Жизнь черногорских студентов в России в конце XIX – начале XX в. Надежды и реальность

В. Б. Хлебникова

Наряду с глобальной историей, изучающей законы человеческого бытия, ученых всегда волновала так называемая история повседневности, микроистория с ее бесхитростными темами: рождения, жизни и смерти простого человека. Из небольших сюжетов, повествующих о том, что было значимым для обычных людей в ту или иную эпоху, как достигались ими цели и идеалы, как преодолевались жизненные трудности, что считалось добродетелью, в общем и складывается всемирная история, которая берет на себя труд понять всю глубину причинно-следственных связей развития общества.

В этой статье речь пойдет о вопросе, органично вписывающемся в микроисторию, – о просвещении Черногории, вынужденной на рубеже XIX–XX вв. преодолевать свою вековую отсталость. Хотелось бы воссоздать картину пребывания в России молодых черногорцев, посланных за границу для обучения в средних и высших учебных заведениях. Рассматривая этот частный вопрос, автор считает нужным ввести в оборот некоторые архивные материалы, на основании которых читатель может сам судить о том, как жилось выходцам из маленького славянского княжества в Российской империи, с какими трудностями было сопряжено их образование.

Опубликованные в приложении документы русского и черногорского происхождения хранятся в Архивном отделении Народного Музея Черногории (Далее – АОНМЧ). Они сохранились в двух фондах. Первый – личный фонд князя, позже короля Николы (Архивско Одељење Народног Музеја Црне Горе, фонд краља Николе). В нем можно найти материалы, которые нечасто попадают в государственные архивохранилища. Это личные письма, просьбы, доносы и кляузы, бумаги, связанные с придворным протоколом и государственными делами, некоторые послания от представителей династии Романовых и проч. Подобные источники обычно трудно систематизировать, так как они разнообразны и в значительной мере «случайны». И, тем не менее, эти материалы интересны тем, что носят субъективный, лично окрашенный характер и передают детали повседневности гораздо полнее, чем официальные бумаги.

Второй фонд имеет необычную историю (АОНМЧ, фонд Приновљени рукописи. Далее – Ф. Принов. рук.). Это архив российской дипломатической миссии в Цетинье, который русские дипломаты не успели вывезти в 1915 г., когда австрийские войска оккупировали Черногорию. Самые секретные и важные документы, конечно, были уничтожены.

Но материалы, связанные с рядовыми событиями, ежедневной работой, с буднями русско-черногорского сотрудничества, сохранились, хотя и не полностью. Источники, оставшиеся в архиве миссии, с одной стороны, являются копиями и черновиками тех донесений, запросов, инструкций, которые хранятся в Москве, в Архиве внешней политики Российской империи (далее – АВПРИ). С другой стороны, в фонде есть интересные с психологической точки зрения документы, которые редко встречаются в официальных архивах. Это личные просьбы о помощи во время голода, ходатайства о приеме в российские учебные заведения, приглашения на культурные мероприятия и школьные праздники, письма дипломатов, искавших совета у своих коллег, и т. д. Хранящийся в Архивном отделении Государственного музея Цетинье фонд российской дипломатической миссии позволяет восстановить работу русских дипломатов во всем ее многообразии и в мелких деталях.

Во время Первой мировой войны все бумаги, осевшие в двух названных фондах, были закопаны в землю, поэтому многие документы невозможно прочесть из-за плохой сохранности. Но те источники, которые остались, заслуживают самого пристального внимания историков. Публикацией некоторых из них хотелось бы привлечь внимание исследователей, в первую очередь черногорских, к фондам Архивного отделения музея. Автор благодарит сотрудников Архивного отделения музея за внимательное отношение и помощь.

Черногория после международного признания в 1878 г. остро нуждалась в квалифицированных специалистах, так как ей предстояло построить современное государство, поднять экономику, преодолеть почти поголовную неграмотность населения. Решить эти сложные задачи собственными силами княжество не могло, система образования в стране была в зачаточном состоянии, не было ни одного вуза и только два средних специальных учебных заведения – Богословская семинария для юношей и Мариинский женский институт для девушек. Катастрофически не хватало начальных школ и учителей для них. Отчасти выходом из этой тяжелой ситуации была посылка молодых людей в заграничные школы и вузы. На первом месте среди стран, готовых принять у себя студентов с Балкан, всегда была Россия. Об этом в августе 1880 г. глава православной церкви в Черногории митрополит Иларион Руварац писал российскому министру-резиденту А. С. Нонину: «Так как мы здесь еще не имеем ни одной высшей школы, то хотели бы двух учеников, Ника Капичича и Милана Войводича, отправить на дальнейшее обучение. Мы верим, что наше желание будет исполнено в братской России. Поэтому обращаемся к Вашему превосходительству с большой просьбой дать вышеназванным студентам рекомендацию для получения мест в России…» [АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1880, фас. XXVIII]. С 1878 по 1913 г. такие обращения от светских и духовных властей Черногории были постоянными.

Подобные просьбы всегда находили положительный ответ в России. Руководству Российской империи было ясно, что огромные траты на освобождение славянских народов и превращение их в верных союзников должны подкрепляться хорошо поставленной системой образования и воспитания славянской молодежи, на которую делался главный расчет. В интеллектуальной элите южнославянских стран российские политики видели проводников своего влияния, надежный инструмент формирования общественного мнения в том или ином регионе. Дело образования выходцев из славянских земель продолжалось на протяжении десятилетий, было поставлено на широкую ногу и приносило реальную пользу и русским покровителям, и славянским народам.

При Азиатском (позже Первом) департаменте Министерства иностранных дел много лет успешно работала Комиссия по образованию в России южных славян. Она подбирала подходящие места в средних и высших учебных заведениях Российской империи, выделяла стипендии, разрабатывала правила приема и обучения, рассылала их и сопроводительные инструкции в дипломатические службы на Балканах, опекала славянскую молодежь во время обучения, помогала решать возникавшие довольно часто социальные и личные проблемы своих стипендиатов. Первым и главным помощником Комиссии были славянские благотворительные комитеты, также немало сделавшие для того, чтобы молодые люди из славянских стран получили образование и вернулись на родину квалифицированными специалистами.

Правила, в соответствии с которыми отбирали и посылали в Россию абитуриентов, были довольно простыми (см. Приложение 1). В начале 80-х гг. XIX в. от черногорцев, собравшихся учиться в нашей стране, требовались: минимум документов об образовании, элементарное знакомство с русским языком и относительно стабильное материальное положение семьи будущего студента. Этого было достаточно, чтобы получить стипендию Комиссии. Было еще одно условие – рекомендация от светских, духовных властей или от общин, которые посылали своих земляков учиться, но, как видно из текста документа, этой рекомендации не придавалось решающего значения. Если кандидат не мог ее получить по каким-то объективным обстоятельствам, на ней не настаивали. Условие, связанное с имущественным цензом семьи кандидата, не означало, что в России противились обучению людей из бедных слоев славянского общества. Но стипендия, которую платила Комиссия, была очень скромной, а жизнь на чужбине нелегка. Поэтому чиновники МИД предпочитали иметь дело с молодыми людьми, чьи семьи могли бы им оказать материальную помощь в случае непредвиденных осложнений.

Наплыв славян, в том числе черногорцев, в Россию оказался выше всяких ожиданий. МИД России столкнулся с рядом проблем, которые, если можно так выразиться, нервировали чиновников. Администрация славянских стран не соблюдала сроки высылки документов, названные в правилах (к 1 апреля текущего года), и не давала вовремя ответа, сколько молодых людей собирается приехать в Россию. Кандидаты часто не соответствовали даже тем простым требованиям, которые разработала Комиссия: были «переростками» (слишком взрослыми, чтобы учиться в тех школах, куда приезжали), не имели законченного среднего образования, совсем не знали русского языка. Много хлопот было с теми, кто отправлялся в Россию на свой страх и риск, не получив официального подтверждения, что место в учебном заведении им будет предоставлено. Поскольку выходцы из Черногории были, как правило, небогаты, то возникали проблемы с их возвращением на родину, у многих просто не было денег на обратный билет. Все эти трудности приходилось преодолевать сотрудникам Комиссии и членам славянских благотворительных комитетов.

Со временем Комиссии пришлось ужесточать и уточнять правила приема, в конце 90-х гг. XIX в. были введены новые требования. Они предъявлялись как к кандидатам, так и к властям, занимавшимся отбором и посылкой будущих студентов в Россию (см. Приложение 2). Подтверждались сроки сбора и высылки документов (к 1 апреля текущего года); заявления тех, кто опоздал с прошением, откладывались на год. Категорически запрещалось выезжать в Россию без официального приглашения, в котором указывалось, что стипендия будет предоставлена. Если это условие не соблюдалось, следовало суровое наказание, нарушитель дисциплины терял право на стипендию. Жестко регламентировался вопрос о национальном происхождении кандидатов, ими могли быть только славяне – подданные Сербии, Черногории, Болгарии и уроженцы тех южнославянских областей, которые еще оставались под властью Османской империи. Остальные предписания оставались, по-прежнему, простыми; количество документов, необходимых для выезда в Россию, не изменилось. Как видим, Комиссия по образованию в России южных славян боролась со «стихийными» и недисциплинированными абитуриентами своими бюрократическими способами, стараясь повысить их ответственность за собственное образование.

Количество мест для обучения в конце XIX – начале XX в. постоянно увеличивалось, но всегда желающих было больше, чем предложенных стипендий. Типичный набор предлагаемых учебных заведений мы находим в письме Комиссии, направленном российскому министру-резиденту в Цетинье К. М. Аргиропуло 10 декабря 1892 г. (см. Приложение 3). Это были все университеты России, Военно-медицинская Академия в Петербурге, горные и технологические институты. Очень приветствовалось обучение славян в российских духовных академиях. Средние учебные заведения России, обучавшие славян, – это духовные семинарии, кадетские корпуса, профессиональные училища. Довольно часто учреждались специальные стипендии для черногорцев, чтобы дать им возможность получить неизвестные в княжестве профессии (см. Приложение 4).

Важным моментом в деле развития образования была готовность русских ремесленных училищ принять маленьких черногорцев на обучение (см. Приложение 5). Дело в том, что в крохотной воинственной стране исторически сложилось негативное отношение к ремеслу как занятию, недостойному истинного воина. Самому князю Николе приходилось бороться с этим предрассудком, убеждать своих подданных заниматься мирным обыденным трудом. Овладение ремесленными специальностями в России было одним из способов вовлечения активного населения в хозяйственную жизнь на новых современных началах.

В конце XIX в. в Россию стали посылать и девушек, которые поступали в Женский медицинский институт в Петербурге, а также в Левашевский пансион в Киеве, Кушниковский девичий институт в Керчи, Славянский питомник в Одессе, женскую гимназию в Астрахани и в др. Интересно отметить, что большая часть учебных заведений, доступных девушкам из южнославянских стран, была на юге Российской империи. В Комиссии не забывали о том, что климат России для уроженцев Балкан был слишком суровым (см. Приложение 2). Для черногорок возможность учиться в России значила больше, чем для других южных славянок. Женский вопрос в княжестве имел особую историческую окраску. Племенной уклад народной жизни, еще довольно прочный на рубеже XIX–XX вв., подразумевал самый низкий социальный статус женщин. В патриархальных черногорских семьях жены, дочери и сестры выполняли тяжелую физическую работу в доме и в поле, не имели права решать свою судьбу – за них это делали родители или мужья – ив силу такого положения чаще всего не имели доступа даже к начальному образованию. Известный исследователь П. А. Ровинский в многотомной монографии «Черногория в ее прошлом и настоящем» писал о том, как неохотно соглашались в семьях отпускать девочек даже в начальную школу. Правда, в княжестве много лет успешно работал Мариинский женский институт, находившийся под покровительством русского двора, но он не мог вместить и малой доли всех, кто хотел бы там учиться. Поэтому редкий счастливый случай уехать в Россию и получить там специальное образование был для черногорских девушек почти равен чуду.

Лица, которые так или иначе сталкивались с проблемами размещения славян в российских учебных заведениях, относились к делу неформально и с большим энтузиазмом, изыскивая все новые возможности помочь молодежи, желающей учиться. Упомянутый в письме Комиссии по образованию южных славян Ф. Минков (см. Приложение 3), руководитель специального пансиона для черногорских мальчиков, в котором в течение нескольких месяцев готовили к поступлению в кадетские корпуса России, поддерживал активную переписку с российской дипломатической миссией в Цетинье и передавал новейшую информацию о том, какие школы в России могли бы принять черногорцев. Например, 14 июня 1893 г. он сообщал К. М. Аргиропуло: «Я ездил с министром народного просвещения в Новую Александрию (Варшавский учебный округ), где открыт Агрономический лесной институт… Институт… мне очень понравился – это земной рай; и для наших славян нельзя было бы приискать более удобное место…

Я думаю, что для развития земледелия и лесоводства в Черногории не мешало бы пока иметь хотя одного черногорца в этом институте, но необходимо, чтобы он окончил у себя на родине или в России среднее учебное заведение и знал русский язык, и был не моложе 18 лет. В институт принимаются только русские подданные, но я беру на себя почин выхлопотать у г-на министра народного просвещения принять и черногорского подданного. Я постараюсь поставить дело воспитания черногорцев на должную ногу, чтобы оно впоследствии приносило стране пользу» [АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1893, фас. XLI, д. 1–2].

Вообще, о том, как работалось Ф. Минкову с черногорскими юношами, следует сказать отдельно. Его воспитанники после многомесячного пребывания в пансионе обычно успешно сдавали экзамены и поступали в кадетские корпуса. Но это давалось немалым трудом, так как многие из кандидатов были слабо подготовлены к обучению в России, а посылавшие их чиновники не всегда соблюдали правила, принятые Комиссией (см. Приложение 6). Тем не менее, письма Ф. Минкова, сохранившиеся в архивах, свидетельствуют о его неизменном стремлении помочь всеми силами юным черногорцам, желающим учиться в русских кадетских корпусах, а также о его неиссякаемом добродушии. К чести черногорского правительства нужно добавить, что заслуги Ф. Минкова не остались незамеченными – он был награжден князем Николой за вклад в дело просвещения черногорцев.

В Россию приезжали не только те, кто получил стипендию от Комиссии по образованию южных славян, но и так называемые «питомцы», воспитанники князя Николы. Эти юноши должны были жить и учиться на средства, выделенные черногорским двором. В разные годы их число было разным, но проблемы у них были почти одни и те же. Черногорское княжество в конце XIX в. находилось в исключительно тяжелом финансовом положении, имело непосильные внешние долги. Поэтому про своих воспитанников князь часто «забывал», и те, не получая финансовой поддержки с родины, оказывались в отчаянном материальном положении. Редкие подарки со стороны членов княжеского семейства не могли компенсировать того, что пособие названным студентам не выплачивалось месяцами (см. Приложение 7).

Заниматься их судьбой обычно приходилось славянским благотворительным комитетам, особенно С.-Петербургскому. Сохранилась довольно обширная переписка между С.-Петербургским славянским благотворительным комитетом и сотрудниками разных уровней МИД России по поводу воспитанников князя Николы. Суть писем в том, что присланные черногорским монархом студенты так долго не получали стипендию из Цетинье, что С.-Петербургскому комитету пришлось выдать им в 1890 г. немалую сумму на пропитание и одежду (см. Приложение 8). Руководство комитета было обязано публично отчитываться перед своими членами о расходах, поэтому возникла деликатная проблема, как объяснить благотворителям эти траты. Был найден временный выход из неловкой ситуации. В России тогда шел сбор средств в помощь черногорскому народу, страдавшему от очередного неурожая и голода. Выданные стипендиатам князя Николы деньги были включены в графу «в пользу голодающих черногорцев». К сожалению, в этой формулировке была горькая правда – юноши в самом деле жили впроголодь в России. Ситуации, подобные описанной, возникали неоднократно (см. Приложения 9,10,11).

Иногда дело доходило до крайностей. Горькая судьба ждала дальнего родственника княгини Милены Радована Вукотича (см. Приложение 12). Одаренный волевой молодой человек, приехавший учиться в петербургскую Военно-медицинскую академию, ослеп из-за того, что голодал и терпел крайнюю нужду, подолгу не получая из Черногории положенной ему стипендии. Сотрудники Славянского комитета обратили особое внимание на деликатность Р. Вукотича, не считавшего достойным требовать денег или иной помощи. Даже потеряв зрение, Р. Вукотич не отказался от мечты получить высшее образование. Он перевелся на юридический факультет Петербургского университета, который закончил с отличием. Восхищенные мужеством и упорством студента, сотрудники Славянского комитета обратились в Азиатский департамент МИД России с просьбой оказать материальную помощь стойкому черногорцу.

Всем черногорцам, были ли они стипендиатами Комиссии или воспитанниками князя Николы, за границей приходилось нелегко. Слабое знание русского языка, патриархальные представления о жизни, которые мешали адаптироваться в новом окружении, бедность, отсутствие связей, непривычная среда обитания, суровый климат – все это делало путь к российскому диплому очень тяжелым.

Еще один драматический эпизод, связанный со стремлением учиться в России во что бы то ни стало, мы находим в письме, присланном из С.-Петербургского Славянского комитета в Цетинье в 1911 г. Шестнадцатилетний Спасое Вукич Зонич был принят в губернскую гимназию г. Владимира стипендиатом Комиссии по образованию южных славян, но закончив три класса, заболел туберкулезом. Врачи посоветовали отправить мальчика на родину (он был из Васоевичей) не меньше чем на год. Председатель правления С.-Петербургского комитета 31 мая 1911 г. писал в Цетинье российским дипломатам: «Опасаясь, что Зонич, стремящийся продолжать свое образование, прибудет опять в Россию не вполне излечившись от болезни, которая в таком случае разовьется с новой силой, Попечительство имеет честь покорнейше просить ИМПЕРАТОРСКУЮ Миссию не допускать выезда Зонича в Россию без представления им свидетельства врача о его выздоровлении. Независимо сего, Попечительство позволяет себе усердно просить Миссию оказать Зоничу возможное содействие к надлежащему лечению его на родине, так как состояние его здоровья врачами признано опасным. Наиболее желательным для Зонича было бы окончить среднее образование на родине и уже после этого, если позволит здоровье, приехать в Россию для получения высшего образования» [АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1911, фас. LXIV].

История С. Зонича весьма показательна. Одно дело жить в маленькой Черногории и мечтать увидеть свет и стать образованным человеком. Другое – приехать в далекую суровую страну, узнать всю горечь положения студента на чужбине и не отказаться от мечты. Целеустремленность черногорских студентов была едва ли не единственным помощником в их нелегкой миссии. Можно только догадываться, сколько схожих историй происходило в те времена.

И все же никакие тяготы не смогли остановить черногорскую молодежь, мечтавшую увидеть Россию и учиться в ее школах и вузах. В качестве примера можно прочесть письмо некоего Р. Раичевича, умоляющего своего монарха дать разрешение на продление образования в Петербурге (см. Приложение 13). Будучи учеником одной из петербургских школ, он сумел выхлопотать себе русскую стипендию и место в специальном военном учебном заведении – Артиллерийской школе, но неожиданно получил отказ от военного министра Черногории. Не в силах смириться с этим решением, нарушая субординацию, Р. Раичевич в длинном верноподданническом прошении на имя короля Николы умолял дать ему возможность продолжить образование в России. За бесконечными повторами и заверениями в верности и преданности отчетливо слышится крик души молодого человека, мечта которого не может исполниться, а надежда вот-вот рухнет.

Другое отчаянное послание – от студента историко-филологического факультета Московского университета М. Джуровича – содержит аналогичную просьбу. Студент умоляет дать ему стипендию на два года, чтобы иметь возможность «завершить университет и достичь своей цели – служить своему отечеству, которое ВАШЕ КОРОЛЕВСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, как говорится, из ничего подняли на жизнь и труд во имя славного будущего» (см. Приложение 14). Повышенная эмоциональность этих писем, их страстность и экспрессивность являются очевидным подтверждением того, какое значение имела для черногорской молодежи возможность получить образование в России. Это была высокая мечта, труднодостижимая и прекрасная цель, во имя которой можно было перенести любые лишения.

Несколько девушек тоже составили часть новой образованной молодежи, вернувшейся из России в отечество для того, чтобы способствовать его подъему. Трогательно звучит история двух черногорок, Марицы Николич-Павлович и Ангелии Роганович, внучек воеводы Пеко Павловича (см. Приложение 16). В 1887 г. в семилетием возрасте они были привезены в Россию, русского языка не знали и были слишком малы, чтобы поступить в какую-нибудь среднюю школу. Поэтому были помещены в Демидовский дом трудолюбия (его также называли Дом Анатолия Демидова) – воспитательное и учебное заведение, работавшее под покровительством императрицы Марии Федоровны. Одиннадцать лет провели девочки в Демидовском доме, получили образование и стали профессиональными учительницами. Их успехи в учебе были отмечены специальными наградами. Но обе, к сожалению, забыли родной язык, что сильно тревожило их воспитателей. Руководство Демидовского дома отправило девушек на родину, снабдив всеми необходимыми вещами и, главное, рекомендациями, адресованными русскому министру-резиденту и начальнице Мариинского Женского института в Цетинье С. П. Мертваго. Под ее началом юные учительницы должны были приступить к педагогической работе. Нет никаких сомнений, что Мариинскому институту, который всегда испытывал острую нехватку кадров, воспитанницы Демидовского дома были нужны. Именно таким образованным девушкам предстояло решать женский вопрос в Черногории.

Результаты работы Комиссии по образованию южных славян стали видны довольно быстро. Выпускники русских вузов сразу же включались в общественную жизнь своего отечества, стремясь ускорить его развитие. Многие гражданские и военные чиновники, а также представители духовенства, получившие образование в России, стали заметными фигурами в государственном аппарате Черногории, занимали министерские посты, входили в ближний круг черногорского монарха. Некоторые из выпускников трудились в сфере образования и науки. Один из первых историков и библиографов Черногории Марко Драгович с 1878 по 1882 г. учился в С.-Петербургской Духовной академии и серьезно увлекся изучением архивных материалов по черногорской истории, мечтая написать историю русско-черногорских отношений от Петра I (см. Приложение 15). Может быть, именно это увлечение определило дальнейшую судьбу М. Драговича, автора более ста научных и популярных трудов.

В заключение хочется еще раз подчеркнуть тот энтузиазм и одушевление, с которым молодые люди рвались в страну, мало им известную, но представлявшуюся оплотом их надежд. Суровые испытания не охладили пыла тех, кто верил в великую Россию, защитницу славянских народов. Российские чиновники, стремившиеся организовать, привести в определенные рамки и контролировать эти порывы, в определенном смысле потерпели неудачу. В 1913 г. руководство С.-Петербургского Славянского благотворительного комитета в письме к посланнику в Цетинье А. А. Гирсу в очередной раз сетовало на «наплыв» черногорцев, нарушавших инструкции и правила и приезжавших в Россию учиться без всякой подстраховки (см. Приложение 17). Председатель комитета просил, чтобы в черногорских газетах были опубликованы условия, в соответствии с которыми шло зачисление в учебные заведения империи. Растущий поток «неорганизованных» абитуриентов свидетельствовал, с одной стороны, о высоком рейтинге российского образования в славянских странах, был своего рода признанием отличного качества русских дипломов, их востребованности. С другой стороны, средний черногорский абитуриент начала XX в. был куда лучше осведомлен о Российской империи, чем тот, кто уезжал на чужбину в начале 80-х гг. XIX в. Он уже знал, каково пришлось землякам, отучившимся в Петербурге или Москве, знал, что будет нелегко, иллюзий было гораздо меньше. А намерение ехать в Россию учиться не ослабевало. Только Первая мировая война смогла остановить этот поток.

Приложения

Приложение 1

«Правила определения в Русские учебные заведения южнославянских уроженцев.

1. Выбор молодых людей для поступления в наши духовно-учебные заведения предоставляется преимущественно духовным властям в Славянских Государствах, для определения же в наши учебные заведения гражданского и военного ведомств – необходима рекомендация военных и гражданских властей означенных Государств, заведывающих делом воспитания юношества. Представление кандидатов для помещения в наши учебные заведения, помимо рекомендации светских и духовных властей славянских государств, предоставляется также и нашим заграничным агентам в этих государствах. В тех местностях Балканского полуострова, которые находятся под управлением Турецких властей, избрание кандидатов в наши учебные заведения всецело предоставляется нашим там агентам, кои будут руководствоваться при выборе кандидатов как нуждами православного населения местности, в которой они находятся, так и рекомендацией местных православных общин.

2. Все прошения об определении в наши учебные заведения сосредоточиваются: для Сербии – в Миссии нашей в Белграде, для Черногории – в Миссии в Цетинье, для Болгарии – в Дипломатическом Агентстве в Софии, для Восточной Румелии – в Генеральном Консульстве в Филиппополе и для Македонии – в Генеральном Консульстве в Салониках.

Примечание. Вице-Консульство в Битоли препровождает прошения в Генеральное Консульство в Салониках и Вице-консульство в Скутари – в Миссию в Черногории. Консульства в Сараеве, Призрене и Адрианополе представляют прошения об определении молодых людей в наши учебные заведения непосредственно в Комиссию по образованию в России южных славян.

3. Означенные Миссии, Дипломатическое Агентство, Генеральные Консульства и Консульства по рассмотрении прошений, поступивших к ним непосредственно, или переданных им подведомственными им Консульствами и Вице-Консульствами, а равно духовными и светскими властями Славянских Государств, объявляют лицам, ходатайствующим об определении детей в наши учебные заведения, что все молодые люди, кои получают образование в России на счет ИМПЕРАТОРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА, обязаны по окончании курса возвратиться на родину и не будут пользоваться у нас правом поступления на Государственную службу; за сим Миссии, Дипломатическое Агентство и Консульства препровождают поданные прошения с своими замечаниями в Комиссию по образованию в России южных славян к 1-му апреля.

4. При передаче этих прошений в Комиссию необходимо сообщение следующих сведений:

а) Точное обозначение заведения, в какое имеет быть помещен представляемый кандидат,

б) его имя, фамилия и возраст,

в) его документы: метрическое свидетельство и аттестат заведения, в котором он воспитывался на родине, с обозначением, по возможности, предметов пройденного им курса,

г) сведения о его родителях и об имущественном цензе их,

д) представление, если таковое будет, местных духовных и светских властей,

и е) сведения о том – знает ли представляемый кандидат русский язык.

5. Комиссия, по рассмотрении переданных ей прошений, извещает означенные выше Миссии, Дипломатическое Агентство, Генеральные Консульства и Консульства об избранных ею кандидатах и указывает сроки, к которым они должны прибыть в наши заведения.

6. К началу каждого учебного года Комиссия сообщает Агентам нашим в славянских землях сведения как о тех учебных заведениях, в кои могут быть помещаемы южнославянские уроженцы, так и о количестве имеющих, приблизительно, освободиться вакансий к началу следующего учебного года.

Примечания: а) Число представляемых кандидатов должно быть более числа имеющих открыться вакансий.

б) Кандидаты, представляемые для помещения в наши технические заведения, должны избираться, по возможности, из числа молодых людей, оказавших наилучшие успехи по математике». (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1883, фас. XXXI).

Приложение 2

«Правила выбора и рекомендации славянских уроженцев в русские учебные заведения, выработанные Комиссией по образованию в России южных славян.

Избрание кандидатов – славян на стипендии в наши учебные заведения всецело предоставляется нашим Агентам в Турции и Славянских Государствах, кои будут руководствоваться при выборе таковых как нуждами православного населения местности, в которой они находятся, так и рекомендацией местных духовных, военных и гражданских властей.

Все прошения с ходатайствами о принятии в наши учебные заведения сосредоточиваются:

Для Сербии – в Миссии нашей в Белграде; для Черногории – в Миссии в Цетинье; для Болгарии – в Дипломатическом Агентстве в Софии; для Македонии – в Генеральном Консульстве в Салониках.

Примечание. Консульство в Ускюбе и Вице-Консульства в Битоли и Призрене препровождают прошения славян в Генеральное Консульство в Салониках; Вице-Консульство в Скутари – в Миссию в Черногории; Консульство в Нише – в Миссию в Белграде; Консульство в Сараеве – в Посольство в Вене; Консульства в Адрианополе и Янине – в Посольство в Константинополе; Консульство в Рущуке и Вице-Консульства в Варне, Бургасе и Филиппополе – в Дипломатическое Агентство в Софии.

О таковом распоряжении Комиссии наши заграничные Агенты должны известить местных гражданских и духовных властей, дабы последние впредь не обращались с представлениями кандидатов непосредственно в Комиссию.

Означенные выше Миссии, Агентство и Консульства, по рассмотрении прошений, поступивших к ним непосредственно или переданных им духовными и светскими властями Славянских Государств, – объявляют лицам, ходатайствующим об определении детей в наши учебные заведения, что все молодые люди, кои получат образование в России на счет ИМПЕРАТОРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА, не будут пользоваться у нас правом поступления на государственную службу и обязаны, по окончании курса, возвратиться на родину.

За сим Миссии, Агентство и Консульства препровождают поданные им прошения с своими замечаниями в Комиссию по образованию славян к 1-му числу Апреля месяца.

Ходатайства, поступившие позже означенного срока, будут рассмотрены Комиссией лишь в следующем учебном году.

При передаче прошений в Комиссию необходимо сообщение следующих сведений и документов:

а) По возможности точное обозначение заведения, в каковое имеет быть помещен представляемый кандидат.

б) Имя, фамилия и возраст кандидата.

в) Документы его: метрическое свидетельство и аттестат заведения, в котором он воспитывался на родине, с обозначением, по возможности, предметов пройденного им курса.

г) Сведения о его родителях и об имущественном цензе их.

д) Представление, если таковое будет, местных духовных и светских властей; причем, в случае рекомендации лиц, желающих поступить в наши духовные учебные заведения, должны быть соблюдаемы условия, сообщенные при циркулярном предписании Комиссии от 10-го октября 1898 г., и

е) Сведения о том – знает ли представляемый кандидат русский язык.

Комиссия, по рассмотрении поступивших к ней ходатайств, извещает означенные выше Миссии, Агентство и Консульства об избранных ею кандидатах и указывает сроки, к которым они должны прибыть в наши учебные заведения.

До получения такового извещения Комиссии, Агенты наши отнюдь не должны разрешать молодым людям приезжать в Россию для поступления в наши заведения.

Южнославянские уроженцы, самовольно приехавшие в Россию, лишаются права получения стипендии из средств Комиссии.

Об этом распоряжении Комиссии Агентам нашим надлежит поставить в известность местных духовных и гражданских властей.

Комиссия по образованию в России южных славян представляет стипендии в наших учебных заведениях исключительно южнославянским уроженцам, т. е. сербам, болгарам, македонцам, черногорцам, боснякам и герцеговинцам. А по сему Агенты наши за границей должны отклонять ходатайства о принятии в наши учебные заведения – австрийских cлавян (чехов, хорватов, словаков и др.), греческих и румынских уроженцев, а равно и русскоподданных, проживающих в славянских землях.

10.

Принимая в соображение, что открывшиеся в Болгарии и Сербии гимназии дают уже южным славянам возможность получать среднее образование у себя на родине и что означенные Государства нуждаются в лицах с высшим и техническим образованием, Комиссия впредь будет предоставлять стипендии лишь в высших заведениях и специально технических.

1) К высшим заведениям, в кои будет открыт доступ южнославянским уроженцам, относятся: Университеты С.-Петербургский, Московский, Св. Владимира в г. Киеве, Харьковский и Новороссийский; Военно-Медицинская Академия; Институты: Горный, Лесной, Технологические в С.-Петербурге, Харькове, Инженеров Путей Сообщения и наконец Духовные Академии.

2) К техническим и специальным: Харьковский и Варшавский Ветеринарные Институты, Мореходные Классы в С.-Петербурге, Техническое Морское Училище в Кронштадте; Техническая Артиллерийская Школа в С.-Петербурге; Ремесленное Училище Цесаревича Николая в С.-Петербурге; училища сельскохозяйственные, [1 слово неразборчиво] и коммерческие и Электротехническая школа в С.-Петербурге.

11.

Из средних заведений, кроме поименованных выше специальных, могут быть открыты для славян лишь духовные училища, семинарии и кадетские корпуса.

12.

Кандидаты, избираемые для определения в наши кадетские корпуса, поступают предварительно в особый учрежденный Комиссией приготовительный класс д. с. с. Минкова. В виду сего Агентам нашим надлежит принимать ходатайства лишь о малолетних, находящихся в возрасте от 9-ти до 10-ти лет.

13.

В славянских землях Балканского полуострова наиболее сильный недостаток ощущается в образованных священнослужителях. В виду сего представляется необходимым, чтобы Агенты наши оказывали особое покровительство тем из просителей, которые пожелали бы определить сыновей своих в наши духовные училища.

14.

Что касается славянских уроженок, то таковые могут быть приняты в Левашевский Пансион в Киеве, в Славянский Питомник в Одессе, в Керченский Кушниковский Девичий Институт, в Астраханскую Женскую Гимназию, в женские Епархиальные Училища, в Повивальный Институт при С.-Петербургском Родовспомогательном Заведении и в Женский Медицинский Институт в С.-Петербурге» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1899, фас. XLVII, д. 1).

Приложение 3

Письмо директора Азиатского департамента МИД Д. А. Капниста министру-резиденту в Цетинье К. М. Аргиропуло от 10 декабря 1892 г.

«Милостивый Государь Кимон Мануилович,

В виду выраженного Вами желания представить к наступающему учебному году кандидатов из черногорских уроженцев для замещения вакансий в наших учебных заведениях, считаю долгом сообщить Вашему Превосходительству выработанные Комиссией правила, коими она руководствуется при определении славян на казенные стипендии.

Для сербских, болгарских, черногорских и босно-герцеговинских уроженцев имеются стипендии в высших и средних учебных заведениях; к числу первых принадлежат: Университеты, Военно-Медицинская Академия, Горный и Технологический Институты. Ко вторым: Харьковский Ветеринарный Институт, Морское Техническое Училище в Кронштадте, Мореходные классы в С.-Петербурге, Техническая Артиллерийская Школа и кадетские военные корпуса. Из духовных заведений славянам одинаково открыты как Семинарии, так и Духовные Академии.

Кандидаты на стипендии в средние учебные заведения должны иметь элементарную подготовку в науках и некоторое знакомство с русским языком; в высшие же учебные заведения принимаются молодые люди, имеющие аттестаты зрелости и дипломы о прохождении ими курса наук в заграничных средних учебных заведениях, программа коих соответствует программе наших учебных заведений.

Для малолетних славян, предназначаемых в наши кадетские корпуса, открыт особый класс д. с. с. Минковым, который взял на себя обязанности готовить их к приемному испытанию.

Списки кандидатов должны быть представлены в Комиссию не позже 15 Апреля со всеми документами и аттестатами.

Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном моем почтении и такой же преданности.

Граф Дмитрий Капнист» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1892, фас. XL).

Приложение 4

Сообщение из Департамента земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ России адъютанту князя Николая И. Поповичу-Липовацу от 27 февраля 1893 г.

«Адъютанту Его Высочества Князя Черногорского, бригадному генералу Поповичу-Липовацу.

Основатель династии Петровичей-Негошей владыка Данило

Митрополит Василий Петрович

Черногорская столица, г. Цетинье. XIX в.

Черногория, Цетинье. Дворец князя Николы. 1880 г.

Никола Петрович-Негош. 1882 г.

Никола Петрович-Негош. 1889 г.

Великий князь Петр Николаевич Романов и его супруга великая княгиня Милица Николаевна. 1889 г.

Герцог Георгий Максимилианович Лейхтенбергский и его жена Анастасия Николаевна. 1889 г.

Портрет королевской семьи, отмечающей провозглашение Черногории королевством 28 августа 1910 г.

Задняя линия: (слева направо) принцесса Вера Черногорская, великий русский князь Петр Николаевич Романов, принц Франц Иосиф Баттенбергский, принцесса Ксения, наследный принц Черногории Данило, принц Мирко, принцесса Наталия и принц Петр.

Сидят: (слева направо) итальянский король Виктор Эммануил III, наследная принцесса Милица – Юта, королева Елена Итальянская, черногорская королева Милена, король Черногории Никола I, русская великая княгиня Милица Николаевна и принцесса Анна Баттенбергская.

Передняя линия: (слева на право) наследный принц Александр Карагеоргиевич Сербский, принцесса Марина Петровна Романова (дочь великой княгини Милицы Николаевны, в 1927 г. вышла замуж за принца Александра Николаевича Голицына) и принцесса Елена Карагеоргиевич.

Престолонаследник Данило. 1889 г.

Иван (Йован) Юрьевич Попович-Липовац

Андрей (Андро) Степанович Бакич

Велько Влахович

Велько Мичунович

Радивое Кнежевич. 1944 г.

Здравко Татар-Лешевич, сын Янко, жена Антонина. 1961 г.

Йоко Павлович. 1970 г.

Милич Бойович. 1995 г.

С первой супругой Митрой Митрович до войны, когда учил русский язык и переводил с него

Милован Джилас в разные годы

Вследствие возбужденного Вашим Превосходительством, по поручению Черногорского Правительства, ходатайства об учреждении при Императорском Никитском Саде казенных стипендий для молодых черногорцев и представления по этому предмету бывшего Министра Государственных Имуществ, Статс-Секретаря Островского, в 8 день Февраля сего года воспоследствовало Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, коим Министерству Государственных Имуществ предоставлено учредить с текущего года две новые стипендии для практикантов в означенном Саду по 300 руб. в год каждую и помещать на указанные стипендии имеющих на то право по своей подготовке молодых черногорцев, до тех пор, пока о приеме их в число практикантов при Никитском Саде будет заявляемо со стороны Черногорского Правительства.

О таковом высочайшем соизволении имею честь уведомить Ваше Превосходительство для донесения Черногорскому Правительству.

При сем прилагается 1 экземпляр утвержденных Министерством Государственных Имуществ правил для практикантов в Императорском Никитском Саду.

Временно управляющий Министерством Государственных имуществ

Товарищ Министра, Статс-Секретарь Вешняков

Директор Калачов» (АОНМЧ. Ф. короля Николы, 1893, 20).

Приложение 5

Письмо из Одесского сиротского дома адъютанту князя Николая И.Поповичу-Липовацу от 18 ноября 1892 г.

«Милостивый Государь, Иван Юрьевич.

Имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что указанные в письме Вашем четыре мальчика из уроженцев Черногории могут быть помещены, согласно выраженному Вами желанию, в Одесский Городской Сиротский дом, а два мальчика в школу садоводства и огородничества. В Сиротском доме дети могут обучаться, по желанию, столярному, слесарному, переплетному, портняжному или сапожному ремеслу. Принимаются в это учреждение дети не моложе 8 лет и не старше 12-летнего возраста; если мальчик без всякой подготовки, то курс его шестилетний; если же он поступает со знанием курса народного училища, то ему придется пробыть не менее трех лет. Содержание мальчика в Сиротском доме обходится в 220 рублей в год.

В школе садоводства и огородничества имеются два приготовительных и три специальных класса. В первый приготовительный принимаются дети без экзаменов, не моложе 13 лет, а чтобы поступить в специальный класс, мальчик должен знать курс народного училища и быть не моложе 15 лет. Размер платы за полное содержание в этой школе определен: за первый год – 200 рублей и в последующие годы по 150 рублей с ученика в год.

Если встретятся затруднения относительно уплаты за содержание в том и другом учебном заведении указанных Вашим Превосходительством шести учеников, то я приму заботу об этом на себя.

Считаю своим долгом сообщить при этом, что Городской Сиротский дом находится под ведением Товарища моего Действительного Статского Советника Валериана Николаевича Лигина, благодаря энергии и просвещенной заботливости которого Сиротский дом получил в настоящее время развитие, дающее ему право считаться образцовым учреждением со специальными отделами. Вместе с тем В. Н. Лигин состоит Попечителем школы садоводства и огородничества.

Прошу принять уверение в моем глубочайшем уважении и совершенной преданности

Вашего Превосходительства покорнейший слуга Г. Марадли.

Ноября 18 дня 1892 г. г. Одесса».

(АОНМЧ. Ф. князя и короля Николы, 1893, 20).

Приложение 6

Письмо действительного статского советника Ф. Минкова министру-резиденту в Цетинье К. А. Губастову от 4 июня 1900 г.

«Многоуважаемый и Добрейший Константин Аркадьевич!

От воеводы Симо Поповича из моей телеграммы Вам наверно уже известно, что все черногорцы, бывшие у меня воспитанниками в Пансионе, выдержали экзамен, а теперь у Вас прошу извинить меня за откровенность, с которой я Вам расскажу, как много мне пришлось в Корпусе в Петербурге налгать относительно Вашего протеже Блажо Марковича. Дело в том, что по метрике ему показано всего 11 лет, но он как по росту, так и по виду выглядит, по крайней мере, на 17-летнего юношу, на что обратили внимание в Корпусе, и вот чтобы уладить это дело, я решил рассказать им небылицу про то, что будто бы отца Марковича я лично знаю, и что он мужчина около 4 арш. роста, а между тем мать у него крохотная женщина и т. п. Рассказ сделал свое дело, и Маркович осенью будет принят в Корпус, хотя экзамен он выдержал, как говорится, с грехом пополам, но он на лето остается здесь в Пансионе, и я постараюсь, чтобы он загладил некоторые пробелы.

На будущее же время, если будете посылать ко мне своих кандидатов, то я Вас очень прошу обращать внимание на метрические свидетельства и на наружность.

За награждение черногорскими орденами Гродненского Архиерея, господина Судейкина и меня, я Вам еще раз приношу свою искреннюю благодарность. Когда я был в Петербурге и представлял в Министерство для получения разрешения на право ношения ордена данную мне грамоту, то Директор Департамента действительный статский советник Василий Александрович Рахманов тонко заметил мне: «Только Вам!». Я ему на это ответил: «Возможно скоро будет и Вам!». А потому я решаюсь напомнить Вам свое прежнее ходатайство о нем и просить Вас выхлопотать ему черногорскую звезду 2-й степени. Кроме того, оказывается, что Гродненский губернатор действительный статский советник Николай Александрович Добровольский, друг и приятель почтенного Министра Внутренних Дел г-на Синицына, и остается в Гродне, так что, пожалуйста, постарайтесь устроить и ему награду черногорским орденом, что Вам теперь при нынешнем положении дел не представит особенного затруднения, а я Вам за это буду крайне обязан и больше беспокоить не буду. Этим Вы меня избавите от неловкого положения перед Губернатором, человеком очень самолюбивым, тем более, что архиерей уже получил черногорский орден, а он обойден.

В надежде, что Вы не рассердитесь на меня за беспокойство, прошу принять уверение в совершенном моем к вам почтении и преданности, с каковым имею честь быть Ваш преданный Ф. Минков

Июня 4 дня 1900» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1900, фас. XLVIII).

Примечание:

Последняя часть письма Ф. Минкова прямо не относится к теме данного исследования, но представляет интерес для историков, изучающих русско-черногорское сотрудничество потому, что свидетельствует о стремлении российских чиновников обзавестись черногорскими наградами. Надо полагать, ордена князя Николы «котировались» в бюрократической среде, так как династические связи двух дворов были крепкими, и обладание «черногорской звездой» повышало статус государственного служащего.

Приложение 7

Сообщение из Азиатского департамента МИД министру-резиденту в Цетинье А. С. Нонину от 7 сентября 1881 г. 3706

«Милостивый Государь Александр Семенович! Во время пребывания Княгини Милены в С.-Петербурге Ее Высочеству было угодно ассигновать 200 рублей для выдачи в пособие, по пятидесяти рублей, студентам Московского Университета, черногорским уроженцам Врбице, Ораховцу, Колуджеровичу и Радоничу.

Вследствие сего имею честь препроводить при сем к Вашему Превосходительству для представления Княгине Милене расписки означенных студентов в исправном получении пожалованных им денег.

Примите уверение в совершенном почтении и таковой же преданности. Мельников» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1881, фас. XXIX).

Приложение 8

Письмо секретаря С.-Петербургского Славянского благотворительного общества В. И. Аристова министру-резиденту в Цетинье К. М. Аргиропуло от 5 марта 1890 г.

«Милостивый Государь Кимон Мануилович.

В дополнение к письму от 24 ноября 1889 г. за 2164, о возвращении в кассу Славянского общества денег, выданных по ходатайству профессора В. И. Ламанского из сумм общества воспитанникам Его Высочества Князя Николая Черногорского на их содержание в течение 1889 года, по поручению Совета Славянского Общества, имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что сумма всех выдач, произведенных названным воспитанникам, к 1 марта выросла до 2726 р.93 к. и будет ежемесячно увеличиваться, так как постоянные выдачи молодым черногорцам необходимо продолжать им как на их содержание, так и на учебные пособия и ремонт одежды.

Между тем, Совет Славянского Общества обязан давать публичный отчет в израсходовании находящихся в его распоряжении сумм и потому находится в крайне неудобном положении, умалчивая о выдачах молодым черногорцам, производимых за счет Его Высочества Князя Николая Черногорского.

В виду оного, не изволите ли Вы признать возможным предложить Его Высочеству – разрешить Совету Славянского Общества возместить и на будущее время возмещать расходы на содержание в России его стипендиатов из сумм, поступивших уже и еще имеющих поступить «в пользу черногорцев, нуждающихся по случаю неурожая».

В таком случае все суммы, израсходованные и имеющие быть израсходованными на стипендиатов Его Высочества, могли бы быть помещенными в отчете Славянского Общества в общей рубрике: «в пользу голодающих черногорцев».

О последующем не откажите уведомить Совет Славянского Общества в возможно непродолжительном времени.

Прошу принять заверение в совершенном почтении и преданности

Вашего Превосходительства покорнейший слуга Василий Аристов» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1890, фас. XXXVIII).

Приложение 9

Конфиденциальное письмо директора Азиатского департамента МИД Д. А. Капниста министру-резиденту в Цетинье К. М. Аргиропуло от 1 апреля 1892 г. 113

«Милостивый Государь Кимон Мануилович,

Считаю долгом уведомить Ваше Превосходительство об исправном получении доставленных при конфиденциальном письме от 2 Марта с. г., 14, семисот австрийских гульденов, составивших по размене 582 р.70 коп. Из этих денег удержано было Департаментом 420 руб. в пополнение таковой же суммы, переданной заимообразно Славянскому Благотворительному Обществу для выдачи стипендий за Февраль и Март месяцы воспитывающимся на средства Князя Николая шести черногорцам. Остаток в 162 р. 70 коп. переслан был затем тому же Обществу для содержания поименованных в письме Вашем 14 трех молодых людей, а также указанного в секретной телеграмме от 17-го марта Иосифа Перро.

Обращаясь затем к самому содержанию означенного письма Вашего, считаю долгом сообщить нижеследующее:

Как я уже имел честь передавать Вашему Превосходительству в секретной телеграмме моей от 22-го Января с. г. и в письме от 5-го Марта за 968, Славянское Благотворительное Общество настоятельно требует уплаты ему израсходованных на содержание присланных князем Николаем 6-ти воспитанников 3300 руб., а равно последующего обеспечения их содержанием на будущее время. По первому из этих двух пунктов письмо Ваше не содержит никаких указаний и, таким образом, Департамент доселе поставлен в невозможность сообщить названному Обществу о распоряжениях, кои сделаны князем касательно уплаты должных им 3300 руб. Что же касается второго пункта, то развивая подробно обстоятельства, ставящие Правительство Князя Николая в деле воспитания черногорцев в крайне затруднительное положение, Вы возбуждаете ходатайство о том, чтобы воспитанникам Князя даны были казенные стипендии. Вполне разделяя высказанные Вами по этому случаю соображения, я должен однако заметить, что в настоящее время ходатайство это не может подлежать удовлетворению за неимением свободных стипендий. Во всяком случае, мною сделано распоряжение о зачислении воспитанников Князя в кандидаты, за исключением Душана Радовича, зачисленного в стипендиаты Славянской Комиссии с Января текущего года, как о том уже известно Вашему Превосходительству. За невозможностью теперь же назначить стипендии воспитанникам Князя, само собою возникает вопрос о дальнейшем обеспечении их содержанием. При этом нельзя не заметить, что переданных Славянскому Благотворительному Обществу 162 р. 70 к. едва ли будет достаточно для выдачи ежемесячных пособий упомянутым в письме за 14 и последующей секретной телеграмме Вашей четырем черногорцам. Ваше Превосходительство не откажете поэтому обратить на этот предмет внимание Князя Николая и указать Его Высочеству, что кроме этих 4-х лиц, стипендиатом Князя числится воспитывающийся в С.-Петербургском Технологическом Институте Вук Дьюрашкович, о котором в письме Вашем никаких указаний не имеется.

В заключение не могу не указать Вам на следующий способ легчайшей уплаты должных Князем Николаем 3300 р.

В начале Июня месяца предстоит высылка второй половины ежегодно получаемого Черногорским Правительством пособия в 20 тыс. рублей. Если Князем Николаем изъявлено будет на то согласие, Министерство Иностранных дел легко могло бы удержать из предстоящих к высылке 10 тыс. руб. 3300 руб., а также ту сумму, которую Его Высочество предполагал бы передать Славянскому Благотворительному Обществу на дальнейшее содержание своих воспитанников, что в значительной степени облегчило бы разрешение этого вопроса.

Покорнейше прося Вас, Милостивый Государь, не отказать объясниться с Князем Николаем по содержанию сего письма и о результате объяснений Вашем уведомить меня в возможно непродолжительном времени, пользуюсь настоящим случаем, чтобы возобновить Вам уверение в совершенном моем почтении и таковой же преданности.

Граф Дмитрий Капнист» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1892, фас. XL).

Приложение 10

Письмо директора Азиатского департамента МИД Д. А. Капниста министру-резиденту в Цетинье К. М. Аргиропуло от 24 июня 1895 г. 2652

«Милостивый Государь Кимон Мануилович.

Препровождая при сем Вашему Превосходительству копию с отношения Славянского Благотворительного Общества за 792, а также подлинное письмо ко мне Тайного Советника Васильчикова, имею честь уведомить Вас, Милостивый Государь, что мною сделано распоряжение о выдаче заимообразно из сумм Азиатского Департамента ста пяти рублей воспитаннику Князя Черногорского Родовану (так в письме. – В. X.) Вукотичу, в размере получавшейся им стипендии по 35 рублей в месяц, на прожитие в С.-Петербурге до Сентября месяца, когда с получением университетского диплома ему можно будет вернуться на родину.

Принимая во внимание заимообразный характер этой выдачи, а также необходимость оказать Вукотичу некоторое пособие при возвращении его на родину в Сентябре месяце, причем отпущенных Князем Черногорским на содержание воспитанников Его Высочества сумм не хватит на сей предмет, имею честь покорнейше просить Вас, Милостивый Государь, исходатайствовать у Князя Николая возврата означенных 105 рублей, а также согласно письму моему от 28 Июня т. г. за 2687, ассигнования некоторой суммы для обеспечения содержания воспитывающихся за счет Князя молодых людей и возвращения их на родину по окончании курса.

Примите уверение в отличном моем почтении и совершенной преданности. Граф Дмитрий Капнист» (АОНМЧ. Ф. Прин. рук., 1895, фас. XLIV).

Приложение 11

Копия с отношения Славянского Благотворительного Общества в С.-Петербурге от 7 июня за 792

«Воспитанник Князя Черногорского Родован Вукотич ныне окончил курс в С.-Петербургском Университете по юридическому факультету и выдержал экзамен с правом получения диплома 1 степени. Диплом этот будет выдан ему не ранее 1 Сентября месяца.

Между тем, суммы Черногорского Князя, доставленной 1 ноября 1893 г. на содержание как Вукотича, так и других воспитанников Его высочества, для Вукотича не достало, а ему необходимо помочь в эти три месяца в том же размере, как и получавшееся им ранее пособие по 35 рублей.

Сообщая об этом Вашему Сиятельству, я покорнейше прошу Вас по примеру прошлых лет не оставить Вукотича выдачей ему пособия за три месяца, всего 105 рублей, т. к. свободных сумм на этот предмет Славянское Общество не имеет. Примите уверение и пр…» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1895, фас. XLIV).

Приложение 12

Письмо Б. А. Васильчикова Д. А. Капнисту от 8 июня 1895 г. С.-Петербург

«Глубокоуважаемый Граф Дмитрий Алексеевич.

Я подписал вчера письмо на Ваше имя, за не совсем складную редакцию которого я должен извиниться перед Вами. Оно было составлено делопроизводителем канцелярии здешнего Славянского Благотворительного Общества, которого я не хотел обидеть редакционной притязательностью, да и некогда было переделать приготовленное для подписи письмо. А теперь позволяю себе еще кое-что к оному добавить. Стипендиат Князя Николая Вукотич, о котором я ходатайствую перед Вами, действительно заслуживает помощи. Он слеп, и слепым прошел весь университетский курс по юридическому факультету и выдержал Государственный экзамен с правом получения диплома 1-й степени; это одно уже замечательно, но кроме того заслуживает внимания и причина постигшей его здесь слепоты. Как Вам может быть известно, высылка из Черногории на содержание Княжеских стипендиатов денег производится довольно неаккуратно, сначала уплата за стипендиатов и выдача им пособий были поручены Князем профессору и академику В. И. Ламанскому, и при неисправности в высылке ему на то денег, пользовались прежде всего ими те из стипендиатов, которые были потребовательнее и поназойливее, а Вукотичу, как наиболее скромному из своих товарищей, приходилось часто терпеть нужду и лишения, и вот это последнее и было причиной болезненных явлений, которые лишили его почти совершенно зрения. Вукотич сначала состоял воспитанником Военно-Медицинской Академии, но когда его зрение стало плохо, он должен был оставить Академию, где учиться слепому очевидно немыслимо, и он перешел в Университет. По выдержании Государственного экзамена Вукотич получил свидетельство на диплом 1-й степени, но самые дипломы выдаются лишь в начале Сентября, а ему, в виду исключительности его положения, необходимо вернуться на родину лишь имея диплом. В виду этого он ходатайствует о выдаче ему средств на прожитие до Сентября в России. Что касается средств, получавшихся им от Князя, то все, следовавшее ему, он от Славянского Общества, в ведении которого находятся теперь Княжеские стипендиаты, получил; а в виду недостаточности сумм, имеющихся в распоряжении С.-Петербургского Славянского Благотворительного Общества на содержание стипендиатов и для помощи проживающим здесь славянам, ему из сумм Общества не представляется возможным выдать нужное ему пособие. Не подлежит однако сомнению, что и К. Е. (так в письме – В. X] Аргиропуло не замедлил бы испросить у Князя добавочное пособие этому заслуживающему уважения и сострадания человеку, состоящему при этом и в родстве с семьей Княгини Милены.

Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам чувство глубокого моего Вам уважения и искренней преданности. Б. Васильчиков» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1895, фас. XLIV).

Приложение 13

Прошение Раича Новов-Раичевича князю Николе от 5 октября 1909 г.

«Његовом Краљевском Височанству, Господару и Књазу Црне Горе

Ваше Краљевско Височанство!

Син дичне и славне Црне-Горе, верни и отдани поданик Вашег Краљевског Височанства, обраћа се молбом Вашем Краљевском Височанству [1 слово неразборчиво] вероподаничким осечајима, са сузама у очима, уверен у превелику милост и доброту драгог и љубљеног Господара и Књаза Црне-Горе, да му молбу неће одбити, која се састоји у следећем.

Жаждући за науком, жељећи, да послужим као прави црногорац на корист и дику Господара и Књаза Црне-Горе и миле ми отаџбине, ја сам се без сваких материалних средстава, као син сиромашних родитеља, отправио пре три месеца у братску нам Русију, како бих ступио у ма ком било средњем учебном заводу, [1 слово неразборчиво] и после свршетка, као верни слуга Вашег Краљевског Височанства, да послужим Вашем Краљевском Височанству и својојотаџбини.

Колико сам мука, колико сам беда за кратко време претрпио од дана свога доласка у Петрограду, само милостиви Бог и ја знамо, но све препреке ја сам храбро савлађивао, имајући пред очима једину циљ да изађем на прави пут, да будем поштен и исправан грађанин, како бих могао да послужим на дику и понос свога Господара и своје отаџбине. После свих препрека, после очајне борбе за опстанак и будућност, ја сам по својојмолби преко министра двора барона Михаила Фредерикса, наредбом Његовог Императорског Величанства Господара и Самодржца Русије Императора Николе II и наредбом Његовог Императорског Височанства великог кнеза Сергија Михајловића, инспектора артилерије, примљен у Војно-Артилеријску Пиротехничку школу. Како сам црногорски поданик и испуњен најдубљим осечајима према Вашем Краљевском Височанству и својојдрагојотаџбини и готов, да на први позив положим и својживот за Ваше Краљевско Височанство и Ваш узвишени дом, то сам ја, жељећи да се у своју отаџбину вратим после свршетка школовања, предао молбу 31 јула ове године г. Министру Војном и молио, да ми изда своје решење као црногорском поданику, како бих могао ступити у горе упоменуту школу, и у истојмолби навео сам, да ћу после свршетка [1слово] школе ићи у отаџбину, да одслужим сво[…] војске, прописаним законима и уставом [1 слово] Црне-Горе, на моју превелику жалост, да ми се исто решење не може издати, с мотивацијом што Црна-Гора има довољан бројпитомаца са образовањем Артиљ Пиротехничке школе. [И сим] одговор ми је послан у Петрограду под бр. 3771 од 10 авг. под потписом Шћепана Лазовића. Како ми је исто решење врло потребно, јер ми је без њега немогуће остати у Артиљ Пиротех. Школу, то сам се ја поново обратио г. Министру Војном, да ми исто изда, но у исто време, ја се са најпокорнијом молбом обраћам Вашем Краљевском Височанству, да нареди г. Министру Војном, да ми решење изда, како бих могао ступити у Артиљ Пиротех. Школу. Цео мојживот, сва моја будућност налази се у рукама Вашег Краљевског Височанства и једна једина Ваша ријеч може ме учинити најсрећнијим човеком, готовим вазда, да положи и свој[општавни] живот за узвишеног Господара и његов светли дом. Надајући се на [1 слово] милост Вашег Краљевског Височанства, уверан да ће ме узвишена доброта драгоценог Господара озарити својом милошћу, ја на завршетку своје молбе кличем:

Да живи Ваше Краљевско Височанство!

Да живи узвишени краљевски дом.

Вашем Краљевском Височанству најпонизнији

Раич Новов-Раичевић

Ђак Трговачке школе

5 октобра 1909» (АОНМЧ. Ф. князя и короля Николы, 1909, 101).

Приложение 14

Письмо М. П. Джуровича князю Николаю от 13 декабря 1904 г.

«Његовом Краљевском Височанству

Књазу и Господару Црне-Горе и Брда.

ВАШЕ КРАЉЕВСКО ВИСОЧАНСТВО

МИЛОСТИВИ ГОСПОДАРУ!

Знајући неуморни рад Вашега Краљевског Височанства за благостање и напредак Црне-Горе, и знајући, да Ваше Краљевско Височанство вазда гаји и заштићава од бура и неприлика оне Црногорце, који теже, да уложе сав својживот за своју отаџбину и за оне, који ју срећно воде к дивнојбудућности, усуђујем се обратити к Вашему Краљевскоме Височанству с најпонизнијом молбом, да би се Ваше Краљевско Височанство смиловало одредити ми за ове двије године – до свршетка универзитета – стипендију, те да би ја могао достигнути свога циља – доћи, да служим својојотаџбини, коју је Ваше Краљевско Височанство из ничега – што се вели – подигнуло на жиће и рад за славну будућност.

Шилући Вашему Краљевском Височанству своја два књижевна рад: „Бијели Павле“ —поему, и „Пустињак“ —поему, и позивајући се односно својих одличних успјеха у наукама на Императорски Московски Универзитет, надам се, да ме Ваше Краљевско Височанство неће заборавити.

Наипокорнији поданик Вашега Краљевскога Височанства студент

Историјско-филолошког одсјека Императорскога Московскога Универзитета Митар П. Ђуровић(М. Брдски). 13 децембра 1904. Москва»

(АОНМЧ. Ф. князя и короля Николы, 1904, 172).

Приложение 15

Прошение М. Драговича на имя императора Александра III от 1 ноября 1882 г.

«ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО!

Осмеливаюсь поднести ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ мое всепокорнейшее прошение.

Еще будучи студентом С.-Петербургской Духовной Академии, я в 1880 и 1881 годах занимался в Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел перепиской дел, относящихся к истории сношений России с Черногорией.

Из материалов, переписанных в упомянутом Архиве, напечатано уже несколько мною и моим братом в журналах «Христианское чтение», «Русская старина», «Журнале Министерства народного просвещения» и в газете «Новое время».

По окончании курса в C-Петербургской Духовной Академии в нынешнем году, я начал заниматься в Государственном Архиве и в Главном Архиве Министерства Иностранных Дел в С.-Петербурге перепиской дел, относящихся к упомянутому мною вопросу.

Когда соберу возможно более материалов, относящихся к этому вопросу, я намерен написать и издать историю сношений России с Черногорией со времени Императора Петра I, когда и начались первые сношения.

Желая, чтобы мое сочинение вышло более полное, то я желаю побывать в Венеции на один год, и в тамошних архивах заняться перепиской дел, относящихся к моему вопросу.

Так как Венеция была первая соседка Черногории, и венецианские власти зорко следили за всем тем, что делалось в Черногории, в особенности если это касалось сношения с Россией, как это делает ныне Австрия, и делали обо всем доношения Сенату, то в тамошних архивах есть много дел по вопросу, труд изучения которого я взял на себя.

Но так как я не имею средств для приведения в исполнение этого моего великого желания, то всепокорнейше прошу ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО пожаловать на эту цель 1200 рублей, что дает мне возможность прожить в Венеции один год.

Надеюсь, что Царская Милость, которая многих осчастливила, и меня не мимоидет.

Кандидат С.-Петербургской Духовной Академии, черногорский уроженец Марко Драгович. С.Петербург 1 ноября 1882 г.» (АОНМЧ. Ф. князя и короля Николы, 1882, без номера).

Примечание:

Письмо хранится в личном фонде короля Николы, возможно, оно не было передано русской стороне. М. Драгович из России вернулся в Черногорию и стал секретарем Министерства просвещения и церковных дел Черногории. Он преподавал, занимался журналистикой, издал около 120 научных и популярных работ.

Приложение 16

Письмо попечителя Дома Анатолия Демидова, состоящего под покровительством императрицы Марии, П. П. Кутузова министру-резиденту в Цетинье К. А. Губастову от 26 июня 1898 г.

«Милостивый Государь Константин Аркадьевич.

При вверенном моему попечительству благотворительном и учебно-воспитательном учреждении, именуемом «Домом Анатолия Демидова», существуют, между прочим, две женские восьмиклассные (кроме приготовительного класса) школы: а) училище коммерческого счетоводства для подготовления счетчиц, кассирш, делопроизводительниц и коммерческих корреспонденток и б) рукодельно-профессиональная школа для подготовления учительниц в женские учебные заведения. Несмотря на постоянный наплыв в эти школы наших русских воспитанниц (в последние годы поступают на специальные курсы окончившие институтки и гимназистки), вследствие пробудившейся потребности в реальном образовании, заведение, по принципу, не отказывало в приеме и в образовании девиц, прибывших из южнославянских земель, причем, по недостаточности их средств, воспитывало и отправляло на родину на свой счет, так напр.: в 1885 г. привезена была из Болгарии 10-летняя девочка Наталья Павлова, окончившая курс в 1893 г. Затем в 1886 г. поступила 11-летняя девочка, сербская подданная Любица Стоянович (дочь учителя из Белграда) и по окончании курса в 1895 г. отправлена на родину. Наконец, в 1887 г. неожиданно привезены были из Черногории две семилетние девочки Марица Николич-Павлович и Ангелия Роганович (уроженки г. Цетинья). Как не достигшие определенного школьного возраста (10 лет) и как совершенно неграмотные не только по-русски, но и по-черногорски (так в письме – В. X), они не могли поступить ни в одну русскую школу; только вверенное мне учреждение их приняло, и они в нем безвыездно пробыли 11 лет, из которых два первые года прошли в заботе об укреплении их детских южно-нежных организмов, долгое время не могших привыкнуть к С.-Петербургским климатическим условиям. Затем, 9 лет они учились и ныне окончили курс учения с ВЫСОЧАЙШЕ утвержденным званием «учительниц» и с присвоенными сему званию знаками, причем Ангелия Роганович удостоена золотого, а Марица Павлович – серебряного знака. Таким образом, вверенное мне учреждение не только вырастило этих двух черногорских девочек, но и за свой счет их воспитало, умственно и специально образовало и ныне отправило их на родину, сделавши достаточную на первых порах экипировку. Я убежден, что они своими общими и прикладными знаниями принесут пользу своей родине, если только найдут необходимую вначале поддержку. Перед выездом своим в Черногорию, они, сопровождаемые своим Директором, имели счастье представляться, 9 сего Июня, Великой Княгине Милице Николаевне, которая милостиво их приняла, пожаловала подарки и обещала оказать свое высокое покровительство на родине в Черногории. Директор заведения писал о них Начальнице Черногорского девичьего Института г-же Мертваго и рекомендовал их как могущих быть весьма полезными деятельницами в заведоваемом ею Институте. Пребывая одиннадцать лет в стенах интернатного русского учреждения, они, конечно, забыли черногорский язык и тем самым, на первых порах, будут поставлены у себя на родине в неудобное положение, тем более, что родные их – люди, кажется, недостаточного материального состояния, и вследствие этого им придется заботиться о самостоятельном труде и заработке. Наконец я, по званию и обязанностям Попечителя заведения и воспитавшихся в нем черногорских девиц, имею честь покорнейше просить Вас, Милостивый Государь, о следующем:

1) Оказать им со своей стороны возможное содействие и покровительство. Они родные внучки черногорского воеводы Пеко Павловича и ныне отправились к нему.

2) Так как вверенное моему попечительству благотворительное и учебно-воспитательное учреждение, по мере возможности, послужило на пользу балканских славян, и этой возможностью и достигнутыми результатами всецело обязано ближайшему управителю педагогической, хозяйственной и медицинской частями заведения Директору, врачу, Действительному Статскому Советнику Владимиру Степановичу Судылковскому, то я считаю нравственным своим долгом посвидетель-ствовать об этом, при Вашем посредстве, перед ЕГО ВЫСОЧЕСТВОМ Князем Черногории Николаем 1, и при Вашем содействии ходатайствовать о почетном награждении г. Судылковского, соответственно классу занимаемой им должности, чину и имеющимся у него русским почетным наградам; для чего прилагаю копию формулярного его списка.

Примите, Милостивый государь, уверение в отличнейшем моем почтении и глубокой преданности. П. П. Кутузов [1 слово неразборчиво]»

(АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1898, фас. XLVI).

Приложение 17

Письмо председателя СПб. Славянского благотворительного общества российскому посланнику в Цетинье А. А. Гирсу от 6 августа 1913 г. 2269

«Милостивый Государь, Александр Александрович.

В виду замечающегося в последнее время наплыва в столицу Империи Черногорских подданных, заявляющих о своем желании получить образование в России, в то время, как сами эти лица, по своей неподготовленности, не могут быть приняты в русские учебные заведения, куда они просятся, почему многих из этих лиц приходится отправлять обратно в Черногорию, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство чрез напечатание в местных газетах напомнить черногорским подданным, что прежде, нежели пускаться в путь в Россию, молодым людям необходимо заблаговременно списываться с Славянским Благотворительным Обществом, сообщая ему сведения как о своих летах, так и о своем образовании, выезжать лишь по получении ответа о том, что на их воспитание и образование имеются средства, и что они, по степени своего образования и по своим летам, могут рассчитывать на поступление в то или другое учебное заведение, что лица, являющиеся в Россию без предварительного сношения с Славянским Обществом и получения от него благоприятного ответа, не могут рассчитывать на получение себе субсидии из сумм общества.

Примите уверение в совершенном моем уважении и искренней преданности. Петр Паренсов» (АОНМЧ. Ф. Принов. рук., 1913, фас. LXVI).