Мир и зимние слухи

Приход плохой погоды означает обязательную приостановку крупных военных действий на море. С таким же постоянством наступает затишье в военных действиях на суше, которые невозможно было продолжать, «имея зиму за спиной»¹²⁶. Конечно, речь не шла о полном и формальном перемирии. Но замедление операций было налицо, как в ходе драматических событий Персидской войны 1578–1590 годов, так и во время всех прочих войн, имевших место на средиземноморском или околосредиземноморском пространстве. «Приближение Дня Касима (Святой Димитрий, 26 октября) обычно означает завершение военных кампаний турок на суше и на море», — замечает Хаммер в своем ценном труде по истории Османской империи¹²⁷. Дело в том, что война подпитывается местными ресурсами. Военные действия должны разворачиваться только по окончании жатвы или накануне ее окончания (и это самый главный стратегический фактор). Если оставаться в рамках турецких войн, то историк Цинкайзен писал по поводу осады турками Белграда в 1456 году: «В течение июня, именно тогда, когда хлеба начинают созревать, османская осадная армия двинулась к Белграду»¹²⁸. Это диктуется сменой времен года.

Короче говоря, зимнее полугодие — спокойное и мирное время. Великие державы складывают оружие, мелкие стычки также прекращаются, за исключением отдельных внезапных набегов, которые сулят, благодаря ненастной погоде, хорошую добычу при нападении врасплох. Именно зимой 1562 года шайки протестантов начинают переходить границу у Руссильона; в сентябре 1540 года алжирские корсары пытаются застигнуть врасплох Гибралтар, так что на обратном пути им причиняет беспокойство мистраль; ponentini^*QP часто делают пиратские набеги на усиленных галерах или галионах в бурные моря Леванта именно в конце зимы.

Именно в это время, когда «сообщить нечего», не прекращается только поток слухов. 20 марта 1589 года испанский консул в Венеции Хуан де Корноса пишет: «У нас нет никаких новостей о турках, потому что зима перерезала пути сообщения… сюда поступает как никогда мало известий»¹²⁹ — достоверных известий, быть может, но слухи и кривотолки просачиваются. Зима, которая делает путешествия долгими или заставляет вовсе отложить их, — это время преимущественно дутых новостей, а также безнаказанных вылазок. «Сейчас, когда наступила зима, — пишет нунций, имея в виду имперцев, — они предоставляют французам свободу демонстрировать свою храбрость…»¹³⁰

Для самих правительств наступает время проектов и шумных дебатов. Объем работы в главных ставках непомерно возрастает. Зима — это время туго набитых папок. Мы бы сказали, что историк всегда должен подходить с осторожностью к документам, составленным зимой. Спешить некуда. Есть возможность поговорить, построить прогнозы и, наконец, изложить их черным по белому на бумаге. В том случае если произойдет то-то и то-то, следует поступить так-то; однако если султан или французский король… и множество страниц покрывается чернилами… Как часто замечательные идеи и обширные планы, к которым историки относятся с полным доверием, вызревают у камелька или у тлеющей жаровни в хорошо защищенной от сквозняка комнате, в то время как снаружи, в Мадриде или еще где-то, бушует cierzo, снежный ветер с гор! В эту пору все кажется доступным и легким… Окружить Нидерланды блокадой, лишить их соли, скупить весь ганзийский хлеб, которым они питаются, закрыть перед ними порты Испании — все это зимние проекты. В 1565–1566 годах, после грандиозного провала турок на Мальте, когда все еще живут опасениями только что миновавшего лета, строятся планы направить в Ла Гулетту 12 тысяч, человек, итальянцев и испанцев¹³¹. Но как разместить их на территории гарнизона, весьма ограниченной даже после расширения, произведенного в шестидесятые годы? Об этом не стоит беспокоиться: их можно расположить под прикрытием стен, со стороны мыса Бон, что на карте выглядит совсем неплохо. Все предусмотрено, но, как часто бывало, ничего не осуществилось. Лето в этом смысле не столько более благоразумный, сколько более реалистический сезон, или, если выразиться точнее, летом события протекают вдалеке, подчиняясь собственной логике и не всегда поддаваясь контролю со стороны держав.

Однако у зимы есть и положительная сторона, одна-единствен-ная: зима — это время переговоров, дипломатических встреч, мирных намерений. С этой точки зрения зимняя спячка полезна. Во всяком случае остается фактом, что мирные договоры, изучаемые в этой книге, относятся к холодному времени года и чередуются с летними мятежами и вспышками насилия. Като-Камбрезийский мир родился в собеседованиях зимы 1558–1559 годов, он был подписан 2 и 3 апреля 1559 года. Испано-турецкие перемирия приходятся на разгар зимы, мир 1581 года был подписан 7 февраля, перемирие в Вербене — 2 мая 1598 года. 12-летнее перемирие будет подписано в Гааге¹³² 9 апреля 1609 года. Только испано-английский мир, утвержденный 28 августа 1604 года¹³³, является исключением из правила. Но не был ли он на деле предрешенным в момент смерти Елизаветы, в марте 1603 года и согласован во время пребывания в Англии дона Хуана де Таксиса, графа Вилламедианы (июнь 1603 года)? Впрочем, мы далеки от того, чтобы сводить сложную дипломатическую игру к простой смене времен года. Тем не менее и дата подписания соглашения имеет свое значение. Если она приходится на начало зимы, тогда можно предполагать, что предварительного обсуждения почти не было; если на ее последние дни, то это говорит об острых спорах: что же, как не страх, ожидание надвигающегося лета и связанных с ним огромных военных расходов, может образумить правителей?