привычку утаскивать мячики для гольфа (это развлечение посла не находило понимания у египтян, ценивших ястребов за то, что птицы уничтожали паразитов, которые губили посевы хлопка). Гарольд Макмиллан в своих «Военных дневниках» назвал Лэмпсона «крепким, решительным и бесцеремонным». В собственных дневниках сэр Майлз пишет, что, по его мнению, надлежало покончить с «этим невразумительным протекторатом» и превратить Египет в полноценную часть Британской империи. Как вспоминала Фрейя Старк, жена посла Жаклин была женщиной здравомыслящей, энергичной и общительной; вдобавок она была наполовину итальянкой, что наверняка вызвало перешептывания и домыслы, когда в октябре 1939 года итальянская авиация нанесла бомбовый удар по Каиру.

Самый знаменитый случай с участием Лэмпсонов произошел в феврале 1942 года, когда город пребывал в состоянии, близком к панике. Союзники на протяжении войны прилагали немалые усилия к тому, чтобы египетское правительство не переметнулось на сторону Оси. Корпус Роммеля в Северной Африке понес чувствительные потери, но по-прежнему представлял собой серьезную угрозу. Лэмпсон предложил королю Фаруку назначить премьер-министром преданного интересам Великобритании Нахаса-пашу. Фарук медлил с ответом, и Лэмпсон предъявил королю ультиматум: либо тот до вечера 4 февраля утверждает Нахаса в должности премьер-министра, либо отрекается от трона. Наступил назначенный срок — от короля известий не поступало. Директор службы информации сэр Уолтер Монктон, прежде готовивший аналогичный документ для британского монарха Эдуарда VIII, привез в посольство акт об отречении, на котором недоставало лишь подписи Фарука. В Александрии стоял под парами военный корабль, который должен был доставить отрекшегося короля на Сейшельские острова. Шестьсот британских солдат окружили дворец Абдин, в котором столетием ранее Мэйбл Кайар и другие светские дамы танцевали на зимних балах хедива; теперь дворец стал королевской резиденцией, и в его многочисленных помещениях хранились личные вещи Фарука — от оружия до порнографии.

В 9 часов вечера к воротам дворца подкатили бронетранспортеры, и английский офицер выстрелом из револьвера сорвал со створок замок. Лэмпсон и его присные ворвались внутрь, отыскали короля и вручили тому акт об отречении — чтобы он прочитал и подписал. Фарук хладнокровно отметил, что документ написан на бланке посольства, от которого отрезали «шапку». Но все же король уступил, и Нахас-паша стал премьер-министром. Этот инцидент, вполне естественно, привел к охлаждению англо-египетских отношений, многие египтяне даже отказались посещать британские заведения — например, спортивный клуб Гезиры.

В годы Второй мировой войны Город-сад превратился в центр военной активности союзников. Помимо посольства, там размещалась ставка британского командования — в многоквартирном доме, спешно переоборудованном в офисный центр. Фрейя Старк писала, что «на улицах вблизи ставки можно услышать любой европейский язык, кроме немецкого», и что в полдень на улице рядом со зданием была отчетливо различима трескотня печатных машинок. Помимо приверженности бюрократии, ставка печально прославилась драконовскими мерами секретности (благодаря которым регулярно попадала впросак). Археолог Макс Мэллован, муж Агаты Кристи, служивший в штабе разведки Королевских ВВС в Каире, вспоминал, что официант в ресторане отеля «Континентал» сообщил ему о падении Тобрука задолго до того, как ставка официально подтвердила эту катастрофу. В другой раз водитель трамвая поведал Мэлловану о том, что в город прибыл Черчилль, тогда как ставка принимала все возможные меры к тому, чтобы сохранить визит британского премьера в тайне.

Ставке подчинялись две чрезвычайно секретные военные организации. В задачу первой — Отдела специальных операций — входило планирование тайных операций на всем Ближнем Востоке. Эту легендарную организацию учредил лично Уинстон Черчилль, ее деятельность нанесла немалый ущерб странам Оси, а среди ее сотрудников были писатели Ивлин Во и Патрик Ли Фермор. Вторую организацию основал коммандо по имени Дэвид Стирлинг, замышлявший дерзкие налеты на вражеские аэродромы. Бюрократы из ставки отмахивались от Стирлинга до тех пор, пока однажды, в июле 1941 года, тот не прорвался в здание, не встретился с генералом Нилом Ритчи и не убедил последнего в обоснованности и здравости своих идей. Потом подоспела охрана и вышвырнула Стирлинга из здания… Организация Стирлинга получила название десантных частей особого назначения (SAS); по сей день эти части считаются элитными подразделениями британской армии.

Самое известное событие, связанное с Городом-садом, — так называемая Пепельная среда. 1 июля 1942 года, когда казалось, что войска Роммеля вот-вот преодолеют пустыню и ворвутся в Александрию и Каир, британские офицеры сожгли все штабные документы; по слухам, даже воздух почернел от сажи и копоти. Некоторые бумаги подхватил и унес ветер, и некоторое время спустя каирские уличные торговцы начали продавать орешки в бумажных вазочках, скрученных из почерневших, но еще вполне читабельных совершенно секретных документов. В «Дереве опасностей» Оливия Мэннинг описывает впечатления Гарриет Прингл:

Над рекой навис густой туман, похожий на дым. Она вдохнула — и поняла, что это на самом деле дым. Легкие словно обожгло, и она закашлялась. В саду посольства горел костер, мужчины и женщины выбегали из здания с коробками и корзинами для бумаг. Слуги бросали бумаги в огонь, а садовники теребили бумажные кипы граблями, чтобы лучше горели.

Каирская квартира Мэннинг находилась прямо напротив посольства, и, следовательно, она воочию наблюдала все то, что творилось в саду посольства в Пепельную среду. В Каир Оливия Мэннинг прибыла вместе с мужем Реджи Смитом, лектором Британского совета; до 1942 года они жили в Бухаресте (ранние романы Мэннинг объединены в «Балканскую трилогию»), откуда их переправили в Афины, а затем в Каир, где Оливия получила должность пресс-атташе посольства США. Вскоре они с мужем сделались полноправными членами каирского литературного сообщества, регулярно собиравшегося на вечерах «Англоегипетского союза». Реджи Смит стал редактором литературного журнала «Цитадель», в котором, наряду с прочими материалами, публиковались статьи, рассказы и стихотворения Оливии и Э. М. Форстера. Позднее Оливия и Реджи перебрались в Иерусалим. Воспоминания о жизни в Каире и Иерусалиме легли в основу «Левантийской трилогии» Мэннинг, состоящей из романов «Дерево опасностей» (1977), «Поражение и победа» (1978) и «Сумма вещей» (1980). Вместе «Балканская» и «Левантийская» трилогии составляют цикл «Перипетии войны».

Первый из «левантийских» романов сугубо автобиографичен. В нем излагается история семьи Прингл, Гая и Гарриет, которые бежали из охваченной войной Европы и поселились в Каире, преисполненном страха перед наступлением нацистского экспедиционного корпуса. Как и продолжения, этот роман посвящен важнейшему периоду истории Ближнего Востока, причем исторические события показаны глазами персонажей, живущих в эпоху кардинальных перемен. Персонажи Мэннинг бродят по мгновенно узнаваемому Каиру 1940-х годов, пьют чай и лакомятся сластями в кофейне Гроппи, заказывают выпивку в поблекших барах таких отелей, как «Шепердс», «Континентал» и «Мена». Город-сад, который сама Мэннинг отлично изучила, в ее описании предстает «сплетением прихотливо изогнутых улиц… местом былого величия и нынешнего отчаяния, где лениво шевелили листвой деревья и… в разгар коматозного полудня громко хлопали дверцы автомобилей, а чей-то командный голос отдавал приказы на английском языке».

Сегодня Город-сад представляет собой район посольских особняков и офисных центров; сфера британского влияния сократилась до границ посольства. На обсаженных деревьями улочках припаркованы дорогие автомобили, простые смертные сюда, как правило, не заезжают. Дом Оливии Мэннинг, номер тринадцать по улице Шария Ибрагим-паша, ничем не выделяется среди остальных: модернистский проект, помещения которого давно переделали в офисы. Там жужжат факсы и гудят компьютеры; это мир, радикально отличающийся от того, в котором обитали Мэннинг и ее муж, частенько посещавшие вечеринки в квартире наверху — эта квартира принадлежала Питеру Стирлингу, брату основателя SAS Дэвида Стирлинга, и гости вели беседы, непринужденно лавируя среди огромных ящиков с захваченной у врага амуницией.

Еще более значительны перемены, постигшие само посольство. После обретения Египтом независимости по берегу Нила проложили дорогу, отрезавшую часть посольской территории: сейчас сад посольства обнесен высокой стеной, вдоль которой несутся автомобили (а когда-то Фрейя Старк вслушивалась здесь в плеск нильских вод). Пожалуй, никакое другое сооружение не является более наглядным олицетворением заката эры британского владычества, чем эта дорога, пересекающая прибрежный район с его парками и скверами, где гуляли и любовались фелуками на реке британские дипломаты и колониальные чиновники. И ничто не символизирует нынешнюю трагедию Ближнего Востока ярче, нежели массивные металлические ворота и пуленепробиваемые стены, благодаря которым посольство больше похоже на военное укрепление, чем на оплот внешней политики Уайтхолла.

Здание посольства Великобритании, некогда самое большое во всем Городе-саде, ныне оказалось в тени посольства США, стоящего на той же улице. Американское посольство — как считается, крупнейшая постройка дипломатического назначения в мире — выглядит мрачно и даже угрюмо из-за крепостных стен вокруг и нескольких металлоискателей, сквозь которые должны пройти все без исключения посетители. В 2003 году, после высадки корпуса США в Ираке, весь посольский район Города-сада обнесли полицейскими кордонами; куда ни сверни, всюду стоят бронетранспортеры, на которых сидят усталого вида солдаты с автоматами в руках. Суровая реальность наших дней…