Сопоставления и построение общей карты

В каждом случае, более или менее характерном, анализ приводит к одним и тем же выводам.

1. Почти все известные примеры показывают, что перегоны скота — явление, закрепленное многими установлениями, находящееся под защитой всевозможных покровителей, уставов, привилегий и поставленное как бы вне общества, что отражает обособленное положение пастухов вообще. Исследования, посвященные, правда, Верхней Германии³¹⁵, подчеркивают эту обособленность, «неприкасаемость» пастуха, и это весьма примечательно. Замечательный репортаж о путешествующих пастухах современного Прованса³¹⁶ также открывает перед читателем целый мир, особую цивилизацию.

Очевидно, от одной области к другой меры предосторожности, принимаемые в пользу и против перегонов скота, могут изменяться, но они всегда имеют место. В окрестностях Арля, на равнине Кро, допускаются злоупотребления в интересах «чужих стад»; муниципальный совет принимает по этому поводу решение в 1603 году и поручает капитану дю Гюэ организовать необходимое расследование, уполномочив его собрать специальный налог для возмещения убытков. Парламент Экса утверждает соответствующий регламент. Не будем лишний раз повторять: речь здесь идет о сложившейся системе³¹⁷. В Неаполе в начале XVII века³¹⁸ главная должность за пределами города — это должность таможенного начальника в Фодже. Он распределяет пастбища, вызывает в суд, взимает плату за пользование лугами, а в его отсутствие эти функции выполняют местные власти, представляемые президентом Камеры, который два раза в год отправляется на место, al modo de la Mesta^*EK, как уточняется в анонимном сообщении. Такое сближение, справедливо оно или нет, симптоматично. Сходным образом в Арагоне пастушеской жизнью руководит своя Места, аналогичная кастильской и имеющая свои привилегии, — но на ее архивы историки еще не покушались.

2. Второе правило: всякая система перегонов скота вырабатывается в силу потребностей сельскохозяйственной деятельности, которая, будучи не в состоянии полностью принять на себя бремя пастушества и одновременно отказаться от его преимуществ, оказывается вынужденной разделить его, в зависимости от местных возможностей и времени года, с местами выпаса, расположенными в низинах или в горах. Вследствие этого всякий логический анализ должен начинаться с земледелия как перводвигателя. Именно оно заставляет провести грань между пастухами и крестьянами. Первой заботой крупного скотоводческого движения, отправным пунктом которого являются Абруццские горы, а конечной целью — равнина Тавольере в Апулии, было обозначить положение местного крестьянства как в горах, так и на равнине. Мы уже отмечали ведущую роль Севера и постоянно живущих там крестьян в организации перегонов скота в Кастилии. Вспомним о paese habitatissimo^*EL на равнине в Вичентино. Более того, разве в Северной Африке, так же как в Турции и Иране, демографический взрыв и сельскохозяйственный подъем не ломают на наших глазах древние пастушеские порядки? То, что происходит сегодня, происходило и вчера.

3. Единственный способ обобщения этих отдельных случаев состоит в том, чтобы нанести все известные нам маршруты перегонов скота на карту Средиземноморья. Эту операцию применительно к нашему времени проделала в 1938 году мадемуазель Элли Мюллер, составив карту, которую мы воспроизводим в упрощенном виде с некоторыми дополнениями³¹⁹. Применительно к прошлому мы можем представить ее в виде ряда фрагментов. Шириной в полтора десяка метров, скотопрогонные тракты носят в разных местах разные названия: canadas в Кастилии, camis ramaders в Восточных Пиренеях, drayes или drailles в Лангедоке, carraires в Провансе, tratturi в Италии, trazzere в Сицилии, drumul oilor в Румынии. Древние следы и остатки этой дорожной сети образуют довольно ясную географическую картину. На средиземноморском пространстве XVI века сезонные перегоны скота были ограничены рамками Иберийского полуострова, Южной Франции, и Италии. На других полуостровах — на Балканах, в Анатолии, в Северной Африке — их следы тонут в потоках всеобъемлющих кочевых или около-кочевых передвижений. Только часть Средиземноморского региона располагает достаточно развитым земледелием, достаточно многочисленным населением, достаточно активной экономикой, чтобы заключить пастушескую деятельность в свои узкие, тесные рамки.

За пределами этих участков все усложняется, но, как мы увидим, клубок противоречий можно распутать не столько с помощью пространственных характеристик, которым нужно отдать должное, сколько с помощью исторических образов.