Год 1015. Новгородское восстание против Ярослава Мудрого

Летописцы не любили упоминать народное недовольство и народные бунты. Но иногда им приходилось это делать, поскольку народные выступления оказывались тесно связанными с выдвижением или падением кого-то из князей. Только потому, что на фоне народного недовольства появлялась фигура князя, летописцам приходилось рассказывать и о бунтах. Сегодня, сопоставляя действия князей и действия простых людей, невольно приходишь к выводу, что князья умело дирижировали народным недовольством, а иногда даже провоцировали это недовольство для своей пользы.

Вот уже в наши дни президент Янукович несколько лет обещал своим согражданам вступление в ЕС, а его коллега, российский президент, очень этого не хотел. Наступает решающий момент, и Януковичу предлагают кредит, а говоря грубо – по сути взятку в 15 миллиардов, только чтобы не вступал в ЕС, и деньги он берет. Разочарованная оппозиция тут же организует Майдан. Но у оппозиции – тоже свои игры и своя задняя мысль: а как бы и в ЕС войти, и 15 миллиардов захапать… безвозмездно. Народ в этой мышиной возне – всего лишь средство, чтобы сбросить непопулярного Януковича и встать на его место. И, поскольку народ действительно желает перемен, начинается киевский мятеж. Люди противостоят власти, и неповиновение расползается по всей стране. Но… народ в «верхушечных» бунтах нужен только для достижения власти. Так – сегодня. Но так было и в Средние века.

В 1015 году, когда сидевший в Новгороде Ярослав, в будущем получивший прозвище Мудрый, ожидал нападения недовольного его поведением князя Владимира, у него случился серьезный конфликт с жителями города.

Ярослав по требованию отца должен был брать с города 1000 гривен на содержание своего войска и еще 1000 гривен отсылать в Киев. Ярослав же отсылку дани в Киев прекратил, и Владимир велел «мосты мостить», то есть готовить поход на мятежного княжича.

Однако если вы думаете, что Ярослав прекратил подачу дани в Киев, дабы избавить от непосильных трат новгородцев, то ошибаетесь. Дань он прилежно изымал. Но распределял только среди своей личной дружины, которая по происхождению была варяжской. Новгородской же дружине не доставалось ничего. Поэтому новгородская дружина восстала и перебила варягов. В ответ Ярослав велел схватить тысячу новгородских дружинников, зачинщиков мятежа отделил от прочих и тут же казнил.

Горожане подняли восстание. И князю пришлось делать вид, что он опечален и сам, поскольку получил известие о смерти своего отца и ему нужно идти в Киев, чтобы бороться за отцовский престол. В «Повести временных лет» это событие изображено так: «На другой день, собрав остаток новгородцев, сказал Ярослав: „О милая моя дружина, которую я вчера перебил, а сегодня она оказалась нужна“. Утер слезы и обратился к ним на вече: „Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих“. И сказали новгородцы: „Хотя, князь, и иссечены братья наши – можем за тебя бороться!“ И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 000, и пошел на Святополка, призвав Бога в свидетели своей правды…»

В характере Ярослава было такое – сначала перебить любимую дружину, а потом умолять горожан дать ему помощь! Он очень ловко манипулировал народным недовольством и исхитрился умилостивить горожан обещанием будущего вознаграждения.

Новгородцы ничего не знали о действительном положении дел на юге. Несчастный Святополк, законный наследник престола в Киеве, сидел в то время не на троне, а в темнице в городе Турове вместе со своей женой, дочерью короля Болеслава Первого, и ее духовником, епископом Рейнберном, куда они были заключены по приказу Владимира и при его жизни, и никаких братьев убить он физически не мог. Что же касается демонстративного раскаяния Ярослава перед новгородцами – да, это вполне правдоподобно. В характере Ярослава было такое – сначала перебить любимую дружину, а потом умолять горожан дать ему помощь!

Он очень ловко манипулировал народным недовольством и исхитрился умилостивить горожан обещанием будущего вознаграждения. Призывая новгородцев идти в поход на Киев, он обещал каждому достойную плату. Этим, собственно, и прекратил начинающееся восстание – новгородцы счет деньгам знали. Дружину пришлось ему, однако, заменить ополчением. Но для исполнения иной важной миссии он использовал именно надежную варяжскую дружину, о чем рассказывают нам скандинавские тексты, – ярлы Эймаунд и Рагнер убили по его приказу конунга Бурицлава, то есть князя Бориса. Та же судьба постигла и брата Бориса – Глеба.