II. Договоры с Ганзой и права немецких торговцев в Новгороде

II. Договоры с Ганзой и права немецких торговцев в Новгороде

Отношения немецкого двора и вообще торгующих иностранцев к Новгороду определялись в договорах, заключаемых Новгородом с Ганзой. Существует пять древних таких актов[126] из которых пространнее других излагают правила два; — первый, однако, некоторые ученые считают только одним проектом, не утвержденным формально [127]. Ризеикампф справедливо замечает, что если этот договор действительно не более как проект, то все-таки в нем сохраняются обычаи, наблюдавшиеся в древности и составлявшие обычное право сношений Новгорода с варягами. Через столетие, именно в 1371 году, мы видим действительно примеры, что немецкие послы сами написали проект для подписи новгородцев, но последние не согласились на него. Таким образом видно, что встарину было в обычае у немцев составлять договоры как будто от лица Новгорода и потом уже предлагать. Второй документ относится к 1268 — 1270 годам, заключен князем Ярославом, которого новгородцы принудили не нарушать прав немецких купцов. Время, указываемое для этого документа, подтверждается тем, что ливонский ланд-мейстер Отто фон-Роденштейн извещает любечан о счастливом исходе дела, совершенного послами их, Генрихом Вуллентуном, Людольфом и Иаковом, а эти самые имена встречаются в договоре.

Немцы старались держаться в Новгороде особой колонией и составлять отдельную корпорацию, которая управлялась собственными правилами. Внутренние дела немецкого двора ни в каком случае не подлежали рассмотрению и вмешательству новгородского правительства. Немцы могли свободно приезжать в Новгород и проживать в своем немецком дворе на известных для них условиях: Новгороду до этого не было дела. Из многих ганзейских контор, находившихся в разных городах Европы, ни одна не была настолько изолирована от местного общества, как новгородская. Тогда как в Лондоне и Брюгге встречались случаи, когда торгущие члены Союза могли обращаться к посредству местной управы по своим делам, в новгородской конторе таких случаев не представлялось. Новгородский подвойский и бирич не смели войти в немецкий двор. Если новгородец имел дело до немца, он должен был обращаться к начальству немецкого двора, выборному альдерману, и только тогда, когда был недоволен судом его, обращался к своему правительству, но не иначе, как к высшим правителям, посаднику и тысячскому: второстепенные судьи и правители не могли решать тяжбу новгородца с немцем. В таком случае суд производился обыкновенно при посаднике или тысячском и при выборных купцах, имевших значение судных мужей, на дворе церкви святого Ивана-на-Опо-ках; но установлены были правила, клонившиеся к предотвращению невыгодного положения немецкой стороны. Таким образом, по первому документу, в тяжебном деле свидетелей должно быть непременно два: один новгородец, другой немец, и когда их показания бывали сходны между собой, тогда они считались юридическими доказательствами. В случае разногласия, бросали жребий: чье свидетельство следует принять за истинное. По второму, следует представить обоим одного и того же свидетеля, и если не будет такого, то дело решалось жребием: в чью пользу жребий выпадет, того свидетеля показание принималось за истинное.

Насилия и обиды по новгородскому праву наказывались пеней: за убийство посла, священника и альдермана 20 гривен, за простого купца — десять гривен серебра. Новгородцы тем же правом пользовались за границей. За рану платилось полторы гривны, а за рану рабу по первому документу гривна, за удар или пощечину по первому документу полгривны, по второму три фердинга. По первому документу, тот, кто вламывался в немецкий двор и производил в нем буйство, платил тоже двадцать гривен, хотя бы и не сделал убийства, и десять гривен тогда, когда пустил во двор камень или стрелу. Во втором документе за такие поступки глухо определено — судить по обычаю (пошлине). Ни новгородец за границей, ни немецкий торговец в Новгороде не могут быть арестованы за долги. Арест на имущество иноземного торговца мог быть наложен только тогда, когда суд о долге в продолжение трех лет не мог дать решения. С другой стороны, для того, чтобы долг иноземному торговцу был скорее выплачиваем, постановлено было, что с задолжавшего разным лицам новгородца прежде всего взыскивался долг иноземцу. Торговля была меновая или же должна была производиться на металлы, которых достоинство оценивалось и гарантировалось правительственными лицами и утверждалось штемпелем. Новгород обязывался принимать под свою ответственность иноземных купцов, коль скоро они достигали острова Котлина, составлявшего границу Новгородской Земли. Доплывши до Котлина, иноземцы посылали передовых до устья Невы и давали о себе знать; тогда Великий Новгород высылал пристава и отряжал купцов для принятия гостей, — они провожали их до самого Новгорода. Иноземцы имели право брать новгородских лоцманов для провода судов от устья Невы до Ладоги. От Ладоги по Волхову нанимали других лоцманов, которые исключительно занимались проводом судов через волховские пороги (Vorsch). Так как здесь уже морские суда не годились, то иноземцам давали особые приспособленные к тому суда; они перекладывали на них свои товары и плыли на них по Волхову. Новгород ручался за безопасность гостей, но избавлялся от всякой ответственности, если они не дали о себе знать и не просили содействия новгородского правительства. Иноземцам на пути по Неве предоставлялось право рубить деревья для снастей. В случае какой-нибудь покражи, вор судился в Ладоге, если покража сделалась на Неве; а если она сделалась во время пути по Волхову, то — в Новгороде; в первом документе значится, что в такомслучае вор отплачивался двумя гривнами, если он украл на полгривны кун; но должен быть наказан розгами и клеймен на щеке или заплатить десять гривен тогда, когда цена украденной вещи не выше полгривны; за важнейшее воровство казнили смертью.

Достигая Гостинополья, гости подвергались осмотру и облагались легкой пошлиной, но без платежа ее. От Гостинополья гости плыли в Новгород и приставали к берегу в городе, и только здесь платили положенную в Гостинополье пошлину, более как благодарность за содействие к благополучному прибытию судна. Пошлина эта была по гривне с ладьи; а с судов, нагруженных льном, мукой, пшеницей, платили полгривны; суда, нагруженные одним съестным, ничего не платили. С берега извозчики брали иноземные товары на возы и провозили на немецкий или готский двор. Чтобы избегнуть с одной стороны конкуренции рабочих, с другой — недоразумений и жалоб, установлена была однажды навсегда плата рабочим, необходимым при провозе и выгрузке товаров; — постановлено было, что лоцманы, проводившие суда по Неве, получали по пяти марок кун или один окорок, а от Ладоги до Новгорода и обратно по три марки кун или пол-окорока. Извозчики, возившие товары с суден до дворов, брали за провоз до немецкого двора по 15-ти кун, а до готского десять кун с каждого судна, а с отходящих по полгривне кун. При отъезде за границу гости давали одну гривну церкви, называвшейся Fridach, это — церковь св. Пятницы, построенная компанией, новгородских купцов, торговавших с иноземцами. Сверх того, при продаже весовых товаров иноземцы платили весовую пошлину (по две куны от капи) [128].Все эти привилегии давались новгородцами как немцам, так равно и готландцам. Свободная торговля предоставлялась не только в городе, но и по всей Новгородской Земле; позволялось торговать и с инородцами в Ижо-ре и Кореле; но Великий Новгород не принимал на себя ответственности, если бы что-нибудь дурное случилось в путешествии с иноземным торговцем. Так как Новгород часто бывал тревожим войнами и внутренними волнениями, то иноземцы старались оградить себя на этот случай. С кем бы ни находился Новгород в войне, проживавшие в нем иноземцы пользовались полным нейтральным положением. Гости беспрепятственно могли ездить, как летом, так и зимой. В самом городе, чтоб иноземцы случайно не сделались жертвой смут, постановлено было, что близ немецкого и готландского дворов не должны собираться молодцы играть на палках — обычная новгородская игра, которая в немецком документе называется (вероятно, испорченным словом) "велень"; сверх того, чтоб на восемь шагов кругом, около иноземных дворов оставлено было незастроенное место. Если двор почему-нибудь оставался пуст, то он поверялся владыке и юрьевскому архимандриту. Впрочем, правила, обеспечивавшие иноземцев, не всегда соблюдались и не могли соблюдаться строго, особенно, когда Новгород находился в неприязненных отношениях с соседями и особенно с Орденом. Кроме главного водного пути, существовали еще другие, и именно через Псков: суда достигали Пернова или же Нарвы; товары шли по Нарове, или перевозились по сухопутью до Эмбаха; ладьи везли по этим рекам товары до озера, а потом до Пскова. В случае небезопасности водного пути, главные товары везли сухопутьем через Вирланд. Кроме указанных путей, запрещалось возить товары другими путями; и всякий другой самовольно избранный путь наказывался как контрабанда.