I. Древность Пскова. — XII, XIII и XIV века. — Всеволод-Гавриил. — Довмонт. — Колебание между Литвой н Новгородом

I. Древность Пскова. — XII, XIII и XIV века. — Всеволод-Гавриил. — Довмонт. — Колебание между Литвой н Новгородом

Начало Пскова неизвестно. Древнее название его было Плесков или Пльсков. Название Псков, конечно, сокращение предыдущего, в древней Новгородской Летописи является в половине XIV-го века, мешается с названием Плесков и, наконец, заменяет его. Псковские летописи, которые достигают формы самобытного и подробного повествования только в XIV веке, предпочитают последнее везде. Летописи, не говоря о времени основания этого города, дают знать, что он существовал во времена св. Ольги, которая была родом из Плескова. В глубокой древности, вероятно, он был пригород Новгорода, между народонаселением кривичской ветви славян и вместе с Изборском временно составлял удел Трувора, а потом продолжал быть частью новгородской волости. Неизвестность судьбы северного края вообще после отхода Олега на юг лишает нас возможности объяснить, в каком положении он находился, будучи новгородским пригородом. В Х1-м веке о нем нет почти помина. В XII, считаясь пригородом Новгородской Земли, он уже выдается с большими зачатками самобытности, чем другие города, подчиненные Новгороду. Нет сомнения, что предание о происхождении из этого города Ольги, святой княгини, память которой была священной для русского мира, придавало ее родине особое достоинство и воспитывало в духе жителей Пскова стремление к самостоятельности до известной степени. В 1132 году, при изгнании князя Всеволода, псковичи вместе с ладожанами действуют с новгородцами, как правные члены одного государственного тела. Мирослав, поставленный в то время в Пскове, играет важную роль в новгородских делах, потому что в 1135 г. он ездил мирить киевлян с черниговцами.

В деле Всеволода-Гавриила Псков признал князя, изгнанного новгородцами и, сколько известно, явился в первый раз под управлением особого от Новгорода князя. Это должно было городу придать вид самостоятельной удельной земли в русской федерации. Впрочем, тут еще не видно было намерения отторгнуться от Новгорода. Псковичи действовали заодно с новгородскими благоприятелями Всеволоду: летописец повествует, что Всеволод Мстиславич явился во Псков для того, чтоб княжить не в одном Пскове, но и в Новгороде. Партия, благоприятствовавшая Всеволоду, состоявшая из бояр, ограбленная противной в Новгороде, бежала в Псков. Таким образом, в этой распре, когда Всеволод сделался князем в Пскове, все-таки наблюдался между Новгородом и Псковом общий интерес с обеих сторон. Псковичи побороли за князя, как сограждане одного и того же Новгорода.

По смерти Всеволода псковичи, против воли большинства новгородцев, хотели поставить в Земле Новгородской и Псковской князем Всеволодова брата, Святополка, но вскоре заключили мир с новгородцами. Неизвестны условия этого мира; должно быть, он был выгоден для псковичей, потому что долго после того не видно вражды между городами; а она бы вспыхнула, если бы псковичи находились в невыгодном для себя соединении с Новгородом.

Случайная смерть Всеволода во Пскове и святость, возложенная на него духовенством за его благочестие и благорасположение к духовным, придали еще более важности Пскову. Всеволод, получив значение святого, был вместе с тем создателем главной церкви св. Троицы во Пскове; Всеволод стал первым местным патроном Пскова и притом в укор Новгороду: составилась легенда, что новгородцы, раскаявшись в своей несправедливости против этого князя, хотели взять к себе его тело, но никак не могли сдвинуть его с места. Св. Всеволод, в знак примирения с Новгородом, даровал новгородцам один только свой ноготь, а все тело осталось во Пскове. Псков, хотя продолжал оставаться в связи с Новгородом теснее других русских земель, хотя все еще считался новгородским пригородом, но уже с тех пор имел достаточно признаков и самобытности, преимущественно перед другими новгородскими пригородами: ни в каком другом пригороде не было таких священных воспоминаний, возвышавших местное значение города и подвластной ему земли.

В ХИ-м веке псковичи постоянно являются с новгородцами в союзе; так, они помогают вместе с ними Изяславу Мстисла-вичу; когда Андрей озлобился на Новгород, псковичи стояли за последний, и вместе с новгородцами, в 1169 г., ходили на полочан. Они имели своих князей, но зависимых от Новгорода. Так, в 1177 — 1178 г. Мстислав Ростиславич посадил во Пскове племянника своего, Бориса; и когда сотские псковские не хотели его иметь князем, то Мстислав взял их под стражу и утвердился с людьми. В конце XI 1-го века псковичи были передовой силой Новгородской Земли в борьбе с Чудью и Литвой. Так, в 1190 г. псковичи отразили напор Поморской Чуди, а в 1192 г. Ярослав новгородский ходил вместе с ними и с новгородцами на Мед-вежыо-Голову. В начале XIII века во Пскове были свои особые князья, но все еще под рукой Новгорода; таким образом, при Мстиславе Удалом был в Пскове князь Владимир; тут не было какой-нибудь особой привилегии Пскова, потому что то же могло быть и в других новгородских пригородах; и действительно, в 1210 г. этого Владимира плесковского новгородский князь назначил в Луки.

Но признавая первенство Новгорода, Псков уже считал себя вправе распоряжаться внутренней своей судьбой так же свободно, как и Новгород собой: тот же князь Владимир опять сделался псковским князем и был изгнан псковитянами в 1213 г. На следующий год во Пскове появился иной князь, Всеволод Борисович; в 1216 г. опять Владимир: псковичи с ним вместе участвовали нераздельно с новгородцами в борьбе против суз-дальцев. Когда Мстислав ушел на юг, Владимир был во Пскове и под его начальством псковичи воевали против Чуди, — Новгородцы составляли с ними одно вече по военному делу. О князе их Владимире мы знаем нз хроники Генриха, что он (вероятно, выгнанный псковичами) подружился с немцами, получил в Ливонии фогство, но потом помирился с псковичами и воевал против рыцарей.

Замечательное проявление самодеятельности Пскова выказывается в деле 1228 г., когда Ярослав с новгородцами отправлялся против немцев, начавших уже свое опустошительное крещение Чуди. Новгородцы, нападая па Ливонию, ограничились тем, что, подступая к городу, спешили схватить, что было возможно, а потом и удалялись. За эти походы немцы отмстили на псковичах, как на ближайших соседях; это побудило псковичей заключить с Ригой отдельный мир и выложить (исключить) новгородцев. Тогда Ярослав отправился ко Пскову; но псковичи не пустили его. В городе распространилась весть, что он хочет переловить вящих мужей, — коноводов противной себе партии. Ярослав жаловался в Новгороде на вече; говорил, что он ездил во Псков вовсе не для того, чтобы творить там расправу, а вез в коробьях псковичам дары — паволоки и овощи. Уладившись с новгородцами, он послал во Псков послом какого-то Мишу и просил, чтобы псковичи отправились вместе с ним на немцев и выдали противников. Псковичи уперлись и отвечали, что эти нападения выгодны только для новгородцев, когда они берут себе окуп, а псковичи за них претерпевают беду, и недавно за то их братию побили на озере. Вы, — говорили они, — раздираете мир, и на нас злое задумали. Так и мы против вас со св. Богородицей и с поклоном: или нас перебейте и жен и детей возьмите себе". Готова была вспыхнуть междоусобная война. Псковичи уже заключили союз с немцами и подвигали против новгородцев Чудь, Лотыголу, Либь (Ливов), выгнали из города всех, кого подозревали в благоприятстве к новгородскому князю. Но обошлось без войны. Новгородцы сказали своему князю: "Без своей братьи, псковичей, мы не пойдем на Ригу". После такого решительного отказа Ярослав должен был уйти из Новгорода.

Псков играл тогда важную роль в политических делах Новгорода, все еще составляя с ним как бы одно целое; это был как бы один город, разделенный на две половины, отстоявшие одна от другой слишком на 200 верст. Из последующих известий, которые, однако, не противоречат ничему прежнему, видно, что связь Новгорода со Псковом изображалась в образе родственного союза: так Псков именовался меньшим братом Новгорода.

В 1232 г. Ярослав, возвратившись в Новгород, в другой раз вошел во вражду со псковичами. Когда одна новгородская партия его призывала, другая была против него и нашла себе опору в Пскове. Спор, однако, скоро уладился; псковичи помирились, признали Ярослава князем и потребовали от него особого подручника. Он им дал шурина своего, Юрия, и псковичи выгнали противников Ярославовых. В этом деле видно то же равенство и связь с Новгородом, как и прежде, но также и желание иметь свое самостоятельное управление. В половине XII 1-го века усилились немцы в Ливонии. Их вражда с Новгородом приняла теперь широкий размер: против Новгорода ополчились шведы. Победы Александра спасли Новгород; но Псков, по своему положению на границе Ливонии, был поставлен под ближайшие удары неприятеля, набиравшего силы. Во Пскове нашлись изменники, которые, должно думать, были вместе поборниками зарождавшегося стремления оторваться от Новгорода. На челе их был сын Владимира — Ярослав, немецкими писателями называемый князь на Герцике (на Городище). Он подружился с немцами и завоевал вместе с ними Изборск. Псковичи сразились и были разбиты; партия, благоприятствовавшая немцам, сдала город в 1240 г., и какой-то Твердило Иванович сделался правителем от руки немцев. Вся Псковская область со своими городами была завоевана. Но те псковичи, которые не хотели подлегать чужеземному владычеству, бежали с женам и детьми в Новгород. Немцы рассадили в покоренной стране своих фогтов (тиунов), ворвались в Водь. Псковской Земли им было не довольно; они думали овладеть и всей Новгородской. Тут остановил их герой Новгорода, Александр. В 1242 г. Александр одержал над немцами победу на Чудском озере. Псков был уступлен со всеми завоеванными областями и снова соединен с Новгородом, как его меньший брат.

Испытанное на короткое время чужое завоевание придало ему силу и энергию в неизбежной в грядущем борьбе с немцами. Пскову угрожало беспрестанно враждебное соседство; Псков живо чувствовал потребность самоуправления для свободной деятельности своих оборонительных сил; но та же опасность удерживала его, не менее других обстоятельств, все еще в связи с Новгородом, ради взаимной защиты. В 1266 г., после кровавых переворотов, случившихся в Литве, когда был убит Миндовг, прибежал во Псков князь Довмонт. Воскресенский Список говорит, что он был сын Миндовга и брат знаменитого Воишелга. Но чуть ли это не был сам убийца Миндовгов, которого также звали Довмонт или Даумаит. Это правдоподобнее и потому, что псковский Довмонт ушел во Псков не тогда, как Миндовг был убит, а когда Воишелг, оставя свой монастырь, начал мстить за убитого отца и преследовать его врагов. Тогда прибежало во Псков до трех сот литвинов, — все они были крещены во Пскове, где был тогда князь по имени Святослав. Новгородская Летопись прибавляет, что новгородцы хотели их перебить; но князь Ярослав не допустил. Остается под сомнением, о каких литвинах идет здесь речь; о тех ли, которые прибежали во Псков, и Ярослав действовал здесь на праве первенства Новгорода над Псковом, или же кроме тех, которые пришли во Псков, приходили еще другие в Новгород, и речь идет о последних.

Довмонт принял крещение и наречен Тимофеем. Увидевши в нем богатырскую натуру, псковичи провозгласили его князем. Со свойственной своему племени переродчивостыо, Довмонт сделался совершенно русским душой и породнился с Рюриковым домом, женившись на дочери сына Александра Невского, Димитрия. Его тридцатипятилетнее княжение было героическим периодом псковской истории, временем удалых подвигов и блестящих побед. Народ любил его. Он был храбр и имел дар воодушевлять подвластную толпу кстати и впору, и словом, и примером. Довмонт остановил победительный наплыв немецкого племени; удержал Псков от набегов на него своих прежних соплеменников — литовцев, и остался в памяти народа святым мужем, чудотворцем и покровителем Пскова. Трудно представить себе личность, которая бы так удовлетворяла нравственному взгляду своего времени, как этот литовский пришелец. Самое его таинственное происхождение, приход из чуждой земли, его доверчивая преданность новому отечеству, — все придавало этому лицу особое достоинство в глазах современников и потомков.

Этот князь, — говорит летопись, — не одною храбростью был наделен от Бога, но и боголюбием, был приветлив, украшал церкви, любил и кормил попов и монахов, честно проводил праздники, давал милостыню сиротам и вдовицам. С его поры Псков уже твердо сознал свою самостоятельность. Довмонт, по своему времени, был столь же умный политик, как храбрый воин и благочестивый муж. Возбуждая псковичей против внешних врагов, он старался поддерживать с Новгородом связь и дружелюбный союз. При нем Новгород жил в ладу со Псковом.

Новгородский князь Ярослав раздосадовался было на псковичей за то, что они избрали свободно князя из чуждого племени; за это Ярослав хотел идти войной на Псков; новгородцы не допустили его до этого. Впрочем, степень власти Довмонта во Пскове во все время его княжения не вполне известна; в Новгородской Летописи говорится, что в 1270г., когда князь Ярослав уехал в Орду, то оставил в Новгороде Андрея Воротиславича, а плесковичам дал князя Аигуста. Кто был этот князь литовского происхождения и зачем он явился во Пскове, неизвестно. Но, кажется, что в то время, когда во Пскове был Довмонт, Новгород имел право посылать туда еще (кроме его) князей в качестве подручников своего князя. Во всяком случае, при жизни Довмонта Псков, образуя отдельную землю и особое управление, составлял, однако, с Новгородом федеративное тело на более тесных основаниях, чем с прочими русскими землями.

Когда два брата, сыновья Невского, Димитрий и Андрей, поссорились между собой, и Новгород принял сторону сильнейшего из соперников, Андрея, покровительствуемого ханом, Псков не побоялся принять к себе Димитрия Александровича, тестя Довмонтова. Но эта размолвка с Новгородом была непродолжительна и не повела к дальнейшей вражде. Псков слишком часто был обеспокоиваем соседством немцев, не мог оставаться без князя, и при связи с Новгородом довольствовался одним князем: Новгород сам это понимал. Когда Юрий, будучи новгородским князем, в 1321 году поехал было в Орду, его ограбили на дороге тверичи; он убежал во Псков. Псковичи, по уверению Псковской Летописи, оказали ему честь от всего сердца. Но у них тогда был призванный из Литвы князь Давид, да еще другой князь Евстафий, которого они посадили в Изборск. Юрий приехал во Псков осенью 1322 г. и жил во Пскове до февраля 1323 года. Князя Давида не было тогда во Пскове; когда он воротился, у Юрия, по известию Новгородской Летописи, ограбили товар — и Юрий ушел в Новгород. Призывая литовских князей, псковичи как будто делались подручниками Гедимина; и в самом деле, этот государь, создавая себе державу из русских земель, считал и Псков подвластным своему господству. Что касается до самого Пскова, то он не считал себя через это во вражде с Новгородом, и обращался к Новгороду с просьбой помогать ему в войне с Ливонией. Но тогда ни Новгород, ни князь новгородский, Юрий, не помогли ему. Этого мало. Новгород, еще прежде прибытия своего князя из Пскова, в январе 1293 г. заключил с рыцарями — врагами Пскова — оборонительный союз. У новгородцев у самих было тогда много врагов: и шведы, только что помирившись с Ливонией, нападали на Ло-вать, и устюжане грабили новгородцев, отправлявшихся в Юг-ру. Псковичи, предоставленные самим себе, отразили врагов собственными силами. Это обстоятельство было препятствием дальнейшему расторжению с Новгородом.

Через четыре года после того явился во Пскове изгнанник, Александр тверской, бежавший туда от преследования хана и подручника его, московского князя. Псков принял его. Новгородцы были тогда на стороне последнего по давней неприязни к соседственным тверским князьям: новгородцы должны были видеть в этом поступке противодействие не только князю, которого тогда признавали своим, но и Великому Новгороду. Они требовали выгнать Александра; иначе грозили идти на Псков со всей областью Новгородской от Бслоозера, и от Заволочья, и от Корелы. Послы от князей, противнике.в Александра, Лука Протасьев с товарищами и послы от Новгорода, владыка Моисей, тысячекий Аврам и посадник Федор, требовали, чтоб князь ехал в Орду сам. Александр готов был ехать за вся христианы — говорит летописец. Но псковичи сказали ему: "не езди, господине, в Орду, — что бы ни было с тобою, — умрем, господине, все с тобою в одном месте . Князь московский, вероятно, догадался, что если станут добывать Александра оружием, то псковичи призовут на помощь Литву и потому намолвил митрополита Феогноста: митрополит наложил на Псков отлучение и проклятие. Владыка Моисей, кажется, разделял тоже негодование на псковичей, потому что только впоследствии, когда псковичи уступили, он послал им свое благословение. Проклятие подействовало на псковичей и на Александра. "Братья мои, друзья мои! — сказал он на вече: — да не будет проклятия и отлучения над вами из-за меня! Уеду из города вашего прочь! да не будет целования вашего на мне, ни моего на вас; целуйте только крест, что не выдадите княгини моей". Псковичи целовали ему крест и он уехал в Литву. Псковичи дали знать через посадника Селогу и других послов московскому князю Ивану и соединенным князьям, что Александра нет более во Пскове. Послы застали Ивана у Опочки; он шел па Псков, но медленно, — не хотя псковичей разгневити . — "Тебе, господину своему князю великому, — говорили послы, — весь Псков кланяется от мала и до велика, и попы, и чернецы, и черницы, и сироты, и вдовицы, и жены, и малыя дети". Услыша, что соперника нет более во Пскове, Иван заключил со псковичами мир по старине — по отчине и дедине, т.е. признал вольность Пскова, а митрополит Феогност и владыка новгородский благословили псковичей.

Но неудовольствие осталось. Мысль об отделении от Новгорода не исчезала. Через полтора года Александр явился снова во Пскове, и псковичи приняли себе его князем от руки великого князя I едимина; они, как будто признавали над собою старейшинство последнего, как будто отделяясь через то и от Новгорода, и от всей русской федерации, которая связывалась особой великого князя Восточной Руси. Политика Гедимина хотела оторвать совершенно Псков от старшего брата. Псков был зависим от новгородского владыки. Гедимин, по согласию с Александром и псковичами, отправил на Волынь к находившемуся там тогда митрополиту какого-то Арсения, нареченного в особые владыки Пскову. Такое покушение было тем законнее, что в то самое время владыка Моисей, которого признавали псковичи, удалился со владычества и избран Василий; пока еще последний не был посвящен, псковичи законно могли домогаться учреждения особой епархии, не соглашаясь признать владыкой того, кто еще не имел для них этого достоинства. Но это не удалось. Митрополит отказался посвятить его. Недовольный таким поступком, летописец новгородец размышляет по этому случаю: "Бог и святая

София низлагает всегда высокомыслящих, потому что псковичи изменили крестное целование к Новгороду, посадили себе князя Александра от литовския руки". При всем неудовольствии новгородцев на псковичей, несогласия с Иваном, возникшие у новгородцев, были причиной, что Александр сидел во Пскове на княжении десять лет. Сам Новгород, враждуя с Москвой, поставил себя в дружественные отношения с Гедимином; в 1333 г. новгородцы приняли к себе князем его сына Наримунта. В 1335 г. новгородцы помирились с Иваном и готовились идти войной на Псков, но отложили поход до другого времени. В 1337 г. новгородцы хотя были опять не в ладу с Иваном, но со Псковом не помирились. Князь тверской, живший во Пскове, будучи врагом московского князя, не был другом Новгороду. Притом же владыка Василий отправился во Псков, думая собрать там свой подъезд, но псковичи, все еще домогаясь отдельного церковного управления, не дали ему, и владыка Василий проклял их. Но тогда князь Александр Михайлович, бывший столько времени предлогом к враждебным зацепкам ко Пскову и со стороны Новгорода, и со стороны московских князей, сам решился оставить Псков навсегда, идти в Орду и просить возвращения своего отеческого достояния. "Все равно, — так рассуждал он: — если я останусь здесь, то дети мои будут лишены наследия в Русской Земле". Еще в 1336 г. он отправил сына Феодора разведать, будет ли он милостиво принят ханом. Когда сын прислал к нему благоприятное известие, он уехал из Пскова. Сначала хан отдал ему отцовское наследие, а потом, по проискам заклятого врага, Ивана московского, его опять позвали в Орду и там умертвили, вместе с сыном.

После него явился по Пскове князем Александр Всеволодович (1341 — 1342 года). Под тот час возникла у псковичей ссора с немцами. Князь Александр Всеволодович рассорился со псковичами и уехал от них. Псковичи обратились к Новгороду с просьбой подать им помощь против немцев и прислать к ним наместника: — им пришлось так круто, что за помощь, которую им окажут, они соглашались стать в непосредственное подчинение к Новгороду. Дело не состоялось. Новгородская и Псковская Летописи расходятся между собой в известиях об этом событии. Псковская говорит, что новгородцы не дали псковичам ни помочи, ни наместиника, и потому псковичи, оставленные самим себе, решились на дело, которое имело вид отторжения от союза с Новгородом. Напротив, Новгородская Летопись говорит, что новгородцы, получив просьбу от псковичей, которые тогда называли Новгород госпожой своей, попечатали обчины (казенные имущества), составили ополчение и поспешно отпрапились, как вдруг на дороге близ Мелетова встречают их послы от Пскова и извещают, что нет нужды новгородцам идти к ним на помощь: рать немецкая только ставит город на границе и притом на своей земле, а не на Псковской. Новгородцы хотели было продолжать путь, верно, для того, чтоб во всяком случае исполнить предложение псковичей о вводе у них наместника; однако псковские послы упросили их воротиться: после открылось, что псковичи отверглись и Новгорода, и великого князя. Псков признал над собой власть Ольгерда. Но, по уверению Псковской Летописи, псковичи поступили так именно потому, что новгородцы не помогали им. Послы их явились к Ольгерду в Витебск и говорили: "Братья наши новгородцы нас покинули — не помогают нам; помоги нам, господине, в это время." Соображая это разноречие летописцев, кажется, вернее всего, что в Пскове действовали и боролись между собой две партии: одна находила необходимым возобновить древнюю связь Пскова со старшим братом и вообще теснее держаться союза с русскими княжествами; другая — местно-национальная, искала спасения областному отечеству в конечном отделении от Новгорода: покровительство Литвы, входившей в то время в силу, казалось этой последней партии выгодным для Пскова; притом Ольгерд наследовал от предков вражду против немцев; действуя с таким сильным покровителем, можно было обезопасить себя от врагов, которые иначе не давали Пскову покоя и очевидно высматривали только случая, чтоб овладеть им.

Не дождавшись Ольгерда, псковичи должны были воевать с немцами одни. Им посчастливилось на нескольких стычках. Ольгерд прислал во Псков своего воеводу — Юрия Витовтовича, а потом, в 1341 г., прибыл и сам с сыном, нареченным Андреем, и братом Кестутием. Но пользы от этого оказалось псковичам мало. Юрий Витовтович, отправленный Ольгердом наперед, наткнулся на немцев, был разбит, и заперся в Изборске. Изборяпе, осажденные немцами, умоляли о помощи; а Ольгерд, находясь во Пскове, послал им благоразумное наставление, которое, по Никоновской Летописи, гласило так: "Сидите в городе и ни за что не сдавайтесь; бейтесь с ними; если у вас не будет крамолы, они ничего не успеют; а мне с моею силой нельзя идти на их великую силу: много мертвых будет, а за кем верх останется — неизвестно. Если Божиею милостию и наш верх будет, да много погибнет воинов, — какая из этого польза? А вы сидите в городе, да усердствуйте: они ничего не сделают!" И действительно, немцы постояли дней десять под Изборском и ушли. А между тем, самого Ольгерда псковичи убеждали креститься. По сказанию Псковской Летописи, он просто не хотел; а Никоновекая Летопись говорит, что он сказал: "Я уже крещен и христианин; нельзя два раза креститься". Во всяком случае дело кончилось тем, что Ольгерд оставил во Пскове сына своего Андрея: этот юноша приехал с отцом некрещеными, только с молитвенным именем, и крестился в церкви св. Троицы. Вслед затем новокрещенец уехал из Пскова, и думал управлять им через своих наместников. Псковичи увидели тогда, что от союза с Литвой нет проку и помощи. Послали сказать Андрею, жившему в Полоцке, что если он сам оставил Псков и не живет в нем, а управляет им через наместников, так они его вовсе не хотят. Ольгерд за это переловил в своей земле псковских купцов и взял с них окуп, а сын его, которому псковичи отказали в княжении у себя, сделал нападение на Вороночскую волость Псковской Земли. Тогда псковичи, нажив себе, вместо союзников, врагов, обратились к Новгороду. Другого исхода не было. В 1347 г. заключен с Новгородом договор. Новгород признавал Псков младшим братом; Новгород не мог назначать во Псков посадников, не мог позывать псковичей на суд, ни через Подвойских, ни через известников, ни через бирючей; владыка должен был поручить свой церковный суд только природному псковичу. Это едва ли было новостью: скорее то было подтверждением прежних отношений. Из хода обстоятельств не видно, чтобы Псков находился до того в строгой зависимости от Новгорода, от которой освобождает его этот договор.

Печальное соседство с немцами препятствовало Пскову утвердиться вполне самостоятельно; он должен был примкнуть куда-нибудь, — либо к Новгороду, либо к Литве, либо к Москве. Союз с Новгородом не удовлетворял псковичей: в 1369 г. случилось, что новгородцы, приславши помощь псковичам против немцев, не пособили им этим; но летописец, так выражаясь, противоречит несколько себе, указывая, однако, что немцы отступили от Изборска, услыша, что новгородцы пришли на помощь псковичам. Ссоры с Новгородом беспрестанно возобновлялись, но не доходило до воины. В 1390 году возникла рагоза (распря) между городами. В Сольце обе стороны помирились между собой. Но что-то неприязненное между ними оставалось. На следующий год немцы заключили мирный договор с Новгородом и Псковом особо. В 1393 — 1394 г., после того как Василий Димитриевич нападал на новгородские волости и новгородцы должны были уступить, ме?кду псковичами и новгородцами нерасположение опять было готовилось перейти в явную вражду: покончивши дело с Василием, новгородцы собирались воевать своих меньших братий, дошли до Пскова, но не могли ничего сделать к,после недельной стоянки, побросали свои стенобитные снаряды и ушли. Во время недоразумений новгородских владык с митрополитом, Псков, как будто на зло Новгороду, оказывал митрополиту хорошие отношения. Когда Киприан посетил Новгород, псковичи прислали к нему послов своих. Митрополит уехал от новгородцев с дурным расположением ко владыке, — Пскову же, напротив, и его пригородам послал свое святительское благословение. Окончательное примирение с Новгородом наступило в 1397 г.; тогда прибыли в Н овгородл псковские послы и просили владыку благословить псковичей. Новгородский летописей, говорит, что псковичи просили, чтоб "Господин Великий Новгород им нелюбье отдал". В Псковской Летописи такого выражения нет. С обеих сторон целовали крест, — Новгород за себя и за свои пригороды и волости; Псков — за себя и за свои пригороды и волости. Условия этого мира в подробностях неизвестны; неизвестны равно и поводы к ссоре, которая окончена этим миром.

Во второй половине XIV века были во Пскове разные князья, призванные одни за другими. Они уже не имели прежнего принципиального значения власти над всей Псковской Землей, а были только "кормленьщиками"; их было по нескольку разом: им давали в кормленье разные пригороды. Невозможно определить порядок их преемничества между собой. В 1354 г. встречаем князя Евстафия, умершего в 1360 г.; при жизни его был другой князь, Василий Будиволна, прибывший во Псков в 1357 году. Под 1268 г. упоминается князь Александр, под 1375 г. князь Матфий. При заключении договора с Новгородом в 1397 году во Пскове было двое князей, Иван Андреевич и Григорий Евс-тафиевич. Последний был на челе посольства, отправленного в Новгород.