Ирак при Хасанидах и Джалалидах

Одним из наиболее явных примеров могущества региональных элит на Ближнем Востоке служит правление Хасанидов и Джалалидов в Ираке. Эта восточная группа провинций империи (эйалеты Басра, Багдад, Мардин, Мосул, Шахризор) веками воспринималась в Стамбуле как неспокойный пограничный регион. Ирак всегда находился под угрозой вторжения со стороны Ирана, тем более, что доступ в Ирак был крайне значим для шиитов: на его территории находились важнейшие шиитские святые места, привлекавшие тысячи паломников, — Неджеф и Кербела. Существенной для развития политического противостояния местных верхушек со Стамбулом была также крайняя этническая неоднородность населения Ирака: здесь соседствовали и нередко соперничали арабы, курды, персы, турки, ассирийцы, евреи, армяне. Не менее пестрой была и конфессиональная карта османского Ирака. Хотя большинство населения составляли мусульмане (сунниты и шииты), довольно многочисленны были также христиане, иудеи, йезиды и сабии.

В сложных условиях раннего XVIII в., особенно после территориальных и финансовых потерь по итогам войны 1683–1699 гг. со «священной лигой» Австрии, Польши, Венеции и России, Стамбулу пришлось принять всерьез угрозу иранского вторжения в османские пределы. Поэтому султанское правительство было готово смириться со все возраставшей в Ираке консолидацией местных эйалетов в обмен на действенную оборону границы со стороны местных пашей. После того как в 1704 г. наместником в Багдаде был назначен опытный администратор, бывший пашой в Конье, Халебе, Урфе и Диярбакыре, Эйюб Хасан-паша — по одной версии, арнаут (албанец), а по другой — грузин, — привычная практика назначения и смещения пашей в Ираке прекратилась. Вместо нее установилась система фактической «семейной унии» между ставленниками и преемниками Хасан-паши, правившего в Багдаде до самой своей кончины в 1724 г. Тем временем его родственники добились прав на эйалеты Басра, Мардин и Шахризор, объединив, таким образом, все земли Ирака, кроме эйалета Мосул и курдских княжеств на севере.

Эйюб Хасан-паша вместе со своим сыном и преемником Ахмед-пашой (правил в 1724–1734 и 1736–1747 гг.) положили начало иракской мамлюкской гвардии (тур. кюлемены). Стремясь создать противовес военному преобладанию янычарского войска, они основали военную школу, в которой обучались и воспитывались пленные мальчики, привозимые из Закавказья, главным образом из Грузии. В их среде грузинский язык сохранялся как разговорный до 30-х годов XIX столетия; не прерывались и родственные связи иракских кюлеменов с их исторической родиной. Первоначально закавказские мамлюки составляли личную гвардию правителей Багдада, но уже в 10-х годах XVIII столетия мамлюкские эмиры назначались Хасаном-пашой на ведущие посты в армии и государстве. В частности, из их среды обычно происходил своего рода «майордом» паши и управляющий делами эйалета (кяхья), канцлер (диван эфендиси), начальник финансового ведомства (дефтердар), казначей (хазнадар). Так военные приобрели опыт в делах правления и влились в ряды административного аппарата, что еще больше укрепило самовластие мамлюков в Ираке.

Важнейшей проблемой для Хасан-паши и его преемников была защита срединных османских земель от иранских вторжений. С развалом державы Сефевидов багдадские правители устремились в Иран для раздела сефевидского наследства. Как только русские войска заняли прикаспийские провинции Ирана, а османские силы — Грузию, Ширван и Тебриз, иракские контингенты оккупировали западную часть Ирана с городами Керманшах и Хамадан. Однако вторжение афганских племен в Иран и создание державы Надир-шаха вынудили иракских пашей оставить свои новые территории к 1730 г. Далее ирано-иракские столкновения приобрели затяжной характер; в 1733 г. Багдад даже пережил осаду Надир-шаха, которую удалось снять только при помощи османских войск, выдвинувшихся на помощь Ахмед-цаше из Анатолии. Только убийство Надир-шаха в 1747 г. покончило с постоянной угрозой Ираку со стороны восточного соседа.

Другой проблемой правления мамлюков в Ираке были постоянные попытки османской метрополии свести на нет их могущество и положить предел срокам их правления. Редко согласуя свои действия с центральным правительством в Стамбуле, вожди кюлеменов и сами давали повод к вмешательству Порты в иракские дела. Так, в 1734 г. Ахмед-паша был отстранен от управления Ираком и направлен в Халеб, а в Багдад и Басру были назначены два разных паши. Однако через два года иранцы вторглись в Междуречье, и Порта сочла за благо немедленно вернуть Ахмед-пашу в Багдад и вновь вручить ему правление Багдадом и Басрой. Еще одна безуспешная попытка Стамбула обуздать самоволие мамлюков относилась к 1747–1748 гг. После кончины Ахмед-паши ставленники Порты трижды пытались поставить Багдад и Басру под свой контроль при поддержке янычар. Однако мамлюкские дружины с помощью городских ополчений Багдада и Басры сорвали кампанию по восстановлению старых порядков.

В конечном счете за отсутствием сыновей у покойного Ахмед-паши в Среднем и Нижнем Ираке укрепились мамлюки его дома. Первым из них был Сулейман-паша Абу Лейла — кяхья и зять Ахмед-паши, ранее представлявший его власть в Басре. За время его правления в Багдаде (1749–1761) ему удалось наладить с помощью подношений и интриг хорошие отношения со Стамбулом, особенно после 1755 г., когда его покровитель Рагиб-паша стал великим везиром султана Мустафы III (1757–1774). При помощи массовых репрессий он напомнил бедуинским племенам (прежде всего крупному южноиракскому племени мунтафик) об их обязательствах перед Багдадом, данных еще Эйюбу Хасан-паше и его сыну. На севере Сулейман унял буйные налеты курдов. Сходную политику проводили и его преемники — Омар-паша (1764–1775) и Сулейман-паша аль-Кабир, или Буюк Сулейман (1780–1802).

Оба они также были мамлюками Ахмед-паши и женились на его дочерях. При них внутреннее положение Ирака стало довольно устойчивым. Исключение составили отдельные попытки зендских правителей Ирана вмешаться в иракские дела (60-70-е годы XVIII в.) и вторжение аравийских ваххабитов в Западный Ирак, ознаменовавшееся массовой резней шиитов в Кербеле (1801). Но, несмотря на эти потрясения, Багдад был расчищен от руин, строились крепости и арсеналы, реставрировались мечети, медресе, базары и караван-сараи, наводились новые мосты через Тигр и Евфрат, предпринимались масштабные восстановительные и ирригационные работы. Мамлюки поощряли торговлю по Тигру и Евфрату, в конце XVIII в. вступили в союз с Британской Ост-Индской компанией и сделали Багдад крупным центром распределения потоков южноазиатских товаров на пути из Басры к Халебу, Дамаску и Мосулу.

Во второй половине XVIII столетия объединенный мамлюками-Хасанидами Ирак уже обладал хорошо налаженным административным аппаратом и боеспособным войском. О силе сподвижников Хасан-паши говорит и то, что Багдад, Басра, Мардин и Шахризор формально входили в состав Османской империи, но пользовались большой степенью автономии. Все должностные назначения в Ираке санкционировались багдадским правителем, налоги с объединенных эйалетов шли не в стамбульскую казну, а поступали в распоряжение казначейства в Багдаде, откуда часть денег перечислялась в Стамбул, а остальными паша распоряжался по своему усмотрению. К тому же за весь XVIII в. султанскому правительству ни разу не удалось на долгое время назначить на пост багдадского паши своих ставленников. Как писал в середине XVIII в. относительно Ирака переводчик российского посольства в Стамбуле Буйдий, «Порта Оттоманская, отчаявшись [иметь] владения в тех краях, не упоминает ни о Вавилоне, ни о Басре, ниже о Керкюте». Такое положение дел просуществовало до 1831 г., когда Стамбул, воспользовавшись эпидемией чумы в Ираке, силой восстановил свое прямое управление этой арабской территорией.

Подлинной столицей Ирака оставался Багдад, тогда как в других эйалетах правили доверенные мамлюки багдадского паши. Власть мамлюкских эмиров Багдада не распространялась только на североиракский город Мосул, расположенный вблизи османо-сефевидского фронта и на границе курдских владений и арабских земель. Здесь укрепилась семья Джалилидов, возводящая свои корни к христианским торговцам из восточной Анатолии. Предок Джалилидов переехал из Диярбакыра в Мосул в конце XVII в., а его семеро сыновей обратились в ислам. Старший из них, Исмаил ибн Абд аль-Джалиль, откупил право снабжения османских войск продовольствием в 1726 г., а вскоре получил под свое управление и эйалет Мосул. Хотя ирано-османские войны XVIII столетия в большей степени угрожали безопасности Среднего и Нижнего Ирака, в 1736 г. сыну Исмаила Хусейн-паше аль-Джалили пришлось энергично оборонять Мосул от афганских отрядов Надир-шаха; успех Хусейна поднял популярность его родственников в городе и позволил ему надеяться на усиление своих позиций в Ираке. Он даже смог в 1741 г. добиться поста паши Басры, поскольку отвечал за снабжение османских армий, боровшихся с Надир-шахом на юге страны. Однако мамлюки Ахмеда-паши, представлявшие значительную военную силу, решительно расстроили его планы. После этого случая Джалилиды, преобладая в администрации эйалета Мосул, не пытались расширить пределы своих владений. Они больше, чем багдадские паши, зависели от назначений Порты, регулярно заменявшей одних из них на других, и стремились укрепить свои связи с янычарским корпусом Мосула и городским патрициатом. Пять поколений этой семьи правили эйалетом Мосул до 1834 г., когда соперничающие местные кланы свергли последнего пашу-Джалилида.