19. «Морские дьяволы» в море Хирохито

19. «Морские дьяволы» в море Хирохито

Японское море простирается примерно на 900 миль от Корейского пролива на юго-западе и до пролива Лаперуза на северо-востоке. Наибольшая ширина моря — между японским островом Хонсю и русским портом Владивосток — около 250 миль. По своей конфигурации и размерам этот водный бассейн напоминает западную часть Средиземного моря от Гибралтара до носка «итальянского сапога». Основное различие этих водных массивов — меньшая изрезанность береговой черты Японского моря и отсутствие в нем такого большого количества островов, а также резкая разница в глубинах. Если Средиземное море в основном мелководно, то минимальные глубины в открытом Японском море достигают примерно 270 метров.

Столетиями Япония привыкла рассматривать это хорошо защищенное и выгодно расположенное море как свой водоем, открытый лишь для японских судов. Через него пролегают жизненно важные коммуникации, связывающие островную Японию с азиатским материком — основным источником продовольствия, а также угля, руды и других важнейших видов промышленного сырья, потребность в котором многочисленного японского населения нельзя удовлетворить без непрерывного подвоза. А само море служит главной «продовольственной кладовой», снабжающей Японию рыбой и другими продуктами.

Закрытый бассейн Японского моря имеет пять узких и чрезвычайно сложных для плавания входов — проливов, ведущих в него из Восточно-Китайского моря, северной части Тихого океана и Охотского моря.

Рассмотрим их последовательно с юга на север. Корейский пролив сильно минирован. Узкий Симоносэкский пролив тянется на запад из Внутреннего Японского моря. Во время войны он был сильно заминирован и укреплен японцами, так что ни одно неприятельское судно не осмеливалось пройти через него. Под этим проливом японцы прорыли тоннель, связавший богатые промышленные районы островов Хонсю и Кюсю. Следующий, Сангарский, пролив между островами Хонсю и Хоккайдо тоже был заминирован и надежно защищен батареями береговой артиллерии, что исключало всякую возможность прохода через него. Тесный пролив Лаперуза, лежащий между островами Хоккайдо и Сахалин, был тщательно заминирован. Японцы оставили в нем лишь узенький фарватер для прохода нейтральных русских судов. У самой вершины группы японских островов, к северо-западу от Сахалина, извилистой нитью протянулся холодный Татарский пролив.

За этими «дверями» японцы чувствовали себя спокойно и действовали с наглой развязностью.

Рискуя повториться, я все же напомню, что главной задачей вторжения наших подводных лодок в Японское море было не только нарушение коммуникаций противника и потопление возможно большего числа японских судов, но главным образом уничтожение веры японцев в способность своих военных лидеров уберечь эти коммуникации от нападения американцев или их союзников. Для японцев отнюдь не было секретом, что от бесперебойного функционирования этих морских сообщений зависит, будет у них продовольствие или нет, ждет их жизнь или голодная смерть, победа или поражение.

Основной фактор войны — высокий боевой дух, желание народа сражаться. А если дух нации подорван, никакие бряцающие оружием военные руководители не в силах будут поднять его. Следовательно, если мы, ударив по судоходству на основных магистралях Японского моря или вдоль береговой черты островов, сумеем убедить японцев в том, что их экономика, зависящая от ввоза, находится под угрозой, то тем самым мы сделаем большой шаг вперед к моменту, когда они захотят выйти из игры и запросят пощады.

Поэтому командирам подводных лодок было приказано торпедировать все, что появится в перекрестии нитей их перископов. Все торговые суда, и большие и малые, считались первоочередными целями. То же самое относилось и к морским грузовым судам, траулерам и даже рыбачьим сампанам, которые рекомендовалось топить артиллерийским огнем. Дело было не в качестве, а в количестве, не в легком запугивании противника, а в создании голода в стране.

«Топи всех! Громи всех!» — таков был приказ тех дней.

Когда ночью 4 июня три подводные лодки первой ворвавшейся в Японское море волчьей стаи всплыли на поверхность после дня, проведенного под водой, и легли на курс, ведущий к берегам Хонсю, Хоккайдо и Сахалина, «личное озеро микадо» показалось им сказочно богатым всевозможной добычей. Медленно тянулись пять дней в ожидании заката 9 июня, когда они могли начать свои атаки. Все это время им приходилось видеть ярко освещенные суда, идущие прямыми курсами и без всякого охранения к берегам, окаймленным гирляндами огней и световыми средствами навигационного определения. Эти огни переливались и сверкали так приветливо и соблазнительно, что у командиров зудели кончики пальцев.

8 июня, на четвертый день этой нечеловеческой пытки, командир подводной лодки «Кревалле» Стейнмец записал в вахтенный журнал: «Еще одно судно в перископе. И какое огромное! Упускать его просто преступление. У меня было сильнейшее искушение подвернуть чуть влево, пальнуть, а возвратившись» в базу, извиниться: «Простите, адмирал Локвуд, но мы чистили торпедный аппарат, и он неожиданно выстрелил».

Кстати, в тексте песни, которую распевали на «Кревалле», были слова «не сдерживайте меня». Правда, за 16 дней действий в Японском море, в котором она прошла 2557 миль, «Кревалле», в сущности, ни разу не сдерживалась, а 14 июня она даже попала в крайне опасное положение. Волнующие подробности этого события будут рассказаны здесь, как и история едва не погибшей подводной лодки «Флайинг Фиш». Но всему свое время.