Год 1682. Первый стрелецкий бунт

Кроме казаков, против московских порядков выступали и другие группы населения – чаще всего крестьяне, но не только крестьяне, но и опора государства, его войско – стрельцы. Буквально через десять лет после восстания Разина страну потряс стрелецкий бунт 1682 года. Он случился уже в малолетство Петра Алексеевича. Бунт стрельцов был, так сказать, долго вызревавшим. Недовольные урезанием жалованья и своими командирами, стрельцы постоянно слали жалобы, но ответа не получали. В конце концов они стали возмущение проявлять открыто. Тут, неожиданно для всех, заболел и умер провозглашенный государем царевич Федор, и образовался счастливый момент смены власти, что всегда использовалось для предъявления требований и побуждало народ бунтовать. В этот раз «народный бунт» был к тому же организован и продирижирован царевной Софьей.

За трон боролись две боярские группировки, одна из которых продвигала Петра, и во главе там стояли Нарышкины, а другая продвигала его брата Ивана, и во главе ее стояли Милославские. Царевна поддержала более слабых Милославских и в то же время пустила среди стрельцов слух, что Иван отстранен от престола по злому умыслу Нарышкиных, которые хотят вернуть из ссылки боярина Матвеева, известного как противный русским обычаям человек, и стрельцов извести, выслав из столицы на верную смерть.

Стрельцы уже находились со своими командирами в состоянии войны, ежедневно они тащили на колокольни наиболее неугодных и жестокосердых и скидывали их оттуда, ко всеобщему стрелецкому удовольствию. Стрельцы верили, что новый законный государь войдет в их положение, назначит хороших командиров и не будет больше никого утеснять. Об Иване рассказывали, что он благочестивый и богобоязненный, то есть поможет стрельцам. О Петре говорили только худое. К тому же Ивану было уже пятнадцать лет, а Петру – всего десять. Собственно говоря, выбрать царем Петра бояре решили от безысходности: Иван был слаб здоровьем, а Петр крепок телесно, и была надежда, что он проживет долго. Но Нарышкиных, к роду которых принадлежала мать Петра, в народе не любили, и, когда их имена оказались в списке умышляющих не пустить Ивана на законный трон, стрельцы тут же поверили. В заговор царевны вступили два виднейших боярина того времени – Голицын и Хованский, которые поддерживали славный род Милославских против худородных Нарышкиных. 15 мая 1682 года стрелецкому войску подсунули еще один слух: царевич Иван, надежда отечества, задушен во дворце. Эта искра и разожгла пламя – тут же начался стрелецкий бунт.

Вся недовольная стрелецкая масса, бродившая по столице, бросилась штурмовать дворец. Звонил набатный колокол, стрельцы с оружием бежали к царским палатам, скоро море вооруженных людей заполнило всю Соборную площадь. Мятежники требовали на правый суд Нарышкиных, имя которым – убийцы. Но тут царица Наталья вывела на крыльцо обоих мальчиков. И объявила, что Иван не задушен, а вполне жив. Иван тоже стал увещевать стрельцов и обратился к ним со словами, что никто его не изводит. Следом выступил с обращением вернувшийся из опалы боярин Матвеев. За ним к толпе вышел патриарх и объяснил, почему он благословил на царство именно Петра.

Все вроде шло хорошо и успокаивало мятежников. Но положение испортил начальник стрелецкого приказа Михаил Долгоруков. Он попросту заорал на своих стрельцов, стал им угрожать и обещал примерно наказать и даже казнить, если не разойдутся. Угрозы и хамство сделали свое дело: стрельцы взвыли от ярости, стянули Долгорукова с крыльца, бросили на копья, метнулись за убегающим Матвеевым и тоже бросили его на копья, после чего ворвались во дворец в поисках всех перечисленных в списке лиц, в основном – Нарышкиных. Три дня они бродили по дворцу, заглядывая в самые укромные уголки, и выискивали Нарышкиных. Даже брат царицы окончил жизнь на копьях. Убили они и некоторых бояр – Ромодановского, Языкова, Юрия Долгорукова, дьяка Лариона Иванова, немецкого врача Гадена и других. Рассчитавшись с правыми и виноватыми, стрельцы по совету Софьи послали во дворец выборных, которые 19 мая предъявили ультиматум: или новый бунт, или править будут оба брата.

Обещание нового бунта все и решило: тут же был созван Собор, который был вынужден согласиться на совместное правление малолетних государей. Как только такое правление было утверждено, стрельцы выдвинули новое требование: регентшей при государях должна быть царевна Софья. Собору ничего не оставалось, как признать и это условие. Нарышкиным оно, конечно, не нравилось, но за царевной стояла вся стрелецкая сила. И стрельцы были готовы поднять на копьях всех с ними не согласных.

От новой власти стрельцы тут же потребовали погашения всей задолженности по жалованью – неимоверную сумму в 240 000 рублей, которых в царской казне не имелось. В таковую сумму была оценена стрельцами степень их участия в борьбе за престол. Деваться Софье было некуда: она тут же отдала приказ собирать и переплавлять для чеканки монеты золотую и серебряную посуду из царской кладовой. Собрала деньги в провинции и других городах, но частично расплатилась.

Бунт 1682 года был бунтом, организованным стремящейся к власти царевной, и она достигла всего, него желала. Стрельцы же от бунта практически ничего не выиграли.

Так что бунт 1682 года был бунтом, организованным стремящейся к власти царевной, и она достигла всего, чего желала. Стрельцы же от бунта практически ничего не выиграли. Они все время держались в столице, боясь потерять все, чего удалось добиться, и очень боялись наказания, когда власть одумается. Поэтому они предъявили еще одно требование: никого не привлекать к ответственности и никого не казнить за беспорядок в столице и убийства, поскольку они были сделаны для пользы отечеству. А на Лобном месте возвести столб, где будут навеки вырезаны имена убитых ими бояр, которые притесняли и мучили свой народ. Это условие тоже было принято, поскольку не принять его власти было нельзя. Начальником над стрельцами Софья вынуждена была назначить боярина Хованского, которого те уважали.

Тем временем, увидев, чего смогли достичь восставшие стрельцы, в Москву стали стягиваться со всей страны другие недовольные властью – староверы. Хованский их тут же поддержал, но решение раскольничьего вопроса зависело не от правительства, а от церкви. Церковь отнесла их к еретикам и менять мнение не собиралась. Но старообрядцы требовали провести всенародный диспут о вере, и поначалу идея показалась Хованскому хорошей. Он даже согласился разрешить им дискутировать с патриархом на Красной площади, но, по трезвом размышлении, была выбрана Грановитая палата, чтобы диспут не закончился народным восстанием. Из народа там были только стрельцы, лояльные церкви, и, когда спор превратился в обоюдную ругань, Софья воззвала к стрельцам, чтобы те пресекли ругательство над истинной верой. Хованский оказался в неловком положении: его стрельцы тут же бросились убивать старообрядцев, а он изо всех сил пытался их спасти, поскольку дал слово защищать раскольников от притеснений и смерти. На этом Хованский рассорился с царевной, а стрельцы схватили вождя раскольников Никиту Пустосвята. На Красной площади ему отсекли голову.

Софья, боясь расширения бунта, пригрозила, что, если порядок не восстановится, весь царский род уйдет из столицы. И 19 августа угрозу реализовала: во время крестного хода царская семья покинула процессию и отъехала в Коломенское, а оттуда к середине сентября достигла Троице-Сергиевой лавры. По дороге к монастырю Хованского и его сына вывели из царской свиты, поставили на обочине, зачитали приговор и тут же убили. Обоих обвинили в измене и желании уничтожить царскую семью.

Стрельцы внезапно оказались обезглавленными: они больше не ставили никаких ультиматумов, ничего не требовали, только слали Софье челобитные, как в прежние времена. Они даже сами отказались от запрета на преследования за события 15–18 мая и просили снести позорный столб с именами убитых ими бояр. Софья назначила новым начальником стрельцов дьяка Шакловитого, который быстро восстановил дисциплину в войске, а не подчинившихся его приказам – казнил. С ноября 1682 года по сентябрь 1689 года страной фактически управляла царевна Софья. К помощи стрельцов она до поры до времени не прибегала. А стрельцы, поверившие в «хорошую царевну», быстро в ней разочаровались. Все, чего им удалось достичь в результате бунта, после усмирения было тут же отобрано.