Холодная война и биполярный мир

Вторая мировая война оставила глубокий след во всех областях жизни человечества, включая и систему международных отношений. Одним из ее важнейших результатов было перераспределение силы и влияния между государствами на мировой арене. Страны, игравшие ведущую роль в определении судеб мира до войны, были либо разгромлены, как Германия, Япония и Италия, либо ослаблены, как Великобритания и Франция. На обломках прежней многополярной и европоцентристской системы международных отношений, существовавшей в предвоенные годы, отмеченной конкуренцией между несколькими влиятельными игроками, теперь утверждали свои позиции две державы, чей потенциал и возможности возросли многократно, — Советский Союз и Соединенные Штаты Америки. Эти две державы, преисполненные решимости использовать открывавшиеся перед ними перспективы расширения собственного влияния в мире и воплотить в жизнь свои универсалистские концепции его построения, заполнили возникший в результате войны вакуум и способствовали формированию в первые послевоенные годы биполярной структуры международных отношений, известной как Ялтинско-Потсдамская система.

Название этой новой системы международных отношений весьма условно и связано с решениями, касающимися послевоенного мироустройства, достигнутыми на конференциях лидеров СССР, США и Великобритании в Ялте (4-11 февраля 1945 г.) и в Потсдаме (17 июля — 2 августа 1945 г.). Эти решения заложили основу взаимодействия между государствами после окончания войны и повлияли на характер такого взаимодействия. Однако они намечали лишь общие контуры межгосударственных взаимоотношений, впоследствии испытывавших влияние целого ряда факторов, связанных с развитием ситуации в мире. Среди этих факторов были геополитическое соперничество великих держав, конфликт идеологий, реформа и реконструкция мировой экономической системы и национально-освободительное движение.

Биполярность Ялтинско-Потсдамской системы, обусловленная соперничеством между СССР и США за влияние в послевоенном мире, не была симметричной. Соединенные Штаты, как самая крупная в экономическом отношении и самая богатая держава, на долю которой после окончания войны приходилось около половины мирового промышленного производства, около трети мирового экспорта товаров и более половины всего золотого запаса, обладали неоспоримо большими возможностями для обеспечения своего лидерства на международной арене. Советский Союз, экономике которого во время войны был нанесен значительный ущерб, уступал США во многих отношениях. Однако имеющийся экономический потенциал, закаленная в войне мощная армия и, не в последнюю очередь, моральный подъем, связанный с решающим вкладом страны в победу над фашизмом, обеспечили ему одну из ведущих ролей в послевоенном мире. Кроме того, присутствие частей Красной Армии в большинстве стран Восточной Европы, а также в Восточной Германии и в восточной части Австрии служило для советского руководства дополнительным средством обеспечения влияния в мире после 1945 г.

Несмотря на кажущуюся стабильность биполярной послевоенной системы международных отношений с ее двумя центрами силы — СССР и США, которые уравновешивали друг друга, она таила в себе зародыши конфликта. Этот конфликт был обусловлен как внутренними, системными противоречиями, так и действием внешних факторов, связанных с динамикой мирового развития в первые послевоенные годы. К числу последних можно отнести экономическую разруху и политическую нестабильность в большинстве стран Европы и Азии, вызванные войной. Что касается внутренних предпосылок конфликта, то они были следствием характера системы, основанной на соперничестве двух сверхдержав, стремившихся к получению преимуществ за счет расширения сфер влияния, увеличения числа союзников, совершенствования оружия и средств его использования, что в конечном итоге вело к дестабилизации ситуации в мире, проявляющейся в постоянно вспыхивавших то тут, то там международных кризисах и локальных конфликтах, каждую минуту грозивших перерасти в новую большую войну.

У. Черчилль, Ф.Д. Рузвельт, И.В. Сталин у входа в Ливадийский дворец. Ялта, 1945 г. РГАКФД

Сидят слева направо: У. Черчилль, Ф.Д. Рузвельт, И.В. Сталин; стоят слева направо: А. Иден, госсекретарь США Э. Стеттиниус, заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадоган, В.М. Молотов, посол США в СССР А. Гарриман и другие. Ялта, 1945 г. РГАКФД

В целях предотвращения подобной опасности в конце Второй мировой войны на Сан-Францисской конференции (25 апреля — 26 июня 1945 г.) была создана Организация Объединенных Наций. Но она оказалась недостаточно эффективным инструментом предотвращения международных конфликтов. Вместо того чтобы служить мощным средством согласования противоречивых интересов разных стран, с развертыванием холодной войны ООН сама стала ареной соперничества держав, полем пропагандистских сражений, источником осуждающих, но часто бессильных резолюций и в конечном счете неудавшейся попыткой создания всемирного правительства.

Ядерное оружие, испытанное в июле 1945 г. и примененное Соединенными Штатами в войне против Японии для бомбардировки японских городов Хиросимы и Нагасаки (6 и 9 августа того же года), усиливало элементы соперничества, свойственные Ялтинско-Потсдамской системе. Возможности, предоставляемые этим оружием в военной сфере и в области дипломатии, при отсутствии действенного контроля за его производством и распространением, делали его желанным приобретением соперничавших держав. В результате в 1949 г. об обладании атомной бомбой заявил СССР, в 1952 г. — Великобритания, в 1960 г. — Франция, в 1964 г. — КНР, в 1974 г. — Индия, в 1998 г. — Пакистан, в 2006 г. — КНДР. Распространение ядерного оружия, с одной стороны, вело к нестабильности в международных отношениях, поскольку широко использовалось для угроз, шантажа, как средство обескровливания соперника в гонке ядерных вооружений и подрыва его моральных и материальных ресурсов. С другой стороны, гонка обычных и ядерных вооружений сопровождалась ростом сомнений относительно целесообразности применения военной силы в отношениях между сверхдержавами и их союзниками. Достижение к концу 1960 — началу 1970-х годов стратегического ядерного паритета между США и СССР, НАТО и Организацией Варшавского Договора (ОВД) укрепило противоборствующие стороны в понимании того, что использовать стратегическое оружие для достижения политических и военных целей бессмысленно. В условиях сохранявшейся возможности нанести ответный ядерный удар военная сила становилась средством «ядерного сдерживания» потенциальной агрессии, а состояние биполярной системы международных отношений стало характеризоваться термином «конфронтационная стабильность». В то же время в локальных военных конфликтах, с использованием обычных вооружений, их участники, в том числе и сверхдержавы, по-прежнему применяли военную силу в политических целях, хотя дамоклов меч ядерного оружия и тут ограничивал масштабы конфликта.

Характерной чертой послевоенной системы международных отношений являлось существование сфер влияния или сфер интересов, отражавших стремление Соединенных Штатов и Советского Союза к обретению гарантий безопасности собственной территории и к достижению преимуществ в соперничестве друг с другом. Державы насаждали угодные им режимы в других странах, оказывали давление, заигрывали и угрожали в целях приобретения союзников и создания альянсов. В результате большинство стран Европы и Азии тяготели к одному или другому полюсу или оказывались втянутыми в ту или иную группировку государств, возглавляемую каждой из сверхдержав, которые постепенно сформировались в форме двух военно-политических блоков, или двух лагерей — социалистического и капиталистического.

Важной составляющей складывавшейся биполярной системы международных отношений являлся ее конфронтационный характер. За годы, прошедшие с момента введения в политический и научный оборот далеко не точного термина «холодная война» (после опубликования под этим названием в 1947 г. американским журналистом и политологом У. Липпманом сборника очерков «The Cold War: A Study in U.S. Foreign Policy»), данное понятие подвергалось различным интерпретациям, прежде всего под воздействием событий на мировой арене. Однако до сих пор, несмотря на то что холодная война отошла в прошлое и ее изучение приобретает все более академический, а не политический характер, несмотря на участившиеся заявления в СМИ и даже в научных дискуссиях о возврате к холодной войне или же о «новой» холодной войне, в мировой историографии не существует единого мнения, что же представлял собой данный феномен.

Определение понятия «холодная война»

В целом все разнообразие мнений о сути холодной войны можно свести к нескольким общим подходам. Первый объединяет весь спектр мнений, так или иначе следующих в русле концепций «политических реалистов», которые склонны интерпретировать холодную войну как продолжение традиционных конфликтов великих держав в борьбе за власть. При этом исследователи акцентируют внимание на различных сторонах геополитического противоборства сверхдержав, выделяя, например, в качестве основных причин холодной войны их борьбу за сферы влияния, или же обеспечение сторонами своих национальных интересов с преимущественной опорой на геополитику. Эти исследователи принимают во внимание и идеологические различия сторон, но лишь в качестве дополнительного фактора усиления напряженности.

Другим, наиболее распространенным, является подход, в котором холодная война рассматривается преимущественно как соперничество двух различных социально-политических систем, т.е. капиталистической и социалистической, демократической и тоталитарной/авторитарной. Среди представителей такого (можно сказать «межсистемного») подхода имеются сторонники датировки начала конфронтации по линии Восток-Запад с 1917 г., с момента появления первого в мире социалистического государства. Однако те исследователи, которые связывают холодную войну с результатами Второй мировой войны, принимают во внимание тот факт, что выход социализма за рамки одной страны и становление мировой системы социализма реализовались в первые послевоенные годы, когда при поддержке СССР в Восточной Европе пришли к власти коммунистические режимы, а в 1949 г. после победы Коммунистической партии Китая в гражданской войне была провозглашена Китайская Народная Республика. Эти исследователи обращают внимание и на усиление коммунистических и социалистических партий, принимавших активное участие в движении Сопротивления, и на подъем левых настроений в странах Европы и Азии в первые послевоенные годы, вызванный разрухой и тяжелым экономическим положением, что наряду с высоким авторитетом СССР как страны, внесшей основной вклад в победу в войне, усиливало притягательность социалистической модели развития. Однако в условиях перехода от сотрудничества в рамках антигитлеровской коалиции к холодному миру, а затем к холодной войне данные объективные факторы интерпретировались на Западе как начало коммунистической экспансии, которая требовала решительного ответа.

Среди сторонников рассмотрения холодной войны как противоборства двух антагонистических систем отсутствует единство мнений по поводу основных факторов конфронтации. Если обратиться к точке зрения такого известного американского историка как Дж. Гэддис, которую он изложил в своей работе 2005 г. «The Cold War: A New History», то он связывает переход в 1945 г. от сотрудничества Большой тройки к недружественным отношениям бывших союзников, прежде всего с тем, что после окончания Второй мировой войны отпала необходимость проводить совместную политику и на первый план вновь вышла несовместимость социально-экономических и политических систем. Продолжая свои размышления о том, что представляла собой холодная война, Гэддис, в частности, подчеркивает, что это было не только геополитическое соперничество или гонка ядерных вооружений, но «соревнование» систем, которое должно было дать ответ на важный вопрос, как наилучшим образом организовать человеческое общество. К подобному определению сути холодной войны приходит и давний оппонент Гэддиса М. Лефлер. Он проводит мысль, что это была «борьба за душу человечества», за отстаивание противоположными системами собственного образа жизни.

В то же время еще один известный зарубежный исследователь холодной войны О.А. Вестад в книге 2007 г. «The Global Cold War: Third World Interventions and the Making of Our Times» рассматривает данный феномен сквозь призму противоборства США и СССР в «третьем мире». Он полагает, что конфронтация сверхдержав была обусловлена стремлением навязать развивающимся странам капиталистическую (свободный рынок) или социалистическую (плановая экономика) модель модернизации.

Наряду с этими двумя подходами существует еще одна точка зрения, в основном разделяемая политологами и близкая к «системному» подходу в теории международных отношений. Ее сторонники считают, что холодная война представляла собой специфическую систему (или подсистему) международных отношений — Ялтинско-Потсдамскую, — которая создавала и поддерживала миропорядок, а не разрушала его, в отличие от состояния современной системы международных отношений, в которой наблюдается резкий всплеск региональных конфликтов. Представители этого подхода рассматривают холодную войну как одну из основополагающих характеристик биполярной международной системы. При этом подчеркивая, что хотя в основе международных противоречий «чаще всего лежали геополитические устремления», внешне советско-американское соперничество приобрело форму политико-идеологического противостояния. Причем некоторые из этих исследователей полагают, что термин «холодная война» может быть применен только в отношении самого острого периода конфронтации — 1948-1962 гг. В дальнейшем противостояние прерывалось разрядкой и продолжалось в более умеренной степени.

Не разделяя точку зрения относительно отождествления холодной войны с самой системой международных отношений, необходимо подчеркнуть, что она была неразрывно связана с биполярной структурой послевоенных международных отношений. Вместе с тем ответ на вопрос, что являлось первичным — начало холодной войны и превращение многополярной международной системы в биполярную или же наоборот, — представляется довольно сложным. Тем более, что о новых фундаментальных трудах «The Cambridge History of the Cold War», «The Oxford Handbook of the Cold War» предлагается рассматривать холодную войну в контексте глобальной истории XX в.

Таким образом, начавшаяся холодная война со всеми своими закономерностями явилась важным системообразующим фактором. Раскол Европы и мира на два противоборствующих военно-политических блока институализировал биполярную структуру международных отношений и наполнял ее конфронтационным содержанием. Это отражалось на международной деятельности государств, как входивших в противоборствующие блоки, так и нейтральных. Холодная война влияла на механизм функционирования биполярной системы, придавая ей так называемую «конфронтационную стабильность», но за счет опасения развязывания глобальной войны в ядерный век.

Холодная война является феноменом именно послевоенной истории, хотя политико-идеологическое противостояние двух противоположных социально-политических систем берет свое начало с Октябрьской революции 1917 г. Послевоенная конфронтация возникла в процессе создания нового миропорядка на последних этапах и после окончания Второй мировой войны, превратив союзников по антигитлеровской коалиции в непримиримых противников. «Родовым» признаком холодной войны, в корне отличавшим послевоенную конфронтацию от всех предыдущих конфликтов, стало наличие ядерного оружия у ее главных участников, вызвавшее к жизни небывалую гонку вооружений. Развернувшиеся еще в годы Второй мировой войны в Германии, США и СССР (который в 1942 г. возобновил свои ядерные исследования в ответ на секретные атомные разработки западных союзников) работы по созданию атомной бомбы и баллистических ракет были работами над оружием, предназначенным не для текущей, а для будущей войны.

Несмотря на то что в годы холодной войны происходили локальные вооруженные конфликты, человечеству удалось избежать полномасштабной «горячей» войны. Главными средствами ведения холодной войны являлись идеологические кампании, пропаганда и контрпропаганда, а также подрывная деятельность. В США в 1950 г. было создано Управление ведения психологической войны, которому были подчинены ряд специальных служб (ЮСИА и др.). Советская система пропаганды подчинялась Главному Управлению пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и внешнеполитическим отделам ЦК, которые одновременно курировали пропагандистскую деятельность Информационного бюро коммунистических и рабочих партий (Коминформа). Эта система дополнялась государственными и общественными организациями (Совинформбюро, «Международная книга», ВОКС и др.), а также вузами, начавшими после войны подготовку журналистов-международников.

Холодная война имела политическое, идеологическое, военное, экономическое и социально-культурное измерения. Ее можно определить как конфронтационную, но не доходящую до прямого вооруженного конфликта модель взаимоотношений государств, принадлежавших к различным социально-политическим системам, в условиях наличия ядерного оружия и противостояния в глобальном масштабе двух военно-политических блоков во главе с СССР и США. Эти блоки включали не только многосторонние региональные группировки (НАТО, ОВД — в Европе; АНЗЮС, СЕАТО — в Тихоокеанском и Азиатском регионах; СЕНТО — на Ближнем и Среднем Востоке и др.), но и двусторонние альянсы, а также неформальных союзников, втянутых в орбиту соперничества сверхдержав.

Как уже отмечалось, важным итогом Второй мировой войны явилось выдвижение на авансцену мировой политики Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. На фоне ослабевающего влияния Великобритании и Франции именно СССР и США становились эпицентрами событий, связанных с обострением международной напряженности.

По мере продвижения Красной Армии осенью 1944 г. на территорию стран Восточной Европы усиливалось беспокойство западных союзников относительно укрепления позиций СССР в данном регионе и послевоенной политики СССР в отношении этих стран. Во время визита У. Черчилля в Москву 9-18 октября 1944 г. и его бесед с И.В. Сталиным было заключено известное процентное соглашение о разделе сфер влияния на Балканах, одним из центральных вопросов (в его обсуждении принимали участие и представители Польского правительства в Лондоне, и Польского Комитета Национального Освобождения, ПКНО) был вопрос о границах и будущем правительстве Польши. Исходя из собственных интересов, Великобритания поддерживала эмигрантское правительство в Лондоне, а советское руководство, стремясь к созданию на западных границах СССР дружественной

Польши, было настроено всячески содействовать сформированному в Москве в июле 1944 г. ПКНО, который позднее был преобразован во Временное польское правительство в Варшаве. В ходе московских переговоров Черчилля вопрос о Польше остался нерешенным, и обсуждение его было продолжено на Ялтинской конференции. В результате острых дискуссий западные союзники согласились с реорганизацией не признаваемого ими Временного польского правительства на более широкой основе с включением в него демократических деятелей как в самой Польше, так и поляков за границей, и с проведением после создания правительства национального единства свободных выборов. Было также принято решение о том, что восточная граница Польши должна была проходить по линии Керзона. Однако недовольство руководства Великобритании тем, как решался польский вопрос, послужило одной из причин разработки в мае 1945 г. английским Штабом объединенного планирования военной операции против СССР под кодовым названием «Немыслимое». Как свидетельствуют рассекреченные в Лондоне в 1998 г. документы, общеполитическая цель операции — «навязать русским волю Соединенных Штатов и Британской империи», — напрямую касалась Польши, однако не исключалось, что ограниченная операция примет характер тотальной войны, в которой главным противником Запада становился Советский Союз. Начало операции планировалось на 1 июля 1945 г., но сомнения военных специалистов в ее успехе и отрицательное отношение к ней США окончательно похоронили эти планы, инициатором которых был Черчилль. Тем не менее благодаря разведданным советское руководство знало о подобных идеях, что усиливало подозрительность И.В. Сталина в отношении враждебности западных союзников, особенно Великобритании.

Начавшиеся в процессе мирного урегулирования на Ялтинской и Потсдамской конференциях столкновения союзников по вопросам политического устройства в странах Восточной Европы, а также оккупационной политики в Германии постепенно дополнялись другими разногласиями, что проявилось на сессиях Совета министров иностранных дел (СМИД) в 1945-1947 гг. и в ходе Парижской мирной конференции 1946 г.

Первое открытое противостояние СССР и США касалось иранского вопроса, вынесенного в январе 1946 г. на обсуждение Совета Безопасности только что созданной и начавшей свою работу ООН. Как свидетельствуют документы, причины Иранского кризиса 1945-1946 гг., вызванного задержкой вывода советских войск из Северного Ирана, которые находились там по Англо-советско-иранскому договору 1942 г., и поддержкой автономистского движения в Иранском Азербайджане коренились не в идеологии, а в столкновении геополитических (важное стратегическое положение) и экономических (запасы нефти) интересов сверхдержав на Ближнем и Среднем Востоке. Советское руководство стремилось на равных вступить в обозначившееся к концу войны соперничество великих держав в этом регионе за сферы влияния и энергоресурсы. Одновременно с Иранским кризисом обострилась ситуация в Турции в связи с территориальными претензиями СССР и политическим давлением на турецкое правительство в целях пересмотра Конвенции о проливах Босфор и Дарданеллы, подписанной в Монтрё в 1936 г., и заключения нового двустороннего советско-турецкого соглашения о черноморских проливах с предоставлением СССР военно-морских баз в Восточном Средиземноморье. Здесь против советских планов расширить зону своих политических и стратегических интересов выступили США, заявившие об угрозе миру и взявшие на себя функции гаранта международной безопасности. Не ограничившись дипломатическими контрмерами, США прибегли к демонстрации силы, отправив в апреле 1946 г. под благовидным предлогом к берегам Турции крейсер «Миссури».

Выступление премьер-министра Италии А. де Гаспери на Парижской мирной конференции. 1946 г. РГАКФД

Два знаковых события в генезисе холодной войны: известная речь Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. о «железном занавесе» и необходимости англо-американского сотрудничества перед лицом советской «угрозы» и провозглашение «доктрины Трумэна» 12 марта 1947 г. об экономической и военной помощи Греции и Турции со стороны США (вместо сложившей с себя это бремя Великобритании) имели прямую связь с конфликтом интересов сверхдержав в Иране и Турции.

В целом можно констатировать, что, хотя Иранский кризис как международная проблема исчерпал себя в мае 1946 г. с выводом советских войск, его последствия были шире региональных рамок. Был ли Иранский кризис началом холодной войны? На этот счет существуют различные точки зрения. И в зарубежной, и в российской историографии имеются сторонники концепции, что холодная война началась в 1945 г. и не в Европе, а на Среднем Востоке. В связи с этим следует подчеркнуть, что специфика Иранского кризиса состояла в том, что в нем доминировала геополитика. Он был наиболее ярко выраженным случаем борьбы великих держав за свои сферы влияния внутри еще существовавшей антигитлеровской коалиции. Те историки, кто полагает, что в происхождении холодной войны преобладали геополитические причины, как правило, ссылаются на Иранский кризис, хотя при этом не считают его точкой отсчета холодной войны. Действительно, в 1945-1946 гг., несмотря на усилившиеся противоречия между союзниками и оживление идеологических клише в высказываниях политических лидеров, дипломатов и в пропаганде, еще не был исчерпан потенциал сотрудничества, оставались еще нерешенными многие проблемы послевоенного мирного урегулирования, в общественном сознании не сложились образы нового врага, не выявилась осевая линия противоборства (между СССР и США) в складывавшейся Ялтинско-Потсдамской системе международных отношений. Все это сформировалось к 1947-1948 гг. и было связано с «доктриной Трумэна», «планом Маршалла», созданием Коминформа и формированием блоковой политики.

Центром холодной войны стала Европа. Острую реакцию Запада вызывала продиктованная интересами безопасности и идеологическими соображениями политика СССР по консолидации своей «сферы влияния» в Восточной Европе посредством создания системы двусторонних договоров с этими государствами (включая статьи о военной помощи). Что же касается действий СССР в тех регионах, которые считались (следуя «процентному соглашению» Черчилля и Сталина, а также логике ялтинских решений) «сферой влияния» Запада, т.е. в Западной Европе и на Балканах, где шла гражданская война в Греции (1945-1949), то эти действия были крайне осторожными, чтобы не дать лишний повод западным державам обвинить Советский Союз в пособничестве коммунистам.

В российской и зарубежной историографии не существует консенсуса относительно того, когда началось формирование Восточного блока. На сегодняшний день в российской историографии имеются два основных подхода. В соответствии с первым, для И.В. Сталина распространение коммунистической власти за пределами советских границ было одновременно и «фактором усиления безопасности», и расширением «сферы социализма». Сталин и советское руководство изначально были нацелены на советизацию стран Восточной Европы. Однако учитывая негативную реакцию западных союзников на политику СССР в регионе и желая продолжить сотрудничество великих держав в целях получения экономической помощи для восстановления разрушенного войной народного хозяйства, а также в целях обеспечения своего равноправного участия в мировых делах, с конца войны и до начала 1947 г. проводили политику «растянутой» советизации, т.е. постепенного усиления роли компартий в государственном устройстве этих стран. Сторонники другого подхода исходят из того, что поскольку внешняя политика СССР базировалась на концепции создания сфер влияния или «географической безопасности», то в политике советского руководства в Восточной Европе первоначально доминировали интересы обеспечения национальной безопасности. Главной целью советского руководства являлось создание по периметру западных границ СССР «пояса безопасности» из дружественных ему государств. Сторонники этого подхода не отрицают влияния внешнего, т.е. советского, фактора как важнейшего регулятора процессов в регионе, однако они придают большое значение и внутриполитическим причинам роста влияния компартий к 1947 г., подчеркивая, что укрепление позиций СССР было связано в том числе с возрождением у восточноевропейских народов страха перед «германской угрозой» по мере разрушения антифашистской коалиции и активизации деятельности западных держав по созданию западногерманского государства.

В целом обе группы российских историков полагают, что с 1947 г. начался поворот к форсированной советизации Восточной Европы и отстранению от власти представителей либеральной демократии, крестьянских и социалистических партий. Важную роль в происходившем процессе демонтажа концепции «национальных путей» к социализму и установления фактически полной коммунистической монополии власти в регионе сыграл Коминформ.

Разделяя утвердившуюся в историографии точку зрения, что Коминформ стал важным инструментом в консолидации Восточного блока, в то же время следует отметить его тесную связь с коммунистическим движением в целом, прежде всего западноевропейским. В Коминформ помимо восточноевропейских вошли две самые крупные западноевропейские компартии — Франции и Италии, — что было тесным образом связано с развертыванием холодной войны во взаимоотношениях СССР со странами Запада и преследовало двойственные цели: консолидации советского контроля над странами Восточной Европы и мобилизации компартий Западной Европы на противодействие «плану Маршалла» и поддержку внешнеполитического курса СССР.

В отличие от других войн холодная война не имеет точной даты своего начала. Ее вызревание заняло несколько лет, начиная с конца Второй мировой войны. Однако в 1947 г. произошел ряд важных событий, внесших существенный вклад в раскол Европы на два блока и в идеологическое обоснование разворачивавшейся конфронтации. 28 февраля 1947 г. Великобритания направила в госдепартамент США дипломатические ноты, в которых уведомляла о невозможности продолжать оказывать экономическую и военную помощь Греции и Турции. Ввиду важности, с точки зрения геополитики, Восточного Средиземноморья и стремления не допустить возможность победы коммунистов в гражданской войне в Греции, что могло повлечь за собой вовлечение этой страны в орбиту советского влияния, США решили взять на себя функции Великобритании в регионе. 12 марта, выступая на совместном заседании обеих палат Конгресса, президент Г. Трумэн заявил о необходимости выделить на оказание помощи Греции и Турции 400 млн долл. на период до июня 1948 г. Однако это выступление, получившее известность как «доктрина Трумэна», далеко выходило за региональные рамки. Оно выражало глобальные обязательства новой сверхдержавы, поскольку прокламировало «политику поддержки Соединенными Штатами свободных народов», а также «необходимость выбора» между «альтернативными образами жизни», тем самым являясь и своеобразным предостережением Советскому Союзу, который уже рассматривался в качестве противника.

Если реакция советского руководства на провозглашение «доктрины Трумэна» была довольно сдержанной и сводилась к рекомендациям начать кампанию по разоблачению экспансионистского характера американской политики в Турции и на Балканах, то инициатива государственного секретаря США Д. Маршалла вызвала жесткий ответ.

Провозглашенная Маршаллом в его речи 5 июня 1947 г. в Гарвардском университете программа экономической помощи Европе, пострадавшей от войны, не исключала участия восточноевропейских государств и Советского Союза. Однако «план Маршалла», являясь важной составляющей американской концепции обеспечения европейской безопасности через экономический подъем и социально-политическую стабилизацию стран Западной Европы, включая западные оккупационные зоны Германии, был изначально нацелен на ослабление экономического и политического влияния СССР в Восточной Европе, вовлечение данного региона в орбиту влияния США и других стран Запада. Эта подоплека, ставшая известной советскому руководству из разведданных, наряду с марксистско-ленинской интерпретацией программы помощи как орудия смягчения очередного кризиса капитализма, а также неприемлемость для советской системы предоставления данных о состоянии национальной экономики и других условий получения помощи, сыграли свою роль в утрате со стороны СССР первоначального интереса к предложению США. Советская делегация, прибывшая в Париж на специально созванное 22 июня — 2 июля 1947 г. совещание министров иностранных дел, отказалась от участия в реализации программы. Под давлением советского правительства страны Восточной Европы и Финляндия заняли ту же позицию.

План экономической помощи Западной Европе и неприкрытое объявление Западу идеологической войны, выразившееся в деятельности Коминформа, обозначили раскол Европы на два блока.

Наконец, в 1947 г. обеими сторонами были сформулированы идеологические доктрины холодной войны. С американской стороны это была доктрина «сдерживания» коммунизма, обоснование которой содержалось в «длинной телеграмме» в Госдепартамент (от 22 февраля 1946 г.) советника посольства США в Москве Дж. Кеннана и в его известной статье «Источники советского поведения», которая была опубликована под псевдонимом «Mr. Х» в журнале «Форин афферс» в 1947 г. Советская доктрина раскола мира «на два враждебных лагеря» («антидемократический» и «антиимпериалистический», или «демократический») окончательно выкристаллизовалась после принятия «доктрины Трумэна» и «плана Маршалла». Она была изложена в докладе А.А. Жданова «О международном положении» на совещании девяти коммунистических партий в Польше осенью 1947 г. (во время работы которого и был учрежден Коминформ), хотя тезис о двух лагерях присутствовал в его выступлениях уже в 1946 г.

Наряду с формированием Восточного блока активно развивался процесс консолидации стран Запада. 17 марта 1948 г. пятью европейскими государствами: Великобританией, Францией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом был подписан Договор об экономическом, социальном и культурном сотрудничестве и коллективной обороне. В качестве главного инициатора военно-политической интеграции западноевропейских стран выступал министр иностранных дел лейбористского правительства Великобритании Э. Бевин. Его речи 20 и 22 января 1948 г. в британском парламенте и в Гарварде (США) положили начало серии переговоров в феврале — марте с Францией и странами Бенилюкса (под этим названием 13 марта 1948 г. был заключен экономический союз между Бельгией, Нидерландами и Люксембургом) о создании Западного союза. Камнем преткновения всего переговорного процесса была проблема включения в текст Договора формулировки о том, что новый союз будет направлен против агрессии со стороны Германии как об этом было заявлено в Договоре о взаимопомощи между Великобританией и Францией, подписанном 4 марта 1947 г. в Дюнкерке. Однако несмотря на сохранявшиеся (прежде всего, со стороны Франции) опасения относительно Германии, главной целью политической и военной консолидации стран Западной Европы становилось противодействие идеологической, политической и потенциальной военной агрессии Советского Союза. После длительных дискуссий заявление о намерении противодействовать возможному возобновлению германской агрессии было внесено в преамбулу Брюссельского договора.

Тем не менее тактический ход с упоминанием германской агрессии не мог изменить негативную реакцию советского правительства, которое рассматривало Брюссельскую конференцию во взаимосвязи с проходившим в Лондоне в несколько этапов (23 февраля — 1 июня 1948 гг.) сепаратным совещанием США, Англии и Франции по германскому вопросу с участием стран Бенилюкса. В коммюнике Лондонского совещания от 6 марта, принятом по завершении работы его первого этапа, прямо говорилось о необходимости тесного сотрудничества в сфере экономики между возрожденной Германией и странами Брюссельского пакта. Поэтому в опубликованной в газете «Правда» статье «Западный союз и конференция в Брюсселе» подчеркивалось, что брюссельские переговоры были лишь прикрытием решений совещания в Лондоне о включении Западной Германии в создаваемый при закулисном участии США военно-политический блок.

Как известно, основные принципы послевоенной политики в отношении побежденной Германии были зафиксированы в документах Ялтинской и Потсдамской конференций. В соответствии с этими постановлениями Германия была разделена на четыре оккупационные зоны (советскую, американскую, британскую и французскую), а город Берлин — на четыре соответствующих сектора. Для осуществления совместной оккупационной политики четырех держав был создан верховный орган — Контрольный совет. Однако в условиях нарастания напряженности между бывшими союзниками и столкновения их интересов в реализации политики оккупации германский вопрос все труднее поддавался совместным решениям на сессиях Совета министров иностранных дел (СМИД) в 1945-1947 гг. В то же время постепенно начали осуществляться акции, усугублявшие обособление западных и восточных зон оккупации. Для согласования экономической политики в западных зонах Великобритания и США 2 декабря 1946 г. приняли решение об объединении их зон оккупации в единую — Бизонию, что явилось определенным шагом на пути к сепаратизму западных зон. 30 июня 1946 г. состоялось закрытие границы между западной и восточной зонами. Попытки урегулировать германский вопрос в 1947 г. на Московской (март — апрель) и Лондонской (ноябрь — декабрь) сессиях СМИД закончились безрезультатно.

Принятое 1 июня 1948 г. коммюнике по итогам лондонских переговоров по Германии в целом свидетельствовало об одобрении шестью западными государствами идеи создания независимого западногерманского государства. В этом документе выражалось согласие на участие трех западных зон Германии в «плане Маршалла», а также на создание Тризонии, т.е. объединения французского сектора оккупации с Бизонией. Были достигнуты соглашения о создании Международного контрольного органа по Руру (без участия СССР) и о правомочности решения Франции об отделении Саарской области до окончательного урегулирования этого вопроса посредством проведения референдума. Принципиально важным явилось соглашение о подготовке Основного закона (конституции) Западной Германии. Эти соглашения западных держав не могли не рассматриваться советской стороной как нарушение Потсдамских соглашений, стремление вывести решение германского вопроса из-под союзного контроля четырех держав и ускорить создание самостоятельного западногерманского государства. Они спровоцировали резкую реакцию СССР, приведшую к первому Берлинскому кризису (июнь 1948 — май 1949 гг.).

Берлинский кризис был первым конфликтом великих держав в условиях усиливавшейся холодной войны. Непосредственным поводом к обострению ситуации послужила начавшаяся 18 июня 1948 г. сепаратная денежная реформа в западных частях Германии и введение особой валюты для Западного Берлина, что, как подчеркивалось в официальных советских нотах, требовало предпринять защитные меры для поддержания нормальной экономической ситуации в советской зоне оккупации. В связи с этим 24 июня 1948 г. Советская военная администрация в Германии (СВАГ) ввела запрет на транспортное сообщение между западными зонами оккупации и районом большого Берлина. Но как показывают рассекреченные архивные документы, хотя денежная реформа и оказала свое воздействие на введение «блокады Берлина», решающую роль здесь сыграло стремление советского руководства оказать давление на Великобританию, Францию и США с целью приостановить исполнение лондонских решений по созданию западногерманского государства до встречи четырех держав и выработки ими соглашения по Германии.

Предпринятые СССР шаги вызвали ответные жесткие меры. США организовали «воздушный мост» для снабжения населения Западного Берлина. Эскалация Берлинского кризиса не привела к военному конфликту. Обе стороны хорошо осознавали степень риска большой войны. С советской стороны, несмотря на дипломатические протесты, не было предпринято попыток с помощью военной силы приостановить полеты военно-транспортной авиации западных держав над советской зоной оккупации. Американское руководство отвергло предложения военных кругов о привлечении танков для сопровождения транспортных грузов в Западный Берлин. Тем не менее впервые США открыто прибегли к политике «ядерного устрашения». В июле 1948 г. на военную базу в Великобритании была переброшена группа американских бомбардировщиков Б-29, способных нести на борту атомные бомбы. Наряду с дипломатическими переговорами эта демонстрация силы внесла свою лепту в ослабление кризиса. 12 мая 1949 г. введенные транспортные ограничения были сняты, окончательное урегулирование Берлинского кризиса произошло на последней сессии СМИД в Париже (23 мая — 20 июня 1949 г.). Однако западные державы не отказались от своего курса на создание сепаратного западногерманского государства. Одновременно с прекращением блокады Берлина военные губернаторы трех западных зон одобрили подготавливавшуюся с сентября 1948 г. конституцию Западной Германии. Этот день, 23 мая, стал днем образования Федеративной Республики Германии. После ратификации Основного закона ландтагами западногерманских земель и проведения выборов в бундестаг 20 сентября 1949 г. было сформировано правительство Федеративной Республики Германии. 7 октября того же года в Восточной Германии было провозглашено создание Германской Демократической Республики. С образованием двух германских государств, ориентированных в своей политике на Западный и Восточный блоки, раскол Европы стал еще более очевиден.

Берлинский кризис усилил тенденцию к военно-политической интеграции стран Западной Европы и значительно облегчил осуществление плана Э. Бевина (которого активно поддерживал его французский коллега Ж. Бидо) усилить европейскую безопасность путем прямого вовлечения США в широкий военно-политический союз. Вашингтон не мог не откликнуться на западноевропейские инициативы, тем более что они уже обсуждались и совпадали с американской концепцией европейской безопасности — созданием экономически сильной и сплоченной Европы, опиравшейся на доктрину «сдерживания» коммунизма.

Официальные переговоры в Вашингтоне с участниками Брюссельского пакта начались в разгар Берлинского кризиса 6 июля 1948 г. При выборе подходящего момента для переговоров во внимание принимались два главных соображения: принятие американским Конгрессом 11 июня 1948 г. резолюции сенатора А. Ванденберга и советский фактор (поскольку инициаторы переговоров преждевременно не хотели вызвать нежелательную реакцию со стороны СССР). Что касается резолюции Ванденберга, то она окончательно порывала с традициями изоляционизма и впервые в американской истории санкционировала участие США в мирное время в военно-политическом союзе за пределами Западного полушария. Ядром будущей Организации Североатлантического Договора (НАТО) становился Брюссельский пакт. Подписание 4 апреля 1949 г. десятью западноевропейскими государствами (Великобританией, Францией, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом, Исландией, Норвегией, Данией, Италией, Португалией), США и Канадой Договора о Североатлантическом союзе наглядно символизировало оформление западного военно-политического блока.

Успешное испытание Советским Союзом атомной бомбы 29 августа 1949 г. и ликвидация американской монополии в области ядерных вооружений внесли принципиально новый компонент в конфронтацию между Востоком и Западом. США не могли уже разрабатывать планы ведения атомной войны против СССР без опасения ответного ядерного удара.

Овладение СССР атомным оружием не только придало новый импульс гонке ядерных вооружений (в 1952 г. США испытали термоядерное устройство мощностью 10 мегатонн; в августе 1953 г. СССР первым создал водородную бомбу мощностью 200-400 килотонн, которая могла транспортироваться самолетом; в феврале 1954 г. США взорвали свою водородную бомбу мощностью 15 мегатонн и т.д.), но одновременно проложило путь к созданию механизма взаимного «ядерного сдерживания». Первоначальные опасения, что противник может спровоцировать большую войну в случае применения ядерного оружия в локальном конфликте (как это могло произойти в связи с обсуждением администрацией Трумэна возможности бомбардировок КНР во время войны в Корее, 1950-1953 гг.), постепенно трансформировались в осознание невозможности одержать победу в ядерной войне, что и играло роль сдерживающего фактора в эскалации международных кризисов. Таким образом, ядерный фактор превращал холодную войну в длительный «холодный мир» в мировом масштабе, несмотря на наличие «горячих точек» в отдельных регионах.

Начало Корейской войны 25 июня 1950 г. оживило опасения относительно возможности военного конфликта вокруг разделенной Германии. Ввиду этой опасности, с 1951 г. начинает активно формироваться армия НАТО во главе с генералом Д. Эйзенхауэром. Одновременно был ускорен процесс ремилитаризации Западной Германии и ее вовлечения в западные военно-политические союзы. Принципиальные решения по этим вопросам были приняты на совещании министров иностранных дел США, Англии и Франции в сентябре 1950 г. в Нью-Йорке и на Брюссельской сессии Совета НАТО в декабре того же года.

Под влиянием этих событий усилилась военная консолидация стран Восточной Европы и СССР. В начале января 1951 г. в Москве был создан Военно-координационный Комитет для обеспечения восточноевропейских армий необходимым военным снаряжением и для решения всех вопросов, связанных со специализацией союзников СССР в производстве некоторых видов вооружений. Его главой был назначен заместитель Председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганин, затем его сменил министр Вооруженных Сил с февраля 1950 г. — Военный министр А.М. Василевский. В начале мая 1951 г. на территории Болгарии, вблизи с границей Югославии впервые были проведены широкомасштабные учения стран Восточной Европы под объединенным советским командованием. Тем самым в 1951 г. был сделан значительный шаг на пути к созданию Организации Варшавского Договора (ОВД), который был подписан 14 мая 1955 г.

К началу 1950-х годов холодная война стала реальностью. Она затронула не только межблоковые отношения, но и ситуацию внутри блоков. В западноевропейских странах она подтолкнула интеграционные процессы, которые, как уже было сказано, начались с военной интеграции. Однако создание в апреле 1951 г. шестью странами (Францией, ФРГ, Италией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом) Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), а в 1953 г. — Общего рынка участников ЕОУС заложило фундамент под экономическую интеграцию Западной Европы. Тем не менее советское руководство оценивало ЕОУС с точки зрения восстановления военно-промышленного потенциала ФРГ и приспособления ее экономики к планам НАТО.

Наглядным примером продолжавшейся, наряду с экономической, военной интеграции явились планы создания (в 1950-1954 гг.) Европейского оборонительного сообщества (ЕОС). Они так и не были реализованы из-за отказа Франции 30 августа 1954 г. ратифицировать договор о ЕОС. Но продолжал свое существование Брюссельский пакт, модифицированный в соответствии с Парижскими соглашениями 1954 г. в Западноевропейский союз (ЗЕС), членом которого стала ФРГ, таким путем вошедшая в НАТО.

Влияние холодной войны на советский блок выразилось в отказе сталинского руководства от доктрины «национальных путей» к социализму в странах Восточной Европы, усилении там репрессивного аппарата, массовых чистках в армии и партийных рядах в 1948-1949 гг. Целью этой политики являлось укрепление позиций лояльных советскому руководству коммунистических лидеров, структурирование Восточного блока и его экономики (чему способствовало создание в 1949 г. Совета экономической взаимопомощи, СЭВ) по советскому образцу. Особую роль в этом процессе играла кампания борьбы с «титоизмом», которая была результатом советско-югославского конфликта, вспыхнувшего весной 1948 г. и приведшего к изгнанию Югославии из социалистического лагеря. Несмотря на восстановление советско-югославских отношений в июне 1955 г., югославский пример освобождения от диктата Москвы являлся долгосрочным дестабилизирующим фактором в Восточном блоке.

В Советском Союзе начавшаяся конфронтация значительно облегчила задачу подавления с помощью создаваемого пропагандой образа внешнего врага и нагнетания угрозы новой войны, либеральных настроений, возникших в результате победоносной войны. Конфронтация способствовала консолидации советского общества и стабилизации сталинского режима. Взяв старт с известных постановлений 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград», «Ленинградского дела» 1948 г., кампании борьбы с космополитизмом 1948-1949 гг., борьба с инакомыслием в начале 1950-х годов завершилась «Делом врачей», прекращенным только после смерти Сталина.

Корейская война и глобализация конфронтации

Поскольку в первые послевоенные годы главные события холодной войны разворачивались в Европе, усиление конфронтации между СССР и США первоначально оказывало очень незначительное влияние на ситуацию в Азии. Решения Ялтинской конференции установили две сферы влияния в регионе. Соединенные Штаты пользовались исключительным преимуществом в регионе Тихого океана, в том числе в Японии и на Филиппинах. Их западные союзники, в частности Великобритания и Франция, предпринимали усилия по возвращению своих бывших колоний и восстановлению утраченных во время войны позиций в Южной и Юго-Восточной Азии в условиях нарастания национально-освободительной борьбы местного населения против иностранного господства.

Советский Союз, укрепив свое положение на Дальнем Востоке вследствие приращения собственных территорий за счет южной части Сахалина и Курильских островов, отторгнутых от Японии в соответствии с соглашением, достигнутым в Ялте, а также добившись признания Китаем независимости своего давнего союзника — Монгольской Народной Республики, имел возможность оказывать влияние на развитие событий в Маньчжурии и в Северной Корее, где на заключительном этапе Второй мировой войны находились части Красной Армии, а также в остальном Китае, охваченном гражданской войной между Гоминьданом во главе с Чан Кайши и Коммунистической партией Китая (КПК), возглавляемой Мао Цзэдуном.

Вмешательство СССР в события гражданской войны в Китае было минимальным. Советское руководство провозгласило главным принципом своей политики в отношении Китая полное невмешательство в его внутренние дела, что было закреплено в советско-китайском договоре о дружбе и союзе, подписанном 14 августа 1945 г. Оно поддерживало идею переговоров между Гоминьданом и КПК по урегулированию их отношений. Та помощь, прежде всего экономическая, которая оказывалась КПК Советским Союзом, не могла решающим образом повлиять на исход гражданской войны.

Руководство Соединенных Штатов также не рассматривало борьбу между националистами и коммунистами в Китае через призму противостояния в холодной войне. Хотя оно и было заинтересовано в сохранении в Китае власти Гоминьдана, вероятность победы коммунистов рассматривалась скорее как следствие развития внутренней борьбы, нежели результат влияния со стороны Советского Союза. В связи с этим администрация Г. Трумэна первоначально не исключала возможности признания нового коммунистического руководства Китая и установления с ним дипломатических отношений.

Однако провозглашение в октябре 1949 г. Китайской Народной Республики и подписание между СССР и КНР Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи (14 февраля 1950 г.) знаменовали собой трансформацию в регионе прежней системы международных отношений, унаследованной от Второй мировой войны, что влекло за собой изменение политики Советского Союза и Соединенных Штатов. Американское руководство пересмотрело свою позицию в отношении Японии, сделав ставку на превращение ее в главную опору американского влияния в Азии. Если первоначально в этой стране США руководствовались намерением реформировать японское общество путем очищения его от элементов, ответственных за развязывание войны, и обеспечения его демократизации и демилитаризации, то в новой ситуации основной акцент делался на восстановление японской экономики и политическую стабильность. Это имело следствием реабилитацию старой элиты и прежних государственных институтов, которые рассматривались как необходимое условие установления стабильного политического и экономического порядка.

Изменилось отношение американских лидеров и к национально-освободительному движению, развертывавшемуся в Юго-Восточной Азии, которое все больше рассматривалось с точки зрения перспектив роста советского влияния в регионе. В Индонезии, бывшей колонии Нидерландов, США оказывали давление на колониальные власти, стремившиеся вернуть контроль над страной, в пользу передачи управления националистам во избежание радикализации движения за независимость в этой стране. Во Вьетнаме, стоявшем перед выбором между поддержкой освободительного движения во главе с коммунистами и продолжением французского колониального господства, Соединенные Штаты пытались найти третий путь, предоставляя материальную помощь Франции в ее войне за сохранение своих колоний в Индокитае и одновременно оказывая давление на Париж в пользу поддержки им вьетнамских националистов антикоммунистического толка.

Об изменении политики Советского Союза на Дальнем Востоке свидетельствовало полученное к 1950 г. одобрение И.В. Сталиным планов вторжения на Юг и объединения Северной и Южной Кореи под властью коммунистов, вынашиваемых северокорейским лидером Ким Ир Сеном. Победа коммунистов в гражданской войне в Китае, успешное испытание в Советском Союзе атомной бомбы, экономические проблемы, с которыми сталкивался Запад в конце 1940-х годов — все это, по-видимому, воспринималось советским руководством (а вместе с ним и китайским, которое также поддержало намерения северокорейского лидера) как изменение глобального баланса сил в свою пользу. При этом Сталин и Мао были обеспокоены возрождением Японии и перспективами усиления американского военного присутствия в регионе. Поэтому контроль над всем Корейским полуостровом рассматривался ими как гарантия обеспечения безопасности собственных позиций в Северо-Восточной Азии. Заручившись поддержкой союзников, северокорейские войска 25 июня 1950 г. перешли демаркационную линию, разделявшую Корейский полуостров по 38-й параллели на советскую на севере, и американскую на юге, зоны оккупации, и начали вторжение на территорию Южной Кореи.

Хотя к тому времени СССР и США уже вывели свои войска с Корейского полуострова, американское руководство восприняло нападение северокорейцев как испытание решимости Запада противостоять коммунистической агрессии в любой части света. Убежденная в необходимости отстоять независимость Южной Кореи, администрация Трумэна, получив одобрение ООН, направила свои вооруженные силы на помощь терпящему поражение южнокорейскому режиму. Поддержка ООН стала возможной вследствие бойкота советскими представителями заседаний Совета Безопасности из-за заявленного ими протеста против отказа большинства стран-членов этой международной организации от признания Китайской Народной Республики и ее приема в члены ООН.

В результате вступления США в войну в Корее и решительных действий американских войск под командованием генерала Д. Макартура первоначальные успехи северокорейской армии сменились ее отступлением к концу октября 1950 г. вплоть до границы с Китаем, что создало угрозу самому существованию Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР). В этих условиях Москва, которая оказывала помощь северокорейскому режиму, поставляя ему вооружение, направляя в КНДР своих военных советников, но воздерживаясь от прямого участия в военных действиях, прибегла к давлению на руководство КНР с тем, чтобы убедить его направить на помощь Ким Ир Сену свои вооруженные силы. После некоторых колебаний, сознавая опасность, возникшую в связи с выходом американских войск на границу с Китаем и неминуемым падением северокорейского режима, Мао Цзэдун дал согласие на участие «китайских добровольцев» в боевых действиях на стороне северных корейцев. Всего в Корею было направлено до 10 дивизий Народно-освободительной армии Китая (НОАК).

Телеграмма И.В. Сталина Ким Ир Сену от 13 октября 1950 года

«Мы считаем продолжение сопротивления бесперспективным. Китайские товарищи отказываются участвовать в военном отношении.

В этих условиях Вы должны подготовиться к полной эвакуации в Китай и/или в СССР. В высшей степени необходимо вывести все войска и военную технику. Выработайте детальный план мероприятий в этой связи и неукоснительно следуйте ему. Потенциал для борьбы с противником в будущем должен быть сохранен».

Телеграмма И.В. Сталина советскому послу от 14 октября 1950 года для передачи Ким Ир Сену после получения согласия руководства КНР об оказании военной помощи корейским товарищам

«Передать Ким Ир Сену следующее:

“После колебаний и ряда временных решений китайские товарищи наконец приняли окончательное решение об оказании Корее помощи войсками.

Я рад, что принято наконец окончательное и благоприятное для Кореи решение.

В связи с этим рекомендации известного Вам совещания китайских и советских руководящих товарищей нужно считать отмененными. Конкретные вопросы, связанные с выступлением китайских войск, придется Вам решать совместно с китайскими товарищами.

Необходимая техника для китайских войск будет поставлена из СССР.

Желаю Вам успехов”».

Ответ Ким Ир Сена от 2 ноября 1950 года

«По договоренности с китайскими товарищами на территорию Маньчжурии выводятся корейские резервы Народной Армии для будущих боев: девять пехотных дивизий, офицерское училище, учебно-танковый полк, авиадивизия с учебно-авиационным полком; шесть боевых дивизий будут доукомплектовываться и готовиться на территории Кореи <....>.»

Вступление Китая в войну в Корее и увеличение масштабов советской помощи КНДР существенно повлияло на последующий ход войны на Корейском полуострове. После упорных боевых действий линия фронта стабилизировалась к весне 1951 г. 27 июля 1953 г. было заключено перемирие между воюющими сторонами, разделительной линией между Северной и Южной Кореей вновь стала 38-я параллель. Корейская война унесла жизни 5,5 млн человек.

Война в Корее знаменовала собой превращение холодной войны в глобальное противостояние. Она способствовала милитаризации конфликта и усилению конфронтации. В то, что начиналось как соперничество между Востоком и Западом, двумя группировками стран, двумя «мирами», возглавляемыми соответственно Советским Союзом и Соединенными Штатами, за влияние на Европейском континенте, теперь все больше вовлекались регионы, располагавшиеся далеко от Европы, — в Азии, Африке и Латинской Америке, за которыми закрепилось название «Третий мир». Борьба в Третьем мире за политическую независимость, экономическую справедливость, расовое равенство и культурное признание отныне стала важным источником международной напряженности и конфликтов.

Непосредственным следствием войны в Корее стало изменение взаимоотношений между Соединенными Штатами и Японией. Заключенный в сентябре 1951 г. Сан-Францисский мирный договор положил конец состоянию войны между двумя странами и полностью восстанавливал японский государственный суверенитет. Были также подписаны отдельные соглашения, гарантировавшие безопасность Японии, дававшие США право иметь военные базы на ее территории и обеспечивавшие Вашингтону контроль над островами Рюкю. К 1960-м годам американская военная база на Окинаве, крупнейшем острове архипелага, стала главным опорным пунктом присутствия США в регионе.

Кроме того, после Корейской войны изменился и характер отношений США с Южной Кореей и Тайванем, где закрепился изгнанный из Китая Гоминьдан во главе с Чан Кайши. В 1955 г. Соединенные Штаты заключили с Тайванем договор о безопасности и оказали тайваньскому правящему режиму твердую поддержку во время кризисов 1954-1955 и 1958 гг., когда КНР подвергла обстрелу принадлежавшие Тайваню прибрежные острова. США также стремились к всемерному укреплению позиций южнокорейского режима, не в последнюю очередь при помощи своих войск, оставленных в этой части полуострова после окончания Корейской войны.

Первое ослабление международной напряженности

Смерть И.В. Сталина 5 марта 1953 г. стала определенным рубежом в истории холодной войны, за которым последовал этап некоторого ослабления международной напряженности. Повороты от конфронтации к так называемой разрядке международной напряженности определялись как внешнеполитическими, так и внутриполитическими факторами: сменой правительств, личностью политиков, экономической ситуацией, развитием новых видов вооружений и т.д. В современной историографии в сложном комплексе проблем, составляющих понятие «новой истории холодной войны», политика разрядки оказалась менее изученной по сравнению с достигнутыми на сегодняшний день результатами исследования самого феномена холодной войны.

Что же представляла собой разрядка: неотъемлемую часть холодной войны или ее альтернативу, заложившую основы развития тех процессов, которые на рубеже 1990-х годов привели к распаду биполярной системы? Если суммировать основные концепции и оценки авторов, касающиеся генезиса и эволюции политики разрядки, то в них просматривается несколько сквозных тем. Прежде всего, насколько корректным является употребление термина «разрядка» (даже с такими определениями, как «первая», «ранняя») применительно к международным отношениям в период с 1953 по 1955 г., важной вехой которого являлось Женевское совещание на высшем уровне? Многие авторы отмечают наличии существенных различий между ослаблением международной напряженности, которым была отмечена динамика холодной войны в середине 1950-х годов, и политикой разрядки конца 1960 — начала 1970-х годов как антитезы конфронтационной модели взаимоотношений двух различных социально-политических систем.

Тем не менее период 1953-1955 гг., даже если его назвать «нулевым» циклом политики разрядки, имел принципиально важное значение по сравнению с атмосферой той ожесточенной идеологической и политической борьбы, которой был отмечен конец 1940 — начало 1950-х годов. В 1950 г. Москва и Вашингтон равно отрицательно отнеслись к идее переговоров на высшем уровне, озвученной У. Черчиллем в период его избирательной кампании. Хотя слово «разрядка» стало употребляться в политическом лексиконе с начала 1950-х годов для обозначения снижения остроты международной напряженности, обе стороны расценивали данную возможность как тактический маневр с целью использовать временную передышку в свою пользу и в ущерб противнику. При этом и США, и СССР стремились продемонстрировать твердость и не были готовы идти на какие-либо уступки и компромиссы.

Приход к власти в Советском Союзе в 1953 г. коллективного руководства Л.П. Берии, Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева был воспринят на Западе с надеждой на изменение советской внешней политики и ослабление международной напряженности. Тем более что в США в январе 1953 г. к власти пришла новая администрация во главе с президентом-республиканцем Д. Эйзенхауэром, пообещавшим в период своей предвыборной кампании положить конец войне в Корее. В Великобритании в октябре 1951 г. лейбористское правительство сменилось консервативным кабинетом во главе с У. Черчиллем, который в своей речи в парламенте 11 мая 1953 г. вновь призвал к неофициальной встрече глав государств на высшем уровне и значительно активизировал свои усилия в этом направлении.

Но путь к первому ослаблению международной напряженности отнюдь не был легким. Даже после Женевской встречи на высшем уровне 1955 г. разрядка воспринималась сквозь призму холодной войны. Государственный секретарь США Дж.Ф. Даллес, выступая в Чикаго 8 декабря 1955 г., отметил «эластичность» советской внешней политики после Женевы. Однако, по его мнению, разрядка по-прежнему должна была служить целям обеспечения безопасности стран Запада. Надежды Даллеса на эрозию марксистско-ленинской идеологии и перерождение социалистической системы в результате ослабления международной напряженности разделяли и другие западные политические деятели.

Лишь с середины 1960-х годов разрядка стала рассматриваться как взаимовыгодный процесс нормализации отношений основных участников холодной войны, прежде всего СССР и США, и как создание системы межгосударственных обязательств в области сокращения обычных и ядерных вооружений, обеспечения всеобщей безопасности, политического, экономического и культурного сотрудничества.

В 1953 г. новое советское руководство, отягощенное наследием сталинизма, еще не было готово к компромиссам с Западом. Так, на июльском Пленуме ЦК КПСС, который был посвящен осуждению деятельности Берии и на котором впервые прозвучала критика в адрес Сталина, Маленков заявил в своей заключительной речи: «Когда потребуется, мы пойдем на переговоры с империалистами, на так называемые совещания, но без каких-либо предварительных условий. Мы не при всяких условиях пойдем на совещания, мы не допустим односторонних уступок».

Следуя этой линии, советское правительство, дав в ноте правительству США от 28 сентября 1953 г. предварительное согласие на участие во встрече министров иностранных дел, в течение двух месяцев само пыталось навязать ряд условий западным державам, в частности настаивая на участии во встрече представителей КНР. Наконец, в ноте от 26 ноября советское правительство согласилось принять участие в совещании, оговорив лишь два пункта: о созыве совещания пяти держав в ближайшем будущем и о проведении намеченной встречи четырех министров иностранных дел в Берлине.

Берлинское совещание 25 января — 18 февраля 1954 г. было отмечено новым подходом СССР к обеспечению европейской безопасности и, соответственно, к германскому вопросу. Советская делегация представила проект «Общеевропейского договора о коллективной безопасности в Европе», который имел двоякие цели — помешать реализации создания ЕОС и содействовать решению германского вопроса. Предусматривалось, что ГДР и ФРГ могли бы стать участниками этого договора наряду с другими европейскими государствами. После подписания мирного договора с Германией и восстановления единства германского государства участником договора должна была стать уже объединенная Германия. При этом предлагалось до заключения мирного договора с Германией не допускать создания германских вооруженных сил.

Более того, встав на путь некоторых уступок, советское руководство в нотах от 31 марта 1954 г. правительствам четырех держав согласилось на участие США в общеевропейской системе безопасности и впервые официально выдвинуло предложение о вступлении СССР в НАТО. Естественно, что эти предложения не могли найти отклика у лидеров Запада, преследовавших цель вовлечения в НАТО ФРГ и не желавших менять характер Западного блока.

Однако в результате усилий советской делегации участники Берлинского совещания договорились о созыве в Женеве совещания министров иностранных дел СССР, США, Англии, Франции и КНР для окончательного урегулирования корейского вопроса и рассмотрения ситуации в Индокитае, где с 1945 г. продолжались военные действия с участием Франции.

На Женевском совещании по Индокитаю 26 апреля — 21 июля 1954 г. помимо пяти великих держав в обсуждении каждого из поставленных вопросов принимали участие все заинтересованные стороны, включая представителей КНДР и Южной Кореи, Демократической Республики Вьетнам, сайгонского правительства, Камбоджи и Лаоса, что оказало позитивное влияние на итоги совещания. Несмотря на занятую США обструкционистскую позицию (они отказались присоединиться к заключительной Декларации), Женевское совещание продемонстрировало широкие возможности дипломатического решения спорных проблем. Подписанные в Женеве соглашения положили конец военным действиям во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе. В них также признавалась необходимость дальнейшего политического урегулирования и предусматривалось неучастие этих стран в военно-политических блоках, равно как и неразмещение на их территориях военных баз. Последнее, однако, не помешало США добиться подписания 8 сентября 1954 г. на конференции в Маниле Договора об обороне Юго-Восточной Азии и создания военно-политического блока СЕАТО (South-East Asia Treaty Organization). Его членами стали США, Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Филиппины, Таиланд и Пакистан, в сферу его обороны входили Южный Вьетнам, Лаос и Камбоджа. Этот блок дополнил складывавшуюся систему региональных военно-политических союзов, которая отвечала замыслу госсекретаря Дж.Ф. Даллеса о противодействии влиянию Советского Союза. Несколько ранее, в сентябре 1951 г., в Тихоокеанском регионе был создан блок АНЗЮС, именовавшийся по первым буквам его членов: США, Австралии и Новой Зеландии. В результате поездки Дж.Ф. Даллеса по странам Ближнего и Среднего Востока (в мае 1953 г.) в апреле 1954 г. был подписан договор между Турцией и Пакистаном о союзе. В феврале 1955 г. к нему добавился Багдадский пакт между Ираком и Турцией, к которому в марте присоединились Великобритания, Пакистан и Иран. После выхода Ирака из Багдадского пакта в 1959 г. и до своего распада в 1979 г. этот военный союз назывался СЕНТО (Central Treaty Organization).

В целом решения Женевского совещания по Индокитаю в 1954 г. оказывали позитивное воздействие на международную обстановку в Азии, хотя осенью 1954 г. в Тайваньском проливе и возник опасный очаг напряженности из-за принадлежавших Китаю островов Кемой и Мацзу.

Что касается Европы, то она двигалась к завершению раскола на два военно-политических блока. После отказа французского Национального собрания 30 августа 1954 г. ратифицировать договор о ЕОС, 23 октября того же года были подписаны новые Парижские соглашения об изменении и дополнении к Брюссельскому договору 1948 г. и о создании (на основе бывшего Западного союза) Западноевропейского союза (ЗЕС) с участием ФРГ. Одновременно были также подписаны протоколы о принятии ее в НАТО и прекращении оккупационного режима в Западной Германии. Реакцией СССР явились дальнейшие мероприятия по организационному оформлению военного сотрудничества со странами народной демократии. Ответом на ратификацию Парижских соглашений в мае 1955 г. было проведение в Варшаве 11-14 мая совещания восьми европейских стран Восточного блока, на котором была создана Организация Варшавского Договора (ОВД).

Однако наряду с окончательным структурированием холодной войны, в 1955 г. продолжался поиск путей нормализации отношений между Востоком и Западом. В немалой степени этому содействовало то, что советская дипломатия пошла на урегулирование австрийского вопроса. 15 мая 1955 г. СССР, США, Великобритания и Франция подписали Государственный договор с Австрией, которая получила статус нейтрального государства. В июле 1955 г. были нормализованы отношения СССР с Югославией.

Высшей точкой развивавшихся с 1953 г. тенденций к ослаблению международной напряженности можно считать созыв в Женеве 18 — 23 июля 1955 г. (после десятилетнего перерыва) совещания глав правительств СССР, США, Англии и Франции. На Женевском саммите не удалось достичь практических решений ни по одному конкретному вопросу повестки дня: германскому, европейской безопасности, разоружения, о контактах между Востоком и Западом. Наибольшее расхождение участников совещания вызывали взаимосвязанные вопросы о европейской безопасности и германский. Для советской делегации, как показывают архивные документы, первостепенное значение имело создание системы коллективной безопасности с участием двух германских государств и уже на ее основе решение вопроса об объединении Германии. К середине 1955 г. под влиянием событий, связанных с вступлением в силу Парижских соглашений, в советском руководстве произошел поворот к ориентации в германском вопросе на длительное существование двух германских государств и необходимость укрепления суверенитета ГДР, усиления ее позиций на международной арене. Вступление Западной Германии в НАТО и ее ремилитаризация рассматривались СССР как главное препятствие на пути к единству Германии. Советская позиция нашла отражение в проекте «Договора о коллективной безопасности в Европе (основные принципы)», а также в документе «Основные принципы договора между существующими в Европе группировками». Новизна советского подхода (по сравнению с Берлинским совещанием) заключалась в предложении поэтапного создания системы коллективной безопасности. На первом этапе (2-3 года) сохранялись уже существовавшие в Европе военные блоки — НАТО и ОВД — при условии достижения между ними договоренности об отказе от применения силы, мирного решения проблем и «замораживания» их вооруженных сил. На втором этапе прекращали свое действие Североатлантический и Варшавский договоры, а также ЗЕС и в силу вступала система коллективной безопасности, включавшая все европейские государства и США. Западные делегации настаивали на первоочередном свободном воссоединении Германии («план Идена»), а затем реализации, по ее выбору, права на участие в коллективной обороне. Иными словами, речь шла о сохранении единой Германии в НАТО и предоставлении СССР «гарантий безопасности».

При обсуждении проблемы контроля над вооружениями для Советского Союза, который учел предыдущие предложения стран Запада и отказался от своего требования относительно пропорционального сокращения обычных вооружений на треть, было целиком неприемлемо предложение Эйзенхауэра о взаимном, беспрепятственном проведении аэрофотосъемок в целях инспекции выполнения программы разоружения (план «открытого неба»).

Тем не менее сам факт созыва совещания в верхах, возобновление личных контактов на высшем уровне и деловая атмосфера обсуждения спорных международных проблем продемонстрировали возможность альтернативного холодной войне развития отношений между двумя блоками. Возник даже термин «дух Женевы», которым обозначалось благоприятное воздействие совещания на международную обстановку. Однако первая «оттепель» в холодной войне длилась недолго. Совещание министров иностранных дел четырех держав, проходившее 27 октября — 16 ноября 1955 г. в Женеве и призванное выполнить директивы совещания глав правительств, закончилось безрезультатно. Началось движение по нисходящей к новому обострению международной обстановки. Этому способствовали два взаимосвязанных кризиса 1956 г. — Венгерский и Суэцкий, которые выявили некоторые новые тенденции во взаимоотношениях сверхдержав и их союзников.

Венгерский кризис

События в Венгрии в октябре-ноябре 1956 г., связанные с попыткой радикальных реформ правительства И. Надя в целях «демократизации социализма», и последовавшая затем интервенция советских войск отражали нараставший кризис коммунистических режимов внутри Восточного блока. Первым, наиболее острым проявлением недовольства населения социально-экономической политикой стоявших у власти коммунистов явились вооруженные выступления рабочих в Восточном Берлине 16-17 июня 1953 г., подавленные находившимися в ГДР советскими оккупационными войсками. Событиям в Венгрии предшествовали волнения в Познани 28-29 июня 1956 г. Несмотря на то что они были приостановлены с помощью регулярной армии, общая кризисная ситуации в Польше была урегулирована политическими методами в результате переговоров советской партийной делегации (Н.С. Хрущев, В.М. Молотов, А.И. Микоян, Л.М. Каганович) с первым секретарем ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) В. Гомулкой и его сторонниками. В отличие от Польши для разрешения острого внутриполитического кризиса в Венгрии дважды вводились советские войска. Свою роль в принятии Москвой решения о подавлении венгерского восстания силой сыграли такие внешние факторы, как мнение лидера итальянских коммунистов П. Тольятти, обеспокоенного возможностью выхода событий из-под контроля коммунистов, а также начавшаяся 30 октября тройственная англо-франко-израильская агрессия против Египта и др.

Драматический исход выступлений оппозиционных сил в Венгрии показал, с одной стороны, неприятие Москвой отхода от «советской модели» социализма (несмотря на критику сталинизма на XX съезде партии в феврале 1956 г. и выдвинутое в докладе Н.С. Хрущева положение о возможности новых форм пути к социализму) и откат советского руководства к силовой политике в отношении стран народной демократии, а с другой — несостоятельность американской доктрины «освобождения» от коммунизма. Последняя была провозглашена государственным секретарем Дж.Ф. Даллесом в середине января 1953 г. в отношении всех государств, входивших в советский блок. Администрация Эйзенхауэра, поддерживая венгерских повстанцев, не рискнула пойти на вмешательство в конфликт в советской сфере влияния, опасаясь его перерастания в военное столкновение блоков, и ограничилась лишь пропагандистской кампанией. Определенную роль сыграло и то, что одновременно нарастала кризисная ситуация вокруг Египта. На это и рассчитывало советское руководство, предпринимая военную интервенцию в Венгрию. Но Венгерский кризис заставил США на рубеже 1960-х годов принять более гибкую доктрину «наведения мостов» для экономического и политического подрыва влияния СССР в Восточноевропейском регионе.

Суэцкий кризис и его влияние на соперничество сверхдержав

Хотя большинство кризисов, имевших место в Третьем мире, являлись следствием распада системы колониализма и других проблем, не связанных с холодной войной, она способствовала обострению борьбы местных сил в связи с вмешательством обеих сверхдержав.

Данная ситуация осложнялась и тем, что многие страны Третьего мира во главе с Индией, Индонезией и Египтом стремились придерживаться политики нейтралитета, не примыкая ни к тому, ни к другому блоку в холодной войне. Эти усилия берут свое начало с Бандунгской конференции азиатских и африканских стран, состоявшейся в апреле 1955 г. Возникшие в борьбе против колониального гнета и репрессий национальные движения за независимость во многих странах провозглашали своей целью национализацию собственности иностранных компаний, слом репрессивных структур власти и угнетения, навязанных колониальными державами, быструю модернизацию экономики и справедливое распределение социальных благ под строгим контролем государства. Все это в сочетании с неприятием многими лидерами этих движений несправедливости и неравенства, свойственного капитализму, и их враждебностью по отношению к бывшим колониальным державам, казалось бы, делали новые независимые страны Третьего мира естественными союзниками СССР.

Движение неприсоединения

Состоявшаяся 18-24 апреля 1955 г. в Бандунге, столице Индонезии, конференция 29 стран явилась знаменательным событием. Помимо стран-организаторов, в конференции приняли участие такие представители развивающихся стран и национально-освободительных движений — делегации Афганистана, Камбоджи, Египта, Эфиопии, Золотого Берега, Ирана, Ирака, Иордании, Лаоса, Ливана, Либерии, Ливии, Непала, Филиппин, Саудовской Аравии, Судана, Сирии, Таиланда, Турции, Йемена, Социалистической Республики Вьетнам и Южного Вьетнама. В отличие от конференции стран Азии, которая проводилась в 1947 г. по инициативе Индии и куда были приглашены представители советских республик Закавказья и Средней Азии, советская делегация не была приглашена в Бандунг. Однако по приглашению Дж. Неру в конференции участвовала делегация КНР во главе с премьером Чжоу Эньлаем. На заседаниях в Бандунге не только решительно осуждался колониализм и расовая дискриминация, отстаивался принцип самоопределения наций, обсуждались пути преодоления отсталости и бедности развивающихся стран, но также поднимался вопрос об отношении к холодной войне. В выступлении Дж. Неру на заключительном заседании конференции подчеркивалось, что разделение мира на два блока чревато войной, поэтому очень важно наличие между ними объединения неприсоединившихся стран.

В заключительном коммюнике Бандунгской конференции была помещена Декларация о содействии всеобщему миру и сотрудничеству, основу которой составляло изложение пяти универсальных принципов межгосударственного общения, т.е. принципов мирного сосуществования («Панча шила»): взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета, ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимная выгода, мирное сосуществование.

Бандунгская конференция глав государств и правительств стран Азии и Африки способствовала укреплению национального самосознания народов, дальнейшему росту национально-освободительного движения, усилению их сплоченности.

Особо следует отметить, что Бандунгская конференция заложила основы политики неприсоединения, несмотря на то что некоторые из ее участников уже входили в военно-политические блоки, тем самым выбрав свою сторону в холодной войне.

Переломным моментом в антиколониальной борьбе стал 1960 г., названный годом Африки. Принятая в декабре 1960 г. Генеральной Ассамблеей ООН Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам содержала требование немедленного освобождения зависимых стран и подопечных территорий от колониализма во всех его проявлениях и передачи им полноты государственной власти, поддерживая и стимулируя этим национально-освободительную борьбу.

Включение в международную жизнь большой группы новых суверенных государств потребовало от идеологов концепции «неприсоединения» ее дальнейшей разработки и практической реализации. Важным шагом на этом пути была встреча Дж. Неру, Г.А. Насера и И. Броз Тито в его резиденции на острове Бриони летом 1956 г., во время которой укрепились личные отношения этих лидеров, вставших во главе Движения неприсоединения.

Первая конференция глав неприсоединившихся государств состоялась 1-6 сентября 1961 г. в Белграде. В конференции приняли участие представители 25 государств, в подавляющем большинстве из Азии и Африки. Латинская Америка была представлена только делегацией Кубы, а Боливия, Бразилия и Эквадор присутствовали в качестве наблюдателей. В ходе конференции ее участники обсудили вопросы деколонизации, всеобщего и полного разоружения, мирного сосуществования, роли и структуры ООН. В завершение работы конференции были приняты Заявление об угрозе войны и призыв к миру, а также Декларация глав государств и правительств неприсоединившихся государств, в которых излагались основы политики «неприсоединения»: неучастие в военно-политических блоках, отказ от предоставления своей территории под иностранные военные базы, следование принципам мирного сосуществования, поддержка национально-освободительного движения. В них также содержалось предостережение сверхдержавам от использования идеологии для распространения холодной войны на страны Третьего мира. Таким образом, на конференции в Белграде окончательно оформилось Движение неприсоединения. Оно было порождено активно развивавшимся процессом деколонизации в условиях холодной войны, поэтому главной его целью являлось стремление молодых независимых государств занять нейтральную позицию в конфронтации между Западным и Восточным блоками, но при этом развивать сотрудничество с входящими в них странами, а также использовать в собственных интересах противоречия сверхдержав.

Новое движение объединяло в основном развивающиеся государства, вступившие на путь капиталистического развития. В числе социалистических стран, помимо Югославии и Кубы, в последующие годы в нем участвовали ДРВ, Лаос, КНДР, а в дальнейшем Румыния, сохранявшая лишь формальное членство в ОВД. Поскольку Движение неприсоединения объединяло страны, имевшие различную идеологию и политические цели, оно не имело специальной административной структуры. Тем не менее существовали определенные организационные формы Движения.

По мере своего расширения и укрепления Движение неприсоединения становилось влиятельным фактором международной жизни, подрывая биполярность международной системы. На второй конференции Движения неприсоединения, которая проходила в октябре 1964 г. в Каире, приняли участие уже 47 стран, а к концу холодной войны, на девятой конференции, состоявшейся вновь в Белграде в сентябре 1989 г., насчитывался 101 участник.

Вместе с тем наряду с расширением Движения неприсоединения происходило и изменение его приоритетов. Значительное внимание стало уделяться не только осуждению колониализма, вопросам войны и мира и принципам нейтрализма в военно-политическом противоборстве по линии Восток-Запад, но также проблемам неравномерности экономического развития между Севером и Югом.

СССР и другие соцстраны в целом высоко оценивали Движение неприсоединения, которое рассматривалось как деятельность антиимпериалистических сил, направленных на борьбу за упрочение национального суверенитета, окончательное искоренение колониализма и поддержку принципов мирного сосуществования. Отмечалось, что в вопросах войны и мира, прогресса и сотрудничества позиции подавляющего большинства неприсоединившихся стран во многом приближаются к позициям социалистических государств. Поддержка СССР и его восточноевропейскими союзниками основных политических и социально-экономических направлений деятельности Движения неприсоединения вызывала на Западе подозрения о его связи с Москвой, что не соответствовало действительности, поскольку в рядах представителей Движения превалировала точка зрения о необходимости следовать по пути «равноудаленности» от обоих сверхдержав.

Н.С. Хрущев довольно быстро осознал возможности, открывавшиеся перед Москвой в связи с процессом деколонизации, и предпринял попытки привлечь к СССР симпатии новых независимых государств, оказывал им экономическую и военную помощь. Однако хотя многие лидеры стран Третьего мира были не против советской помощи, в целом усилия Москвы не имели большого успеха из-за усиливавшегося проникновения в эти страны Соединенных Штатов.

Поначалу внимание обеих сверхдержав было приковано к событиям на Ближнем и Среднем Востоке. Если в события в Иране в 1951-1953 гг. были вовлечены только Соединенные Штаты, которые совместно с Великобританией тайно организовали, финансировали и осуществили переворот против правительства М. Мосаддыка, проводившего национализацию нефтедобывающих компаний в стране, то кризис вокруг Суэцкого канала в 1956 г. имел более серьезные последствия как для региона, так и для всей системы международных отношений.

Толчком для событий, приведших к Суэцкому кризису, послужил отказ США и Великобритании от финансирования строительства в Египте Асуанской плотины в верховьях Нила, вызванный соглашением о закупках вооружений, заключенным египетским правительством во главе с Г.А. Насером со странами советского блока. В ответ на это 26 июля 1956 г. Насер объявил о национализации Суэцкого канала, служившего главной артерией, связывавшей Западную Европу с нефтедобывающими странами Ближнего Востока и находившегося под управлением совместной англо-французской компании. Лондон воспринял акцию египетского правительства как прямую угрозу своей экономической безопасности и британским интересам в регионе и всячески стремился к возвращению Суэцкого канала под свой контроль. Помимо обеспокоенности относительно национализации канала, Франция желала положить конец вмешательству Г.А. Насера в войну в Алжире. Израиль видел в Насере главного организатора рейдов палестинских боевиков на израильскую территорию. Поэтому, вопреки договоренностям, достигнутым на осенних лондонских конференциях, а также в Совете Безопасности ООН в октябре 1956 г. об участии пользователей в управлении морским каналом на Ближнем Востоке, 29 октября началась совместная военная акция Израиля, Англии и Франция против Египта.

Администрация Д. Эйзенхауэра, первоначально занимавшая двойственную позицию, в конце концов отказалась поддержать колониальные амбиции своих стратегических партнеров по НАТО. Она руководствовалась, в первую очередь, тем, чтобы не нанести ущерб престижу США в глазах развивающихся стран на фоне активизации миротворческой политики СССР, а также долгосрочными (в том числе нефтяными) интересами США на Ближнем Востоке. Кроме того, среди причин недовольства политикой Англии и Франции были и возможные негативные последствия их участия в агрессии для имиджа НАТО, опасения за исход предвыборной президентской кампании в США, раздражение по поводу отвлечения внимания мировой общественности от событий в Венгрии.

Советские лидеры, со своей стороны, резко осудили агрессию западных держав и, стремясь укрепить авторитет СССР в глазах арабских народов, пригрозили вмешательством в разгоревшийся конфликт вплоть до применения атомного оружия против агрессоров. Фактически вступая в соперничество за влияние на национально-освободительное движение и укрепление своих позиций в регионе, СССР и США действовали в направлении прекращения вооруженной агрессии против Египта. В результате наступление англо-франко-израильских войск было приостановлено, и в начале марта 1957 г. с территории Египта были выведены последние израильские войска.

В Суэцком кризисе нашло свое проявление начавшееся соперничество между США и СССР за влияние на национально-освободительное движение в арабских странах. После него арабо-израильские конфликты 1967, 1973 гг. протекали при прямой поддержке противоборствующих сторон Соединенными Штатами или же Советским Союзом, которые были связаны с ними формальными и неформальными союзническими отношениями и преследовали свои национальные интересы в регионе, хотя в советской риторике важную роль продолжал играть идеологический фактор. Таким образом были взаимосвязаны холодная война и региональные конфликты, имевшие свои собственные причины и цели.

Что касается взаимоотношений США с западноевропейскими партнерами по НАТО, то Суэцкий кризис оказал свое воздействие на их последующее охлаждение. Это нашло свое проявление в сопротивлении планам широкой атлантической интеграции («Великий проект» президента Дж.Ф. Кеннеди) и в укреплении Европейского Экономического сообщества (ЕЭС), созданного в 1957 г. в результате подписания шестью европейскими государствами Римских договоров. Создание собственного ядерного оружия Великобританией (1952) и Францией (1961) несколько ослабило зависимость Западной Европы от США и послужило главным препятствием реализации планов создания в рамках НАТО многосторонних ядерных сил. С этим проектом США выступили в начале 1960-х годов.

По следам Суэцкого кризиса Соединенные Штаты взяли на себя обязательство защищать ближневосточные государства от советской угрозы, которое было облечено в форму «доктрины Эйзенхауэра», изложенной в выступлении президента в Конгрессе 5 января 1957 г. Вскоре эта доктрина подверглась испытанию в связи с событиями в Ливане в мае-июне 1958 г. Нестабильность в этой стране была связана, прежде всего, с внутренними причинами, подогреваемыми противоречиями между странами региона. Тем не менее в июле администрация США в целях предотвращения сползания Ливана в хаос гражданской войны, которым могли бы воспользоваться внешние силы, и обеспечения прозападной ориентации ливанского правительства направила в Ливан части морской пехоты. Великобритания последовала этому примеру, направив свои вооруженные силы в соседнюю Иорданию для оказания поддержки режиму короля Хусейна.

Эти интервенции явились следствием опасений Запада, вызванных событиями в Ираке, где в июле 1958 г. произошел военный переворот, в результате которого был свергнут прозападный монархический режим. Одним из последствий переворота был выход Ирака из Багдадского пакта. Более того, новое руководство Ирака вскоре обратилось к СССР за военной и экономической поддержкой. Это не прибавило стабильности в регионе, раздираемом к тому же противоречиями, связанными с неурегулированностью палестинской проблемы.

Пока Советский Союз и Соединенные Штаты при поддержке своих союзников выясняли отношения в Европе и на Ближнем Востоке, в Индокитае разворачивались события, которым впоследствии суждено было оказать существенное влияние на расстановку сил в мире. Истоки их не связаны напрямую с конфронтацией между Востоком и Западом. Они берут начало в национально-освободительной борьбе народов против иностранного угнетения. Движение за независимость Вьетнама, известное как Вьетмин, хотя и руководимое коммунистами во главе с Хо Ши Мином, главной своей задачей видело освобождение от колониального гнета Франции, а не превращение Вьетнама в оплот социализма в Юго-Восточной Азии.

Тем не менее сам факт ведущей роли коммунистов в этой борьбе заставлял Соединенные Штаты искать альтернативу Вьетмину, оказывая поддержку Парижу в его борьбе с ним. К 1954 г. исход начавшейся в 1946 г. войны Франции в Индокитае уже ни у кого не вызывал сомнений. После катастрофического поражения французских войск у Дьен Бьен Фу весной 1954 г., Франция, чьи ресурсы были истощены многолетней войной, не пользующейся популярностью в стране, согласилась на переговоры с представителями Вьетмина, которые проходили в мае-июле того же года в Женеве. Итогом Женевской конференции по Индокитаю стало провозглашение независимости Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, причем Вьетнам был временно разделен на две части по 17-й параллели в целях обеспечения разъединения и перегруппировки воюющих сторон. Под контроль Демократической Республики Вьетнам (ДРВ), провозглашенной Хо Ши Мином еще в 1945 г., отошли районы к северу от 17-й параллели со столицей в Ханое, тогда как на юге Вьетнама с центром в Сайгоне при поддержке США утвердился прозападный режим.

Задумываемый как временная мера, раздел Вьетнама, однако, стал утвердившимся фактом после срыва сайгонским режимом во главе с Нго Динь Зьемом при поддержке США запланированных Женевской конференцией на 1956 г. всеобщих выборов в органы власти единой страны. Позиция Соединенных Штатов во вьетнамском вопросе определялась соображениями, диктуемыми холодной войной. Рассматривая победу вьетнамских коммунистов, прежде всего с точки зрения перспектив расширения влияния в регионе Советского Союза и коммунистического Китая, что могло спровоцировать цепную реакцию победы прокоммунистических режимов в соседних странах (так называемый «эффект домино»), Соединенные Штаты, отказавшиеся от подписания Женевских соглашений, закреплявших итоги войны с Францией, стали оказывать всемерную поддержку режиму на юге Вьетнама, в котором американская администрация видела оплот против коммунистической угрозы в Индокитае.

Вопреки ожиданиям, как Ханой, так и его союзники в Москве и Пекине ограничились лишь формальным выражением протеста против нарушения условий Женевских соглашений. Что касается СССР, то на тот момент советские руководители не рассматривали вьетнамскую проблему как имеющую значение для своего соперничества с США. Однако вскоре репрессии сайгонского режима против своих оппонентов и антинародный характер проводимых им реформ вызвали подъем вооруженной борьбы на юге Вьетнама, поддерживаемой и вдохновляемой из Ханоя. В 1960 г. для координации и руководства этой борьбой был создан Фронт национального освобождения Южного Вьетнама (ФНОЮВ), костяк которого составили ветераны Вьетмина, оставленные на юге по решению его руководства. С этого момента вооруженная борьба здесь приняла систематический и крупномасштабный характер.

Тем временем назревал кризис и в соседнем с Вьетнамом Лаосе. Состав королевского правительства Лаоса, пришедшего к власти в результате Женевской конференции, в 1957 г. был расширен за счет представителей Патет-Лао, движения сопротивления, возникшего в период борьбы против французских колонизаторов и возглавлявшегося коммунистами. В следующем году правые при поддержке США свергли это правительство, придерживавшееся нейтралистского курса, и стали следовать политике, ориентированной на союз с Западом. В результате в Лаосе разразилась гражданская война, в которую были вовлечены как США, так и СССР, который оказывал прямую поддержку нейтралистскому правительству во главе с Суванной Фумой, пришедшим к власти в результате военного переворота в августе 1960 г., и косвенную — через Ханой, Патет-Лао.

События в Лаосе, таким образом, стали приобретать черты полномасштабного кризиса. Развитие его удалось предотвратить лишь благодаря компромиссу, достигнутому на международной конференции по Лаосу (май 1961 — июль 1962 г.), в соответствии с которым обе сверхдержавы подтверждали нейтральный внеблоковый статус Лаоса. И США, и Советский Союз отказались от попыток вовлечь эту страну в какие бы то ни было соглашения, способные привести к нарушению лаосского нейтралитета, а также от вмешательства в ее внутриполитическую жизнь на стороне тех или иных политических группировок и партий. Несмотря на то что последующее развитие конфликта в Индокитае превратило договоренности по Лаосу в фикцию, урегулирование этого конфликта продемонстрировало возможность мирного согласования позиций обеих сверхдержав в отношении проблем в Третьем мире. Это было тем более важно в ситуации, когда события в Конго в начале 1960-х годов до предела обострили отношения между Востоком и Западом, соперничавшими в борьбе за «умы и сердца» народов Африки, обретших свою независимость.

Процессы деколонизации и холодная война

К этому времени развал колониальной системы в Африке приобрел необратимый характер. Одна за другой ее страны освобождались от гнета европейских колонизаторов. В 1956 г. о своей самостоятельности объявили Марокко и Тунис. В следующем году Гана стала первой страной к югу от Сахары, добившейся независимости. В Алжире бушевала освободительная война, приведшая к падению французской Четвертой Республики и обещанию вернувшегося к власти президента Ш. де Голля даровать этой стране независимость и закончить войну. К 1962 г. большая часть стран Африканского континента, за исключением колоний Португалии, Южной Родезии и Намибии, контролируемой Южно-Африканской Республикой, стали независимыми государствами.

Процесс деколонизации протекал в международной обстановке конфронтации между двумя блоками сверхдержав, и не мог не испытывать ее последствий, что с наибольшей очевидностью было продемонстрировано событиями в Конго. Эта бывшая колония Бельгии получила независимость в июне 1960 г. Вскоре сепаратистские силы, поддерживаемые из Брюсселя и других западных столиц, заинтересованных в богатых минеральных ресурсах страны, захватили контроль над провинцией Катанга. Разочаровавшись в действиях ООН, направившей в Конго миротворческие войска, но не оказавшей поддержки центральному правительству в восстановлении контроля над Катангой, конголезский премьер-министр Патрис Лумумба обратился с призывом о помощи к США и СССР.

Соединенные Штаты, подозревавшие Лумумбу в прокоммунистических симпатиях, от предоставления помощи отказались. Вместо этого они поддержали соперников Лумумбы, что привело к смещению последнего и приходу к власти в стране прозападного правительства Касавубу-Мобуту. Лумумба был арестован и в начале 1961 г. убит. Что же касается Советского Союза, то его вмешательство в события в самом Конго было ограниченным и заключалось в основном в поставках некоторого количества вооружений, продовольствия и медикаментов верным Лумумбе силам. Однако и эти поставки, осуществляемые воздушным транспортом, прекратились после закрытия воздушного пространства в Конго для всех полетов, кроме получивших одобрение ООН. В этих условиях Москва использовала Конголезский кризис для атаки на Организацию Объединенных Наций и ее Генерального секретаря Д. Хаммаршельда, которого советский лидер Н.С. Хрущев обвинял в том, что он стал по существу проводником политики США. В связи с этим СССР потребовал реформирования руководящих структур организации и отказался от участия в финансировании миротворческой операции в Конго, что впоследствии привело к тяжелейшему финансовому кризису ООН. Таким образом, кризис в Конго был использован обеими сверхдержавами для достижения собственных внешнеполитических целей, определявшихся их соперничеством на международной арене.

Не осталась в стороне от этого соперничества и Латинская Америка, хотя на протяжении большей части 1950-х годов влияние Советского Союза в этом регионе, входившем в американскую сферу интересов, было незначительным. Главная проблема для стран региона состояла в том, какого рода внутриполитические, экономические и социальные условия и внешние связи лучше всего обеспечивают их стабильность и экономический прогресс. Решение этой проблемы тесным образом было связано с США, которые со времени принятия «доктрины Монро» (1823) стремились контролировать степень и масштабы социально-политических изменений в регионе и косо смотрели на внешние связи стран региона. Эффективность такого контроля была продемонстрирована в связи с событиями в Гватемале, где в 1954 г. Соединенные Штаты организовали переворот против правительства Я. Арбенца, национализировавшего собственность американской «Юнайтед Фрут компани» и подозреваемого в симпатиях к коммунистам.

То, что Соединенным Штатам удалось в Гватемале, однако, потерпело громкое фиаско на Кубе. Как и в Гватемале, революция на Кубе началась с общенародной борьбы против коррумпированного и жестокого диктаторского режима, пользовавшегося поддержкой США. Как и в Гватемале, политика нового кубинского правительства Ф. Кастро, пришедшего к власти в январе 1959 г., вскоре вошла в противоречие с американскими экономическими интересами в этой стране. Однако, в отличие от Гватемалы, Советский Союз стал оказывать режиму Кастро разностороннюю экономическую и военную поддержку в целях обеспечения его выживания.

США во главе с президентами Д. Эйзенхауэром и сменившим его на этом посту Дж.Ф. Кеннеди, попытались повторить свой гватемальский опыт на Кубе, подготовив и организовав в апреле 1961 г. вторжение на остров отрядов кубинских эмигрантов, преисполненных решимости свергнуть кастровский режим. Но, опираясь на свою популярность среди населения, чувство национальной гордости, контроль над армией и, не в последнюю очередь, помощь со стороны СССР, Кастро удалось сорвать эту операцию, рассеяв высадившиеся в заливе Кочинос силы и арестовав многих из их участников. Провал вторжения на Кубу нанес немалый ущерб престижу Соединенных Штатов, которые вынуждены были оправдываться перед мировой общественностью в ООН.

Усиление гонки вооружении. Берлинский и Кубинский кризисы

К концу 1950-х годов в соперничестве сверхдержав все большее значение приобретал ядерный фактор. Успешное испытание СССР 15 мая 1957 г. первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты и запуск в октябре того же года первого искусственного спутника Земли нанесли удар по стратегической неуязвимости США. К этому времени США обладали не только значительным перевесом в запасах ядерного оружия (к 1959 г. американский ядерный потенциал, насчитывавший в 1951 г. 1200 единиц, увеличился почти в 20 раз), но и в средствах его доставки, благодаря кольцу военных баз по периметру СССР и наличию военно-морского флота с ядерным оружием на борту.

Ответной реакцией на «советский вызов» стало ускоренное развитие американского ракетного оружия и других военных программ. После прихода к власти в 1961 г. администрации Дж.Ф. Кеннеди под влиянием военного руководства и ВПК резко увеличился план строительства стратегических носителей (до 1000 единиц), подводных лодок (до 656, включая 41 атомную подводную лодку), тяжелых бомбардировщиков (до 600 единиц). В целях укрепления «коллективной обороны» в 1960 г. на территории Италии, Великобритании и Турции началось размещение американских ядерных ракет «Юпитер» и «Тор» (с радиусом действия 2700-2800 км). Американские войска в ФРГ также получили в свое распоряжение тактическое ядерное оружие.

Вместе с тем усиление оборонной мощи СССР диктовало необходимость налаживания политического диалога между СССР и США. В 1959 г. создались условия для обмена визитами вице-президента США Р. Никсона в Москву (на открытие первой американской промышленной выставки в Сокольниках) и визита Н.С. Хрущева в качестве главы советского правительства в США. В ходе состоявшейся в Кэмп-Дэвиде встречи Хрущева с президентом Эйзенхауэром произошел обмен мнениями по проблемам разоружения, германскому вопросу (прежде всего, о положении в Берлине), а также вопросам экономического, технического и культурного сотрудничества. Переговорный процесс заставил прессу заговорить о «духе Кэмп-Дэвида». Однако после известного инцидента с американским самолетом-разведчиком У-2, сбитым под Свердловском в мае 1960 г. и явившегося причиной ухода советской делегации с совещания глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции в Париже, на котором Эйзенхауэр отказался выполнить требования Хрущева и принести свои извинения, маятник политической конъюнктуры вновь качнулся в сторону похолодания.

Визит Хрущева в США и срыв парижского саммита происходили в условиях второго Берлинского кризиса (1958-1961 гг.). Его причины были неоднозначными (неослабевающие в советском руководстве опасения относительно германского реваншизма, усилившиеся в связи со стремлением бундесвера получить доступ к ядерному оружию; функционирование Западного Берлина де-факто как части ФРГ, что являлось нарушением договоренностей держав антигитлеровской коалиции и др.). Однако в качестве главных можно назвать попытку Н.С. Хрущева силовыми методами вынудить западные державы пойти на переговоры по общегерманскому урегулированию, а также имевшиеся у советского руководства опасения относительно возможного краха ГДР вследствие усилившегося потока беженцев из Восточной Германии на Запад, что грозило восточногерманскому государству экономическим кризисом. В советской ноте от 27 ноября 1958 г., положившей начало Берлинскому кризису, содержалось требование к западным державам в течение шести месяцев начать переговоры о заключении мирного договора с Германией и придании Западному Берлину статуса «вольного города». В случае отказа советское правительство заявляло о намерении подписать сепаратный мирный договор с ГДР и передать правительству В. Ульбрихта свои права на соблюдение особого статуса Берлина и гарантии доступа представителей западных держав в Западный Берлин. Как показали дальнейшие события, угроза относительно подписания отдельного мирного договора с ГДР не была реализована и этот вопрос оставался открытым во время попыток трудных переговоров в течение 1959-1961 гг. В то же время нацеленность на силовое давление привела к секретному размещению в марте 1959 г. на территории ГДР двух советских ракетных дивизионов, оснащенных ракетами с ядерными боеголовками. Однако ввиду достижения договоренности о визите Н.С. Хрущева в США в августе 1959 г. эти боевые соединения и ракеты были срочно выведены на советскую территорию.

Председатель Совета министров СССР Н.С. Хрущев беседует с вице-президентом США Р. Никсоном во время приема в Кремле. Москва, 1959 г. РГАКФД

Обсуждение германского вопроса на встрече Н.С. Хрущева с новым президентом США от Демократической партии Дж.Ф. Кеннеди в Вене 3-4 июня 1961 г. закончилось безрезультатно. При этом советский лидер, желая подтолкнуть молодого президента к компромиссным решениям, не только вновь грозился подписать мирный договор с ГДР, но и пугал возможностью ядерной войны. Ввиду приоритетности вопросов о мирном договоре с Германией и о Западном Берлине, Хрущева не заинтересовали заслуживавшие внимания предложения американского президента о запрещении ядерных испытаний, к которым обе стороны вернулись уже после Кубинского кризиса.

Эскалация Берлинского кризиса со второй половины 1961 г. привела к решению советского руководства, поддержанного лидерами ГДР, закрыть границу с Западным Берлином. За одну ночь 13 августа была возведена Берлинская стена первоначально в виде проволочных заграждений, а затем и бетонных блоков. Нарастание напряженности нашло свое выражение в противостоянии 27-28 октября 1961 г. американских и советских танков у контрольно-пропускного пункта «Чарли» на пограничной линии между Западным и Восточным Берлином. Этот инцидент был крайне опасным, но после сооружения стены Берлинский кризис стал ослабевать. 8 января 1962 г. Н.С. Хрущев, выступая на заседании Президиума ЦК КПСС по вопросу о международном положении, заявил, что в сложившихся условиях необходимо на время отложить подписание мирного договора с Германией.

Н.С. Хрущев и президент США Дж.Ф. Кеннеди во время переговоров в резиденции посла США в Австрии. Вена, 1961 г. РГАКФД

Однако не Германия, а удаленная от СССР на тысячи километров Куба стала катализатором самого опасного за всю историю холодной войны международного кризиса.

В Карибском кризисе, самая острая фаза которого пришлась на октябрь 1962 г., нашло отражение усиливавшееся противоборство СССР и США в Третьем мире, дополненное ядерным фактором. В 1960-е годы помощь СССР национально-освободительным движениям в странах Азии, Африки и Латинской Америки приобрела характер не только идеологической, но и официальной советской внешнеполитической доктрины. Принятое 21 мая 1962 г. на заседании Совета обороны решение о размещении на Кубе советских ракетно-ядерных систем было обусловлено в первую очередь тем, что с защитой Кубинской революции от интервенционистских планов США и с успехами социалистического строительства на острове Свободы советское руководство связывало престиж и лидерство СССР в мировом коммунистическом и национально-освободительном движениях, где в качестве основного советского соперника выступал Китай. Секретная операция «Анадырь» по доставке и размещению на Кубе в начале октября 1962 г. советских баллистических ракет средней дальности с ядерными боеголовками (Р-12 и Р-14), фронтовых крылатых ракет и тактических ракет «Луна» (боевые части двух последних комплектовались как в обычном, так и в ядерном вариантах) была призвана «сдержать» США от планов свержения правительства Кастро. Однако не менее важную роль в решении Хрущева, одобренном Политбюро, играло отставание СССР в стратегических вооружениях, желание дать почувствовать США, окруживших СССР кольцом военных баз, что значит иметь в непосредственной близости от своих берегов ядерное оружие противника.

Интересно отметить, что американская разведка не имела сведений о размещении на Кубе, помимо стратегического, тактического ядерного оружия, в то время как оно могло быть использовано в случае начала военного конфликта с применением обычных вооружений. Советская акция и жесткая реакция администрации Кеннеди в виде объявления 22 октября о введении морской блокады Кубы и приказа привести вооруженные силы США в состояние боеготовности, поставили мир на грань ядерной катастрофы. Однако политический реализм обоих лидеров одержал верх: Хрущев согласился демонтировать и вывезти советские ракеты в обмен на обязательства администрации США не трогать Кубу и ликвидировать американские ракеты в Турции.

Из «Записки первого секретаря ЦК КПСС председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущева в Президиум ЦК КПСС о советско-американских отношениях», 20 апреля 1963 г.

«В Президиум ЦК КПСС. Тов. Громыко А.А.

Мне кажется, что сейчас настало время подвести некоторые итоги наших отношений с Соединенными Штатами Америки после конфликта, который возник в прошлом году в районе Карибского моря, и поразмыслить насчет дальнейших перспектив советско-американских отношений.

Вспомним, как развивался Карибский кризис. Нам стало известно, что американцы активно готовили широкое вторжение на Кубу. Надо было использовать все возможные средства, чтобы предотвратить такое нападение, сохранить революционные завоевания кубинского народа. Этого можно было добиться только поставив США перед угрозой страшной катастрофы, перед опасностью ядерной войны на территории самих Соединенных Штатов и превращения в руины американских промышленно-административных центров. Американцы должны были почувствовать, что средства возмездия находятся в непосредственной близости от них, у порога их дома. Именно это побудило нас разместить советские ракеты на Кубе. Защитить Кубу — было единственной целью, которую мы ставили перед собой.

Конечно, завезти ракеты и установить их хотелось втайне, хотя у нас не было уверенности, что это удастся сделать. Мы послали наших военных, чтобы они заранее ознакомились с местностью и выяснили, возможна ли скрытая постановка ракет. И военные, побывавшие на Кубе, доложили, что для этого имеется полная возможность. Однако такое заключение оказалось несостоятельным; противник обнаружил ракеты и обнаружил их довольно скоро.

После этого разразился кризис. Известно, как он протекал и чем завершился. В результате переписки с президентом США была достигнута договоренность о взаимных обязательствах сторон — мы согласились вывезти стратегические ракеты с Кубы, а президент США дал слово не вторгаться и удерживать своих союзников от вторжения на Кубу. Позднее мы вывезли с Кубы также бомбардировщики ИЛ-28.

Но все-таки надо признать, что мы должны были пойти на удаление с Кубы ракет, хотя и получили в компенсацию обязательство американцев о невторжении. Правда, обязательство это такое, которое не гарантируется ничем, кроме угрозы с нашей стороны, что если будет совершено вторжение на Кубу, то мы со своей территории можем нанести удар ядерным оружием по США.

Окружение Кеннеди и журналисты, которые группируются вокруг него, видимо, получили указание от президента США разрекламировать такой исход Карибского кризиса, как выигрыш политики Кеннеди, достигнутый благодаря его личным качествам, его бесстрашию, и как отступление Советского Союза перед твердостью и натиском Соединенных Штатов Америки. Сам президент Кеннеди, однако, в своих публичных выступлениях не изображал дело таким образом и заявлял, хотя и с определенными оговорками, о своем намерении придерживаться взятых обязательств».

И хотя механизм взаимного ядерного сдерживания сыграл свою роль в Кубинском «ракетном кризисе», последний как раз заставил политиков и аналитиков задуматься о пределах гонки ядерных вооружений в целях «ядерного сдерживания», а также об изъянах самого принципа «ядерного сдерживания». В результате 5 августа 1963 г. СССР, США и Великобритания после трудных переговоров подписали Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космосе и под водой (в трех средах), к которому могли присоединиться другие страны. 17 октября 1963 г. на Генеральную Ассамблею ООН была вынесена совместная советско-американская резолюция о запрещении вывода на космическую орбиту ядерного оружия. Она была одобрена ООН. Эти шаги проложили дорогу другим принципиальным международным и двусторонним советско-американским договоренностям в области сокращения гонки ядерных вооружений, которые в целом легли в основу процесса разрядки.

Обострение советско-китайских отношении

В начале 1950-х годов значительные усилия Советского Союза были направлены на укрепление отношений с Китайской Народной Республикой. Москва поддержала КНР в сентябре 1954 г., когда китайская артиллерия начала обстрел прибрежных островов Кемой и Мацзу, принадлежавших Тайваню. В следующем месяце в Пекин на празднование пятилетия провозглашения КНР отправилась советская делегация во главе с Н.С. Хрущевым. Тогда же Москвой было принято решение о возвращении под контроль Китая советской военной базы в Порт-Артуре и Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), что должно было символизировать господство принципов равноправия и уважения в отношениях между двумя странами. В апреле 1955 г. Москва дала согласие на оказание помощи Китаю в создании атомного оружия.

Несмотря на эти шаги, предпринятые советской стороной с целью обеспечить сотрудничество с КНР и приобрести в лице Китая надежного союзника в конфронтации с США, ситуация в советско-китайских отношениях, при внешних проявлениях дружбы и симпатий руководителями обеих стран, оставалась сложной. Китайское руководство сдержанно восприняло секретный доклад Н.С. Хрущева на ХХ съезде КПСС, развенчивавший культ личности Сталина, усматривая в нем опасность для формировавшегося в самом Китае в это время культа Мао Цзэдуна.

В 1958 г. Пекин инициировал политику «большого скачка», целью которой было ускорение экономического развития страны и уменьшение ее зависимости от других стран. Провал этой политики, результатом которой стал охвативший Китай голод, унесший жизни почти 30 млн человек, вызвал критику внутриполитического курса Пекина со стороны советского руководства. Эта критика получила дальнейшее развитие в связи с внешней политикой КНР. В августе 1958 г. Пекин без предварительного согласования с Москвой возобновил обстрел прибрежных тайваньских островов, что привело к нагнетанию напряженности не только в регионе, но и во всем мире. Более того, Мао, который полагал, что СССР добился преимущества в гонке вооружений с США, подвергал советское руководство критике за недостаточную, с его точки зрения, решительность по отношению к Соединенным Штатам, которые он осмеивал, называя «бумажным тигром».

Критика Мао Цзэдуном усилий Н.С. Хрущева по нормализации отношений с США, а также шаги китайского руководства, приведшие к нарастанию противоречий между КНР и Индией и жестокому подавлению восстания в Тибете в 1959 г., вызвали рост озабоченности в Москве. Следствием этого было приостановление Н.С. Хрущевым в августе 1959 г. сотрудничества с КНР в области создания атомного оружия. По мере дальнейшего расхождения во взглядах на международную ситуацию между советским и китайским руководством свертывалось сотрудничество и в других областях, пока в июле 1960 г. Москвой не было принято решение об отзыве из КНР всех советских военных и технических советников.

1960-е годы прошли под знаком войны во Вьетнаме. Уже в начале десятилетия положение прозападного режима на юге Вьетнама, несмотря на всемерную поддержку, оказываемую ему Соединенными Штатами, оказалось под угрозой в связи с расширением масштабов борьбы, которую вели против этого режима силы ФНОЮВ, возглавляемые коммунистами при поддержке из Ханоя. США реагировали на растущую угрозу со стороны партизан Вьетконга (так называли ФНОЮВ на Западе) отправкой в Южный Вьетнам все возрастающего числа своих военных советников. Если в 1961 г., на момент прихода к власти президента Дж.Ф. Кеннеди, их насчитывалось здесь около 600 человек, то к моменту его гибели в ноябре 1963 г. это количество превысило 16 тыс. Однако ни экономическая, ни военная помощь США режиму в Сайгоне не принесла желаемых результатов. Правительство Южного Вьетнама, сотрясаемое внутренними противоречиями, утрачивало контроль над все большим числом провинций страны, где власть переходила в руки партизан.

В целях предотвращения окончательной победы коммунистов в Южном Вьетнаме президент США Л. Джонсон в марте 1965 г. принял решение направить в эту страну регулярные войска (к 1968 г. Соединенные Штаты довели число своих вооруженных сил на юге Вьетнама до 535 тыс. человек). Одновременно с этим Вашингтон начал бомбардировки территории ДРВ, откуда, по убеждению администрации США, осуществлялось снабжение южновьетнамских партизан всем необходимым для ведения антиправительственной войны. Несмотря на предпринятые усилия как военного, так и экономического характера, американцам не удалось подавить вооруженную борьбу против южновьетнамского режима.

Сдерживающим фактором американского вмешательства в войну во Вьетнаме была угроза конфликта с СССР и коммунистическим Китаем. Обе страны, рассматривая ДРВ как своего союзника, оказывали Ханою разностороннюю помощь и поддержку. СССР, например, поставлял различные виды вооружения, включая средства ПВО для защиты от налетов американской авиации, направлял во Вьетнам своих военных советников и организовал обучение в советских военных учебных заведениях кадров для вьетнамской народной армии (ВНА). Китай также предоставлял военную и экономическую помощь Северному Вьетнаму, в частности разместив в северных районах ДРВ свои воинские части. В условиях советско-китайских разногласий обе страны соревновались друг с другом в том, кто продемонстрирует большую верность союзническому долгу.

Однако сознавая опасность вьетнамского конфликта для стабильности в мире и угрозу его перерастания в прямое столкновение между СССР и США, советское руководство предпринимало усилия для поиска путей дипломатического урегулирования ситуации в Индокитае. Эти усилия в условиях тупика, в который постепенно зашли Соединенные Штаты, не сумевшие военными мерами разрешить проблему Вьетнама, а также растущей непопулярности войны в американском обществе, подготовили почву для начала мирных переговоров между США и ДРВ в Париже в мае 1968 г.

Пришедшая к власти в США в ноябре того же года республиканская администрация Р. Никсона взяла курс на так называемую «вьетнамизацию» войны, т. е. вывод своих войск из Вьетнама и передачу ответственности за ведение боевых действий в руки самого южновьетнамского режима. Этот курс был частью новой стратегии Соединенных Штатов, предусматривавшей разрядку напряженности в отношениях с Советским Союзом, сближение с Китаем, усиление контроля над гонкой вооружений и сворачивание прямого участия США в конфликтах в Третьем мире.

Успех данной стратегии не в последнюю очередь зависел от состояния отношений между СССР и Китаем. К концу 1960-х годов конфликт между этими двумя бывшими союзниками по социалистическому лагерю вылился в вооруженные столкновения на советско-китайской границе, грозившие опасностью полномасштабной войны. В этой ситуации как Москва, так и Пекин рассматривали нормализацию отношений с США как важное средство давления друг на друга. Для СССР разрядка в советско-американских отношениях, помимо всего прочего, давала возможность избежать опасности конфликта на двух фронтах. Для КНР сближение с Соединенными Штатами служило своего рода гарантией против советской агрессии, а также обеспечивало Пекину достойное место в мировом сообществе, в том числе и в результате приема в члены ООН.

Однако и американская администрация ожидала дивидендов от игры на противоречиях между Советским Союзом и Китаем. Р. Никсон и его советник по национальной безопасности Г. Киссинджер, являвшийся главным исполнителем планов американского президента в отношении двух коммунистических держав, прежде всего надеялись путем сближения с СССР и КНР лишить Северный Вьетнам его могущественных союзников и тем самым завершить вьетнамский конфликт на условиях, выгодных для США. Несмотря на усилия, предпринятые Вашингтоном в этом направлении, потребовалось целых четыре года, прежде чем участникам переговоров в Париже удалось прийти к соглашению об условиях окончания войны и о полном выводе американских войск из Вьетнама. К этому моменту в войну оказались втянуты Камбоджа и Лаос, количество жертв со стороны США выросло до 59 тыс. человек, а авторитет страны в мире упал.

Разрядка международной напряженности. Конец 1960 — середина 1970-х годов

Разрядка рубежа 1970-х годов была совершенно новым этапом в развитии международных отношений. Пытаясь охарактеризовать ее специфику, некоторые исследователи подчеркивают, что это был перерыв в холодной войне, но в то же время разрядка не стала концом конфронтации, которая приобрела к этому времени глобальный характер. Как полагал ветеран советской дипломатии посол А.Ф. Добрынин, находившийся в самом центре событий, связанных с разрядкой во взаимоотношениях СССР и США, это был уникальный период в послевоенной истории двух сверхдержав, «прорыв к их новому качеству». «События тех лет, — писал он в своих мемуарах, — хотя и не означали прекращения холодной войны, но все же привели к беспрецедентному улучшению отношений между нашими странами». Учитывая имеющиеся точки зрения, разрядку 1970-х годов можно определить как длительное ослабление международной напряженности и развитие кооперационных начал в межгосударственных отношениях двух противоположных социально-политических систем на принципах мирного сосуществования и создания договорно-правовой основы сотрудничества.

Разрядка формировалась под воздействием многих факторов. Важную роль, как уже говорилось, сыграл страх перед ядерной войной. Подготовленный Комитетом по разоружению и одобренный ООН Договор о нераспространении ядерного оружия был открыт для подписания 1 июля 1968 г. в Москве, Вашингтоне и Лондоне (вступил в силу 5 марта 1970 г.). Подписавшие его ядерные государства обязались не передавать неядерным государствам ядерное оружие, контроль над этим оружием, а также не содействовать приобретению данного оружия неядерными странами. Этот договор зафиксировал монопольное положение ядерных держав и ограничил возможность распространения ядерного оружия, хотя и не перекрыл ее полностью (Индия, Пакистан, а затем и Израиль, хотя последнее официально не подтверждено, создали собственное ядерное оружие).

Кроме того, на рубеже 1970-х годов происходило дальнейшее изменение соотношения сил между США и СССР. США постепенно теряли стратегическое превосходство, что диктовало необходимость поиска договоренности с СССР. Администрация президента Р. Никсона предложила доктрину «достаточности» по проблемам вооружений.

В подходе брежневского руководства к проблеме войны и мира также произошли некоторые подвижки по сравнению с годами правления Н.С. Хрущева. Следует подчеркнуть, что принцип мирного сосуществования всегда присутствовал в числе доктринальных основ советской внешней политики, но толковался он по-разному. В первые годы холодной войны в советских идеологических установках превалировал тезис, что третья мировая война, даже с использованием атомного оружия, приведет к гибели лишь капиталистического строя. Например, в архивных документах В.М. Молотова конца 1940 — середины 1950-х годов содержится ряд высказываний о превращении третьей мировой войны в гражданскую. В свете данного идеологического подхода И.В. Сталин усматривал в мирном сосуществовании лишь короткую «передышку». При Н.С. Хрущеве постулат о гибели империализма в третьей мировой войне официально не был пересмотрен. Прозвучавший в выступлении Г.М. Маленкова 12 марта 1954 г. тезис о том, что новая мировая война при ее современных средствах означает «гибель мировой цивилизации» вызвал резкую отповедь Политбюро. Известный «Манифест Эйнштейна-Рассела» (обнародован 9 июля 1955 г.), призывавший ученых вместе выступить с оценкой опасности для человечества разработки оружия массового уничтожения, и аналогичные высказывания западных политологов интерпретировались советским руководством как страх перед гибелью капитализма.

Однако сохранение этой догмы, равно как и понимание под мирным сосуществованием специфической формы классовой борьбы (СССР не отказывался от поддержки национально-освободительной борьбы, продолжения идеологической конфронтации), не помешали Н.С. Хрущеву сделать определенный шаг вперед, провозгласив на XX съезде мирное сосуществование в качестве официальной доктрины советской политики во взаимоотношениях с капиталистическими государствами. При этом советский лидер не исключал возможности длительного сосуществования стран Востока и Запада с различными идеологическими и политическими системами.

Что касается эпохи Л.И. Брежнева, то начиная с XXIV съезда КПСС (1971) из партийных документов был исключен тезис о гибели капитализма в третьей мировой войне. Таким образом, восприятие разрушительных последствий ядерной войны было очищено от идеологических постулатов и стало более реалистичным. К тому же гонка ядерных вооружений требовала колоссальных средств и перенапряжения советской экономики. Достижение к началу 1970-х годов примерного стратегического паритета СССР и США открывало дорогу к переговорам.

Не менее значимую роль в движении сверхдержав к нормализации двусторонних отношений сыграли усилившиеся центробежные тенденции в Западном блоке. Следуя провозглашенной президентом Франции генералом Ш. де Голлем доктрине «независимости» этой державы от США, Франция не только резко выступила против плана администрации Дж.Ф. Кеннеди относительно создания многосторонних ядерных сил в рамках НАТО и подписала с ФРГ в январе 1963 г. двусторонний договор о политическом и военном сотрудничестве («Елисейский договор»), но в феврале 1966 г. вышла из военной организации Североатлантического блока. Франция первой из западноевропейских стран приступила к налаживанию отношений с СССР и его союзниками в Восточной Европе. В 1966 г. состоялся обмен визитами Ш. де Голля в Москву и Председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина в Париж, во время которых был подписан ряд важных соглашений, в том числе о консультациях по европейским и международным проблемам для содействия разрядке международной напряженности. Они получили дальнейшее развитие в ходе визита в СССР нового президента Франции Ж. Помпиду в октябре 1970 г.

Важное значение имела также «новая восточная политика» правительства В. Брандта. 12 августа 1970 г. в Москве между СССР и ФРГ был подписан договор, в котором содержалось положение о нерушимости западной границы Польши по Одеру и Нейсе и границы между ФРГ и ГДР, а также содержалось обязательство участников договора содействовать интересам мира и безопасности. 7 декабря были подписаны договоры между Польской Народной Республикой и ФРГ об основах взаимоотношений. Важное значение имело заключение 3 сентября 1971 г. четырехстороннего соглашения СССР, США, Великобритании и Франции по Западному Берлину. Эти договоры являлись существенным вкладом в обеспечение европейской безопасности и политику разрядки.

Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин и президент Франции Ш. де Голль возле Вечного огня в Ленинграде. 1966 г. РГАКФД

С 1973 г. наметилось потепление во взаимоотношениях СССР с младшим партнером США — Великобританией. Визит премьер-министра лейбористского правительства Г. Вильсона в Москву в феврале 1975 г. способствовал подписанию нескольких принципиальных политических и торгово-экономических соглашений.

Поездка по западноевропейским странам Р. Никсона в феврале 1969 г. показала, что в интересах укрепления атлантического партнерства американской администрации необходимо учитывать превалировавшие в Европе настроения в пользу нормализации советско-американских отношений и политики разрядки, которые сопровождались требованием прекратить войну во Вьетнаме. Растущая политическая самостоятельность западноевропейских стран на фоне успехов экономической интеграции, усиление Японии и Китая, вовлечение в мировую политику стран Третьего мира размывали биполярную конфигурацию послевоенных международных отношений. Политологи даже заговорили, впрочем несколько преждевременно, о «многополярности» мира и даже об окончании холодной войны в связи с разрушением биполярной модели.

В Восточном блоке также наблюдались дестабилизирующие тенденции, что нашло свое наиболее яркое выражение в «Пражской весне» 1968 г.: попытке демократических преобразований в Чехословакии, начатых группой коммунистов-реформаторов во главе с А. Дубчеком. Однако в действие была введена так называемая «доктрина Брежнева», которая, опираясь на принцип социалистического интернационализма, оправдывала вмешательство в дела той или иной страны «социалистического содружества» при угрозе существовавшему там социалистическому строю. В августе 1968 г. СССР и его союзники по ОВД (ГДР, ПНР, Болгария и Венгрия) осуществили военное вторжение в ЧССР. В результате этой акции в странах Центральной и Восточной Европы была на время законсервирована советская модель социализма. Но события в Чехословакии вызвали не только возмущение общественности в странах Запада. Грубое использование силы против мирных реформ дало толчок диссидентскому движению в СССР и других странах «социалистического содружества». Это в конечном итоге служило дальнейшему расшатыванию Восточного блока. Был нанесен и ущерб престижу СССР в глазах зарубежных компартий как раз в тот момент, когда советско-китайское соперничество за идейно-политическое лидерство в мировом коммунистическом движении заметно обострилось.

Президент Франции Ж. Помпиду и Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев. Резиденция «Заславль», БССР. 1973 г. РГАКФД

Президент Франции Ш. де Голль, президент США Л. Джонсон и президент ФРГ Г. Любке. Встреча по случаю похорон К. Аденауэра. Кёльн, 1967 г. РГАКФД

С точки зрения вызревания процесса разрядки, события в Чехословакии первоначально также имели негативный эффект. Из-за «чехословацкого кризиса» были отложены советско-американские переговоры по ограничению стратегических наступательных вооружений (ОСВ), которые намечались на конец 1968 г. Вместе с тем, несмотря на резкие заявления протеста относительно военной интервенции в Чехословакию, страны Запада не намеревались отказываться от курса на разрядку, надеясь, что он будет содействовать реформам в Восточной Европе.

Последующая нормализация взаимоотношений между Москвой и Вашингтоном дала мощный импульс начавшейся в Европе разрядке. Однако, как вполне справедливо писал в своих мемуарах Г.А. Арбатов, «перестройку международных отношений надо было начинать с перестройки мышления, прежде всего своего собственного». Советским лидерам, начиная с Н.С. Хрущева, крайне трудно было следовать реалистическому курсу в политике и одновременно пытаться найти компромиссы между старыми и новыми идеологическими догмами. И хотя Л.И. Брежнев был настроен в пользу переговоров, некоторые члены Политбюро, несмотря на очевидные успехи в европейской разрядке, опасались, что данная политика будет противоречить внешнеполитическим принципам марксизма (в их понимании). Кроме того, годы холодной войны отрицательно повлияли на способность и готовность представителей Министерства обороны и военно-промышленного комплекса и даже МИДа вести на равных с американцами диалог по сложным проблемам ограничения стратегических наступательных вооружений. Иными словами, советское руководство непросто шло к решению о встрече в верхах с президентом Р. Никсоном, который, несмотря на то что в новой американской администрации было сильно влияние доктрин холодной войны, в своей инаугурационной речи в январе 1969 г. заявил о необходимости перехода от «эры конфронтации» к «эре переговоров».

Вместе с тем советское руководство поддержало предложение Никсона, сделанное через посла А.Ф. Добрынина в одной из его первых бесед с президентом в феврале 1969 г., о создании конфиденциального канала прямой связи между Белым домом и советскими лидерами для неформального обсуждения наиболее важных вопросов советско-американских отношений, а также кризисных международных ситуаций (на Ближнем Востоке, в связи с индо-пакистанским конфликтом 1971 г., эскалацией военных действий во Вьетнаме и др.). Публикация уникальных документов переговоров по каналу «Добрынин — Киссинджер» показывает, какое важное значение в подготовке разрядки в советско-американских отношениях играли эти доверительные дипломатические контакты.

Определенную роль в подталкивании советского руководства к нормализации взаимоотношений с Америкой играла и «китайская карта», которую США пытались разыграть в противостоянии с СССР. Начало нормализации американо-китайских отношений было положено первой поездкой Г. Киссинджера, в то время помощника президента по национальной безопасности, в Пекин летом 1971 г. В результате была достигнута договоренность о визите в КНР президента Р. Никсона в начале 1972 г. Этот дипломатический шаг США вызвал озабоченность советских лидеров относительно возможности «сговора» китайского руководства с мировым империализмом и активизировал процесс подготовки советско-американских переговоров. Таким образом, к моменту визита Никсона в Пекин (февраль 1972 г.) уже имелась договоренность о приезде американского президента в Москву в мае того же года. Результаты визита Никсона в КНР и начавшийся после этого процесс нормализации американо-китайских отношений серьезно повлияли на соотношение сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе, приведя к растущей изоляции СССР и налаживанию разнообразных связей КНР со странами региона, прежде всего с Японией. За пределами Азии сближение между США и Китаем явилось действенным стимулом прогресса в советско-американских переговорах по контролю над вооружениями.

Начавшиеся 8 мая 1972 г. американские бомбардировки Ханоя чуть не сорвали советско-американскую встречу на высшем уровне. Но майский пленум ЦК КПСС 1972 г. по внешнеполитическим вопросам показал, что необходимость улучшения отношений с Западом к тому времени приобрела приоритетное значение и ее не стали приносить в жертву военно-политической авантюре США. Тем более, что это могло сорвать ратификацию договоров с ФРГ. Фактически майский пленум 1972 г. санкционировал курс СССР на разрядку в советско-американских отношениях.

Первый за всю послевоенную историю советско-американских отношений визит в СССР президента США состоялся с 22 по 30 мая 1972 г. В ходе встречи Р. Никсона с советскими руководителями были согласованы и подписаны важные документы, ставшие долгосрочной основой как двусторонних, так и международных отношений.

В сфере политических договоренностей принципиальное значение имел документ «Основы взаимоотношений СССР и США», который был подписан 29 мая 1972 г. и в котором официально заявлялось, что в ядерный век нет альтернативы принципу мирного сосуществования. На этой же встрече на высшем уровне была достигнута договоренность о созыве Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ).

Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин, председатель Президиума Верховного совета СССР Н.В. Подгорный, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев, президент США Р. Никсон, государственный секретарь США У.П. Роджерс перед началом советско-американских переговоров в Кремле. Москва, 1972 г. РГАКФД

В области сокращения стратегических наступательных вооружений во время визита Р. Никсона в 1972 г. были подписаны два соглашения, относящиеся к стратегическим вооружениям. Бессрочный Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (так называемое соглашение ОСВ-1). Следует отметить, что переговоры по ОСВ-1 велись с октября 1969 г. и переговорщики принимали во внимание появление баллистических ракет с разделяющимися боеголовками, что делало бессмысленным увеличение количества дорогостоящих ракетоносителей, а также нецелесообразным наращивание противоракетных систем, основанных на принципе перехвата с помощью противоракет. Договор об ограничении систем противоракетной обороны разрешал иметь сторонам не более двух систем ПРО для защиты столиц и одного из районов базирования стратегических систем и запрещал развертывать системы по защите всей территории. Следует подчеркнуть, что этим Договором не допускалось создание, испытание и развертывание противоракетных систем морского, воздушного, космического и мобильного базирования.

Согласно Временному соглашению, стороны обязались не начинать строительство дополнительных пусковых установок МБР. Количество пусковых установок баллистических ракет морского базирования ограничивалось для СССР потолком в 950 пусковых установок на 62 современных подводных лодках. Для США — 710 и соответственно размещенных не более, чем на 44 подлодках. В целом были созданы предпосылки для стабилизации ядерного сдерживания.

Ответный визит Брежнева в США (18-26 июня 1973 г.) завершился подписанием бессрочного Соглашения о предотвращении ядерной войны, документа «Основные принципы переговоров о дальнейшем ограничении стратегических и наступательных вооружений» и ряда соглашений о научно-техническом сотрудничестве, контактах и обменах. Советское руководство считало наиболее важным итогом визита Соглашение о предотвращении ядерной войны, поскольку оно шло в русле генеральной стратегии Кремля в послевоенных международных отношениях.

Если, как уже говорилось, европейская разрядка оказала позитивное влияние на вызревание данного процесса в советско-американских отношениях, то наблюдалось и обратное явление. Успех второй встречи Брежнева с Никсоном способствовал достижению договоренностей в Вене между странами НАТО и ОВД о начале переговоров о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе. На уровне министров иностранных дел активизировалась подготовка к СБСЕ с участием США и Канады. Подготовительная работа проходила в два этапа: в Хельсинки (с 3 по 7 июля 1973 г.) и Женеве (с 18 сентября 1973 г. по 21 июля 1975 г.). Состоявшееся в Хельсинки с 30 июля по 1 августа 1975 г. Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе стало символом европейской разрядки середины 1970-х годов. В его Заключительном акте были зафиксированы договоренности в области европейской безопасности, в том числе признание нерушимости послевоенных границ в Европе и необходимость соблюдения прав человека и основных свобод (так называемая «третья корзина»). Причем последнее, вопреки расчетам советских лидеров на возможность затягивания претворения его в жизнь, внесло немалую лепту в развитие диссидентского движения в СССР и странах советского блока, еще больше расшатывая изнутри их авторитарные системы.

Последний визит Р. Никсона в СССР 27 июня — 3 июля 1974 г. накануне его отставки из-за Уотергейтского скандала не привел к заметному прогрессу в деле ограничения наступательных вооружений. Однако были подписаны договор (и протокол к нему) об ограничении подземных испытаний ядерного оружия (их мощность не должна была превышать 150 килотонн), а также протокол к ПРО. Для каждой стороны он снижал число таких систем с двух до одной.

Президент США Д. Форд, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев, государственный секретарь США Г. Киссинджер, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко во время встречи американской делегации на аэродроме. Владивосток, 1974 г. РГАКФД

На встрече Л.И. Брежнева с новым президентом Дж. Фордом 23-24 ноября 1974 г. во Владивостоке советский и американский лидеры договорились об основных параметрах нового соглашения о наступательных стратегических вооружениях. Следовало достичь непростого компромисса между количественно превосходящим числом советских ракет наземного базирования с большим весом боеголовок и качественно, а также количественно превосходящими американскими ракетами в триаде (на земле, на море и в воздухе). К тому же американские ракеты имели разделяющиеся боеголовки повышенной точности, которых у СССР в то время было мало. В итоге сложных переговоров были установлены суммарные количественные уровни стратегических вооружений обеих сторон до конца 1985 г.: по 2400 носителей стратегического оружия в трех средах, а также равное количество ракет, которые стороны имеют право оснащать разделяющимися головными частями (РГЧ) индивидуального наведения (ИН), не более 1320 единиц. Таким образом, устранялся основной недостаток Договора ОСВ-1, признававшего неравенство суммарных уровней носителей ядерного оружия. Надо сказать, что советская сторона пошла на значительные уступки, поскольку не учитывались американские ядерные средства передового базирования и ядерное оружие Великобритании и Франции. В свою очередь, и США сделали уступку, отказавшись от своего требования на ограничения советских тяжелых ракет и их оснащения РГЧ. Владивостокские договоренности расчищали путь для такого соглашения, которое отвечало бы принципу равенства и одинаковой безопасности сторон. Именно эта сторона переговоров вызвала наибольшую критику американских противников разрядки.

Владивостокская встреча подвела своеобразную черту под поступательным развитием политики разрядки. После нее переговоры по ОСВ топтались на месте, а в марте 1976 г. президент Дж. Форд отказался от употребления самого термина «разрядка». Он заменил его тезисом «мир посредством силы».

В целом разрядка конца 1960 — первой половины 1970-х годов привела к снижению опасности ядерной войны, выявила сферы общих интересов стран Востока и Запада, накопила позитивный опыт переговоров на разных уровнях. Однако во второй половине 1970-х годов этот позитивный процесс сменился новым похолоданием.

В США и в странах Западной Европы существовали активные противники политики разрядки, особенно в военных кругах. Критики разрядки полагали, что контроль за вооружениями вносит новый элемент нестабильности в мире, поскольку СССР пользуется лазейками в соглашениях, чтобы расширить и модернизировать свои ядерные силы. В Советском Союзе имели место подобные же опасения в отношении военного превосходства США, к тому же они дополнялись подозрениями насчет проникновения в страну разлагающего влияния Запада.

Если при Дж. Форде советско-американская разрядка застопорилась, то с приходом к власти администрации Дж. Картера (1977-1981) проявились первые признаки отступления от ее политики и ужесточения курса в советско-американских отношениях. С первых дней пребывания в Белом доме Дж. Картер развернул идеологическую кампанию в защиту прав человека в противовес «аморальности» политики Никсона-Киссинджера.

Однако в условиях эрозии разрядки накопленный позитивный потенциал некоторое время продолжал оказывать воздействие на советско-американские отношения. В 1979 г. после трудных Женевских переговоров на встрече Л.И. Брежнева и Дж. Картера в Вене (16-18 июня) удалось подписать новый Договор ОСВ-2. Впервые в истории стратегических наступательных вооружений Договор устанавливал равные количественные уровни стратегических вооружений всех типов (МБР, БРПЛ, тяжелые бомбардировщики и баллистические ракеты «воздух-воздух» — БРВЗ) для обеих сторон. Их суммарное число, включая ракеты с разделяющимися головными частями, первоначально не должно было превышать 2400 единиц. С 1 января 1981 г. предельный суммарный уровень для обеих сторон устанавливался в 2250 единиц. Предельное суммарное количество пусковых установок МБР, БРПЛ, БРВЗ, оснащенных РГЧ ИН, а также тяжелых бомбардировщиков, оснащенных для крылатых ракет, не должно было превышать 1320 единиц. А в составе этого количества обе стороны не могли иметь более 1200 пусковых установок МБР и БРПЛ с РГЧ ИН.

Кроме того, Договор ОСВ-2, срок которого истекал в 1985 г., устанавливал определенные ограничения на замену и усовершенствование стратегических наступательных вооружений, а также детальный режим проверки, что явилось прорывом для советского политического мышления, поскольку ранее советское руководство признавало в вопросах контроля только использование национальных средств.

Однако в США Договор ОСВ-2 не был ратифицирован из-за оппозиции представителей военно-промышленного комплекса и правых политических кругов. Победивший на президентских выборах 1980 г. кандидат от Республиканской партии Р. Рейган назвал подписание Договора ОСВ-2 «фатальной ошибкой».

За рамками советско-американских переговоров об ОСВ оставались ракеты средней дальности в Европе. В конце 1970-х годов проблема «евроракет» привела к серьезному кризису во взаимоотношениях сверхдержав. Еще в 1976 г. Москва приняла решение заменить старые ракеты СС-4 и СС-5, развернутые в европейской и азиатской части СССР, модернизированными ракетами средней дальности СС-20, оснащенными тремя РГЧ ИН. Это было довольно совершенное, высокоточное оружие, способное поражать цели на расстоянии до 4 тыс. км. На Западе размещение нового вида оружия, причем в условиях секретности, без каких-либо объяснений, рассматривалось как подготовка СССР к ядерной войне, поскольку новое оружие давало возможность (в случае войны) уничтожить в Западной Европе более сотен важнейших военных целей. Это значительно ослабило бы вооруженные силы НАТО и сделало бы европейские страны беззащитными.

В ответ в декабре 1979 г. Совет НАТО принял решение о размещении на территории стран Западной Европы ракет средней дальности: 464 крылатых ракеты и 108 баллистических ракет «Першинг-2». В декларации НАТО предлагалось «двойное решение», т.е. размещение ракет и одновременное ведение переговоров с СССР, результаты которых могли бы предотвратить или замедлить это размещение. Одной из главных целей данного предложения было успокоить общественное мнение в тех европейских странах, где предполагалось разместить американские ракеты.

Советское руководство отреагировало на «двойное решение» НАТО отрицательно. Во-первых, это решение рассматривалось как умышленный обход венских договоренностей по ОСВ-2, так как американские ракеты средней дальности могли достичь территории СССР и таким образом значительно дополняли американский стратегический ядерный потенциал. Во-вторых, советское правительство сообщило правительству США 3 января 1980 г., что его готовность сесть за стол переговоров по «евроракетам» будет обусловлена отменой решения НАТО или приостановкой его выполнения. Позже эта позиция была несколько скорректирована предложением Брежнева в письме Картеру (август 1980 г.) вернуться к положению до декабря 1979 г., а затем сократить число уже развернутых в европейской части СССР ракет средней дальности, если в Западной Европе не будет дополнительно размещаться этот вид ядерного оружия. Предлагался и другой вариант: рассмотреть вопрос о ракетах средней дальности в рамках переговоров об ОСВ-3 после ратификации Договора ОСВ-2. Но Картер не собирался идти на какие-либо компромиссы, тем более что в декабре 1979 г. СССР ввел свой ограниченный (80 тыс. человек) военный контингент в Афганистан.

Влияние соперничества в Третьем мире на разрядку

Свертывание разрядки во многом было вызвано ростом нестабильности и усилением соперничества обеих сверхдержав в Третьем мире во второй половине 1970 — начале 1980-х годов. На всем протяжении этого времени американские руководители обвиняли СССР в том, что он использует разрядку для усиления своего влияния в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Идейным обоснованием советской политики служили марксистские тезисы о поддержке «войн за национальное освобождение» и о совместимости мирного сосуществования (и, соответственно, разрядки) с идеологической борьбой на международной арене. В Москве полагали, что ядерный паритет давал право СССР на равное с США состязание за политическое и военное влияние в тех регионах, которые не являлись жизненно необходимыми для национальной безопасности каждой из сверхдержав.

Однако и США не отказались от активизации своей политики в Третьем мире. Военный переворот, приведший к свержению правительства социалистов во главе с С. Альенде в Чили в сентябре 1973 г., поставил под вопрос соблюдение самими Соединенными Штатами «Основ взаимоотношений между СССР и США» в той их части, которая касалась взаимной сдержанности и обеспечения безопасности в мире. Хотя свержение С. Альенде было вызвано в основном внутренними причинами, одобрительное отношение Вашингтона к действиям, направленным на дестабилизацию обстановки в стране и организацию переворота, не вызывает сомнения.

Война Судного дня на Ближнем Востоке в октябре 1973 г. была еще одним серьезным ударом по политике разрядки. Действия обеих сверхдержав в этой войне ставили под вопрос их приверженность снижению напряженности и отказу от получения односторонних преимуществ в региональных конфликтах. В то время как Советский Союз оказывал поддержку Египту и Сирии, поставляя им массированную военную помощь, США организовали снабжение Израиля по воздушному мосту, в результате чего израильской армии удалось преодолеть неудачи начального этапа военных действий и одержать решительную победу. Но потенциально опасная ситуация возникла, когда советское руководство во главе с Л.И. Брежневым в ответ на предложение Египта к обеим сверхдержавам направить свои войска на Ближний Восток, чтобы обеспечить соблюдение перемирия, заявило о своей готовности послать вооруженные силы, даже в случае отказа США. Американская администрация в ответ привела в боевую готовность ядерные арсеналы. Кризис был разрешен только после того, как Израиль приостановил наступление своей армии и согласился соблюдать соглашение о прекращении огня, достигнутое под эгидой ООН.

Следствием войны на Ближнем Востоке стал энергетический кризис, охвативший Запад в связи с сокращением арабскими странами-членами ОПЕК (Организация стран-экспортеров нефти) добычи нефти и введением эмбарго на поставки «черного золота» в США и Нидерланды в наказание за их поддержку Израиля. Дефицит нефти скоро был преодолен, однако цены на нее выросли в четыре раза, что привело к росту инфляции, экономической стагнации и высокому уровню безработицы в западных странах. Хотя энергетический кризис и не имел прямого отношения к холодной войне, он создавал иллюзию ослабления Запада. Особенно это касалось Соединенных Штатов, поскольку нефтяной кризис совпал по времени с ростом конкуренции для американской промышленности со стороны Западной Европы и Японии и спадом в тяжелой индустрии США. Между 1970 и 1980 гг. доля Соединенных Штатов в мировом производстве упала с 38 до 25%, а доля ЕЭС выросла с 26 до 30%, Японии — с 8 до 10%.

В отличие от США, повышение цен на нефть было выгодно для СССР как экспортера нефти. В Советском Союзе происходило освоение новых нефтяных и газовых месторождений в Сибири, а высокие цены на энергоносители обеспечивали большой объем экспортных поступлений в страну. Давая возможность импортировать с Запада зерно и оборудование, прибыли СССР от продажи нефти затушевывали тяжелые экономические проблемы и снижали стимулы к проведению давно назревших структурных реформ в советской экономике.

Падение сайгонского режима в Южном Вьетнаме и приход к власти коммунистов в соседних с Вьетнамом Лаосе и Камбодже весной и летом 1975 г. еще более усиливали ощущение американского отступления на фронтах холодной войны. После вывода в 1973 г. боевых частей США с территории Вьетнама Вашингтон продолжал оказывать Южному Вьетнаму экономическую и военную помощь. Однако эта помощь в отсутствие американских солдат уже не могла предотвратить крах режима в Сайгоне. Он пал в апреле 1975 г. в результате стремительного наступления Вьетконга и регулярных частей ВНР. В том же месяце к власти в Камбодже пришло поддерживаемое Китаем правительство «красных кхмеров» во главе с Пол Потом, а в августе силы Патет-Лао при поддержке из Ханоя захватили власть в Лаосе.

В то время как война в Юго-Восточной Азии близилась к своему завершению, разгорался конфликт в Африке, окончательно подорвавший разрядку в отношениях между Востоком и Западом. В апреле 1974 г. пришедшая к власти в Португалии в результате переворота военная хунта объявила о своем намерении предоставить независимость португальским колониям в Африке. В преддверии скорого освобождения от колониального ига в Анголе, одной из этих колоний, вспыхнула гражданская война, в которой противостояли три соперничавшие за власть группировки — Национальный Фронт освобождения Анголы (ФНЛА), Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА) и Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА). Каждая из этих группировок пользовалась поддержкой извне, в том числе США (оказывавших, наряду с Китаем, содействие ФНЛА) и СССР (поддерживавшего МПЛА).

Столкновения начались в феврале 1975 г. Даже при поддержке США и несмотря на помощь военными соединениями, прибывшими из ЮАР и Заира, ФНЛА и УНИТА были не в состоянии нанести поражение МПЛА, получавшей своевременное содействие со стороны Советского Союза и Кубы. Последняя, в ответ на просьбу МПЛА, направила в Анголу осенью 1975 г. около 500 своих военных советников. После вторжения на территорию Анголы в октябре того же года армии Южно-Африканской Республики число кубинцев, сражавшихся на стороне МПЛА, выросло до 11-12 тыс. человек. В середине декабря 1975 г., после сокращения Конгрессом США помощи ФНЛА и УНИТА, кубинские части обеспечили перевес сил в Анголе в пользу МПЛА, которая в феврале 1976 г. в обстановке продолжавшейся гражданской войны сформировала правительство Анголы, признанное большинством африканских государств, а также Организацией Африканского Единства.

Вмешательство СССР и Кубы повлияло на ход событий и в другой части Африки — на Африканском Роге, где назревал конфликт между Эфиопией и Сомали вокруг Огадена, района, принадлежавшего Эфиопии, но заселенного этническими сомалийскими племенами. После неудачи попыток посредничества в разрешении спора Москва в ноябре 1977 г. начала оказывать Эфиопии военную помощь, отправляя туда вооружения и своих советников, а также обеспечив переброску в Эфиопию 12-17 тыс. кубинских солдат. В результате этой помощи вооруженные силы Эфиопии нанесли поражение сомалийским войскам, вторгшимся в Огаден в июле 1977 г. Хотя советские руководители не поддержали планы вторжения в Сомали, СССР помог правящему в Эфиопии режиму Менгисту Хайле Мариама вернуть под свой контроль Эритрею, где находились важнейшие порты страны. Несмотря на то, что Сомали в обмен на американскую поддержку в войне против Эфиопии отказала СССР в праве использовать свой порт в Бербере, предоставленный еще в 1960-е годы, и передала такое право США, многие в Вашингтоне расценивали события на Африканском Роге как поражение Соединенных Штатов.

В это время на Дальнем Востоке администрация США во главе с президентом Дж. Картером старалась разыграть в соперничестве с СССР «китайскую карту», пойдя на фактический союз с КНР, направленный против Советского Союза. Китайские лидеры рассчитывали использовать американскую помощь в целях подрыва советского влияния в Азии. Однако при этом они настаивали на разрыве отношений США с Тайванем. В результате переговоров лета-осени 1978 г. был найден компромисс, в соответствии с которым Соединенные Штаты дали согласие на признание КНР в качестве единственного правительства Китая, разрыв своих дипломатических отношений с Республикой Китай на Тайване и отказ от оборонительного союза с ней, а также на вывод американских войск с острова. В то же время США продолжали отстаивать право поддерживать торговые и культурные связи с Тайванем и продавать ему оружие, необходимое для самообороны. В свою очередь, КНР обходила молчанием возможность использования силы против Тайваня, но не отказывалась от решения тайваньского вопроса мирными средствами.

В середине декабря 1978 г. правительства США и Китая объявили об установлении с 1 января следующего года полномасштабных дипломатических отношений между странами. В ознаменование этого события в конце января 1979 г. состоялся визит в Вашингтон китайской делегации во главе с Дэн Сяопином. Нормализация американо-китайских отношений и заключение незадолго до этого (летом 1978 г.) Договора о мире и дружбе между Китаем и Японией с включением в его текст статьи о противодействии «гегемонизму», направленной против СССР, являлись серьезным ударом для советских позиций в Восточной Азии. К концу 1970-х годов Москва оказывалась здесь в дипломатической изоляции, теряя возможности влиять на ситуацию в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом. Советскому руководству не удалось сорвать или задержать возникновение оси «Вашингтон-Пекин-Токио» на Востоке, которая в сочетании с НАТО на Западе подрывала в глобальном масштабе основы безопасности СССР.

Для США разыгрывание «китайской карты» имело не только положительные результаты в виде подрыва позиций СССР в регионе. Оно затрудняло нормализацию отношений Соединенных Штатов с объединенной Социалистической Республикой Вьетнам (СРВ), видевшей в возникновении американо-китайского «квази-альянса» угрозу своим позициям в Юго-Восточной Азии. Вторжение вьетнамских войск в Камбоджу в декабре 1978 г. окончательно лишило обе страны возможностей договориться друг с другом. В Вашингтоне конфликт между Вьетнамом и Камбоджей воспринимался с точки зрения противостояния между СССР и КНР. Вследствие этого США встали на сторону режима Пол Пота, закрыв глаза на проводимую им политику геноцида против собственного народа.

Неудивительно, что Вьетнам, столкнувшись с угрозой как со стороны Китая, отношения с которым у Ханоя испортились вскоре после окончания вьетнамской войны, так и со стороны США, стал все больше ориентироваться на СССР, подписав с ним в ноябре 1978 г. Договор о дружбе и сотрудничестве. Следствием этой ориентации стала не только поддержка со стороны Советского Союза вторжения Вьетнама в Камбоджу, но и обретение Москвой прав на использование бывших американских военных баз в Камрани и Дананге на юге Вьетнама, что обеспечивало военное присутствие СССР в регионе и создавало дополнительный источник беспокойства для США. Попытка решить эту проблему руками Китая, преисполненного решимости «наказать» Вьетнам за свержение дружественного Пекину режима в Камбодже и вторгшегося на территорию СРВ в феврале 1979 г., оказалась малоуспешной. Китайско-вьетнамская война завершилась через месяц после начала, не приведя к каким-либо кардинальным изменениям в ситуации, а лишь еще больше обострив и до того непростые отношения между странами в регионе и в мире, вступавшем в новый этап конфронтации.

Начало этого этапа ознаменовалось свержением шахского режима в Иране в январе 1979 г. и вторжением в декабре того же года советских войск в Афганистан. Свержение шаха было серьезным ударом по американским позициям на Ближнем Востоке. Со времени Иранского кризиса 1945— 1946 гг. Вашингтон рассматривал стабильный и ориентировавшийся на Запад режим в Иране как неотъемлемое условие успеха политики «сдерживания» советской экспансии в регионе и обеспечения доступа Запада к его богатым нефтяным запасам. Ассоциируя существование этого режима с экономическими и стратегическими интересами Запада, Соединенные Штаты оказывали ему поддержку в борьбе как против внутренних, так и против внешних противников.

Революция против шаха застала США врасплох и потребовала от американского руководства времени для того, чтобы оценить всю серьезность ситуации. Кроме того, отсутствие вмешательства со стороны СССР затрудняло для Вашингтона поиски адекватного ответа. В результате события в Иране были пущены на самотек, что позволило вернуться в страну в феврале 1979 г. лидеру исламской оппозиции аятолле Р. Хомейни, который в скором времени встал во главе Ирана, не занимая при этом никаких формальных постов в его государственных структурах. Антиамериканский характер нового иранского режима выявился уже в ноябре того же года, когда группа последователей Хомейни захватила посольство США в Тегеране, удерживая в его стенах в течение года 53 заложника из числа американских граждан. Несмотря на то что иранский режим был настроен антисоветски в не меньшей степени, чем антиамерикански, революция в Иране и кризис с заложниками рассматривался в мире, в первую очередь, как свидетельство упадка американского господства.

В этих условиях вторжение советских войск в Афганистан не могло не привести к серьезному обострению отношений между Востоком и Западом, окончательно похоронившему разрядку и ознаменовавшему новый этап советско-американской конфронтации. Советский Союз, как и до него царская Россия, имел долгосрочные интересы в соседнем Афганистане, которым, однако, не противоречило существование в этой стране независимого и нейтрального режима, находившегося в дружественных отношениях как с СССР, так и с США. Но приход к власти в Афганистане в результате переворота в апреле 1978 г. Народно-демократической партии (НДПА), ориентировавшейся в своем внешнеполитическом курсе на Советский Союз, оказал влияние на взгляды советского руководства на перспективы сотрудничества с Кабулом. Оно пошло на удовлетворение просьб нового афганского правительства об экономической и военной помощи и в декабре 1978 г. подписало с Афганистаном Договор о дружбе и сотрудничестве. Тем временем попытки афганского режима провести в жизнь программу радикальных реформ в экономической и социальной областях вызвали сопротивление консервативных слоев населения, особенно в сельской местности, и внесли раскол в ряды самой НДПА, приведший к свержению ее лидера Н.М. Тараки и приходу к власти Х. Амина, отношение к которому в Москве было далеко не однозначным.

К концу 1979 г. оппозиция кабульскому режиму при поддержке США, Пакистана и Китая захватила контроль над большей частью территории страны, ограничив влияние правительства лишь крупными городами и прилегающими к ним районами. Это вызвало растущие опасения Москвы, что вследствие победы оппозиции к власти в Афганистане придет радикальный исламистский режим и это усилит влияние Ирана в регионе и создаст угрозу советским республикам Средней Азии. Другим источником опасений стали действия Х. Амина, вошедшего в контакт с представителями американской разведки, что создавало угрозу усиления влияния США в непосредственной близости от советских границ и превращения Афганистана в плацдарм для размещения американских ракет, нацеленных на советскую территорию.

В ситуации свертывания политики разрядки и нарастания противоречий в отношениях с Соединенными Штатами советское руководство пришло к решению, что наиболее выгодным для СССР в создавшихся условиях будет устранение Х. Амина, направление в Афганистан воинского контингента и формирование правительства, способного завоевать на свою сторону большинство населения страны. Во исполнение данного решения 25 декабря 1979 г. в Афганистан были введены части советского ограниченного воинского контингента. Скоро количество советских войск выросло до 100 тыс. человек, но они так и не смогли подавить оппозицию, перешедшую к методам партизанской войны как против собственного правительства, так и против советских войск.

К моменту президентских выборов 1980 г. разрядка все больше воспринималась в США как признак слабости американской внешней политики, советское руководство также было настроено к этому времени весьма пессимистично в отношении долгосрочного советско-американского сотрудничества. Разрядка конца 1960 — середины 1970-х годов оказалась крайне непрочной, но дать однозначный ответ относительно ответственности за демонтаж политики разрядки нельзя. В целом ее эволюция от сотрудничества к типовой конфронтации происходила под влиянием развития и переплетения различных внутриполитических и внешнеполитических факторов, действовавших в Восточном и Западном блоках. Обращаясь непосредственно к взаимоотношениям сверхдержав, необходимо также принимать во внимание их различные идеологические подходы к разрядке. Несмотря на подвижки в мышлении советского руководства, выработка нового политического курса во взаимоотношениях с Западом отягощалась приверженностью к старым идеологическим установкам. Так, курс на разрядку осуществлялся параллельно с расширением политической и, главное, военной активности СССР в странах Третьего мира, что в этих условиях вызывало особо острую реакцию в США и создавало впечатление об СССР как экспансионистской державе. Политика ограничения эмиграции из СССР, преследование диссидентов и другие нарушения прав человека также наносили ей большой вред.

Что касается США, то все три администрации (Р. Никсона, Дж. Форда и Дж. Картера) не придерживались последовательно курса и толковали разрядку весьма противоречиво. Необходимо также учитывать наличие и постепенное усиление оппозиции разрядке в США и других странах Запада, использовавших в своих интересах все просчеты советской внешней политики.

Разрядке мешали искаженные представления сторон друг о друге. В мемуарах А.Ф. Добрынина и Г.А. Арбатова хорошо показано, насколько брежневское руководство было далеко от понимания взаимоотношений президента и Конгресса, перенося на американскую политику советский опыт принятия решений Политбюро, недооценивало роль общественного мнения. И с той и с другой стороны сохранялись стереотипы холодной войны (образ врага, подозрительность, враждебность и пр.) как в мышлении политиков, так и в сознании общественности.

Материальная и социальная база разрядки только начинала создаваться посредством развития экономических, торговых и культурных связей между Востоком и Западом. Основные успехи разрядки были достигнуты в области политики разоружения. Однако растущее влияние военно-промышленного комплекса на политику в обеих сверхдержавах вело к новому витку гонки вооружений в 1980-е годы.

Нельзя сбрасывать со счетов и личностный фактор. Р. Никсон и Л.И. Брежнев, каждый по своему, проложили путь разрядке в советско-американских отношениях. Но Уотергейтский скандал поставил под сомнение правильность политики администрации Никсона. Относительно Брежнева можно сказать, что его имидж на Западе сильно пострадал в результате его болезни во второй половине 1970-х годов, в силу проблем со здоровьем он также перестал активно заниматься внешней политикой. Этим воспользовались противники «мягкой линии» Брежнева и сторонники более жесткого курса, которых было немало в советском руководстве, особенно в военных кругах.

Таким образом, новый американский президент Р. Рейган пришел к власти на излете политики разрядки. Со своей стороны, он обещал восстановить военное превосходство США (“A margin of military safety”), а также вернулся к активному идеологическому противостоянию с СССР, что знаменовало возобновление холодной войны, начало ее нового этапа. Некоторые исследователи вслед за политиками тех лет называют период первой администрации Рейгана (1981-1984) «второй» холодной войной. Тем не менее несмотря на то что порой отношения двух блоков в первой половине 1980-х годов достигали остроты рубежа 1950-х годов, ситуация была качественно иной. Разрядка показала, что альтернатива холодной войне вполне реальна и что холодная война не является нормой практики международных отношений. Остаточное влияние политики разрядки сохранилось не только благодаря наличию подписанных документов, но и нашло свое выражение в подъеме антиядерного движения на Западе в 1981-1983 гг.; в начавшемся диалоге с социал-демократами в международном коммунистическом движении; в сохранении такого связующего звена между СССР и США как возобновление в 1982-1983 годах прерванных в 1980 г. переговоров по вопросам ограничения ядерных вооружений на встречах в Женеве, как дипломатическая переписка Р. Рейгана с Л.И. Брежневым и впоследствии с К.У. Черненко. В 1981-1984 гг. состоялся ряд встреч министров иностранных дел двух сверхдержав, на которых происходил обмен мнениями по вопросам двусторонних отношений, продолжали функционировать совместные комиссии по контролю за действующими договорами ПРО и ОСВ-1. В 1983 г. состоялась устная договоренность о намерении сторон придерживаться положений не ратифицированного США Договора ОСВ-2. Кроме того, опыт разрядки не прошел даром для дальнейшей адаптации к новым реалиям советской внешнеполитической мысли.

Вместе с тем первые годы правления Р. Рейгана характеризовались отсутствием стремления к равноправному, конструктивному диалогу с СССР и переходом к конфронтации и открытому антисоветизму. Американская администрация избрала стратегию прямого противоборства с Советским Союзом на глобальном и региональном уровнях, стратегию ослабления социалистической системы.

Польский кризис 1980-1981 гг., в немалой степени связанный с созданием и оппозиционными выступлениями против существующего режима движения «Солидарность», продемонстрировал решимость администрации Р. Рейгана открыто идти на обострение отношений с СССР в связи с его политикой в Восточной Европе. В отличие от предыдущих кризисов в Восточном блоке советские лидеры воздержались от прямого военного вмешательства в Польше, но не от демонстрации силы. В мае 1981 г. на территории Польши и Восточной Германии прошли армейские учения стран ОВД. Функции использования военной силы по договору с Москвой были переданы министру обороны ПНР В. Ярузельскому, который в ноябре 1981 г. одновременно возглавил правительство страны и был назначен первым секретарем ЦК ПОРП. Военное положение в Польше было введено 13 декабря 1981 г. США отреагировали на это введением экономических санкций против СССР, обвинив советское руководство во вмешательстве в дела суверенного государства. Были приостановлены рейсы Аэрофлота, прекращены поставки нефтегазового оборудования, закрыта советская закупочная комиссия в Нью-Йорке, перестали выдаваться лицензии на продажу электронно-вычислительной техники. США отказались возобновить соглашения по научно-техническому сотрудничеству и космосу, пересмотрели другие договоренности по двустороннему обмену.

Поведение администрации Рейгана во время польского кризиса продемонстрировало, что президент, как и многие его советники, надеялся на коллапс советской системы в Восточном блоке, но считал, что это случится еще не скоро. Поэтому одной из целей его последующей массированной программы вооружений было не только стремление восстановить военное превосходство над СССР, измотать его экономически, но и принудить к переговорам с американской позиции силы. Польский кризис также показал, что Москва не сможет предотвратить нарастание оппозиционных выступлений в других странах Восточной Европы старыми методами. Замена в Польше партийных лидеров военными не обеспечила спокойствия в Кремле.

1983 г. стал самой низшей точкой в стремительно ухудшавшихся советско-американских отношениях. Именно в этот год, выступая 8 марта перед собранием евангелистов в штате Флорида, Рейган назвал СССР «империей зла». В том же месяце президент заявил по национальному телевидению о начале подготовки долгосрочной программы исследований и разработок для противодействия возможной советской угрозе нападения на США и их союзников, при этом ссылаясь на усилившуюся советскую мощь. Данная программа получила название «стратегической оборонной инициативы» (СОИ) или «звездных войн». Упорно добиваясь военно-стратегического превосходства над СССР, администрация Рейгана также провела через Конгресс крупномасштабные программы производства и развертывания систем стратегического оружия (МБР МХ, бомбардировщик Б-1) и разработки нового поколения систем МБР, бомбардировщика «Стелс», баллистических ракет на подводных лодках «Трайдент-2» и других. Новые планы военного строительства в США были разработаны с прицелом навязать СССР соперничество в невыгодных и дорогостоящих областях гонки вооружений.

Все это не могло не вызвать озабоченности Москвы. Решение Рейгана по СОИ было расценено советским руководством как шаг к дестабилизации стратегического равновесия, перенесения гонки вооружений в космос. Вместе с тем, в погоне за паритетом Советский Союз принял навязываемые американцами правила игры и стремился увеличивать свои и без того изматывавшие экономику оборонные программы. Можно сказать, что зацикленность советского руководства на модели безопасности через усиление военного потенциала страны помогла Р. Рейгану реализовывать его замысел относительно истощения сил СССР через изнурительную гонку вооружений.

В 1983 г. обострился вопрос и о «евроракетах». В декабре 1983 г. США собирались начать развертывание ракет средней дальности в странах Западной Европы. Еще в ноябре 1981 г. Рейган выступил в вашингтонском Клубе печати с предложением так называемого «нулевого варианта» для ограничения ядерных вооружений в Европе. США предлагали отказаться от размещения своих ракет «Першинг-2» и крылатых ракет наземного базирования, если СССР демонтирует свои ракеты СС-20, выведет из боевого состава и демонтирует ракеты СС-4 и СС-5, причем не только в европейской части страны, но и в азиатской. В Москве американские предложения вызвали отрицательную реакцию, хотя с точки зрения поддержания общего стратегического равновесия «нулевой вариант» заслуживал внимания, так как все советские ракеты средней дальности не могли достичь территории США, а американские ракеты в Европе угрожали бы европейской части СССР. Но в той обстановке уничтожение старых советских ракетных систем и демонтаж только что размещенных новых в обмен на ничем не подкрепленные обещания США казался непродуктивным. Да и Рейган рассчитывал на отказ СССР и получение политико-пропагандистских дивидендов, а не на реальные переговоры.

В итоге 15 марта 1982 г. Л.И. Брежнев заявил о решении советского правительства ввести в одностороннем порядке мораторий на развертывание ядерных вооружений в европейской части СССР. Мораторий должен был действовать до достижения с США соответствующего соглашения или же до того времени, когда они перейдут к практическому развертыванию в Европе крылатых ракет и ракет средней дальности. Данное предложение было неприемлемо для США. И спустя год, в конце марта 1983 г. Р. Рейган предложил «промежуточный вариант» ограничения ядерных вооружений в Европе. Его отличие от «нулевого варианта» состояло в доведении числа ядерных боеголовок на ракетах средней дальности в Европе, т.е. у СССР и у США, до определенных равных согласованных уровней. При этом французские и британские ракеты не засчитывались. В целом речь шла об уничтожении СССР части своих ракет и праве США размещать часть своих ракет. С точки зрения СССР, это было односторонним разоружением. Но Рейган надеялся, что в результате советские лидеры рано или поздно пойдут на это, чтобы предотвратить полное развертывание американских ракет. На наш взгляд, очень верную оценку дал предложениям по «евроракетам» А.Ф. Добрынин, который находился в гуще событий, обмениваясь информацией и с государственным секретарем США А. Хейгом, и сменившим его Дж. Шульцем. Он писал в своих мемуарах, что все эти предложения объявлялись лично руководителями обеих стран, а не обсуждались в ходе рабочих встреч, где могли бы подвергнуться коррективам. «Советско-американский спор в этой области почти сразу приобретал публичный пропагандистский характер». В ответ на начавшееся развертывание американских ядерных ракет в Западной Европе СССР отменил мораторий на развертывание советских ядерных средств средней дальности в европейской части СССР и предпринял меры по размещению в Чехословакии и ГДР оперативно-тактических ракет повышенной дальности.

Однако более острая дипломатическая и пропагандистская борьба развернулась в середине 1984 г. по проблеме СОИ после заявления Рейгана о намерении правительства США приступить к созданию широкой противоракетной системы на земле с элементами космического базирования. Москва стремилась вовлечь администрацию Рейгана в новые двусторонние переговоры «для предотвращения милитаризации космического пространства» (заявление советского правительства от 29 июня 1984 г.). В итоге в сентябре американская сторона заявила о готовности начать переговоры в Вене «о контроле над вооружениями в космическом пространстве» и одновременно о сокращении ядерных вооружений (переговоры по ОСВ были прерваны СССР в 1983 г., когда зашли в тупик). 28 сентября 1984 г. после четырехлетнего перерыва в советско-американских контактах на высшем уровне состоялась встреча Р. Рейгана и А.А. Громыко. Беседа не привела к каким-либо практическим изменениям в оценках американской и советской внешней политики, но первый шаг навстречу был сделан.

В Третьем мире Р. Рейган также пересмотрел прежнюю политику, США резко увеличили экономическую и военную помощь дружественным режимам в Азии, Африке и Латинской Америке, в том числе и тем, которые были известны своей непопулярностью среди собственного населения и многочисленными нарушениями прав человека.

Так, в охваченном гражданской войной Сальвадоре Вашингтон оказывал поддержку правительству, несмотря на организацию им «эскадронов смерти», сеявших террор среди населения и убиравших недовольных правящим режимом, включая и священнослужителей, таких как архиепископ Оскар Ромеро. Главным оправданием этой поддержки была помощь, оказываемая сальвадорским партизанам со стороны СССР и Кубы. В 1984 г. после победы на президентских выборах кандидата центристов христианского демократа Хосе Наполеона Дуарте, пользовавшегося американским покровительством, США еще больше увеличили предоставляемую Сальвадору помощь. Однако эта помощь в условиях отсутствия реальных реформ, хотя и гарантировала сохранение власти в руках проамериканского режима, не могла обеспечить поражения партизан и положить конец гражданской войне.

Другой страной Латинской Америки, ставшей объектом усилий администрации Р. Рейгана по борьбе с советской подрывной деятельностью в Третьем мире, стала Никарагуа. В июле 1979 г. здесь одержала победу народная революция, свергнувшая проамериканский режим А. Сомосы и приведшая к власти Сандинистский фронт национального освобождения (СФНО, или «сандинисты»). В апреле 1981 г., обвинив Никарагуа в поддержке сальвадорских партизан путем превращения территории страны в перевалочный пункт для советских и кубинских поставок для партизанского движения в Сальвадоре, США приостановили оказание экономической помощи сандинистскому правительству. Месяцем раньше президент Р. Рейган дал добро на деятельность ЦРУ в Центральной Америке по предотвращению поставок вооружений партизанским движениям. Под этим предлогом ЦРУ сформировало и подготовило военные отряды из никарагуанских эмигрантов, в составе которых оказались в большинстве своем члены национальной гвардии Сомосы. Хотя изначально эти формирования, известные как «контрас», и создавались для срыва поставок вооружений из Никарагуа сальвадорским партизанам, их главной целью вскоре стало свержение никарагуанского правительства.

Исполненная решимости свергнуть сандинистское правительство, администрация Р. Рейгана действовала в обход запрета Конгрессом США использовать американские средства для борьбы с сандинистами. На финансирование «контрас» американское правительство направило деньги, получаемые от тайной продажи оружия Ирану. Получившая огласку в конце 1986 г., эта операция, ставшая известной как «скандал Иран-контрас», привела к отставке нескольких высокопоставленных сотрудников американской администрации и едва не стоила кресла самому президенту Рейгану. Что же касается Никарагуа, то несмотря на давление со стороны Вашингтона, правительству сандинистов удалось удержаться у власти и даже одержать убедительную победу на выборах в ноябре 1984 г.

Большего успеха Соединенные Штаты добились в Гренаде, где в результате вторжения американских войск в октябре 1983 г. было свергнуто левое правительство, пришедшее к власти четырьмя годами ранее. Это правительство, возглавляемое М. Бишопом, с первых дней своего существования вызвало недовольство в Вашингтоне, так как обратилось к Кубе, СССР и другим социалистическим странам с просьбами об оказании помощи. Кроме того, Соединенные Штаты утверждали, что строившийся в Гренаде с участием Кубы, а также Венесуэлы и ряда европейских стран аэропорт предназначался для использования его в военных целях против США и других государств региона.

Свержение и казнь М. Бишопа в октябре 1983 г. одной из враждующих групп, послужили подходящим моментом для военного вмешательства США в Гренаде. Под предлогом защиты находившихся на острове нескольких сотен американских граждан (в большинстве своем студентов созданной США медицинской школы) и при поддержке соседних с Гренадой государств, администрация Рейгана направила сюда 1900 своих солдат, которые, преодолев слабое сопротивление, быстро взяли под контроль правительственные объекты, арестовали оставшихся членов правительства и после короткого периода оккупации организовали выборы, обеспечившие избрание угодного Вашингтону правительства. Несмотря на популярность этой акции внутри самих США, она заслужила осуждение ООН, и только вето, наложенное американским членом Совета Безопасности, помешало введению санкций этой международной организацией против Соединенных Штатов.

Вторжение в Гренаду, наряду с растущей поддержкой Вашингтоном никарагуанских контрас и афганских моджахедов, получило обоснование в так называемой «доктрине Рейгана», заложившей концептуальные основы политики США в Третьем мире в 1980-е годы. Центральным в этой доктрине было оправдание необходимости оказания американской помощи антикоммунистическому повстанческому движению, боровшемуся против поддерживаемых Советским Союзом политических режимов.

В целом к концу первого срока пребывания у власти администрации Рейгана ставка на резкое наращивание вооружений как прелюдию для начала переговоров с СССР не претерпела существенных изменений. Выступление американского президента в январе 1984 г., посвященное американо-советским отношениям, наряду с выраженной озабоченностью гонкой стратегических вооружений, содержало пункты, прямо направленные на изменение советской системы. Советско-американские отношения продолжали оставаться напряженными и при Ю.В. Андропове, и при К.У. Черненко, жестко реагировавших на политику Вашингтона. Вместе с тем к концу 1984 г. в высказываниях американской администрации стали наблюдаться подвижки в сторону готовности начать конструктивные переговоры с СССР. Свое влияние оказывали как приближавшиеся президентские выборы, так и реакция европейских союзников США на наращивание ядерных и обычных вооружений, развертывание новых американских ракет средней дальности в Западной Европе. Однако потребовались внутриполитические изменения в Советском Союзе, чтобы диалог с советскими лидерами возобновился.

Приход к власти М.С. Горбачева и поиски новой разрядки

Смена поколений в политическом руководстве СССР, приход к власти М.С. Горбачева в 1985 г. и начавшаяся «перестройка» во внутренней политике отразились на внешнеполитическом курсе страны. Хотя ломка идеологических доктрин холодной войны происходила гораздо медленнее, в политике наметился поворот к поиску «консенсуса» во взаимоотношениях с Западом.

Перемены, произошедшие в СССР во второй половине 1980-х годов, стимулировали пересмотр политики США в отношении Советского Союза. Второй срок администрации Р. Рейгана характеризовался стремлением возобновить двусторонний переговорный процесс с акцентом на права человека.

Важным событием в снижении конфронтации и разблокировании позитивного опыта разрядки 1970-х годов стала встреча Р. Рейгана и М.С. Горбачева в Женеве 19-21 ноября 1985 г. Несколько ранее во время встречи М.С. Горбачева с президентом Франции Ф. Миттераном в Париже в октябре советский лидер выступил с предложением о сокращении на 50% ядерных арсеналов СССР и США в сочетании с запретом размещать ядерное оружие в космосе. В Европе это произвело большое впечатление, но на женевской встрече не были достигнуты договоренности ни о запрете на ударные космические средства (СОИ), ни о сокращении ядерных вооружений. В то же время в совместном итоговом советско-американском документе отмечалось, что ядерная война никогда не должна быть развязана, что в ней не может быть победителей. Обе стороны подчеркивали важность предотвращения любой войны и заявляли, что не будут стремиться к достижению военного превосходства. Горбачев также согласился включить в текст фразу о решении гуманитарных проблем в духе сотрудничества, что давало надежду на дальнейшее изменение в позиции СССР по вопросу о правах человека. Таким образом, результаты женевской встречи создавали определенные предпосылки для перехода к поискам путей нормализации взаимоотношений сверхдержав и оздоровления всей международной обстановки.

После Женевы Советский Союз выступил с новыми инициативами в области ядерного разоружения. Выдвижение Советским Союзом 15 января 1986 г. программы поэтапной ликвидации ядерного оружия до 2000 г., которая носила не только пропагандистский характер, но была продиктована необходимостью «новых подходов в вопросах безопасности в ядерно-космическую эру», сделало очевидным для советского руководства, что в этих вопросах именно США должны стать главным партнером. Данная установка получила подтверждение в феврале 1986 г. на XXVII съезде КПСС. В своем ответе на советскую инициативу Р. Рейган особенно приветствовал предложение М.С. Горбачева договориться о ликвидации ракет средней дальности, но сокращение стратегических ядерных потенциалов поставил в зависимость от согласия СССР на программу «звездных войн» и одностороннее сокращение советских обычных вооружений.

Более того, 27 мая 1986 г. Рейган заявил о своем решении отказаться от соблюдения Договоров ОСВ-1 и ОСВ-2, тем более что последний не был ратифицирован, хотя и соблюдался обеими сторонами, а срок его действия истек 12 декабря 1985 г. При этом американский президент мотивировал свое решение как ссылками на нарушение Советским Союзом договора, так и заявлением, что этот документ лишь ограничивает гонку вооружений, а он хотел бы достичь договоренностей с СССР о сокращении вооружений. К середине 1980-х годов США настолько нарастили свой арсенал стратегических вооружений, что исчерпали лимиты по Договору ОСВ-2 в то время как собирались взять на вооружение новые виды оружия.

Резкая реакция СССР на попытки подрыва военно-стратегического паритета была поддержана западноевропейскими союзниками США. Одновременно советское руководство пыталось преодолеть кризис за счет активизации двусторонних переговоров по ядерно-космическим вооружениям в Женеве. СССР внес новый элемент в свою позицию по СОИ: допускались лабораторные исследования и испытания компонентов СОИ при условии, что обе стороны не будут использовать право выхода из договора по ПРО в течение 15-20 лет с последующим периодом переговоров о дальнейших действиях. Одновременно предлагалось сократить стратегические наступательные вооружения на 30%. В последующие месяцы советская дипломатия продолжала наращивать активность на переговорах в Женеве, выступая со все новыми предложениями и придавая большое значение соблюдению Договора ОСВ-2. Оппозиция в Европе и американских политических кругах решению администрации об ОСВ-2 привела к тому, что 19 июня палата представителей Конгресса США большинством голосов приняла резолюцию, призывающую президента соблюдать основные количественные ограничения ОСВ-2.

Продолжением диалога Горбачева и Рейгана по столь обострившемуся вопросу о сокращении стратегических наступательных вооружений явилась их встреча в Рейкьявике 11-12 октября 1986 г. На этой «промежуточной» встрече настоял М.С. Горбачев, который перед его официальным визитом в Вашингтон хотел достичь принципиальной договоренности с американским президентом об отказе США от СОИ в обмен на соглашение о крупномасштабном сокращении стратегического ядерного оружия. Советский пакет содержал предложения о 50% сокращении стратегических наступательных вооружений (всей стратегической триады: МБР, БР на подводных лодках и бомбардировщиков). Учитывая интересы европейских государств, была предложена полная ликвидация ракет средней дальности СССР и США в Европе, при этом не учитывались ядерные арсеналы Великобритании и Франции. В целом советские предложения перекликались с идеей Р. Рейгана 1981 г. о «нулевом варианте». Поскольку речь шла о радикальном сокращении ядерного оружия, то особое внимание уделялось строжайшему соблюдению договора по ПРО. Поэтому СССР твердо ставил вопрос о соблюдении договора, отказе в течение 10 лет от выхода из него и при этом соблюдении запрета на испытание всех космических элементов противоракетной обороны. В следующие 3-5 лет стороны могли продолжить переговоры по дальнейшему решению проблемы. В целом предполагалось, что последующие шаги могут привести к полной ликвидации ядерных потенциалов СССР и США, присоединению к этому процессу других ядерных держав и полному уничтожению ядерного оружия. В этих предложениях было несколько уступок США как по срокам, так и по возможности проводить разработки и испытание СОИ в лабораторных условиях.

Саммит в Рейкьявике закончился неудачей. Камнем преткновения явился вопрос о СОИ. Соглашаясь на лабораторные исследования, М.С. Горбачев настаивал на запрещении испытаний программы в космосе. Это было неприемлемо для Р. Рейгана, полагавшего, что такое его согласие похоронит весь проект. Он рассматривал СОИ как важный космический щит, который гарантировал бы неуязвимость США. Тем не менее Горбачев расценил переговоры в Исландии и достижение важных, почти готовых, решений по стратегическим вооружениям (которые лишь не удалось оформить официально) как огромный опыт для ведения последующих переговоров. Разочарование американцев Рейкьявиком было в основном связано с признанием, что президент отдал инициативу Советскому Союзу.

Отношение европейских союзников США к Рейкьявику было двойственным. С одной стороны, они выражали неудовольствие, что из-за СОИ Рейган упустил шанс для достижения договоренности о ликвидации ракет средней дальности в Европе, с другой — выявилась озабоченность Западной Европы перспективой договоренности о ликвидации стратегических наступательных вооружений (СНВ) и вообще ядерного оружия, поскольку с ним в годы холодной войны связывалась европейская безопасность. При этом на европейские политические круги произвело большое впечатление то, что в Рейкьявике состоялся масштабный обмен мнениями по проблемам реального разоружения.

Дипломатические успехи и некоторое оздоровление советско-американских отношений не помешали США увеличивать финансирование своих военных программ. Выделенные на эти цели в 1987 г. ассигнования составили 291,9 млрд долл. и превысили ассигнования 1986 г. на 4 млрд долл. Были утверждены все программы Пентагона в области противоракетной обороны и милитаризации космоса. На любимое детище Рейгана — СОИ выделялось 3,53 млрд долл.

Для Советского Союза, испытывавшего немалые экономические трудности, было крайне важно остановить гонку вооружений, руководствуясь не только интересами национальной безопасности и стремлением к обеспечению мира. 28 февраля 1987 г. Горбачев выступил с новой инициативой: выделить проблему ракет средней дальности в Европе из пакета переговоров по ядерным космическим вооружениям (ЯКВ) и заключить по ней отдельное соглашение. При этом принимались во внимание достигнутые в Рейкьявике договоренности по ракетам средней дальности. Советская инициатива нашла отклик в США. 3 марта 1987 г. Рейган выступил со специальным заявлением по данному вопросу и в дальнейшем он говорил о советской инициативе как о «большом прорыве» в деле сокращения вооружений. Соответствующий американский проект договора был направлен делегации США на переговорах в Женеве по ЯКВ. Согласование советского и американского проектов Договора о ракетах средней дальности в Европе потребовало напряженной дипломатической работы. 22 июля 1987 г. Горбачев от имени советского правительства заявил о том, что СССР готов пойти на уничтожение всех своих ракет средней дальности также и в азиатской части страны, т.е. снять вопрос о сохранении 100 боеголовок РСД, о которых дискутировали в Рейкьявике и затем в Женеве. Он упомянул и о ликвидации оперативно-тактических советских ракет, размещенных в Чехословакии и ГДР. Как писал об этом сам Горбачев, СССР готов был осуществить «глобальный двойной нуль». Более того, на последнем этапе переговоров, от исхода которых зависел визит М.С. Горбачева в США, советский лидер под нажимом американцев согласился ликвидировать и советские ракеты малой дальности (СС-23), что было расценено военными как необязательная уступка США. В результате Договор о ракетах средней и малой дальности (РСМД) был подписан 8 декабря 1987 г. во время визита Горбачева в США (8-10 декабря). В совместном советско-американском заявлении на высшем уровне отмечалось, что «этот Договор является историческим как по своей цели — полному уничтожению целого класса вооружений СССР и США, — так и по новизне и масштабу предусмотренных в нем мер контроля. Это совместное достижение является жизненно важным вкладом в укрепление стабильности». Договор РСМД был первым документом, свидетельствовавшим о реальном разоружении сторон в холодной войне. Происходившие с 1987 г. процессы в советско-американских отношениях можно расценить как возврат в русло разрядки, хотя договоренности о сокращении СНВ так и не были достигнуты до 1991 г.

Урегулирование региональных проблем

Следствием коренного пересмотра советских внешнеполитических приоритетов, связанного с приходом к власти в СССР М.С. Горбачева и повлекшего за собой отказ от конфронтации с Западом, стало урегулирование конфликтов и проблем, на протяжении долгого времени служивших препятствием для оздоровления обстановки в Третьем мире. Начало этому процессу было положено в феврале 1988 г., когда Горбачев заявил о намерении вывести советские войска из Афганистана. В результате переговоров, проведенных под эгидой ООН, был заключен ряд соглашений, выполняя которые, к концу февраля 1989 г. Москва завершила вывод своих войск из этой страны. Кроме того, СССР оказал давление на Вьетнам в интересах решения камбоджийской проблемы. В итоге к концу 1988 г. из Камбоджи была выведена половина из 100-тысячного контингента вьетнамских войск. Оставшиеся части покинули страну в сентябре следующего года. Одновременно СССР сократил свою военную помощь СРВ и покинул базы в Камрани и Дананге.

Опыт успешного решения региональных проблем был использован и в Африке, где советские и американские дипломаты выступили в качестве посредников при урегулировании ситуации в Анголе и Намибии. Достигнутые в декабре 1988 г. соглашения предусматривали вывод в середине 1991 г. всех иностранных войск с территории Анголы и обеспечивали согласие ЮАР с осуществлением под эгидой ООН плана предоставления независимости Намибии, которая была провозглашена в марте 1990 г. Ко времени подписания этих соглашений ЮАР уже вывела свои войска из Анголы, а кубинские формирования покинули эту страну в июне 1991 г. Несмотря на это, в Анголе продолжалась гражданская война между правительством и повстанцами УНИТА, что было связано с поддержкой этих сил со стороны, соответственно СССР и США. Мирное соглашение, достигнутое в мае 1991 г. при участии Соединенных Штатов, Советского Союза и Португалии, повлекло временную приостановку военных действий и создало условия для процесса национального примирения и проведения выборов. После победы на этих выборах в октябре 1992 г. МПЛА война, однако, продолжилась с новой силой.

Москва также стала сокращать, начиная с 1990 г., военную помощь и выводить своих военных советников из Эфиопии. В это же время Эфиопию покинули и кубинские части. После падения эфиопского режима в мае 1991 г. СССР эвакуировал из Эфиопии свою военную базу, окончательно ликвидировав советское присутствие на Африканском Роге.

Урегулирование ситуации в Центральной Америке, хотя и было отчасти связано с изменениями советской внешней политики, все же явилось в основном результатом миротворческих усилий ряда латиноамериканских стран и президента Коста-Рики О. Ариаса Санчеса. Основываясь на дипломатических достижениях созданной в 1983 г. Контадорской группы (Мексика, Колумбия, Панама, Венесуэла) и Группы поддержки Контадоры (Бразилия, Аргентина, Перу, Уругвай), Санчес разработал план, предусматривавший прекращение огня во всех центральноамериканских странах, объятых гражданской войной, а также проведение в них выборов и прекращение любой помощи неправительственным и партизанским формированиям извне. Этот план («Меры по установлению прочного и длительного мира в Центральной Америке»), подписанный в 1987 г. Гватемалой, Гондурасом, Коста-Рикой, Никарагуа и Сальвадором, послужил основой для окончания холодной войны в данном регионе.

В целом, если говорить об особенностях холодной войны в Третьем мире, следует отметить, что она оказала сильное влияние на процесс обретения колониями независимости, усилив его насильственный характер. Холодная война привнесла в проводимые в этих странах социально-экономические и политические реформы отвлекающую силы и ресурсы молодых государств идеологическую поляризацию. Кроме того, ее влияние сказалось и на том, что большинство конфликтов в Третьем мире, хотя и имевших местное происхождение, своими особенностями и последствиями были обязаны нестабильности и противоречиям, являвшимся следствием конфронтации между Востоком и Западом, в частности между США и СССР.

Желание многих движений за независимость освободиться от иностранного господства, вывести экономику своих стран из-под контроля со стороны Запада, свергнуть репрессивные режимы, насажденные извне, и преодолеть западное культурное влияние толкало их к сотрудничеству с СССР и его союзниками. Американские лидеры опасались, что радикализм, свойственный этим движениям, может повести к утрате для Запада важных источников сырья и рынков сбыта, необходимых для нормального функционирования экономики Западной Европы и Японии, а также для обеспечения экономического процветания в самих Соединенных Штатах. Они также не хотели расширения сферы советского влияния, следствием которого могло бы быть изменение баланса сил в мире в пользу СССР. Этим во многом и объяснялась их политика в Третьем мире после 1945 г.

Однако Советскому Союзу не удалось в полной мере использовать в свою пользу открывавшиеся в развивающихся странах Азии, Африки и Латинской Америки возможности. Хотя коммунистические партии и пришли к власти в некоторых из стран (чаще всего, в беднейших из них), последствия этого были незначительными для ситуации в целом, поскольку национально-освободительное движение в большинстве государств оказалось неподвластным внешнему контролю. Советское же вмешательство в события вызвало ответные меры со стороны Запада. К 1980-м годам ослабление советской экономики и связанное с этим сокращение экономической помощи из СССР, а также неудачный опыт внедрения методов социалистической плановой экономики не оставили развивающимся странам иного выбора, кроме как подчиниться правилам, которые диктовали находящиеся под руководством Запада Международный валютный фонд и Всемирный банк, и ориентироваться на США и их союзников в поисках капиталов, технологий и рынков. Таким образом, к концу холодной войны угроза того, что радикализм политических режимов в странах Третьего мира приведет к ослаблению позиций Запада и укреплению влияния Советского Союза, оказалась во многом не реализованной.

Московская встреча Р. Рейгана и М.С. Горбачева 25 мая — 1 июня 1988 г. была последней в условиях миропорядка, сформированного в годы холодной войны. Советское руководство планировало добиться сдвига в отношении сокращения СНВ и соглашения о соблюдении договора по ПРО. Этого не произошло, хотя на саммите в Москве были подписаны другие договоренности: соглашение об уведомлениях о пусках межконтинентальных баллистических ракет (в том числе и с подводных лодок); соглашение о проведении совместного эксперимента по контролю за ядерными взрывами; программа сотрудничества и обменов до 1991 г. и ряд других документов по взаимодействию СССР и США в различных областях. Самым главным событием визита стал обмен ратификационными грамотами о вступлении в силу Договора РСМД. На этой встрече также состоялся интенсивный обмен мнениями по проблемам прав человека, которые затрагивались и в Женеве, и в Рейкьявике, и в Вашингтоне. С 1987 г. увеличилась еврейская эмиграция из СССР, важным достижением реформирования советского общества стала «гласность». В ходе всех советско-американских встреч обсуждались также региональные конфликты. Решение о выводе советских войск из Афганистана не в последнюю очередь было связано с осознанием советским руководством опасности военного вмешательства СССР в региональные конфликты, а также с негативной реакцией мирового общественного мнения.

К моменту встречи М.С. Горбачева и нового президента США Дж. Буша старшего, на Мальте в начале декабря 1989 г. уже произошли такие критические для Восточного блока события, как «бархатные революции» в странах Восточной Европы, разрушившие правящие режимы в этих странах, и падение Берлинской стены в ноябре 1989 г. Поэтому на встрече двух лидеров особое внимание уделялось ситуации в Восточной Европе, причем М.С. Горбачев признал за этими странами свободу в выборе путей политического развития. Поднимался и вопрос об объединении Германии, в отношении которого советский лидер предлагал дать процессу развиваться самостоятельно, без искусственного подталкивания. Кроме того, обсуждалась экономическая проблематика: речь шла об отмене поправки Джексона-Вэника, препятствовавшей предоставлению СССР режима наибольшего благоприятствования в торговле с США, а также о вопросах экономического сотрудничества СССР со странами Запада. Стороны договорились о подписании соглашения о радикальном сокращении обычных вооружений в 1990 г., переговоры о которых с переменным успехом проходили в Вене. М.С. Горбачев и Дж. Буш согласились в отношении придания нового импульса переговорам о стратегических наступательных вооружениях (СНВ).

19 ноября 1990 г. в Париже в ходе встречи глав государств и правительств 22-х стран НАТО и ОВД был подписан Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Его цель состояла в снижении уровня и опасности военной конфронтации НАТО и ОВД. Для этого решено было выравнять количество обычных наступательных вооружений в масштабах Европы и применительно к нескольким географическим регионам. Подписание этого договора имело большое значение для европейской безопасности, поскольку реально подлежали уничтожению десятки тысяч единиц вооружений, выравнивались боевые потенциалы войск противостоящих военных блоков. 21 ноября 1990 г. в Париже открылась встреча глав государств и правительств 34-х стран-участниц Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Итоговым документом встречи стала «Парижская хартия для новой Европы». В ней констатировалось, что «эра конфронтации и раскола Европы закончилась». В целом, по мнению М.С. Горбачева, «Парижская конференция знаменовала новый, постконфронтационный этап международных отношений в Европе».

Из Парижской Хартии для новой Европы

Новая эра демократии мира и единства

Мы, главы государств и правительств — участники Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, собрались в Париже в период глубоких перемен и исторических ожиданий. Эра конфронтации и раскола Европы закончилась. Мы заявляем, что отныне наши отношения будут основываться на взаимном уважении и сотрудничестве.

Европа освобождается от наследия прошлого. <...> Наше время — это время осуществления тех надежд и ожиданий, которые жили в сердцах наших народов на протяжении десятилетий: твердая приверженность демократии, основанной на правах человека и основных свободах; процветание через экономическую свободу и социальную справедливость и равная безопасность для всех наших стран.

Десять принципов Заключительного акта будут нашей путеводной звездой в продвижении к этому желанному будущему, подобно тому, как они освещали наш путь к улучшению отношений на протяжении последних пятнадцати лет. Полное выполнение всех обязательств по СБСЕ должно служить основой для тех инициатив, которые мы предпринимаем теперь с тем, чтобы дать возможность нашим народам жить в соответствии с их чаяниями. <...>

Дружественные отношения между государствами-участниками

<...> В соответствии с нашими обязательствами по Уставу Организации Объединенных Наций и обязательствами по хельсинкскому Заключительному акту мы возобновляем наши заверения в том, что будем воздерживаться от применения силы или угрозы силой против территориальной целостности или политической независимости какого-либо государства и от любых других действий, несовместимых с принципами и целями этих документов. Мы напоминаем о том, что несоблюдение обязательств по Уставу Организации Объединенных Наций представляет собой нарушение международного права.

Мы вновь подтверждаем нашу приверженность урегулированию споров мирными средствами. Мы принимаем решение создать механизмы по предотвращению и урегулированию конфликтов между государствами-участниками. <...>

28 июня и 1 июля 1991 г. были приняты решения о роспуске СЭВ и ОВД. Таким образом, холодная война закончилась еще до распада СССР в декабре 1991 г. и события в Беловежской Пуще лишь подвели черту под процессом окончания конфронтации, которому, вопреки прогнозам М.С. Горбачева, потребовался не длительный период, а всего 3 года: 1989-1991 гг.

31 июля 1991 г., незадолго до заговора ГКЧП, в Москве на встрече между М.С. Горбачевым и Дж. Бушем был подписан Договор об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1). В соответствии с этим соглашением стороны обязались в течение семи лет сократить количество своих стратегических носителей до 1600 единиц, а число боезарядов до 6 тыс. Сокращались также тяжелые советские МБР, которые составляли основу стратегических сил СССР, с 308 единиц до 154. Структура американских ядерных сил, опиравшихся на ядерный подводный флот, оставалась по существу неизменной, хотя общее количество межконтинентальных баллистических ракет США также пропорционально сокращалось.

На наш взгляд, довольно трудно дать определение периоду 1989— 1991 гг. Здесь соединились процессы целенаправленного снижения конфронтации Востока и Запада, т.е. возобновление политики разрядки, и незапланированные объективные процессы. Социально-политические изменения в странах Центральной и Восточной Европы и добровольный вывод советских войск из региона в 1990 г. обозначили рубеж, за которым по нарастающей последовали события, приведшие к окончательной дезинтеграции Восточного блока. Переговоры 1989-1990 гг. о будущем Германии завершились безоговорочным (без каких-либо уступок со стороны Запада) согласием советского руководства на вхождение объединенной страны в НАТО. 3 октября 1990 г. считается днем объединения Германии. Конец 1991 г. ознаменовался распадом Советского Союза. Таким образом, с исчезновением в течение 1989-1991 гг. линии «фронта» и «противника» холодная война, а с ней и биполярная структура международных отношений закончилась.

Вместе с тем для многих историков и политологов вопрос об окончании холодной войны остается открытым, делаются ссылки на наследие холодной войны в международных отношениях XXI в. В наибольшей степени оно находит свое проявление в живучести в политическом и общественном сознании стереотипов этого периода. Ведь холодная война влияла на менталитет и психологию политических лидеров и населения. При ухудшении современных отношений США и Европы с Россией эти стереотипы (в том числе образ врага, агрессивные намерения сторон) очень быстро реанимируются и оказывают свое отрицательное воздействие на состояние межгосударственных взаимоотношений. К наследию холодной войны также относится наличие клуба ядерных держав, сложность вопроса о нераспространении ядерного оружия, сохранение доктрины взаимного «ядерного сдерживания». Унаследованы и основы прежней системы многосторонней дипломатии, начиная с ООН, МВФ, ВТО, МАГАТЭ, ЕС, того же военно-политического блока НАТО, к которым добавились «Группа 20», БРИКС, АТЭС, АСЕАН, ШОС и другие объединения. Холодная война также породила зависимость экономик США и России, особенно их высокотехнологичных отраслей, от уровня военных расходов. Они в настоящий момент значительно возросли. Тем не менее прямая экстраполяция прошлого на настоящее, попытки объяснить развитие постбиполярной системы международных отношений с помощью традиционных клише затушевывают специфику современных противоречий ведущих игроков на мировой арене, где принципиальное значение имеют столкновение геополитических интересов, борьба за стратегические энергоресурсы и рынки сбыта, отягощенные усилением региональных конфликтов. Определенную роль играют и идеологические факторы: стремление США навязать свою модель демократии в качестве универсальной и сопротивление этим попыткам.

Неоднозначен также ответ на вопрос, кто выиграл и кто проиграл холодную войну? С одной стороны, очевидно, что Россия заплатила гораздо большую цену за нее, подорвала свою экономику в результате безумной гонки вооружений, растрачивания национальных ресурсов в борьбе за страны Третьего мира, затягивала реформирование социально-политической системы. Однако тезис, согласно которому США и возглавляемый ими свободный мир одержали победу в холодной войне, исходит из формальной констатации фактов. В противоборстве двух социально-политических систем действительно победила либерально-демократическая и рыночная модель, т.е. капиталистическая. Но при этом необходимо учитывать, что Советский Союз добровольно вышел из холодной войны и отказался от государственной коммунистической идеологии. Запад внес существенный вклад в окончание холодной войны не только в результате самого противоборства, обернувшегося для СССР неспособностью преодолеть отставание в научно-технологическом и экономическом развитии, но и поддержав, хоть и не сразу, разоруженческие и общеевропейские инициативы М.С. Горбачева. Однако на уровне глубинных причин решающую роль в окончании холодной войны сыграл внутрисистемный кризис в Восточном блоке, и прежде всего — в Советском Союзе.

Как уже отмечалось, в Восточном блоке давно развивались центробежные тенденции, подтачивавшие его изнутри. Саморазрушение было характерно и для внутриполитического развития СССР, делавшего необходимым для высшего руководства страны политическое и экономическое реформирование государства, но отнюдь не обязательно его распад. Этот финал был обусловлен субъективными факторами. Следовательно, Западу принадлежит лишь часть заслуг в окончании холодной войны, которая более сорока лет оказывала определяющее воздействие на формирование и развитие биполярной системы международных отношений. С другой стороны, тот факт, что окончание холодной войны совпало с распадом СССР, объективно обеспечил США на два десятилетия XXI в. статус единственной сверхдержавы. С этой точки зрения, они оказались в выигрыше. Однако в целом от окончания холодной войны выиграли все стороны, избавившись от чреватой военной катастрофой борьбы за доминирование своей модели социальнополитического и экономического развития и сосредоточившись на решении сложных проблем эпохи глобализации.