Сосредоточение и группировка войск Южного фронта

Сосредоточение и группировка войск Южного фронта

Пока продолжалась детальная разработка плана операции, начались конкретные советские военные приготовления к решению бессарабского вопроса. Видимо, получив в 20.50–21.55 9 июня соответствующие указания политического руководства[868], Шапошников в 0.35—1.00 10 июня направил командующим войсками КОВО и ОдВО схожие по содержанию шифротелеграммы.

«Народный комиссар обороны приказал:

1. Организацию танковых корпусов и дивизий не проводить и указания, переданные Вам по этому вопросу, отменить.

2. Немедленно привести в боевую готовность и подготовить к переброске по желдороге и движению походом»: в КОВО — управление 12-й армии, управление Армейской кавгруппы, управления 17-го, 13-го, 8-го, 15-го и 49-го стрелковых корпусов с корпусными частями, 2-го и 4-го кавалерийских корпусов, 58-ю, 139-ю, 72-ю, 192-ю, 81-ю, 7-ю, 141-ю, 131-ю, 62-ю, 60-ю, 124-ю, 146-ю, 80-ю, 169-ю, 130-ю, 135-ю, 44-ю и 140-ю стрелковые дивизии, 5-ю, 3-ю, 34-ю, 16-ю, 32-ю, 9-ю, 14-ю кавалерийские дивизии, 23-ю, 24-ю, 5-ю, 38-ю, 36-ю, 10-ю, 14-ю, 26-ю танковые бригады;

в ОдВО — управления 35-го и 7-го стрелковых корпусов с корпусными частями, 15-ю, 51-ю, 95-ю, 173-ю, 176-ю, 147-ю, 30-ю и 25-ю стрелковые дивизии, 4-ю танковую бригаду. «Все артполки РГК и все понтонные средства.

3. Привести в боевую готовность всю авиацию округа и средства ПВО.

4. Все стрелковые и кавалерийские дивизии, танковые бригады, корпусные управления, авиабазы и средства ПВО приводятся в боевую готовность в существующих штатах без подъема приписного состава и транспорта из народного хозяйства.

5. На подготовку к выступлению предоставляется один день. Начало переброски и движения с 00.05 минут 11 июня.

6. Расформирование тыловых частей, подлежащих сокращению, и увольнение запаса приостановить.

7. О пунктах сосредоточения, порядке движения и переброски будут даны дополнительные указания.

8. Всю работу по приведению частей округа в боевую готовность проводить в строгой тайне, привлекая в штабах ограниченный круг лиц, всю переписку вести только шифром и только через меня»[869].

В 11.20–11.30 10 июня начальник Генштаба РККА направил командующим войсками ОдВО и КОВО совершенно секретные директивы соответственно № ОУ/583 и № ОУ/584, согласно которым требовалось:

«1. Походным порядком сосредоточить в новые районы следующие части»:

В ОдВО: «а) Управление штаба армии, выделяемое округом — Гросулово к утру 15 июня;

б) Упр. 35 ск с корпусными частями — Черна к утру 12 июня; 95 сд — Рыбница, Воронково к утру 12 июня; 176 сд — Дубоссары, Новая Кошница к утру 13 июня; 110 гап РГК — Воронково к утру 13 июня; 522 гап РГК и 39 артдив б/м — Дубоссары, Нов. Александрова к утру 14 июня;

в) 51 сд — Малаешты, Тирасполь к утру 13 июня; 15 мсд — Карманово, Глинное, Павловка к утру 12 июня; 4 тбр — Шибка к утру 13 июня; 320 пап РГК — Григориополь».

В КОВО: «а) Управление 12 армии — Коломыя к утру 13 июня;

б) Упр. 13 ск с корпусными частями — Коссув к утру 15 июня; 192 гсд — Усьцерыки к утру 17 июня; 139 гсд — Куты к утру 12 июня;

в) Упр. 8 ск с корпусными частями — Илинце к утру 17 июня; 172 гсд — Джуров, Княже к утру 15 июня;

г) Упр. 17 ск с корпусными частями — Волчковце к утру 12 июня; 58 сд — Снятынь — к утру 12 июня;

д) 7 сд — Дзьвиняч — к утру 14 июня; 81 мсд — Заблотув к утру 13 июня;

е) Упр. 4 кк с корпусными частями — Ключув к утру 14 июня; 34 кд — Ключув к утру 14 июня; 16 кд — Яблонув к утру 12 июня;

ж) Упр. 2 кк с корпусными частями — Коломыя к утру 16 июня; 3 кд — Испас к утру 16 июня; 5 кд — Подгайчики к утру 16 июня; 32 кд — Гвозьдец — к утру 15 июня;

з) 23 тбр — Пястынь к утру 12 июня; 24 тбр — Ключув к утру 13 июня; 5 тбр — Задрубовце к утру 13 июня;

и) 168 гап РГК — Илинце к утру 13 июня; 324 ran РГК — Бэлэ-лыя к утру 14 июня;

к) Управление кавгруппы с ее частями и управление 49 ск с корпусными частями — Дунаевцы к утру 12 июня;

л) 80 сд — Янчицы, Баговица к утру 14 июня; 169 сд — Куражино, Ольховец к утру 16 июня; 137 гап РГК — район Могилев-Подольский к утру 14 июня;

м) 14 кд — к исходу 16 июня.

2. Марши совершать с мерами маскировки, используя главным образом ночь.

3. Материальное обеспечение выступающих частей согласно моей директивы.

4. Топографические карты по нормам мобкомплектов выдать частям в новых районах. На период марша обеспечить части картами текущего довольствия.

5. Примите все меры к сохранению передвижения войск в тайне, для чего:

а) запретить всякую переписку, связанную с передвижением войск, с начальниками родов войск и служб, ведя ее только через штаб и шифром;

б) всем войсковым радиостанциям, сменившим дислокацию, работать только на прием;

в) потребовать от войск строжайших мер маскировки и запретить выдвижение главных сил дивизий к границе ближе 5 км.

6. Марш начать 10 июня.

7. Донесения о передвижении частей и достигнутых ими районов представлять к 10 и 22 часам ежедневно шифром. Обратить особое внимание на связь с частями и обязательное получение от них данных о достигнутых районах»[870].

В тот же день в 12.20 Шапошников направил командующему войсками ОдВО директиву № ОУ/587/сс/ов, согласно которой требовалось:

«1. Части, прибывающие по железной дороге, после выгрузки сосредоточить в следующие районы:

а) Упр. 7 ск с корпусными частями — Шибка; 147 сд — Григориополь, Ташлык, Саввы; 120 ran РГК — Кассель; 124 ran РГК — Малаешты, Плоское; 429 ran РГК — Ближний Хутор, Тирасполь;

б) 30 сд — 5 км восточнее и юго-восточнее Овидиополь; 25 сд — Одесса; 430 гап РГК — Одесса.

2. Сосредоточение проводить поэшелонно по мере выгрузки частей, не допуская скопления войск как на станциях выгрузки, так и в их районах.

3. Всем частям на станциях выгрузки выдать топографические карты по нормам мобкомплектов.

4. План перевозок частей, перечисленных в первом пункте, будет дан НачВОСО Красной армии.

5. Указания о сосредоточении частей авиации, связи, инженерных, дорожных и автотранспортных и тыловых учреждений последуют дополнительно.

6. Донесения о ходе перевозок с указанием прибывающих частей представлять мне к 10 и 22 часам ежедневно шифром»[871].

Однако уже в 18.50 10 июня начальник Генштаба Шапошников направил командующему войсками ОдВО директиву № ОУ/589/особо секретно, уточнявшую предыдущие распоряжения:

«В дополнение № ОУ/583 и № ОУ/587 Народный Комиссар Обороны приказал:

1. Упр. 35 ск с корпусными частями сосредоточить Шибка к утру

13 июня; 173 сд — Дубоссары; 176 сд — походом Григориополь к утру 13 июня;

2. Упр. 7 ск с корпусными частями сосредоточить Одесса.

3. 110 ran РГК походом Кармановка к утру 13 июня.

4. 147 сд, 120 и 124 ran РГК из пределов округа убудут. 429 ran РГК в округ не прибудет»[872].

Кроме того, было решено усилить войска Южного фронта за счет внутренних округов и войск, сосредоточенных для Прибалтийской операции. 10 июня Военному совету ХВО была направлена директива Генштаба № ОМ/706, согласно которой следовало подготовить к передислокации в ОдВО управление 55-го стрелкового корпуса. 12 июня Генштаб приказал перебросить в ОдВО 74-ю и 164-ю стрелковые дивизии СКВО. 14 июня Военный совет ХВО получил директиву Генштаба № ОУ/25, которая требовала перебросить в ОдВО 116-ю стрелковую дивизию[873]. 15 июня Черноморский флот был приведен в состояние боевой готовности. В 23.00 17 июня начальник Генштаба приказал командующему войсками ЛВО «подготовить к переброске в другой округ 8, 17, 86 и 100 стрелковые дивизии», сосредоточенные на территории округа в качестве резерва на случай боев в Прибалтике. Все эти соединения должны были подготовиться к погрузке к 18 часам 18 июня[874]. Соответственно командующему войсками КОВО было приказано:

«1. Перебрасываемые из состава ЛВО четыре стрелковые дивизии сосредоточить в резерве фронта:

а) 8, 17 и 86 стр. дивизии в районе Чортков, Каменец-Подольск, Дунаевцы;

б) 100 стр. дивизию — в районе Васильевка, Фрунзовка, Затишье.

2. В связи с усилением войск КОВО четырьмя новыми дивизиями переброску 97 сд в состав 12 армии отменить»[875].

Принимавшая участие в Прибалтийской операции 21-я танковая бригада была выведена из Литвы, к утру 20 июня сосредоточена в Молодечно и по железной дороге отправлена в ОдВО, куца первые эшелоны бригады начали прибывать 26 июня[876].20 июня из Риги была выведена 214-я авиадесантная бригада БОВО, переброшенная к 26 июня в Калиновку в распоряжение Южного фронта. 20 июня 201-я авиадесантная бригада ЛВО, которая не была использована в Эстонии, получила приказ Генштаба о перебазировании в распоряжение Южного фронта и из Сольцов была переброшена к 25 июня в Скоморохи[877]. 26 июня своей директивой № ОМ/755 Генштаб приказал Военному совету КалВО перебросить части связи из Идрицы в Киев в распоряжение КОВО[878]. Кроме того, в тот же день командиру 14-го стрелкового корпуса ОдВО было приказано организовать оборону черноморского побережья от Очакова до м. Железный. К утру 28 июня части 156-й стрелковой дивизии были развернуты на западном побережье Крыма от Ак-Мечеть до Николаевки, а также в Феодосии и Керчи[879].

Наряду с сосредоточением сухопутных войск усиливались и ВВС Южного фронта. 17 июня начальник Генштаба приказал командующему БОВО вернуть в КОВО 17-й, 20-й, 149-й истребительные и 14-й тяжелобомбардировочный авиаполки, переброшенные к 11 июня в состав БОВО для участия в Прибалтийской операции, и, кроме того, передислоцировать 33-й истребительный, 13-й, 16-й, 60-й скоростные бомбардировочные и 1-й тяжелобомбардировочный полки и управления 16-й и 56-й авиабригад. Следовало «обратить особое внимание на особую секретность переброски»[880]. К 19 июня все эти полки, в составе которых имелось 408 самолетов, прибыли в КОВО[881]. В тот же день командующему БОВО было приказано перебросить в КОВО 51-й дальнебомбардировочный полк, а командующему ЛВО — в ОдВО 44-й, 58-й скоростные бомбардировочные полки и управление 55-й авиабригады[882]. 21 июня ЛВО получил приказ перебросить в ОдВО 3-й, 7-й тяжелобомбардировочные авиаполки и управление 29-й авиабригады[883]. Все эти авиаполки в составе 206 самолетов прибыли в распоряжение ВВС Южного фронта 22 июня[884].

Тем временем, получив директивы из Москвы, командование КОВО и ОдВО в течение 15 минут оповестило войска о приведении в боевую готовность, а в 15.04–21.45 10 июня отдало приказы о сосредоточении. Для руководства и контроля выполнения переданных приказов были командированы заместитель командующего войсками КОВО генерал-лейтенант Ф.С. Иванов, начальник Отдела боевой подготовки генерал-майор В.В. Панюхов, начальник артиллерии КОВО генерал-лейтенант Н.Д. Яковлев, начальник группы для особых поручений при Военном совете КОВО генерал-майор Д.И. Аверкин. Командиры и политработники штабов округов были направлены для руководства выгрузкой войск на станции Жмеринка, Проскуров, Гречаны, Каменец-Подольск, Коломыя[885].

11 июня нарком обороны направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 16643/сс, которой просил для зачисления на котловое довольствие начальствующего состава КОВО и ОдВО выделить соответственно 30 и 20 тыс. пайков[886]. 13 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное в тот же день постановление СНК СССР № 1024—395сс, согласно которому Наркомату обороны было разрешено «зачислить на котловое довольствие начальствующий состав тех войсковых частей» КОВО и ОдВО, «которые имеют фронтовые задания, с удержанием за выдаваемый продовольственный паек его стоимости, как выполняющий работу в полевых условиях»[887]. В 16 часов того же дня Шапошников направил начальникам штабов КОВО и ОдВО шифротелеграмму № ОУ/789 с изложением мероприятий по организации тыла и материального обеспечения войск. В частности, требовалось обеспечить войска 4 суточными дачами продовольствия, 1,25 боекомплекта боеприпасов, 3 заправками горючего для боевых и 2 заправками для транспортных машин. «Строевому составу выдать на руки концентраты на одни сутки и иметь их в обозе две суточных дачи. Механизированным частям и коннице выдать на руки три суточных дачи концентратов». Кроме того, на станциях снабжения следовало иметь 2 боекомплекта боеприпасов, от 3 до 5 суточных дач продовольствия и 2 заправки горючего на все машины[888].

14 июня нарком обороны направил в Комитет обороны при СНК СССР докладную записку № 16658/сс: «Для выполнения работ по восстановлению железных дорог театров военных действий предусмотрено использование мобилизационных запасов имущества, хранящегося на базах НКПС.

В целях своевременной подготовки и организации материально-технического снабжения, подлежащих восстановлению железнодорожных направлений, прошу:

1) Разбронировать мобилизационные запасы имущества по следующим местным базам НКПС:

а) № 50 ст. Филино, Ярославской ж.д. — мостового имущества,

б) № 30 ст. Бологое, Октябрьской ж.д.,

в) № 12 ст. Москва, Западной ж.д.,

г) № 19 ст. Вязьма, Западной ж.д.,

д) № 25 ст. Ворожба, Московско-Киевской ж.д.,

е) № 32 ст. Гребенка, Юго-Западной ж.д.

2) Предоставить право использования этого имущества Народному Комиссару Обороны СССР по прямому назначению, в соответствии с оперативными планами Военных Советов военных округов.

3) Обязать НКПС к 16.6.40 г.:

а) Развернуть головные базы восстановительного имущества в пунктах, сосредоточив на каждой из них материалы в размере от 1—2-х суточной потребности в этих материалах для восстановления железнодорожных направлений по согласованию с НКО», — Стрый, Копычинцы, Тарнополь, Жмеринка, Слободка и Раздельная и «привести в состояние полной готовности к выполнению погрузочных операций указанные выше, как местные, так и головные базы»[889]. В тот же день своей докладной запиской № 16659/сс нарком обороны просил Комитет обороны «для усиления железнодорожных частей Красной Армии при выполнении работ по восстановлению железнодорожных направлений» обязать НКПС «поднять полевые формирования» в количестве 7 головных ремонтно-восстановительных поездов (горемов), 4 поездов по восстановлению водоснабжения (водрема), 4 колонн по восстановлению связи и сигнализации (связьрема), 2 военно-эксплуатационных отделений (ВЭО) и 4 управлений головных восстановительных отделов (ГВОТа). Из них для КОВО — 4 горема, 2 водрема и 2 связьрема, 1 ВЭО и 2 ГВОТа и для ОдВО — 3 горема, 2 водрема и 2 связьрема, 1 ВЭО и 2 ГВОТа[890].

15 и 16 июня эти вопросы были согласованы с НКПС, но 17 июня начальник Генштаба направил в Комитет обороны докладную записку № 122167/сс, которая существенно сокращала мобилизационные мероприятия по железнодорожным частям. Предлагалось разбронировать мобзапасы имущества по базам № 22 (ст. Брянск, Московско-Киевской ж.д.), № 25 (ст. Ворожба), № 32 (ст. Гребенка), № 50 (ст. Филино) и развернуть в указанных ранее пунктах к 21 июня головные базы восстановительного имущества. Следовало обязать НКПС отмобилизовать к 21 июня 4 ГВОТа, 3 ВЭО, 8 горемов, 4 водрема и 4 связьрема[891]. 23 июня Комитет обороны принял постановление № 271сс «О развертывании головных баз полевых формирований НКПС и разбронировании мобзапасов восстановительного железнодорожного имущества», согласно которому следовало в течение 5 дней развернуть головные базы восстановительного железнодорожного имущества в Тарнополе, Копычинцах, Стрые, Жмеринке, Слободке и Раздельной. На каждой базе следовало иметь запас материалов, разбронированных с баз НКПС в Брянске, Ворожбе, Гребенке и Филино, на 2 суток работы. НКПС должен был развернуть 4 управления головных восстановительных отделов, 3 военно-эксплуатационных отделения, 8 головных ремонтно-восстановительных поездов, 4 поезда по восстановлению водоснабжения и 4 колонны по восстановлению связи и сигнализации[892].

Тем временем 15 июня начальник Генштаба РККА направил в СНК СССР докладную записку № 144837/сс с рядом проектов постановлений Экономического Совета при СНК СССР. В частности, предлагалось разбронировать мобилизационные запасы ГСМ на складах Наркомата обороны в КОВО, ОдВО, ХВО и мобилизационные фонды продфуража, противостолбнячной и противогангренозной сыворотки в КОВО и ОдВО, ввести на довольствие войск этих двух округов махорки, курительной бумаги и спичек, а также сформировать санитарные учреждения в КОВО, ОдВО и ХВО. «Прошу Ваших указаний о срочном проведении намеченных мероприятий»[893]. 19 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные в тот же день постановления СНК СССР №№ 1052—406сс, 1053—407сс и 1056—4 Юсс, которыми разрешалось разбронировать из мобилизационных фондов КОВО, ОдВО и ХВО 13 650 тонн муки, 4100 тонн крупы, 3400 тонн мяса и мясных консервов, 1500 тонн рыбы и рыбных консервов, 1 тыс. тонн жиров, 1700 тонн макарон, 700 тонн сахара, 850 тонн соли, 30 тонн чая, 135 тонн сухих овощей, 13 тыс. ящиков махорки, 4550 тыс. книжек курительной бумаги, 1950 тыс. коробок спичек, 150 тонн мыла, 22 500 тонн овса, 30 тыс. тонн сена и 54 327 тонн ГСМ (см. таблицу 5). Кроме того, Наркомат нефтяной промышленности должен был отгрузить НКО в июне месяце 2200 тонн авиабензина, 25 100 тонн бензина, 7650 тонн лигроина, 5720 тонн дизельного топлива, 1400 тонн керосина, 500 тонн авиамасел, 1210 тонн автола, 590 тонн солидола и 350 тонн дизельной смазки. Находящимся в полевых условиях войскам КОВО и ОдВО следовало выдавать в месяц на человека 600 граммов махорки, 3 коробка спичек и 7 книжек курительной бумаги по 50 листов[894]. Соответственно, в 23.40 20 июня начальник Генштаба своими директивами № 434 и № 446 потребовал от Военных советов КОВО и ОдВО принятия решительных мер по накоплению вышеуказанных запасов в войсках и на станциях снабжения[895].

Таблица 5.

Разбронированное количество ГСМ (в тоннах).

Также 19 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные в тот же день постановления СНК СССР №№ 1054—408сс и 1055—409сс, согласно которым из мобилизационных фондов КОВО и ОдВО была разбронирована противостолбнячная и противогангренозная сыворотки, Наркомату обороны следовало к 25 июня развернуть 11 эвакогоспиталей, 10 автохирургических отрядов, 14 эпидемиологических госпиталей, 2 санитарно-эпидемических лаборатории, 5 санитарно-эпидемиологических отрядов, 39 полевых подвижных госпиталей, 2 управления госпитальной базы, 6 автосанитарных рот, 2 санитарных склада, 4 головных санитарных склада, 3 полевых управления эвакопунктов с прачечными дезинфекционными отрядами, 10 головных эвакоприемников, 6 управлений эвакопунктов, 20 военно-санитарных поездов, а Наркомату здравоохранения — 36 эвакогоспиталей и 2 речных санитарных судна[896]. Согласно отчету командования Южного фронта, было сформировано по штатам военного времени 16 полевых госпиталей, 6 отделений полевых эвакуационных пунктов, 4 инфекционных госпиталя, 2 автосанроты, 5 автохирургических отрядов, 12 санитарных поездов, к приему раненых были подготовлены госпитали во Львове, Тарнополе, Проскурове, Одессе и Очакове. Для обеспечения боевых операций войск было развернуто 34 различных склада, 5 хлебопекарен, 7 полевых подвижных госпиталей, 3 эвакуационных и 8 полевых ветеринарных лазаретов, 9 рабочих рот. Для пополнения убыли личного состава имелось 17 маршевых батальонов, назначенных Генштабом, 10 маршевых батальонов, сформированных в КОВО и ОдВО, 5 запасных саперных рот и 225 танковых экипажей[897].

20 июня нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов направил в ЦК ВКП(б) докладную записку № 2654сс: «В связи с проведением переподготовки и учебных сборов мобилизуемых кораблей и береговых частей на Черноморском флоте ощущается необходимость в расширении существующих госпиталей и призыве на учебный сбор одного санитарного транспорта.

Учитывая крайнюю необходимость расширения лечебных учреждений, прошу разрешить:

1. Развернуть Одесский и Очаковский военно-морские госпиталя до 200 коек каждый, укомплектовав кадр их приписным составом военнообязанных.

2. Призвать на учебный сбор с 20.6.40, сроком на 3 месяца судно НКМФ “Чехов” для использования его в качестве санитарного транспорта»[898].

Соответственно 22 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное 23 июня постановление Комитета обороны при СНК СССР № 270сс «О расширении Одесского, Очаковского военно-морских госпиталей Черноморского флота и о призыве судна “Чехов” под санитарный транспорт», согласно которому НКВМФ следовало провести эти мероприятия к 25 июня и разрешалось призвать из запаса 287 военнообязанных[899].

Тем временем 11 июня войска КОВО и ОдВО под видом учебного похода начали сосредоточение, которое должно было завершиться 24 июня. Однако этот процесс встретил ряд трудностей. Серьезной проблемой для войск стало приведение их в боевую готовность без призыва приписного состава, что потребовало перераспределения военнослужащих для формирования необходимых тыловых и вспомогательных частей. Для этого из строевых частей привлекалось почти 35 тыс. красноармейцев, слабо подготовленных к выполнению возложенных на них новых обязанностей. Нехватка начальствующего состава тыловых специальностей и медицинского персонала восполнялась их призывом из запаса. Почти 60 % войск перебрасывалось по железной дороге, остальные — пешим порядком. В ходе сосредоточения выявилась плохая организация службы регулирования движения, что приводило к перекрещиванию колонн, пробкам на дорогах и блужданию отдельных подразделений и частей. Сказалась слабая дисциплина марша — колонны растягивались, военнослужащие покидали строй и двигались толпой, на биваках части располагались в беспорядке. В первые дни выявилось значительное число потертостей у людей и конского состава. Войска двигались практически без соблюдения элементарных мер маскировки, с музыкой и песнями, ночью автотранспорт незатемненным светом фар явно демаскировал движение. Недостаток транспорта привел к тому, что выступившие в поход войска не имели возможности сразу взять необходимое вооружение и имущество, что приводило к задержке сосредоточения, ибо требовало нескольких рейсов имевшихся автомашин.

Определенные трудности возникли и при железнодорожных перевозках войск, поскольку отсутствовал план перевозок. Распоряжение Генштаба о перевозках было получено только в 18.30 12 июня, хотя перевозки должны были начаться с 18.00 этого дня. Реально же они начались с 13 июня, правда, эшелоны подавались с опозданием на 1–5 часов, вагоны зачастую были грязные. Беспорядок в организации перевозок был столь заметен, что 16 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное в тот же день постановление СНК СССР № 1041—403сс «Об упорядочении работы выгрузочных районов», которое требовало от НКО и НКПС «не допускать сгущения выгрузки только на конечных станциях, а рассредотачивать ее на более широком фронте по ряду близлежащих станций» на территории КОВО и ОдВО, а также формировать полные воинские эшелоны и не допускать их переадресовки. Несогласованная работа Управления военных сообщений и НКПС привела к тому, что вместо необходимых 709 эшелонов войска получили примерно на треть меньше[900].

Все эти трудности привели к тому, что войска не успевали сосредоточиться к 24 июня. Поэтому 23 июня командующий Южным фронтом направил наркому обороны доклад № А-1/00146/сс/ов: «Выполняя Вашу директиву, войска КОВО и ОдВО приступили с 10.6.1940 г. к сосредоточению.

К данному моменту:

12 армия:

а) Стрелковые войска:

Из двенадцати стрелковых дивизий сосредоточились шесть, остальные сосредотачиваются. При этом к исходу 24.6 сосредоточатся только две. Остальные в течение: 25.6 — одна, 26.6 — две, 27.6 — одна.

б) Кавалерия: Конная группа сосредоточилась полностью.

в) Танковые войска: Из шести танковых бригад сосредоточились четыре. Две закончат сосредоточение к исходу 24.6.

г) Артиллерия: Из семи артиллерийских полков и двух дивизионов РГК сосредоточились четыре артполка. Остальные артиллерийские полки только грузятся. Быстрота их сосредоточения будет зависеть от своевременной подачи подвижного состава и от обеспечения тракторами.

Артиллерийские дивизионы выгрузились полностью и к 24.6 сосредоточатся.

До сих пор не сосредоточены КАПы 17 ск (269 и 274), 13 ск (468), 8 ск (236), 253 гап 141 сд из-за неподачи железнодорожных составов и из-за недостатка в тракторах.

Таким образом, к исходу 24.6 12-я армия будет иметь в своем составе:

Восемь сд из 12.

Четыре артполка РГК из 7.

Два артдивизиона РГК.

Кавгруппу в полном составе.

Полная готовность 12 армии — к исходу 27.6.40 г.

5 армия:

а) Стрелковые войска:

Из пяти стрелковых дивизий четыре сосредоточились, последняя должна закончить сосредоточение к 24.6.

б) Танковые войска:

Из двух танковых бригад одна сосредоточилась, вторая закончит сосредоточение 23.6.

в) По артиллерии:

Из трех артполков и одного артдивизиона РГК сосредоточился один артполк. Один артполк и артдивизион сосредоточатся 25.6. Третий артполк ожидает погрузки.

Таким образом, к исходу 24.6 все стрелковые дивизии, танковые бригады, один артполк сосредоточатся полностью. От второго артполка и артдивизиона могут к исходу 24.6 сосредоточиться отдельные дивизионы и батареи.

Полная готовность 5 армии — исход 26.6.40 г.

9 армия:

а) Стрелковые войска:

Не прибыли управления 37 ск и 55 ск.

Из тринадцати стрелковых дивизий сосредоточились восемь; закончили перевозки три; начала перевозку одна (150[-я]); о 116[-й] сведений нет.

б) Кавалерия: Управление 5 кк сосредоточилось. На 21.6 разгрузилось 15 эшелонов 9 кд и 19–32 кд. 5 кк закончит сосредоточение 24.6.

в) Танковые войска: Из трех танковых бригад сосредоточились 4[-я] тбр, 14[-я] тбр начала прибывать 21.6, выгрузилось 6 эшелонов. 0 21 тбр сведений нет.

г) Артиллерия: Из шести артполков РГК сосредоточились четыре. 429 ап начал прибывать 21.6. 317 артдивизион из-за отсутствия тракторов не может перейти в район сосредоточения.

Надо считать, что к исходу 24.6 из тринадцати стрелковых дивизий — одиннадцать будет на месте.

Кавалерия сосредоточится.

Две танковые бригады будут на месте, 21 тбр может не подойти.

Из шести артиллерийских полков — четыре будут в полном составе, два могут полностью не сосредоточиться. Сосредоточение 317 артдива зависит от обеспечения тракторами. Меры приняты.

Полная готовность 9 армии будет не ранее 27.6.

Состояние войск.

Обеспеченность стрелково-артиллерийским вооружением неполная:

1. Часть артиллерийских полков не имеет полностью 152-мм гаубиц (375 гап РГК из 48 имеет 30, гапы: 62 сд имеет 9, 146 сд — 10, 135 сд — 5; 169 сд — 6).

2. В мобзапасе Округа нет мин для 50 и 120-мм минометов, нет ручных гранат; нет выстрелов для 122-мм пушек.

Ощущается недостаток в тракторном парке для артиллерии на мехтяге. Из отпущенных центром 250 тракторов прибыло только 110. Ввиду дополнительного подъема 330 гап РГК БМ даже при условии получения полностью 250 тракторов для артиллерии, не будет хватать 106. Запаздывание с прибытием уже отпущенных тракторов ставит артиллерию в тяжелое положение. Необеспеченность тракторами падает на корпусную артиллерию и артиллерию РГК, потребность в которой в первые 2–3 дня будет особенно ощутительна.

Из шести танковых бригад 12 армии четыре укомплектованы боевыми машинами на 80 % (23,24, 5,10), остальные две укомплектованы слабо: 26 тбр выступила с 38 танками, в настоящее время количество танков доведено до 130, 38 тбр имеет 87 танков.

Из двух танковых бригад 5 армии 36 тбр имеет 100, 49 тбр — 81 танк.

Техническое состояние машин удовлетворительное.

Цистернами и бочкотарой бригады обеспечены всего на 39 %. Поэтому танковые бригады могут поднять с собой лишь от одной до двух заправок горючего. Возможности получения бочкотары нет.

Подвижными и ремонтными средствами танковые части обеспечены на 35–50 %.

Низок процент обеспеченности тракторами — в среднем на 58 %. В армиях тракторов нет…

ВВС фронта.

На 22.6.40 г. ВВС фронта сосредоточено:

21 истребительный полк, 12 полков СБ, 5 авиаполков ДБ, 2 штурмовых авиаполка, 2 легко-бомбардировочных полка, 4 тяжелых авиаполка. Истребителей — 1155, бомбардировщиков — 869, легких бомбардировщиков — 110, штурмовиков — 93, разведчиков — 61.

Всего экипажей 2298, самолетов 2242 (так в тексте, правильно — 2288. — ММ).

На оперативных аэродромах развернуто 12 авиабаз, не развернуто 11 авиабаз. К исходу 24.6.40 г. будет развернуто 18 авиабаз. 7 авиабаз, следующие по жел[езным] дор[огам] из других округов, прибудут 25–26.6.40 г.» Общий вывод генерала Жукова заключался в том, что «полная готовность Южного фронта к наступлению будет обеспечена к исходу 26 — утро 27.6. Опоздание в сосредоточении войск, устройстве тыла и общей готовности к решительному наступлению является следствием невыполнения железными дорогами плана перевозок. Войска фронта могут перейти к решительному наступлению с целью разгромить румынскую армию перед рассветом 27.7.40 г.»[901]. В 00.55 25 июня из Гросулова в Москву поступило донесение заместителя наркома обороны генерал-полковника А.Д. Локтионова, который «ознакомился подробно на месте с участком основного направления наступления 9-й армии» и «пришел к выводу, что армия к наступлению будет готова только к исходу 26.6»[902].

25 июня в 13.40 начальник Генштаба приказал командованию Южного фронта переброшенные на самолетах в его распоряжение пистолеты-пулеметы Дегтярева «в самом срочном порядке выдать войскам из расчета не менее двух пистолетов-пулеметов на каждый стрелковый взвод и по одному пистолету-пулемету на отделение в разведывательных подразделениях», а также обеспечить «миноулавливателями все передовые части, с тем чтобы войска были бы вооружены этими средствами заблаговременно»[903]. Несколько позднее, в 15.05 того же дня, из Москвы был получен приказ наркома обороны «самым энергичным образом завозить в войска и на станции снабжения боеприпасы и создать положенные запасы, как в войсках, так и на станциях снабжения. Для завоза боеприпасов мобилизовать весь автотранспорт, в том числе и войсковой, с тем чтобы максимально усилить завоз»[904]. Неразвернутость тылов и нерегулярность подхода эшелонов с боеприпасами привела к тому, что снаряды без всякой маскировки складировались вблизи железнодорожного полотна, откуда постепенно вывозились имевшимся автотранспортом. В результате к 28 июня удалось довести подвижные запасы войск до 1,5 боекомплекта боеприпасов, 2 заправки горючего и 8 сутодач продовольствия. Правда, из-за отсутствия необходимого автотранспорта и большого некомплекта тракторов и прицепов в артчастях реально войска могли взять с собой на 73 меньше боеприпасов, остальные были сложены на земле в районах развертывания. На станциях снабжения в 12-й армии было накоплено 0,6 боекомплекта, 0,6 заправки и 9 сутодач, в 5-й армии — 1,75 боекомплекта, 2 заправки и 16 сутодач, а в 9-й армии — 1,5 боекомплекта, 1 заправка и 3 сутодачи[905].

Несмотря на все эти трудности, к вечеру 27 июня практически все войска Южного фронта (командующий — генерал армии Г.К. Жуков, член Военного совета — армейский комиссар 2-го ранга В.Н. Борисов, начальник штаба — генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин) были подтянуты и развернуты в соответствии с планом. Войска 12-й армии (командующий на время операции — генерал-лейтенант Я.Т. Черевиченко), находившиеся в Предкарпатье, были развернуты на юго-восток. Штаб армии передислоцировался из Станислава в Коломыю, где ему были подчинены 8-й, 13-й, 15-й, 17-й стрелковые корпуса и Армейская кавгруппа в составе 2-го и 4-го кавкорпусов. Часть войск 5-й армии, развернутой на Волыни, была переподчинена 6-й и 12-й армиям. Штаб 5-й армии (командующий на время операции — генерал-лейтенант В.Ф. Герасименко) был 15–16 июня переброшен из Луцка в Дунаевцы, где ему были подчинены 36-й и 49-й стрелковые корпуса. Из войск ОдВО, пополненных за счет КОВО, ХВО и СКВО, была развернута 9-я армия (командующий — генерал-лейтенант И.В. Болдин) в составе 7-го, 35-го, 37-го, 55-го стрелковых и 5-го кавалерийского корпусов, штаб которой разместился в Гросулово (ныне — Великая Михайловка).

В состав войск Южного фронта входили 32 стрелковые, 2 мотострелковые, 6 кавалерийских дивизий, 11 танковых и 3 авиадесантные бригады, 14 корпусных артполков, 16 артполков РГК и 4 артдивизиона большой мощности. Общая численность войск фронта, по неполным данным, составляла не менее 638 559 человек, 9415 орудий и минометов, 2461 танк, 359 бронемашин, 28 056 автомашин (см. таблицу 7)[906].

Таблица 6.

Группировка войск Южного фронта на 28 июня 1940 г.[907]

Таблица 7.

Численность и вооружение войск Южного фронта

* Сведения неполные.

** Общий итог выведен с учетом имеющихся данных о войсках фронтового подчинения, а также тыловых частях и наземных службах ВВС, подчиненность которых 12-й и 5-й армиям установить не удалось.

Группировка ВВС фронта объединяла 21 истребительный, 12 скоростных бомбардировочных, 5 дальних бомбардировочных, 2 легкобомбардировочных, 2 штурмовых, 4 тяжелых бомбардировочных авиаполка и к 24 июня насчитывала 2160 самолетов[908]. Наращивание авиационной группировки продолжалось (см. таблицу 8). Кроме того, из состава ВВС Черноморского флота к операции привлекались 40-й скоростной бомбардировочный, 8-й, 9-й, 32-й истребительные авиаполки, 1 тяжелая бомбардировочная эскадрилья 2-го дальнего бомбардировочного полка, 4 разведывательных эскадрильи и 2 авиаотряда, в которых насчитывалось 380 самолетов[909].

Таблица 8.

Группировка ВВС Южного фронта на 29 июня 1940 г.[910]

21 июня 1940 г. начальник Политуправления Красной армии армейский комиссар 1 ранга Л.3. Мехлис направил Военным советам и начальникам Политуправлений КОВО и ОдВО директиву № 5285/сс о политработе в период Бессарабской кампании, в которой следующим образом объяснялись действия СССР: «В 1918 году, воспользовавшись гражданской войной в СССР и интервенцией англо-французских империалистов, Румыния воровски захватила у нас Бессарабию. Наши братья живут в Бессарабии в ужасающей нищете и влачат жалкое существование», что подтверждалось выдержками из румынской прессы.

«Правительство королевской диктатуры дополняет экономический гнет народных масс Бессарабии политическим и национальным. Этнографически Бессарабия не имеет никакого отношения к Румынии. Там проживает не более 9,1 % румын. Все остальное население — это русские, украинцы и молдаване. Русским, украинцам и молдаванам под страхом суда запрещается разговаривать на родном языке. Их культурные учреждения и школы разгромлены.

Особенно жестоким издевательствам румынские капиталисты и помещики подвергают русское и украинское население в Бессарабии. Они бьют и уничтожают всех, кто в какой-то мере симпатизирует Советскому Союзу.

Стремление бессарабского населения освободиться от румынского гнета сказывается в массовых революционных выступлениях и восстаниях, которые на протяжении всех 22 лет оккупации Бессарабии жестоко подавлялись. Так, были потоплены в крови трудящихся Хотинское (1919 г.) и Татарбунарское (1924 г.) вооруженные восстания. Бессарабские тюрьмы переполнены политическими заключенными и крестьянами.

Советский Союз никогда не признавал захвата боярской Румынией Бессарабии. 5 марта 1918 г. Румыния по Ясскому мирному договору с Советской Россией обещала в 2-месячный срок очистить Бессарабию от своих войск и вернуть ее нашей Родине. Этот договор Румыния, при поддержке Англии и Франции, не выполнила.

Настал момент вырвать из воровских рук боярской Румынии нашу землю, вызволить из румынского плена наших братьев и граждан. Уворованная Бессарабия должна быть и будет возвращена в лоно своей матери-Родины — Союзу Советских Социалистических Республик.

В целях подготовки войск к предстоящим военным операциям Политуправление Красной армии» обязывало политорганы «разъяснить всему личному составу внешнюю политику СССР, разоблачить Румынию, захватившую воровским путем нашу советскую землю. Мы идем освобождать наших единокровных братьев украинцев, русских и молдаван из-под гнета боярской Румынии и спасать их от угрозы разорения и вымирания. Вызволяя советскую Бессарабию из-под ига румынских капиталистов и помещиков, мы защищаем и укрепляем наши южные и юго-западные границы. (Сделать это вечером накануне выступления)…»

Требовалось «всей партийно-политической работой создать в частях боевой подъем, наступательный порыв, обеспечивающий быстрый разгром врага (захват в плен его основных сил и очистку Бессарабии)… Задача Красной армии, как указано выше, — возвратить Бессарабию к нашей Родине и вызволить из боярского плена наших единокровных братьев и граждан. На своих знаменах Красная армия несет свободу трудовому народу от эксплуатации и национального гнета. Рабочие будут освобождены от капиталистического рабства, безработные получат работу, батраки, безземельные и малоземельные крестьяне получат земли румынских помещиков, налоги будут облегчены и временно совсем сняты. Будет положен конец дикой системе «румынизации» русских, украинцев и молдаван. Население Бессарабии получит возможность строить свою культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию. Бессарабия станет советским форпостом на нашей южной и юго-западной границе… Подготовка наступления должна проводиться в строжайшей тайне. Решительно бороться с болтливостью. Каждый должен знать лишь ему положенное и в установленный срок… Тексты листовок к солдатам и населению даст Политуправление Красной армии. Их надо будет разбросать по всей Бессарабии самолетами в первый день наступления…»

Чтобы не допустить возможного мародерства и «барахольства», требовалось «проинструктировать личный состав об отношении к мирному населению» и запретить «совершать какие бы то ни было личные покупки в магазинах всем военнослужащим, невзирая на лица».

Были предусмотрены меры по работе среди войск противника, основная цель которой «сводится к тому, чтобы быстро разложить его армию, деморализовать тыл и таким образом помочь командованию Красной армии в кратчайший срок и с наименьшими жертвами добиться полной победы». Требовалось «на конкретных фактах показывать тяжелое положение трудящихся масс, особенно батраков и малоземельных, в Бессарабии, террор и насилие в тылу со стороны полицейско-жандармского аппарата… Разъяснять румынским солдатам несправедливость и безнадежность войны против СССР и задачи Красной армии. Разоблачить произвол офицеров на фронте, капиталистов, помещиков, чиновников и полицейских в тылу… Пропагандировать переход солдат на нашу сторону и антивоенные настроения в армии противника. Широко пропагандировать каждый факт поражения румынских войск. Показывать счастливую и радостную жизнь рабочих и крестьян в СССР. Разъяснять, как рабочие и крестьяне СССР управляют государством без капиталистов и помещиков. Противопоставлять этому бесправное положение рабочих и крестьян в Румынии. Показать принципиальную разницу между царской Россией — тюрьмой народов и Советским Союзом — братским союзом освобожденных народов… Политработники держат серьезный экзамен. Они должны оправдать огромное доверие, которое оказала им партия, правительство, товарищ СТАЛИН»[911].

Сосредоточение войск к границе и политработа согласно этой директиве, полученной в войсках 25 июня, порождали довольно боевые настроения. Как заявил воентехник 1-го ранга 5-го кавкорпуса Лаврентьев, «с нетерпением жду того дня, когда можно будет показать силу советского оружия в руках трудящихся, а главное — выполнить ответственное задание партии и Великого Сталина». По мнению отделенного командира 86-го кавполка 32-й кавдивизии Черняева, «скорее бы дали разрешение ехать ближе к границе и вступить в бой с врагами Советского Союза». Отделенный командир 14-й танковой бригады Рычков заявил: «Давали бы скорее боевой приказ, мы бы показали всему миру силу и славу наших танков»[912]. Объявленный набор добровольцев в разведывательные и штурмовые отряды вызвал среди военнослужащих большой боевой подъем и желание быть в числе тех, кто первым нанесет удар врагу. Так, красноармеец 358-го стрелкового полка 60-й стрелковой дивизии Гекало просил: «Запишите меня добровольцем, хочу первым бить врага, а если нужно, то и с сознанием величайшей гордости за Великую Родину, вождя народов товарища Сталина отдам свою жизнь». «Мы готовы выступить в любую минуту и выполнить боевое задание командования, наши боевые машины всегда в полной боевой готовности», — заявили младшие командиры 5-й танковой бригады Костюк и Жигаев[913]. К началу операции «политико-моральное состояние войск находилось на высоком уровне. Красноармейцы, командиры и политработники понимали историческую роль Красной армии по освобождению Бессарабского народа и полны были решимости с честью выполнить задание Партии и Правительства СССР»[914].

Однако политорганы фиксировали не только «правильное» понимание событий личным составом, но и негативные настроения. Так, например, красноармеец 36-й танковой бригады Соколовский заявил: «Опять война, опять протягиваем братскую руку помощи. А сами говорим, что у нас нет империалистической захватнической политики». По мнению красноармейца 335-го гаубичного артполка РГК Федотова, «у нас только говорят против войны, а сами воюют, в результате чего уже погибло до 200 тыс. человек, и еще готовим войну, чтобы убивать людей, это преступно». Красноармеец 358-го стрелкового полка Дронов во время политинформации заявил: «Если мы будем воевать с Румынией, то проводим захватническую политику и, вообще, зачем народ убивать»[915]. Естественно, что с такими настроениями политорганы боролись особенно активно. В период сосредоточения войск имели место факты дезертирства красноармейцев. Так, только в войсках 12-й армии с 11 по 28 июня было задержано 138 дезертиров, 71 из которых был осужден (в том числе 5 к расстрелу). К 26 июня политорганы разработали план действий на первые дни операции[916]. Для воздействия на войска противника было отпечатано 6 млн листовок, которые 27 июня были загружены в самолеты и подготовлены к применению[917].

В преддверии операции советское командование активизировало разведку противника. Так, 13 июня командир 17-го стрелкового корпуса 12-й армии приказал организовать круглосуточное командирское наблюдение за румынской территорией. Расположение наблюдательных пунктов следовало согласовать с пограничными частями и тщательно замаскировать. Ставилась задача выявить наличие оборонительных сооружений и их занятость румынскими войсками, препятствий, долговременных огневых точек (ДОТ), пулеметных гнезд и позиций противотанковой артиллерии, а также установить места румынских наблюдательных пунктов[918].14 июня войскам корпуса было приказано организовать артиллерийскую разведку оборонительной полосы противника и составить схему целей[919]. Однако в результате неумелых действий артиллерийских разведчиков «15.6 имело место нарушение государственной границы частями армии: артразведка, направленная начальником артиллерии 17 ск без согласования с погранчастями и без соответствующего инструктажа, очутилась на румынской территории. Командующий армией приказал: во избежание конфликтов и недоразумений с румынскими властями, категорически запретить какие-либо действия частей у государственной границы без разрешения и согласования с командованием наших погранчастей. Командиру 17 ск расследовать указанный выше случай и с виновных в нарушении границы взыскать»[920]. 16 июня войскам 12-й армии было приказано в течение следующего дня провести рекогносцировку пограничной р. Черемош. Разведку следовало проводить в форме пограничников, ставилась задача выявить подходы к реке, переправы, броды, а также наличие местных и места сосредоточения армейских переправочных средств[921].

По данным разведотдела штаба КОВО, с 1 по 10 июня 1940 г. «Румыния усилила переброску войск в район Буковины и северной части Бессарабии»[922]. Советская разведка оценивала численность румынской армии к концу июня 1940 г. в 1,6–1,8 млн человек. Она состояла из 12–13 армейских корпусов, 40–42 пехотных дивизий, 1 горнопехотного корпуса, 5 горнопехотных бригад, 1 крепостной бригады, 3 кавалерийских дивизий, 1 конно-моторизованной дивизии, 2 танковых бригад. В ВВС насчитывалось 1550–1600 самолетов, из которых 30 % приходилось на устаревшие и не боевые[923]. К 20-м числам июня 1940 г. разведка Южного фронта установила наличие следующей группировки румынских войск. В районе Черновиц и на севере Бессарабии находилось 8–9 пехотных дивизий, 2 горнопехотные бригады и 1 кавбригада. В Прутской группировке (видимо, 3-я армия) насчитывалось 7–8 пехотных, 2 кавалерийские, 1 конно-моторизованная дивизии и 1–2 мотомеханизированных полка. Серетская группировка (4-я армия) включала 9 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии. Таким образом, в составе румынского Восточного фронта имелось 25 пехотных, 3 кавалерийские, 1 конномоторизованная дивизии, 2 горнопехотные и 1 мотомеханизированная бригады[924].

В действительности на советско-румынской границе было развернуто 20 пехотных, 3 кавалерийские дивизии и 2 горнопехотные бригады. В полосе от Валя-Вишеуляй до Секирян располагались войска 3-й армии (штаб — Роман) в составе горнопехотного корпуса (1-я, 4-я горнопехотные бригады), 8-го и 10-го армейских корпусов (5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 29-я, 34-я, 35-я пехотные и 2-я кавалерийская дивизии). Вдоль р. Днестр от Секирян до Черного моря были развернуты войска 4-й армии (штаб — Текуч) в составе 1-го, 3-го, 4-го и 11-го армейских корпусов (2-я, 11-я, 12-я, 13-я, 14-я, 15-я, 21-я, 25-я, 27-я, 31-я, 32-я, 33-я, 37-я пехотные, 3-я, 4-я кавалерийские дивизии). Обе армии, входившие в состав 1-й группы армий, объединяли 60 % сухопутных войск Румынии и насчитывали около 450 тыс. человек[925].