9. Гидролокатор на «Танни» дает хорошие результаты

9. Гидролокатор на «Танни» дает хорошие результаты

Следующей подводной лодкой, оснащенной гидролокатором, была «Тиноса». В декабре и январе она совершила три боевых похода и успешно справилась с задачей обнаружения минных полей около Окинавы и у северной оконечности Формозы. Я хотел во что бы то ни стало получить доклад о ее действиях из первоисточника. Узнав о прибытии «Тиноса», а вслед за ней и «Спейдфиш», я взобрался в свой верный маленький «Бичкрафт» и вылетел на остров Сайпан, где мы предполагали провести испытания гидролокационной аппаратуры перед новым выходом этих двух подводных лодок на разведку минной обстановки.

На рассвете следующего дня мы вышли в море на подводной лодке «Тиноса». Ее командир Дик Латам с увлечением рассказывал о действии гидролокатора около Окинавы и Формозы. И все-таки жизнь на борту подводной лодки, оборудованной гидролокационной аппаратурой, не вызывала у него особого энтузиазма.

Причина этого заключалась не в том, что экипаж был измотан опасностями, связанными с разведкой минных полей, а главным образом в том, что в своем последнем походе подводная лодка не нашла объектов для атаки. О подводной лодке, ее командире и команде, естественно, судили по тому урону, который они нанесли противнику. По этому признаку подводным лодкам присваивались очередные звезды, от которых зависело получение заветных наград. А о наградах, кажется, еще Наполеон говорил: «Дайте мне достаточно орденов, и я завоюю Европу».

Разумеется, мы стремились не допускать очевидной несправедливости в таких вопросах, но винить за отсутствие объектов для атак подводных лодок следовало адмирала Билла Хэлси. Его авианосцы, действовавшие в районе Лусона и Формозы, спугнули с морских коммуникаций все мало-мальски крупные корабли, и теперь там попадались одни только сампаны.

Первый выход на подводной лодке «Тиноса» не дал больших результатов. На море было сильное волнение, и буи с закрепленными на них минами относило ветром так далеко, что к полудню мы смогли обнаружить только один буй. Пришлось вызвать тральщик, чтобы он разыскал и подобрал остальные до наступления темноты.

Следующий день прошел не лучше. Мы заходили на цель на разных глубинах — от перископной глубины до 60 метров, но с прибором что-то не ладилось и звонков не было слышно. На выручку пришел профессор Гендерсон, который, проработав целую ночь и проверив монтаж, привел гидролокатор в исправное состояние.

А в это время другая подводная лодка, «Спейдфиш», как конь ретивый, рвалась в бой.

Мы оставили «Тиноса» в порту и занялись «Спейдфиш», на которой был новый командир — капитан 3 ранга Билл Гермерсхаузен. На «Спейдфиш» стоял наш первый гидролокатор. Он был значительно улучшен и теперь действовал превосходно. Специалисты по электронному оборудованию главный радист Меджоун и главный радиотехник Пайк хорошо изучили прибор, и он находился в отличном состоянии. Гермерсхаузен получил приказ в следующий понедельник выйти на боевое задание — определить южную кромку минных заграждений противника в Западном проходе Корейского пролива. Готовясь к предстоящему прорыву в Японское море, мы хотели установить линию старта. Дело в том, что гидролокационные устройства при длительной работе перегревались и поэтому включать их раньше, чем они действительно могли понадобиться, было нежелательно.

Я дал указание Гермерсхаузену, Латаму и командирам всех остальных подводных лодок, отправившихся вслед за ними, брать пленных (силой, если необходимо) в районе Желтого моря и Корейского пролива. Японцы, особенно военнослужащие, редко сдавались сами. Чтобы затащить их на борт подводной лодки, создавались специальные команды пловцов. Бывали случаи, когда японцы предпочитали утопиться, лишь бы избежать пленения. От пленных, захваченных таким способом, в частности от капитана одного небольшого судна, офицеры разведки из штаба командующего Тихоокеанским флотом выудили дополнительные ценные сведения о местонахождении минных полей.

Когда «Спейдфиш» вышла в море на выполнение боевого задания, мы снова занялись подводной лодкой «Тиноса». В целом второй день испытаний на учебном минном поле дал весьма обнадеживающие результаты. Однажды перед выходом «Спейдфиш» в море мы с Гендерсоном обедали в кают-компании вместе с Латамом и офицерами его корабля. Помню, как мы, обмениваясь замечаниями, наслаждались вкусной едой, которой славятся подводные лодки, и безмятежно отдыхали.

Вдруг у моего стула выросла долговязая фигура офицера-связиста. Он протянул мне раскрытую папку. Взглянув на нее, я увидел только что расшифрованную радиограмму от Пирса с «Танни». В ней говорилось: «Прошел через минное заграждение Восточно-Китайского моря. Нанес на карту линии мин, расположенные на расстоянии около 915 метров друг от друга приблизительно в 170 милях к северо-западу от острова Окинава. Нахожусь в Восточно-Китайском море. Нанес на карту 222 мины. Мое место: широта 29°20? сев., долгота 127°10? вост. Гидролокатор работает, как часовой механизм».

Я быстро пробежал глазами донесение, затем медленно повторил его про себя и, наконец, прочитал вслух. И с каждым разом меня все больше поражала важность его содержания. Радиограмма говорила о новом ценном качестве гидролокатора. В ней содержалось неопровержимое доказательство, что минные поля существуют и что подводные лодки с гидролокатором в состоянии преодолевать эти дьявольские препятствия и наносить их на карты.

Разумеется, мне не терпелось поскорее лично доложить об этих необычайно важных сведениях адмиралу Нимицу. Но я думал, что он все еще находится в Вашингтоне и возвратится на Гуам не раньше следующего дня. Тем временем я послал командиру «Танни» радиограмму, в которой поздравлял его с отличным выполнением задания и приказывал немедленно возвратиться на Гуам для подробного доклада. Затем мы с Гендерсоном приступили к завершающему этапу испытаний гидролокатора на подводной лодке «Тиноса». В этот день после серии успешных испытаний мы, наконец, выписали ее из нашего «госпиталя» с вполне здоровым гидролокатором.

В тот же день я возвратился на остров Гуам и с удивлением узнал, что адмирал Нимиц уже находится в своем штабе. Я договорился с начальником штаба флота, что на следующий день утром явлюсь к адмиралу с докладом. Правда, это было воскресенье, но и в воскресенье адмирал работал так же, как в любой другой день, разве что сходит искупаться в море да сыграет лишний раз в свою любимую игру в подковы.

Несмотря на утомительное путешествие, адмирал чувствовал себя бодро и приветствовал меня любезной улыбкой. Мой устный доклад он выслушал очень внимательно.

— Прекрасно, Локвуд, — сказал он. — Похоже, что ваша игрушка начинает оправдывать себя. Я пошлю поздравление экипажу «Танни».

— Благодарю вас, сэр, и… разрешите мне, как только «Танни» прибудет на Гуам, направить ее командира Пирса в командировку в Сан-Диего, чтобы ускорить выпуск гидролокаторов научно-исследовательской лабораторией и заводом компании «Уэстерн Электрик». Его опыт может оказаться неоценимым подспорьем для ученых и техников. Кроме того, рассказ Пирса воодушевит работников лаборатории и завода.

Когда адмирал дал свое согласие, я решил пустить первый пробный шар.

— Адмирал, — сказал я, — мы только закончили испытания гидролокатора на подводной лодке «Спейдфиш». Завтра она выходит на задание. У нее прекрасный гидролокатор, замечательные техники и выдающийся оператор. Мы ставим перед ней Задачу разведать южную кромку минного заграждения в Западном проходе. Это очень важно, и я хотел бы лично участвовать в операции.

Но мой номер не прошел. Адмирал ответил, что он не может допустить, чтобы я попался в лапы к японцам.

— Вы знаете чертовски много о наших будущих планах, — сказал он.

— Адмирал, но ведь если нас постигнет беда, хотя я уверен, что этого не случится, то все мы окажемся не в плену, а на дне моря.

Этот довод тоже не имел успеха. В следующий раз придется придумать что-нибудь получше.

Зато адмирал Нимиц согласился с другим моим планом. Вот уже несколько месяцев управление кораблестроения и военно-морская научно-исследовательская лаборатория в Анакостии требовали проведения сравнительных испытаний гидролокатора и трех миноискателей, созданных этой лабораторией в содружестве с учеными Гарвардского университета. Переписка велась настолько интенсивно и с таким подъемом, что можно было подумать, будто намечается розыгрыш спортивного кубка между Гарвардским и Калифорнийским университетами. Меня не интересовало старинное соперничество университетов, но я был рьяным болельщиком совершенного миноискателя, который отвечал бы всем требованиям подводников.

Момент был удобный, так как миноискатели, о которых шла речь, были установлены на «Флайинг Фиш» и «Редфин», а подводные лодки находились в базах западного побережья США и готовились к походу в Пирл-Харбор и на остров Гуам. Решение о проведении испытаний в Сан-Диего напрашивалось само собой.

Заручившись согласием командующего Тихоокеанским флотом, я разослал всем заинтересованным управлениям и организациям, а также командующему подводными силами США в Атлантическом океане контр-адмиралу Стайеру радиограммы с приглашением принять участие в испытаниях, которые должны были состояться с 24 по 27 апреля в Сан-Диего. Одновременно я распорядился о подготовке к испытаниям техники и предупредил об этом специалистов своего штаба.

Оставшийся до испытаний месяц прошел во всевозможных хлопотах. Подводные лодки с гидролокационными устройствами теперь сходили со стапелей, как автомобили с конвейера завода Форда в Детройте. Следующей подводной лодкой, ожидавшей испытаний, была «Сихорс» под командованием капитана 3 ранга Грира. Это была первая подводная лодка, гидролокатор которой испытывался на Гуаме.

Испытания гидролокационных установок стали теперь обычным явлением, и у меня уходило немало времени на перелеты с Гуама на Сайпан и обратно. Хотя это давало мне известный отдых и позволяло поддерживать постоянный контакт с нашей организацией в бухте Танапаг, все же нельзя было так неразумно тратить время.

Поэтому мы перевели центр учебной деятельности на остров Гуам, в бухту Апра, где стоял мой флагманский корабль «Холланд». Одновременно произошло еще одно событие. К нам был назначен Барни. Так звали капитана 3 ранга Зиглаффа, в прошлом командира подводной лодки «Тотог», а затем «Тенч», участника многочисленных боевых походов, имеющего на боевом счету 13 потопленных судов и кораблей противника. Назначение Барни в мой штаб большая удача для всех нас. Я сразу почувствовал, что он будет идеальным помощником в разработке и осуществлении планов боевого использования гидролокаторов. Это был человек опытный, находчивый, выдержанный, обладающий тонким чувством юмора. Каждая черточка смуглого с квадратным подбородком лица Барни выражала энергию и решимость.

И вот с самого начала апреля, день за днем мы с Барни стали встречать восход солнца на мостике подводных лодок, выходивших из бухты Апра в море для испытаний. Местом нашего назначения было учебное минное заграждение, выставленное в районе с глубинами около 3000 метров в 10 милях к западу от входа в бухту Апра.