Бомба в коробке с салфетками «Клинекс»

Бомба в коробке с салфетками «Клинекс»

Лесли ликовала. Все страхи и тревоги были забыты, и теперь она могла спокойно возвращаться домой. Но не успела она приехать на вокзал, как ее моральное состояние снова упало до нуля. Перед каждым вагоном стояла пара полицейских и останавливала пассажиров для проверки, а также досмотра их сумок и чемоданов. Как ей быть? Вернуться в отель в Сандию? Это могло вызвать подозрения, поскольку ее отпуск по болезни закончился. Кроме того, возращение обратно ничего в принципе не меняло, так как полицейские или переодетые в полицейскую форму сотрудники ФБР будут на вокзале и завтра, и послезавтра. Она в растерянности стояла на некотором расстоянии.

В ее ридикюле была «атомная бомба». Естественно, не сама бомба, готовая взорваться, а документы, которые могли помочь ее изготовить. Она знала, что эти документы имели ценность, намного превосходящую все то, что могло представить ее воображение. Их с тревогой ждала Москва. Если их обнаружат, ее арестуют, Млада сразу же установят как источник, и советское проникновение в проект «Манхэттен» будет вырвано с корнем. Отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом опустятся до невероятно низкого уровня, и послевоенный мир будет поставлен под угрозу. Она и Млад будут обвинены в государственной измене. К ним будут относиться как к самым последним предателям в американской истории и, скорее всего, казнят. После смерти их будут ненавидеть еще несколько поколений соотечественников.

Таковы были ставки в этой игре, и она полностью это сознавала. Возможно, более благоразумным было бы вернуться в Сандию, вновь связаться с Нью-Йорком и выработать какой-то запасной план действий. Но такой вариант решения, может быть и более верный, занял бы значительно больше времени, задействовал бы новые факторы ситуации и в итоге мог бы оказаться еще более рискованным. «Нет, — решила она, — все произойдет здесь и сейчас. Так или иначе, но она обязана пронести бомбу через контрольный барьер». В подобной ситуации законы разведки неумолимы — один момент решает все. Лесли вспомнила инструкции, которые давал ей Джонни, а также его формулу: всегда сохраняйте контроль над собой и не оставляйте этого вашему противнику. Он также говорил о храбрости, решительности и интуиции. Поезд на Чикаго вскоре должен был отправиться. Тот самый, на котором она должна была уехать.

Она взяла себя в руки и стала мысленно планировать свои действия. Первый вариант: она играет роль пассажирки, прибывшей на вокзал с опозданием, и подбегает к вагону в тот момент, когда поезд тронется, не оставляя, таким образом, полицейским времени на тщательный контроль. Второй вариант: она может предпринять отвлекающий маневр, сделав вид, что потеряла билет или засунула его куда-то, создав замешательство и спешку и по возможности добиться сочувствия полицейских. Она должна при этом изобразить крайнюю степень возбуждения, встревоженности, сыграть обидчивую женщину, которую врачи направили в такую дыру на краю света, где она боится теперь застрять из-за каких-то билетов. Возможно, стоит использовать чары своего обаяния или прибегнуть к лести…

Разработав такой план, Лесли прошла в здание вокзала, забрала свой багаж из камеры хранения, зашла с ним в женский туалет, который, к счастью, оказался не занят, открыла чемодан, вытащила из него книгу и заложила в ее середину железнодорожный билет. Теперь нужно было найти надежное хранилище для документов Млада. Ее дамская сумочка и чемодан для этого не годились, ридикюль — тем более. Вспомнив, что она взяла с собой в качестве подтверждения болезни коробку с «Клинексом» — дамскими гигиеническими салфетками, она вытащила из коробки половину салфеток, бросила их в унитаз и положила на их место вниз, на самое дно, взрывоопасные документы Млада, прикрыв их оставшимися салфетками. Получилось отлично. Затем спустила воду в унитазе, еще раз все проверила и, бросив взгляд на часы — до отхода поезда оставалось всего четыре минуты, схватила свои вещи и вышла из туалета с зажатой под рукой коробкой «Клинекса». На перроне стояли только провожающие и полицейские. Посадка в чикагский поезд уже закончилась. «Спокойно, — сказала она себе. — Иди быстро к вагону и не оглядывайся по сторонам». Маленькая, хрупкая, подгоняемая тревожными мыслями, она бежала к поезду, волоча по перрону в правой руке кожаный чемодан, а в левой — свою сумочку, ридикюль и коробку с «Клинексом» под рукой. Люди смотрели на нее с сочувствием. Запыхавшись, она подбежала к своему вагону, хотела втолкнуть багаж в тамбур, но перед ней встали двое «церберов».

— Разрешите взглянуть на ваши документы, — произнес один из них — молодой верзила с красивым загорелым лицом. — А также вашу сумочку, пожалуйста, — сказал другой — пожилой толстый мужчина.

— А зачем вам и то и другое? — спросила она удивленно, послушно подавая сумочку, в которой находились ее документы и рецепты врача. — Но я не успею сесть в вагон, — добавила она, подняв глаза на вокзальные часы. Поезд должен уже отправляться…

— Не бойтесь, мисс, поезд не тронется без нашего сигнала.

— Ну, тогда ладно.

Тот, что постарше, указал пальцем на чемодан, и она сразу же его открыла. Он принялся выворачивать ее одежду и ловко прощупывать пальцами под подкладкой.

— Что там? — поинтересовалась она.

— Ничего особенного, — ласково ответил молодой полицейский, строя ей глазки и приветливо улыбаясь. — Мы должны все посмотреть.

— Зачем?

— Чтобы удостовериться, что пассажиры не везут неположенных вещей.

Поскольку он не стал больше пояснять, Лесли посмотрела на добродушного толстяка, который обследовал ее вещи.

— У вас есть билет? — спросил вдруг молодой полицейский.

Этого вопроса она ждала.

— Конечно есть. Он где-то здесь, — ответила она, обольстительно улыбаясь ему.

И Лесли принялась ворошить содержимое открытого чемодана, как попало переворачивая вещи и даже выбрасывая их на перрон. Затем она набросилась на свою сумочку, вывернув ее наизнанку и перемешав ее содержимое. Пока она все это проделывала, коробка с салфетками «Клинекс» кочевала у нее из одной руки в другую. И тогда ей пришла на ум невероятная мысль, которая наверняка очень не понравилась бы ее мужу и ее советским кураторам. А почему бы не доверить эту коробку молодому полицейскому, который охотно отвечал на ее обольстительные взгляды. Мысль была слишком дерзкой, чтобы можно было удержаться от соблазна ее реализовать. И она решилась — сунула коробку ему в руки.

— Будьте добры, подержите. У меня заняты руки…

Он послушно повиновался, глядя, как она мучается с открытием своей сумочки. Будучи не в состоянии ей помочь, он осторожно, будто в самом деле бомбу, держал на ладонях ее коробку с гигиеническими салфетками.

Время летело, и ею начала уже овладевать настоящая паника, она перекладывала из рук в руки пудреницу, губную помаду, флакон с духами. А тут еще, как назло, заело замок-»молнию» и чемодан не закрывался. Все вещи были в беспорядке разбросаны на перроне. Наконец старший проверяющий, закончив их осмотр, заметил книгу, вытащил ее из чемодана, машинально перелистал ее и наткнулся на билет.

— Вот он! — радостно воскликнула Лесли со счастливой улыбкой. Спасибо, спасибо! Я совершенно забыла!

Теперь нужно было сложить вещи, наладить замки-»молнии» и привести багаж в нормальный транспортабельный вид. Оба полицейских помогли ей собрать вещи, закрыли чемодан и, схватив ее багаж, вбросили все в тамбур. Затем они дали сигнал для отправления и поезд тронулся. С ней оказались чемодан, сумочка, ридикюль, в руке зажат билет, у молодого полицейского осталась коробка с салфетками клинекс и с расчетами конструкции плутониевой бомбы.

Лесли, конечно, думала только о ней и ни о чем другом. Однако она не хотела проявлять явный интерес к коробке с салфетками как к предмету, якобы имевшему для нее особое значение. На самом деле для нее эта коробка была самой большой ценностью в мире. Но чем дольше молодой полицейский держал ее в своей руке, тем больше было шансов на то, что он обратит на нее внимание или же почувствует ее несколько необычно легкий вес. Можно было прямо попросить ее у него или протянуть за ней руку, но она опасалась, как бы такие действия не провалили весь ее замысел. А поезд уже набирал скорость. Сжавшись от тревоги до предела, она перевела дыхание и нашла единственно правильное решение: она сильно чихнула. Молодой человек, очнувшись от своих грез, наконец-то заметил, что держит в руках коробку с салфетками. Движимый рефлексом джентльмена, он пришел на помощь даме, находившейся в затруднительном положении, и, подбежав к двери вагона, протянул ей коробку.

— Мисс Коэн! Вы забыли ваши салфетки! Чем же вы будете утирать свой милый маленький носик?

Лесли грациозным жестом спокойно приняла коробку, поезд тем временем уже набирал скорость. Она хотела что-то сказать ему, но восторженное состояние, в которое привел успех ее предприятия, лишило ее слов. Она равнодушно смотрела на полицейских, которые, удаляясь от нее, становились все меньше и меньше. Ни тот, ни другой даже не догадывались, что они невольно способствовали похищению новейших, самых ценных планов создания атомной бомбы.

Какое-то время Лесли стояла в тамбуре вагона, затем взяла вещи и пошла в свое купе. Присев у окна, она продолжала переживать мельчайшие подробности только что разыгравшейся сцены. «Судьба, видимо, решила подарить мне единственный шанс, — подумала она, — и я его, кажется, использовала до конца. Наверно, это был мой звездный час, какой бывает в жизни каждого человека…»