III. Устройство немецкого торгового двора

III. Устройство немецкого торгового двора

Внутренний быт и управление немецкого двора определялись правилами, утвержденными от Ганзейского Союза. Эти правила назывались "Скры" и были прибиты в немецком дворе для всеобщего и постоянного сведения [129].

Дух корпорации, общий в то время в торговом мире, как по трудности действовать единично, так и по причине путевых опасностей, требовавших взаимного содействия к их преодолению, составлял главную черту немецкой фактории в Новгороде. Иноземцы прибывали в Новгород артелями или "адмиралтействами**, которые имели до некоторой степени свою самостоятельность и все вместе по отношению ко двору или фактории составляли целое. Общее разделение иноземных купцов, принадлежавших ко двору, было на летних и зимних, или на водопутных и сухопутных. Сначала эти разделения.: имели различные права, так что водопутные пользовались преимуществами. Сухопутные или зимние были в большинстве ли-вонцы, а к ним присоединялись также купцы из Пруссии. Ливонские города составляли отдельные от Ганзы корпорации, впоследствии же они соединились с Ганзой, и в XIV-м веке разделение купцов на водопутных и сухопутных исчезает. Вообще Ганзейский Союз не благоволил к сухопутным поездкам и даже формально запрещал их. Такое запрещение последовало в 1344 году. Отличительный характер новгородской конторы от других, между прочим, состоял в том, что в ней не было постоянных торговцев-жильцев, как, например, в Лондоне, Бергене и других европейских городах. Новгородский двор только посещали. Это было причиной, что его устройство носило подобие дорожной компании, и должностные лица выбирались каждый раз путешественниками, приезжавшими на время в Новгород. Время пребывания их было ограничено: летние жили до последней навигации, зимние — до последнего зимнего пути. Кроме разделения на водопутных и сухопутных, те и другие делились на коллегии или отделы (Ausshusse) по местам их жительств, откуда они приходили. Но в Новгороде коллегии эти означали только местность, откуда пришли купцы, а не части союза. Купцы собственно составляли отделения только для удобства помещения; в конце XV-ro века появились разделения на трети, а потом на чети уже по частям союза; разделение это существовало уже прежде в других конторах, а в новгородской ввелось позже; когда именно — определить трудно: в половине XIV-го века (1363 г.) являются трети по поводу допущения рижан и вообще ливонцев в немецкий двор; тогда состоялось постановление, представлявшее новодопущенным третью часть двора (tertiam partem). Разделение на чети является уже в конце XV в., но нельзя признавать его возникшим только тогда: вероятно, это был уже прежде того существовавший обычай.

Все, проживавшие в немецком дворе, имели сословное деление на мейстеров, кнехтов и учеников. Мейстеры были хозяева; прибывавшие на их счет кнехты — их приказчики или подручники. Было постановлено, чтобы кнехты не оставляли мейстеров, а мейстеры не прогоняли кнехтов без особых причин; но мейстер обязан был своего кнехта отправить назад в отечество, где его нанял. Мейстеры составляли совет (сте-вен) то в большей, то в меньшей зависимости от власти Ганзейского Союза. Сначала он действовал независимо. После усиления Любека он подчинился ему. Потом Любек разделял свою власть над ним с Висби — новгородская контора зависела разом от двух городов, а когда Ганзейский Союз совершенно сформировался — от целого собрания. В древние времена стевен выбирал главного чиновника, альдермана двора. Впоследствии, в конце XIII-го века, стевен потерял это право и альдерман назначался от Любека и Висби, так что тот и другой город попеременно посылал альдермана в Новгород одного за другим, а с половины XIV-го века альдерман назначался целым союзом, и не обращалось внимания, из какого города он происходил. Альдерман двора имел право суда и даже право казнить смертью; был блюститель порядка, вел сношения с начальством Ганзейского Союза и с русскими; отпускал купцов, позволял и запрещал ввоз и покупку товаров. Он совмещал в себе все управление; власть его была почти деспотическая, так что остальные должностные лица были в сущности его подручники. Он выбирал себе по желанию из мейстеров четырех ратманов, называемых мудрыми. Они были его помощники в делах. За альдермаиом следовали двое должностных лиц, называемых альдерманы св. Петра, по имени церкви немецкого двора. Прежде они выбирались стевеном, потом, во время зависимости конторы от Любека и Висби, должности эти давались попеременно лицам того и другого города; по сложении с себя должности, они отдавали отчет о доходах и расходах стевену. Так постановляется в 1373 году; позже они назначались альдерманом двора. На них лежала экономическая часть и отчасти полицейская, потому что они смотрели за соблюдением правил. Впоследствии, в XV-м веке, должность альдермана двора упразднилась, альдерманы св. Петра сделались главными лицами и были выбираемы по четям. Каждая четь отряжала трех избирателей; все двенадцать выбирали из среды себя двух альдерманов. Тогда же сделалось изменение и в ратманах: вместо четырех, альдерманы назначали двух и одного писца. Никто не мог отказываться от возлагаемой на него должности под пеней десяти марок серебра, а второй раз под пеней 50 марок и потерей прав. Кроме этих чиновников, к должностным лицам принадлежал священник: подобно альдерманам, он не был постоянным жильцом немецкого двора, а приезжал и уезжал с летней или зимней компанией, и во время его пребывания во дворе другой священник не имел права там находиться. Содержать его должны были гости, которые с ним приезжали. Во время двойного господства над конторой Любека и Висби, священник выбирался на целый год попеременно от того и другого города. По малограмотности немецких купцов, священник исправлял должность секретаря. Ему представлялось особое жилье, но, впрочем, в этом жилье висели весы для взвеса денег и драгоценных вещей.

Все купечество разделялось на коллегии или артели. Каждая артель помещалась в особом отделении: они назывались дортсы. Дортсы эти были внутри двора двухэтажные дома, на подклетях. Артель выбирала себе фогта, хозяина, заведывавnicro всем механизмом обыденной жизни; он избирал себе двух помощников-исполнителей, одного из хозяев, другого из кнехтов и поверял сверх того и другим лицам надзор за посудой и чистотой помещения. В подклетях помещалась столовая. В одном из зданий была так называемая большая комната, где имел почетное право помещаться альдерман. У зимних гостей она служила обыкновенно местом провождения времени, обеда и вечерних бесед. Пиво служило обыкновенным развлечением и оно никогда не переводилось, а приготовлялось для двора особым пивоваром. Ризенкампф отличает от этой комнаты, служившей для беседы, — гридницу. Значение последней комнаты не ясно, но, может быть, она была местопребыванием служителей. Товары лежали в клетях, которых было четыре. Это было деревянное здание, где помещались лавки. Купцу позволялось положить в клеть только часть своего товара, потому что громоздкие товары лежали в магазине. Верхняя часть этих клетей занята была преимущественно суконными товарами. Клети служили также и для спален. Кроме этих зданий, в немецком дворе была больница для ограниченного числа больных, пивоварня, баня (в позднейшее время), мельница и церковь, которая служила вместе и кладовой. Она была сделана на подвале, — там хранились товары; но некоторые, по тесноте, были в самой церкви, так что рядом с алтарем стояли бочки вина; здесь же висели весы; по стенам вешали тюки с товаром; только на алтарь не позволено было, под пеней марки серебра, класть товаров. То, чего нельзя было поместить ни в церкви, ни в ее подвале, хранилось в магазине, так называемом моркевеговом покое, названном так, вероятно, по имени первого строителя. Каждый тюк или бочка должны были носить на себе значок хозяина, чтоб не перемешать товаров по их принадлежности; и тот, кто нарушал это правило, подвергался пени.

Таким образом, немецкий двор составлял кучу отдельных строений, обнесенных толстым забором. Ворота вечером наглухо запирались и тогда спускались по двору большие цепные собаки. Русский мог посещать немецкий двор только днем. Караульные ходили день и ночь, сменяясь в установленное время, и должны были по очереди являться впору, под опасением наказания пеней. Попеременно два мейстера должны были вместе караулить церковь, которая составляла предмет особой заботливости, потому что лучшие и драгоценнейшие товары сохранялись там. Этой обязанности подвергались не только те, которые помещались во дворе, но и те, которые, за недостатком помещения в нем, жили на квартирах. Немецкий и готландский дворы составляли собственность общины, вместе с тем местом, на котором они были построены. Сверх того, были под городом пожни, которые им принадлежали. Доходы немецкого двора состояли в умеренной пошлине, которой облагалась каждая ввозная статья, в наемной плате за клети для товаров и за дортсы для помещения, в конфискованных за нарушение правил товарах, в пенях и судейских пошлинах.Ввозной пошлины платили зимние гости по одному фердингу со ста марок серебра, что составляло V4 процента, а летние — половину этой суммы. В этом различии видно, что летние гости пользовались преимуществами, как первоначальные строители и настоящие хозяева двора. Кто выезжал со двора путешествовать с торговой целью продажи товаров по новгородской волости, тот подвергался, при возвращении во двор, той же ввозной пошлине, как и тогда, когда в первый раз являлся во двор с товаром. В основание оценки принималось клятвенное уверение хозяина, под надзором альдерманов св. Петра. Утаенный товар конфисковался. Кроме ввозной пошлины, существовала еще так называемая королевская: — это была пошлина, которую в старину давали немцы Новгороду, но впоследствии она обратилась в пользу двора; вероятно, Новгород уступил ее за годичную плату. С каждой пени бралось в пользу двора часть с суммы трех марок серебра, а как только сумма доходила до десяти марок, то две марки. Несмотря на эти доходы, контора беспрестанно нуждалась в деньгах, затруднялась иногда в издержках на отправку посольств и делала займы у ливонских городов, возвышала пошлины, или предлагала городам наложить у себя в пользу русской торговли весовую пошлину; но города не так легко соглашались на введение у себя новых налогов, и самый сбор их был не велик, потому что купцы удачно обходили его, провозя товары контрабандным путем. Немецкая контора в Новгороде была главным правительственным местом всей ганзейской торговли с русским миром; другие конторы в Пскове и Полоцке зависели от нее; всякие распоряжения, касающеся как внутреннего устройства дворов, так и отношений к туземцам, указывались новгородкой конторой. Только о смоленской конторе не упоминается, когда говорится о новгородской и других разом; она, казалось, не входила в круг непосредственной подчиненности новгородской конторе; но тем не менее, и она, вероятно, до некоторой степени была с ней связана, потому что, как видно из договора Мстислава, исключительно относящегося к Риге, была основана этим городом; торговля же ливонских городов зависела впоследствии от новгородской конторы.