ПЛАН АЛЬБРЕХТА
Как уже отмечалось, в настоящее время доступна лишь некоторая часть документов командования сухопутных сил, но сохранившиеся полностью стратегические планы и аналитические исследования военно-морского флота дают хотя бы фрагментарное представление о конкретных идеях, образе мысли, представлениях и планах командования вермахта в 1938–1939 гг. относительно вероятного военного столкновения с Красной армией.
Стратегические маневры кригсмарине, состоявшиеся в сентябре 1938 г. под командованием адмирала Эриха Редера, проходили исключительно под знаком предстоящей борьбы с британским флотом за сохранение господства в Северном море и обеспечение транспортных конвоев{288}. Правда, это были наихудшие конъюнктурные соображения, исключить которые было никак нельзя, но и для германской стороны они были не самыми предпочтительными. В целях организации оперативного руководства в условиях войны на море было предусмотрено назначение командующих оперативными группами «Запад» и «Восток». Позднее Редер вспоминал: «Поскольку нам, вероятно, предстояло сначала столкнуться с войной на Востоке, то и командование оперативной группы “Восток” было создано первым, будучи укомплектованным необходимым личным составом. А ввиду того, что фюрер намеревался начать наступление на западе много позднее, в 1939 г. группе “Запад” был придан лишь специалист по решению предварительных задач»{289}.
Далеко за рамки военных игр и учений уходил обширный и детализованный аналитический обзор командования «военно-морской группы на Балтике» за март-апрель 1930 г., который строился на опыте учений весны 1938 г. Это было решение, которое в апреле 1939 г. в качестве «планировочной разработки» вышло на более высокую ступень уже практической подготовки войны и послужило основой дальнейшего планирования борьбы за Балтийское море. Как и в 1938 г., командование пришло к заключению, что наиболее оптимальным решением может быть только стратегическое наступлении. Международно-правовые проблемы при этом рассматривались как малозначащие. В целом же политические предпосылки нападения на СССР могли в любой момент измениться самым неожиданным образом{290}. Генерал-адмирал Конрад Альбрехт обосновывал цель данного обзора тем фактом, что в прошлом командование всегда исходило из вероятности ведения войны на два фронта против Франции и России при условии нейтралитета Англии. Теперь же, по его словам, к вероятным противникам добавилась и Великобритания. Это ставило под серьезную угрозу транспортные линии на Северном море и делало их «решающими для исхода войны» на Балтике, особенно с учетом поставок железной руды из Швеции. От оборонной стратегии на Балтийском море следовало отказаться, так как она не отвечала военным целям Германского рейха.
Генерал-адмирал Конрад Альбрехт и его «План боевых действий на Балтике», апрель 1939 г.:
«Знание цели войны — предпосылка любой стратегии. Оно определяет постанову военной задачи, оценку театра военных действий и расстановку сил, начало и ход боевых действий как всего вермахта, так и его отдельных видов.
Наивысшая цель германской политики видится в том, чтобы охватить всю Европу от западных границ Германии до европейской части России включительно и подчинить ее военному и экономическому руководству держав Оси. Такая Центральная и Восточная Европа будет достаточно сильной, чтобы в ходе войны полностью обеспечить себя продовольствием и обороняться собственными силами и средствами, отказавшись от сырьевых ресурсов других континентов. Постановка цели означает отказ от ориентированной на Запад внешней политики и поворот в сторону Востока, как раз то, что мы сейчас и наблюдаем. Тогда международная торговля и колонии станут теми вопросами, которые могут служить экономическому и военному усилению только лишь в мирное время. В условиях войны они не имеют решающего значения для ведения войны в целом, поскольку могут дать лишь малозначимые экономические и ограниченные военные преимущества.
Если эта цель будет достигнута, то под руководством держав Оси наряду с этой объединенной и автаркической Центральной и Восточной Европой окажутся
a) вся Британская империя,
b) Франция с колониальной империей,
c) Северная и Южная Америка,
d) азиатская часть России,
e) азиатские страны желтой расы.
Это список главных противников.
Постановка политической цели с направлением главного улара на Восток может быть реализована только в отношении России; будет она большевистской или авторитарной, не играет никакой роли, так как от нее Германии нужны только территория и сырье. Исходя из этого, Россию следует определять как наиболее вероятного противника»{291}.
Англия, по Альбрехту, по мере сил будет противиться опирающейся на Восточную Европу политике Германии по завоеванию «жизненного пространства», но она не сможет побороть эту «Европу» на континенте, так же как это не по силам и Франции. Позиция США остается неясной, однако, исходя из их враждебности по отношению к авторитарным режимам, в будущем следует считаться с возможностью войны с американцами. Азиатские страны, напротив, будут прямо или косвенно поддерживать образование Великой Германии.
«Исходя из этого, нашими наиболее сильными противниками в предстоящей вооруженной борьбе с большой долей вероятности будут Россия, Англия, Франция и Соединенные Штаты. Наша цель в войне против Англии, Франции и Соединенных Штатов может быть сформулирована следующим образом:
развязать руки в Центральной и Восточной Европе в отношении европейских государств: организация аншлюса соседних государств к находящейся под руководством держав Оси Центральной и Восточной Европе от берегов Рейна до границ азиатской части России. Для достижения военной цели, с моей точки зрения, на суше принципиально требуется организация обороны на Западе и наступления на Востоке.
Наступления против сильнейшего на континенте противника — России — возможны на суше по двум направлениям.
а) продвижение по Юго-восточной Европе через Румынию,
б) через прибалтийские страны на северо-восток России. Наступление на Румынию даст в самом начале решение ближайшей цели — получение продовольствия и нефти, затем наступит черед территории для поселенцев и важных сырьевых ресурсов Украины, а также организации исходной позиции для проведения дальнейших операций, которые приведут Россию к потере ее влияния в Европе. Наступление через прибалтийские страны приведет к решению ближайшей цели — получение территории для расселения там германских крестьян, обеспечение безопасности открытого со стороны Балтики фланга и организация исходной позиции для наступления на Россию либо для обороны. Окончательно ясно только то, что наступление в одном из этих направлений неминуемо приведет к контрнаступлению на другом. Это крайне важно для района Балтийского моря».
Альбрехт в основных чертах представил план нападения на СССР через Балтийское море с использованием военно-морских и военно-воздушных сил. Важной целью для него была единственная советская военно-морская база в Кронштадте, которую следовало уничтожить в ходе нанесения бомбовых ударов с последующим применением боевых отравляющих веществ. (ОКХ в декабре 1941 г. повторно рассмотрел вопрос применения отравляющих газов против осажденного Ленинграда.){292} При всем при этом германское командование исходило из того, что прибалтийские страны в случае германо-советского конфликта, так же как и Польша, попытаются сохранить нейтралитет. Несмотря на заключенный с Англией военный союз, Польша могла встать на сторону Германии только в том случае, когда определится победитель в этой борьбе. Она располагала значительным военным потенциалом, поэтому и Германия, и Россия не перестали бы считаться с ее нейтралитетом, чтобы не подтолкнуть соседку в объятия противника. Если бы военно-морская база в Пиллау в Восточной Пруссии была уничтожена и стала непригодна в борьбе против советского флота, то Германии следовало потребовать Данциг для этих целей{293}.
Кроме того, Россия в целях обороны своих морских коммуникаций была бы вынуждена оккупировать Эстонию и Финляндию, поэтому совместно с люфтваффе и сухопутными войсками следовало своевременно подготовить оперативные планы, чтобы опередить русских. Следует обратить внимание на достижение соответствующих договоренностей с армиями прибалтийских стран. Альбрехт выступил с предложением, чтобы командованию кригсмарине передали ответственность за ведение наступательных боевых действий на Балтике с целью блокирования Финского залива{294}. Ответа ему пришлось ждать целый год, до осени 1940 г., пока его не сменили на посту, и его преемнику пришлось планировать наступление на Ленинград в куда худших условиях. Это решалось на политической сцене, когда в апреле-мае 1939 г. еще нельзя было предвидеть ошеломляющего развития событий, которые позднее привели к заключению пакта Гитлера — Сталина.
Запланированное на ближайшее время нападение на Советский Союз, план «Барбаросса-1939», еще не имело на тот момент четких контуров. Однако его идея, несомненно, «витала» в оперативных отделах военных штабов, и они реагировали на определенные политические установки соответствующими предложениями и планами. Так, план Альбрехта был воспринят командованием кригсмарине как вполне возможное решение, насколько это позволят сложившиеся политические условия. А они могли измениться в любой момент. При существовавшем положении вещей, т. е. исходя из ситуации апреля 1939 г., войну на два фронта следовало воспринимать как «наиболее вероятный факт»{295}. В этом случае задача по блокированию русского флота в Финском заливе становилась невыполнимой. Однако оперативную подготовку необходимо было продолжать с учетом всех возможных решений.
Передислокация необходимого числа дополнительных кораблей на Балтику в ущерб североморского ТВД, таким образом, не принималась во внимание. А вот требование Альбрехта к командованию кригсмарине о необходимости постоянно обращать внимание политиков на важность обеспечения бесперебойных поставок шведской руды по водам Балтийского моря имела в этой связи важные последствия для планирования плана «Барбаросса-1941», так как Гитлер позднее обратился именно к этому пункту, чтобы использовать его как инструмент влияния на оперативное планирование сухопутных сил. Этот аспект и в 1939–1940 гг. был его главным аргументом. Гитлер оставался, таким образом, очень чувствительным к стратегической проблематике. Командование германского флота на Балтике продолжало подготовку наступательного решения, пока осенью 1940 г. этот вопрос снова не стал актуальным, теперь уже в результате крайне плохих условий, поскольку фюрер заплатил чрезвычайно высокую цену за пакт со Сталиным и отдал СССР все балтийское побережье. У Сталина были претензии и к Финляндии, и в результате Зимней войны он в начале 1940 г. получил базы на ее берегах. Но не только кригсмарине пришлось пересматривать свои планы и распоряжения в связи с антипольским курсом, который проводило нацистское руководство в апреле-мае 1939 г.
В конце марта 1939 г. Гитлер отдал распоряжение командованию сухопутных сил готовиться к возможному столкновению с Польшей, и это, несомненно, было реакцией на политику польского правительства, которое годами лишь в туманных намеках говорило о военном союзе с Германией, а теперь спешно искало защиты у Великобритании. 28 апреля Гитлер денонсировал Пакт о ненападении с Польшей. Тем не менее Варшава в надежде на помощь Запада не уступила ни на шаг. Это, вероятно, был именно тот момент, когда диктатор принял решение изолировать Польшу по примеру Чехословакии и исключить ее как стратегический фактор и как форпост против СССР{296}. Его намерение вести войну за «жизненное пространство» на советской территории, как это относительно верно учитывал и план Альбрехта, было непреклонным. На параде в честь пятидесятилетия диктатора 20 апреля 1939 г. можно было увидеть вермахт, который лишь внешне свидетельствовал о наличии современного вооружения и его полной готовности к ведению войны. Это, очевидно, вызвало у Гитлера приступ паники, что он может опоздать с принятием решения, и дало ему решимость принять его, чтобы начать большую игру еще в том же году{297}. Все, что ему мешало начать войну, он готов был смести со своего пути с беспощадной решимостью. Сенсационное денонсирование 28 апреля 1939 г. Морского соглашения с Великобританией и пакта о ненападении с Польшей было призвано продемонстрировать тот факт, что он не блефовал.
Примечательно, что он в тот момент, в отличие от кайзера четвертью века ранее, не рассчитывал на то, что сумеет добиться победы в войне, нанеся удар по Франции, и не сможет встретить вероятную угрозу на восточной границе, располагая там лишь несколькими дивизиями прикрытия. В этом Гитлер был единого мнения с командованием сухопутных сил, которое в апреле-мае 1939 г. как никогда боялось сражения на Западе, которое могло перейти в позиционную войну на истощение.
Поэтому Гитлер был вынужден постоянно подчеркивать свою уверенность перед генералитетом, что западные державы, как и годом ранее, не предпримут военных действий, указывая при этом на слабость Англии и Франции в военном отношении и их неспособность серьезно угрожать Германии. Он стремился закрыть рот некоторым скептикам в Генеральном штабе и заявил на тот случай, если его прогнозы не сбудутся, о своей решимости нанести решительный удар по Франции и Великобритании. Но это было всего лишь выражением его безусловного желания войны, а не продуманной и спланированной стратегии. Редер втайне задавал себе вопрос, какими средствами и каким образом кригсмарине должно будет решать эту задачу? Вероятно, даже Геринг с его демонстративным оптимизмом не представлял себе, насколько люфтваффе было в состоянии нанести «сокрушительные удары», чтобы поставить на колени Англию и Францию. По крайней мере, в последние мирные месяцы он стремился достичь соглашения с Англией при помощи закулисных переговоров.
Командование сухопутных сил также стремилось к реалистичной оценке развития событий и должно было с доверием относиться к тому, что политическое руководство, как и ранее, сумеет достичь успеха при помощи всяческих дипломатических маневров, давления на общественность и военных угроз. После оккупации Праги и Мемеля наступил черед Данцига, что означало дальнейшие шаги по усилению стратегических позиций именно в том районе, где в соответствии с традиционными идеями германской армии и на основе опыта Первой мировой войны можно было наиболее быстро решить исход кампании в ходе приграничных боев.
Нейтралитет Польши, как это указывалось в плане Альбрехта, вполне мог послужить достаточной предпосылкой в войне против СССР и для захвата Прибалтики и Украины, что имело большое военное и экономическое значение. Тот факт, что Великобритания в тот период гарантировала существование Польши, но никак не ее границ, давало Германии определенную свободу действий, чтобы наконец найти решение проблемы «игольного ушка» Данцига.
Жесткая реакция диктатора и его распоряжение о подготовке нападения на Польшу не привели к неизбежному изменению стратегической генеральной линии, направленной против СССР, хотя исключение этой страны из намеченного плана и отказ от 50 польских дивизий на вероятном русском фронте могли стать очень рискованной игрой. Вермахт сумел бы компенсировать эту потерю лишь в том случае, если бы на Западе не потребовалось параллельное наступление. Потому была понятна надежда на невмешательство западных держав, но она не изменила расстановку германских сил: армия прикрытия осталась стоять на своих позициях под защитой Западного вала. Реакция командования сухопутных сил в мае 1939 г. указывает на то, что оно рассматривало распоряжение Гитлера вовсе не как окончательное решение начать войну против Польши, сделало для себя определенные выводы и учло их в вопросах общей стратегии.