Годы 1668–1674. Соловецкий бунт

Но первым оплотом раскола стал Соловецкий монастырь. Монастырь этот, основанный в 15 веке, считался в Московской Руси твердыней православия. Первые монахи Соловков были отшельниками, на далеких островах они искали уединения и спасения души. Два века спустя на Соловках, благодаря пожертвованиям московских государей и знати, существовало уже огромное монастырское хозяйство, кроме монахов там жило много мирян, занятых обработкой земли, промыслами, торговлей. Монахам вменялось в государственную обязанность защищать не только веру, но и северные границы государства. У монастыря были свое войско и флот. Соловецкая обитель славилась как неприступная крепость, сложенная целиком из ледниковых валунов. А цари стали использовать ее и как самую надежную тюрьму, куда отправляли с «большой земли» тех, кто был слишком опасен или слишком неугоден.

С начала патриарших реформ к узникам Соловков добавились непокорные раскольники, а некоторые монахи сами бежали на Соловки, которые считались «чистым» местом, в отличие от прочей земли, у которой отняли святоотеческую веру. Соловецким монахам было за что обижаться на Никона: он отобрал у них мощи святителя Филиппа, погубленного Иваном Грозным, и прислал в дар монастырю целый сундук исправленных в Москве книг.

Соловецким монахам было за что обижаться на Никона: он отобрал у них мощи святителя Филиппа, погубленного Иваном Грозным, и прислал в дар монастырю целый сундук исправленных в Москве книг. Монахи, которые считали, что живут по заветам предков, убрали эти книги с глаз долой и продолжали пользоваться «порочными», то есть неисправленными.

Монахи, которые считали, что живут по заветам предков, убрали эти книги с глаз долой и продолжали пользоваться «порочными», то есть неисправленными. А патриарха стали именовать не иначе как Антихристом. В монастырь стали стекаться недовольные со всей Московии, к ним присоединились недовольные новшествами монастырские старцы. Началось брожение умов. Раскольников поддержали келарь Азарий, архимандрит Никанор, казначей Геронтий. И хотя Никон был уже смещен, недовольство только усиливалось.

Монастырь наотрез отказался переходить на новые служебники и вводить новые порядки. Не приняли монахи и нового, назначенного Москвой настоятеля. Разъяренный царь отнял у монастыря береговые земли с деревнями и обещал прислать для усмирения войско. Монахи обещали стоять насмерть.

Сначала царь думал овладеть Соловками легко. В 1668 году он послал туда незначительный отряд стрельцов под командованием воеводы Волохова, которому были даны указания устрашить старцев, но не чинить насилия. Игнатий Волохов стал с войском у стен монастыря, надеясь на быструю сдачу. Но запасов в монастыре было достаточно, и, ко всему прочему, монахи стали отстреливаться со стен и спускать на осаждающих вар. Воевода, не зная, что делать, слал донесения царю. У стен он простоял четыре года. Впрочем, осада была странной: Волохов на зиму отходил в Сумской острог, то есть осада велась в теплое время. А стоило войску отойти, как монастырь тут же пополнял истощавшиеся запасы. Царь отправил на острова послание с требованием подчиниться, в ответ монахи перестали за царя молиться, о чем ему и сообщили.

В помощь Волохову был послан другой московский воевода – Григорий Иевлев, однако без приказа подавить бунтовщиков силой осада не имела никакого смысла. Алексей Михайлович понимал, что монастырь нужно штурмовать, но очень долго колебался, понимая неоднозначность такого действия: одно дело – штурмовать вражеский город, совсем другое – святоотеческий монастырь. В конце концов, когда в этот оплот православия стали стекаться беглецы из разбитого войска Разина, колебания царь оставил. В конце 1673 года он отправил на Соловки воеводу Мещеринова с приказом уничтожить «воровское гнездо». Тому было велено стоять на Соловецком острове безотступно, а в случае неудачи царь обещал ему смертную казнь без всякого снисхождения. Воевода сжег вокруг монастыря все, что мог сжечь. Не осталось за стенами обители ни домов, ни деревьев, ни флота. Только голая земля.

Монастырь был обложен со всех сторон. Войско Мещеринова не уходило на зиму в Сумской острог, а неотступно стояло под стенами. В монастыре стало плохо с продовольствием, люди начали погибать. Менее твердые защитники веры предпочли бежать. Им воевода препятствий не чинил. Но те, кто остался, сдаваться не желали. Тогда Мещеринов приказал рыть подкопы и искать слабые места. Он использовал и артиллерию, хотя не очень удачно – ядра большого вреда не причиняли, а обстрел только порождал легенды: якобы из одного ядра вышел полупрозрачный старец, призвал к обороне, обещал победу и растаял в воздухе.

Несколько раз войска Мещеринова пытались взять монастырь приступом, но безуспешно. Наконец 22 января 1677 года, ночью, им удалось прорваться в монастырь через подкоп. Крепость пала. Из пятисот защитников в живых остались шестьдесят. Их взяли в плен. Пленников допрашивали, как тогда практиковалось повсеместно, с пристрастием, то есть били плетьми, пока не заговорят. И пленники сознались и в отступлении от веры, и в чревоугодии, и в содомском грехе, и в умышлении на государя. И многие ради спасения показывали на своих сотоварищей. Из всего числа плененных были отобраны 33 наиболее непокорных, в том числе вожди защитников крепости, и они были повешены. От монастыря осталось только название.

Монастырь заселили новыми монахами. В Успенском соборе не забыли отслужить благодарственный молебен и повторить анафему Собора 1666–1667 годов: «Сие наше соборное повеление, и завещание, ко всем вышереченным чином, православным, предаем, и повелеваем, всем неизменно хранити и покорятися святой восточной церкве. Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой восточной церкви и сему освященному Собору, или начнет прекословити, и противлятися нам. И мы такового противника, данною нам властию от всесвятаго, и животворящаго Духа, аще ли будет от освященного чина, извергаем, и обнажаем его всякаго священнодействия, и проклятию предаем. Аще же от мирскаго чина отлучаем, и чужда сотворяем, от Отца и Сына и Святаго Духа: и проклятию, и анафеме предаем, яко еретика, и непокорника: и от православнаго всесочленения, и стада: и от Церкве Божия отсекаем, дондеже уразумится и возвратится в правду покаянием. А кто не уразумится и не возвратится в правду покаянием, и пребудет в упрямстве своем до скончания своего: да будет и по смерти отлучен, и часть его, и душа, со Иудою предателем, и с распеншими Христа жидовия: и со Арием, и с прочими проклятыми еретиками. Железо, камение и древеса, да разрушатся, и да растлятся: а той, да будет не разрешен, и не растлен, и яко тимпан (похожий на барабан музыкальный инструмент. – Авт.), во веки веков, аминь».

Никон за время борьбы с Соловками успел впасть в немилость и попасть в ссылку. Но своей жестокостью он сумел добиться не вселенской церкви в Московии, а всеохватной ненависти между людьми: одни признали реформы и остались в лоне церкви, другие не приняли и превратились не только во врагов церкви, но и врагов государства.