АНДРЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ 1323 † 1365

Андрей Константинович не упоминается в летописях до 1355 года, т. е. до кончины отца своего[640]. Под названным годом, отметивши кончину Константина Васильевича, летописи говорят, что в ту же зиму Андрей пошел к царю Чанибеку «и чествоваше его царь и пожалова его и даде ему стол отца его, княжение Суздалское и Нижнии Новгород и Городец»[641]. Из Орды Андрей Константинович возвратился летом, уже в следующем 1356 году[642], «с честию и с пожалованием».

До нас дошло известие, что в том же 1356 году великий князь Иван Иванович и Андрей Константинович съезжались на свидание в Переяславле, что Иван Иванович щедро одарил своего молодшего брата и отпустил его с миром[643]. Причины этого съезда в летописи не обозначены, но об них можно догадываться. Мы уже знаем, что отец Андрея Константиновича по смерти Гордого претендовал на великокняжеский стол и, следовательно, оказался соперником Ивану Ивановичу. Вероятно, по своему мягкому и миролюбивому характеру, Иван Иванович не желал продолжения распри и первый сделал шаг к примирению.

Андрей Константинович, сделавшись главою Суздальско-Нижегородского княжества, дал уделы младшим своим братьям: Димитрию — Суздаль, Борису — Городец с Поволжьем и берегами Суры, а самый младший, Димитрий-Ноготь, кажется, не получил никакого удела и жил в Суздале[644].

В первые годы княжения Андрея Константиновича в Орде происходили смуты: один хан убивал другого и занимал его место. Так, в 1359 году убит был хан Бердибек, сын Чанибека; преемник его Кулпа царствовал немного более полугода и убит был Неврусом. В эти «бранныя времена» Андрей Константинович был в Орде, может быть, для представления новому хану, «и едва упасе его Бог от горкия смерти от рук поганых». В том же году все русские князья, а следовательно и Андрей Константинович, ходили в Орду к новому хану Неврусу «и биша челом царю о разделение княжение их»; хан «смири их и раздел положи княжениям их»: каждый из князей получил свою отчину[645].

Почти в то же время жукотинские князья жаловались в Орде на новгородских разбойников, которые в Жукотине ограбили и избили многих татар. Хидырь, недавно занявший место Невруса, чрез троих послов, с которыми прибыли на Русь и жукотинцы, требовал от русских князей выдачи разбойников. Зимой 1360 года в Костроме собрались князья Димитрий Константинович, тогда великий князь владимирский, старший брат его, Андрей Нижегородский, и Константин Ростовский. На этом съезде положено было выдать разбойников, что и было приведено в исполнение[646].

В следующем 1361 году все князья отправились к новому хану Хидырю: Димитрий Иванович Московский, Димитрий Константинович, великий князь владимирский, старший брат его Андрей, Константин Ростовский и Михаил Ярославский (собственно, Моложский). Димитрий Московский выехал из Орды раньше других князей, при которых «бысть… замятия велия в орде»: Хидырь, «тихии и кроткий и смиренный», был убит старшим сыном своим Темир-Ходжей, который в свою очередь также был убит.

В этой суматохе, «замятие», по характерному выражению летописи, русским князьям приходилось плохо, и они спешили удалиться от бурной и кровавой сцены. Андрей Константинович также пошел восвояси, но в дороге на него напал какой-то татарский князь Ратихоз (Рятякозь). Андрей, впрочем, — отбившись ли, или успевши бежать от этого князя, — благополучно прибыл в Нижний Новгород[647].

Для того, чтобы последующие события представились нам в более ясном свете, мы должны возвратиться несколько назад.

В 1359 году хан Кулпа был убит Неврусом, который и занял ханский престол. Князья русские, естественно, должны были представиться новому хану — представился и Андрей Нижегородский. Неврус предлагал ему владимирское великое княжение, но Андрей, по своему кроткому характеру, «по то не ялся», почему Неврус и передал великокняжеское достоинство младшему, следующему за Андреем, брату Димитрию[648].

Но торжество Димитрия Константиновича было непродолжительно. В 1361 году убийца отца своего Хидыря, хан Темир-Ходжа бежал от возмутившегося против него темника Мамая и был убит; в низовьях Волги явилось два хана: в Сарае — Мурат, а на правом берегу Волги — Абдул, креатура Мамая. Димитрий Московский сначала получил ярлык на великое княжение от Мурата, а потом не отказался от такого же ярлыка, предложенного ему Абдулом. Мурат, в досаде на этот поступок московского князя, отправил с князем Иваном Белозерским посла к Димитрию Константиновичу, которому давал ярлык на великое княжение. Но московский князь выгнал Димитрия Константиновича и из Владимира, и из Суздаля. Тогда же соперники заключили мир; суздальский князь ушел в Нижний Новгород, к старшему брату своему Андрею[649]. Это было уже в 1363 году.

Конец десятилетнего княжения Андрея Константиновича омрачен был бедствиями, постигшими Нижний Новгород:

«Бысть (в 1364 году), говорит летопись, мор велик в Новеграде в нижнем и на всем уезде его, и на Саре и на Кише»; люди харкали кровью, «а инии железою болезноваху день един или два, или три днии, и мало нецыи пребывше, и тако умираху». Остававшиеся в живых не успевали погребать умерших, так как в день умирало по 50, 100 и более человек. Другое бедствие — это страшная засуха, так что не только леса, но и болота загорались сами собой; в продолжение трех месяцев воздух насыщен был дымом и гарью; маленькие речки пересыхали совсем, а в больших засыпала рыба: «бысть, говорит летописец, страх и ужас на всех человецех и скорбь велия»[650].

В том же 1364 году Андрей Константинович, чувствуя приближение смерти, постригся в иноческий чин, а 2 июня следующего 1365 года скончался, приняв схиму, и погребен в Спасо-Преображенском соборе. Занесши эти факты на страницы своего бытописания, летописец так характеризует этого князя: «преставись кроткий и тихии, и смиренный и многодобродетелный князь Андрей Костянтинович суздалскии и Новагорода Нижняго и городецкии», а раньше, говоря о принятии Андреем иноческого чина, тот же летописец заметил о нем: «духовен зело и многодобродетелен»[651].

Андрей Константинович был женат, по одним известиям, на неизвестной по происхождению Анастасии, а по другим — на тверянке, дочери Ивана Киясовского и матери Анны[652]. Как бы то ни было, но потомства его не видим ни по летописям, ни по родословным[653].