ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В преддверии трагедии.

Хронологически наблюдая за событиями, за развитием событий мы дошли до рассмотрения самого жуткого периода репрессий 30-х годов 20-го века в СССР. И чтобы в этом периоде правильно разобраться, чтобы понять решения главного творца событий в СССР в этот период, необходимо осознать ситуацию в СССР и вокруг СССР в это время — к концу июня 1937 года. В предыдущей главе мы рассмотрели часть заговора против Сталина — заговор военных-троцкистов, которые были осуждены 14 июня 1937 года. К этому моменту истории в сознании Сталина, многих руководителей СССР, рядовых коммунистов и простых советских граждан наблюдается суммарный, накопительный эффект ряда факторов, способствующих грядущей трагедии: с момента начала раскрытия заговора, с убийства С. Кирова в конце 1934 года, на протяжении двух с половиной лет картина заговора против Сталина непрерывно расширялась по нарастающей, непрерывно высвечивая большое количество заговорщиков среди высокопоставленных партийных, правительственных и советских чиновников, — по политическим делам было осуждено в 1934 г. — 78999 человек, в 1935 г. — 267076, в 1936 г. — 274670 и примерно столько же только за первую половину 1937 года (всего в 1937 году было осуждено по политическим делам — 790258 человек). Причем подавляющее большинство из них были не рядовыми коммунистами, а — «наверху».

Стоит подчеркнуть, что были разоблачены и осуждены не 20 или 50 заговорщиков, а примерно 900 тысяч, — эта огромная цифра и затяжной период разоблачений и репрессий не могли не давить на сознание всех нормальных людей, создавалось впечатление, что огромное количество заговорщиков везде: рядом, вокруг, среди сотрудников по работе, среди соседей и знакомых.

В этой ситуации было закономерным состояние ненадежности, зыбкости, дезориентации, психика была напряжена и взвинчена до предела, и в любой момент рядом мог быть выявлен заговорщик, шпион или в любой момент могли тебя оклеветать и за тобой приехать «воронок». Подозрительность была на максимальном, истеричном уровне. А когда в 1937 году оказалось, что опасным заговорщиком был сам глава грозного НКВД и маршалы Красной армии — полный шок, предельная растерянность, — кому дальше верить, далее можно ожидать каких угодно «сюрпризов» — если уж сам глава НКВД и маршалы, герои Гражданской.

Попутно, в ходе следствий и массовых доносов вскрылась ещё одна неприглядная широкомасштабная картина: очень многие, по идее — самые высоконравственные люди в мире — коммунисты, основные строители неведомого прекрасного Коммунизма, «Поводыри» в светлое Будущее, дорвавшись до власти, неожиданно быстро зажрались, банально заворовались, морально-нравственно разложились, превратились в спесивых властных барчуков-бюрократов с личной прислугой. Причем огромные государственные, общенародные деньги разворовывались не только на какой-то провинциальной базе или в далекой заготконторе, — а в Москве и республиканских столицах, и причем в государственном органе, который должен охранять деньги от разворовывания. Например, из протокола допроса 7 июня 1937 года уже бывшего начальника Финотдела НКВД УССР Словинского Л.Г. мы наблюдаем:

«ВОПРОС: Следствие располагает данными о том, что финансовым отделом НКВД УССР была создана атмосфера систематических подлогов, крупнейших хищений и уголовных преступлений. Предлагается Вам дать чистосердечные показания по этому поводу?

ОТВЕТ: Я должен признать, что финансовая часть (особый фонд) была поставлена так, что создавала почву для тех крупнейших преступлений, о которых я дам чистосердечные показания. Наибольшим источником для преступлений являлся так называемый «особый фонд». В этот фонд, находившийся в распоряжении Циклис А., Финансовый отдел переводил средства по требованию Циклис А. Списывались суммы без всяких оправдательных документов, по актам, составленным Циклисом, Рубинштейном и Евгеньевым, с утверждением Балицким. В 1936 году в особый фонд было перечислено Финотделом свыше одного миллиона рублей. Эти средства шли в основном на содержание Балицкого, его заместителя Канцельсона и приближенных к Балицкому лиц. Я точно не знаю статей расхода этого фонда, т.к. не видел документов. Из слов Циклиса знаю, что содержание особняка Балицкого в месяц, примерно, обходилось в 35000; содержание увеселительного судна «Днепр» официально обошлось около 250000. Из них 200000 дало «Динамо».

В ноябре 1936 г. под предлогом увеличения особых расходов и составление запаса на январь 1937 г. по требованию Циклиса, утвержденному Балицким, было выдано Циклису 200000 рублей. За эти деньги Циклис отчитался в декабре фиктивными рапортами утвержденными Балицким. Я знал, что эти отчеты фиктивные. На эти же деньги Балицкий купил лошадь для подарка кому-то из Московских руководящих работников, кажется, Лурье.

В декабре 1936 г. по предложению Балицкого я выделил 105000 р. по документу (рапорту) Канцельсона с мотивировкой «на испанские операции». Списание этой суммы было проведено как возврат понесенных расходов. Оформлялось списание рапортом Канцельсона, без всяких оправдательных документов. Деньги получил Канцельсон. В декабре 1936 г. по требованию Канцельсона с визой Балицкого из внебюджетных средств, мною было выдано Канцельсону 65000 «на особо секретные расходы». Отчитался Канцельсон обычным рапортом в том же месяце.

Киевский период отличался кутежами, пьянками, развратными оргиями Балицкого и его приближенных лиц. Дело дошло до того, что Балицкий был в интимной связи с женами Шарова, Евгеньева, Семёнова, Мирского и др.»

Вероятно, у многих читателей возникла грустная мысль о какой-то дурацкой круговерти: так жили многие высокопоставленные коммунисты в период застоя перед развалом СССР, так живут и многие современные российские чиновники, которых В.В. Путин и Д.А. Медведев уже 12 лет пытаются либеральными методами призвать к добропорядочности.

Если к предыдущей широкомасштабной картине заговора прибавить ещё и эту широкомасштабную картину морально-нравственного разложения советской элиты, то можно представить, — что творилось в голове и в душе аскета и бессребреника Сталина, какое негодование и злость, и который уже изрядно устал тянуть в одиночестве управленческую работу в стране.

Из внутренних факторов, сильно испортивших настроение Сталина в этот период, следует отметить результаты проведенной в январе 1937 года переписи населения, которая сопровождалась довольно обширным опросом. К вопросу — сколько «масс» и какого качества, особенно после тяжелой коллективизации, Сталин подошел очень серьёзно. Как отметил в третьем издании «Азбуки статистики» В.Н. Старовский: «По инициативе товарища Сталина проводится Всесоюзная перепись населения 1937 г. Товарищ Сталин принимал личное участие в редактировании бланка переписи».

И председатель Мособлисполкома Н.А. Филатов, выступая на совещании районных уполномоченных-инспекторов нархозучета 3-15 октября 1936 г. и посвященном грядущей переписи, угодливо отметил: «Вождь народов нашей страны товарищ Сталин лично занимался редактированием переписного листа и благодаря этому бланк получился очень кратким, ясным и глубоко содержательным». Вот это глубокое содержание результатов переписи по количеству и качеству «масс» и ясность привела Сталина в негодование. Поэтому ещё до того, как 16 мая 1937 года результаты переписи были представлены в ЦК ВКП(б) и Совнарком, а Сталин узнал о них намного раньше, начались репрессии работников ЦУНХУ — «вредителей» и «врагов», проводивших перепись. 5 апреля 1937 года были отстранены от должностей начальник отдела учета промышленности ЦУНХУ А.И. Кристин, начальник отдела учета городского хозяйства Э.М. Беттельгейм, зам начальника отдела учета капитальных вложений и индустрии И.О. Дик, консультант при начальнике ЦУНХУ В.А. Зайцев и другие. В чем причина недовольства и такой бурной реакции? Далее дотошный читатель, чтобы точно всё понять, может взять бумагу, ручку и калькулятор, лучше самому всё проверить, никому не доверяя, а Ю. Мухин об этом принципиально никогда не расскажет правды.

Перед пиком трагической коллективизации 27 июня 1930 года Сталин в докладе XVI съезду отметил как доказательство торжества социализма, верно выбранного пути сильный демографический рост в СССР: «...ежегодный прирост населения составляет у нас более 3 млн. душ». И в самом деле наблюдался быстрый прирост населения, который в основном обеспечило возрождавшееся в нэповский период крестьянство. Но понятно, что в период жестокой коллективизации — Гражданской войны в СССР против крестьян произошла большая «убыль» населения — примерно 8 миллионов, и понятно, что в последующие годы трагические последствия преобразования крестьян по теории К. Маркса («Принципы коммунизма») неизбежно снизили рост населения СССР. А хитромудрый Сталин в конце 1933 года, то есть — в конце коллективизации, демонстративно провел перепись населения — чтобы показать, что за период коллективизации никакой убыли «миллионов» не было, и в результате этой «правильно» проведенной переписи населения в конце 1933 года в СССР «насчитали» 168 миллионов человек. А с учетом того, что последняя перепись, проведенная без всяких «премудростей» в конце 1926 года, выявила 147 миллионов человек, то обе цифры сочетались хорошо: за 7 лет прирост населения — 21 миллион, то есть к концу смертельного 1933 года сохранился прежний высокий темп прироста населения в СССР. Всё «тип-топ», «гладко» и Сталин этой переписью населения был доволен. Соответственно через три года — к 1937 году по «математике» Сталина должно было прибавиться 9 миллионов человек, и население должно было достичь 177 миллионов человек.

Но в 1937 году перепись населения организовывали уже совсем другие чиновники, и повторно от сильно занятого Сталина установку на «правильную» перепись не получали, а ещё и отвлеченные захватывающими разоблачениями заговорщиков на этот раз провели перепись честно и насчитали не теоретические 177 миллионов, а — реальные 162 млн. жителей в СССР. Конфуз вышел большой, скандальный; раздражение и негодование Сталина бестолковыми подчиненными можно понять; Сталин продолжал «расхлебывать» в разных вариантах свою ошибку с коллективизацией. Без труда можно было высчитать, что перепись населения в 1933 году была умышленно сфальсифицирована, и население СССР в 1933 году составляло не 168 миллионов человек, а примерно — 156-157 миллионов. Сталин знал реальную картину, поэтому, чтобы улучшить демографические показатели в стране, и ввел в 1936 году строгий запрет на аборты.

Ожидаема и реакция Сталина на этот «прокол», позорный конфуз — репрессии занимающихся переписью — «бестолковых» честных старательных организаторов и работников, внезапно ставших «врагами народа». Сталину пришлось объявлять эту перепись «фабрикацией» врагов, «фашистской ложью» и т.п. и провести большую кампанию в СМИ по правильному «напылению» сознания «масс», — советские газеты в тот период писали: «Враги народа сделали все для того, чтобы извратить действительную цифру населения». Затем, соответственно, объявление Совнаркомом 25 сентября 1937 года этой переписи недействительной. Соответственно, и созданная по этому поводу комиссия Яковлева в своём заключении подчеркнула: «Перепись была проведена вредительски, имея предвзятой задачей доказать фашистскую ложь о смерти в СССР от голода и эмиграции из СССР в связи с коллективизацией нескольких миллионов человек». Этот тот случай, когда, перефразировав, можно сказать: на лжецах и шапка горит.

Стоит заметить, что повторная перепись населения СССР в 1939 году, «действительная», с «поправкой» на конфуз 1937 года, насчитала с «натяжкой» — 170,6 миллионов человек, и даже эта цифра — только подтверждает наши вычисления и «премудрости» Сталина.

Но это были ещё не все неприятности Сталина с переписью 1937 года, был ещё один удручающий его качественный показатель — как показала перепись, анкетирование населения — 56,7% лиц старше 16 лет или — 55,3 млн человек назвали себя верующими, и это несмотря на непрерывную многолетнюю атеистическую пропаганду, разрушение и закрытие храмов и репрессии священников. Стоит отметить, что, во-первых, несмотря на эту пропаганду, запугивания и репрессии так много человек в СССР не побоялось признаться в религиозности, в своей вере в Бога. А во-вторых, если учесть, что по причине запугивания, репрессий, трагического опыта большая часть населения поступила осмотрительно, осторожно — и не сказала правды, не призналась в своей религиозности, дабы избежать неприятностей, то количество верующих в СССР после 20 лет Советской власти составляет примерно 80% (120-130 миллионов); — это определенная часть городских рабочих, в основном из недавних крестьян, и почти все жители сельской местности, бывшие крестьяне.

То есть, весь 20-летний богоборческий, сатанинский труд коммунистов был почти зря. Это неприятное для Сталина открытие означало не только многозначительный злобный взгляд в сторону бывших крестьян, но очередные гарантированные репрессии против остатков православных священников — духовного оплота верующих.

Закономерным было и продолжение репрессий против чиновников — организаторов переписи, на этот раз самых высоких: 23 мая 1937 года руководитель переписи И.А. Краваль был снят с должности, уволен из ЦУНХУ и «логически» — расстрелян в сентябре 1937 года.

Новый начальник ЦУНХУ И.Д. Верменичев 25 мая созвал совещание начальников отделов и заявил: «Мы не можем сказать, что враги народа, которые сидят в ЦУНХУ, все разоблачены. Аппарат большой — 800 человек, враги есть и начальники отделов должны внимательно к этому относиться. Это дело не только отдела кадров и партийного комитета. Этим делом должен заниматься весь коллектив». «Коллектив», чтобы отвести от себя опасность, внимательно посмотрел из Москвы во все стороны необъятной страны; и с июня 1937 года репрессии обрушились на работников всех республиканских ЦУНХУ, «врагами» оказались: начальник ЦУНХУ РСФСР М.М. Мудрик, Казахской ССР — М.С. Саматов, полностью разгромлено руководство ЦУНХУ многострадальной Украины и т.д. — по всей стране многие сотни невинных жертв в системе народнохозяйственного учета.

А поскольку в долгой гневной опале у Сталина была вся система учета, и результаты переписи «задним ходом» уже трудно было изменить, то и новый старательный руководитель ЦУНХУ И.Д. Верменичев в конце 1937 года был арестован и расстрелян. Дошло до того, что в довоенные годы от этих «статистических» — расстрельных должностей советские чиновники отмахивались с ужасом изо всех сил, как от Смерти, и возникла серьёзная кадровая проблема в системе учета. Анекдот — «Существуют три степени лжи: ложь, наглая ложь, и статистика» — уже смех не вызывал.

Ко всем перечисленным выше в этой главе сталинским неприятностям 1937 года, к факторам, вызвавшим у него сильное раздражение, негодование, озлобленность и жестокость, следует добавить ещё и личный фактор — Сталин потерял многих старых друзей и близких ему людей: Кирова, Енукидзе, Горького, Орджоникидзе, вторую жену, а 4 июня 1937 года скончалась горячо любимая им мать, на похороны которой в связи с «делом военных заговорщиков» он даже не смог приехать. По этому поводу циничный еврейский историк Э. Радзинский не преминул поёрничать:

«Так ушла из жизни упрямая КэКэ, не простившая Сталину милого Сосо, убитого революционером Кобой». Талант этого любимца властей, «Чубайса истории» — даже из простой человеческой трагедии скомкать лепешку из дерьма и злорадно швырнуть в Сталина — отвратительно коробит.

Несомненно — Сталин к концу июня 1937 года был пронзительно одинок, сильно уставший, раздраженный, сильно озлобленный, подозрительный и встревоженный нарастающей внешней угрозой с обеих сторон. С одной стороны — с западной, с 1937 года Гитлер стал открыто готовиться к войне. К тому же в этом году между СССР и Германией развернулась дипломатическая «консульская война», — Гитлер демонстративно закрыл 5 своих консульств в городах СССР, а Сталин в ответ 2 из 4-х в Германии. А с другой стороны — восточной, продолжала угрожать воинственная Япония, руководство которой решило, что Сталин, продав в 1935 году им КВЖД после их военных провокаций на границе в 1933-1934 годах, дал слабину, и продолжало наглеть. Поэтому Сталин всеми мерами укреплял обороноспособность страны, и не случайно.

16 июня 1937 года в СССР был объявлен выпуск Займа обороны СССР. И в своих опасениях Сталин был прав, — в следующем году Гитлер, играя «мускулами», присоединил к Германии Австрию, став после этого ещё мощнее; а Япония в следующем году решила попробовать «на зуб» СССР, и в июле 1938 года её войска атаковали границу СССР в районе сопки Безымянная и озера Хасан.

Более организованный характер приобретало за границей Белое движение. С целью его ослабления 22 сентября 1937 года в Париже был похищен и убит глава Российского Общевоинского Союза генерал Евгений Миллер.

Поэтому закономерно, что к агрессивному постулату Сталина, озвученному им на 15 съезде в 1930 году — «Репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления», остро добавился вопрос — кто в случае войны будет «пятой колонной», кто будет внутренним врагом, кто будет вредить, саботировать или даже заниматься террором? Ответ на этот вопрос был прост: кроме троцкистов, злобно поглядывали в сторону Сталина многие миллионы крестьян, ведь после многолетнего кровавого раскрестьянивания прошло всего-то 4 года.

«Достаточно хорошо зная русскую действительность, я довольно ясно представляю себе, что будет делаться в России на второй день после объявления войны: военный коммунизм покажется детским спектаклем. Некоторые репетиции этого спектакля я видел уже в Киргизии, на Северном Кавказе и в Чечне», — писал по поводу коллективизации — раскрестьянивания бежавший в этот период из СССР советский журналист Иван Солоневич.

А уже по устоявшейся коммунистической традиции вместе с классовыми врагами — крестьянами в одной «бандитской» упряжке идут на плаху русские писатели — «почвенники», оставшиеся ещё в живых «черносотенцы» — дворяне и «спецы», и остатки православных священников. Так оно опять трагически и случилось. И в таком «массиве», в отличие от репрессий против троцкистов, уже невозможно говорить о справедливости, правомерности, обоснованности действий Сталина, о тонкой грани или малой вероятной «погрешности».

Качественно новый этап репрессий в СССР начался с судьбоносного для огромного числа советских граждан пленума Коммунистической партии, прошедшего 23-29 июня 1937 года. В начале пленума наблюдались закономерные для этого периода решения — из членов ЦК и кандидатов в члены ЦК исключили 19 человек: Б. Шеболдаева, Е. Вегера, М. Калмановича и др.

Затем на пленуме неожиданно даже повеяло «оттепелью» — Таршис-Пятницкий и Каминский выступили с обращением к руководству НКВД за снижение уровня репрессий в стране. Таршис-Пятницкий даже предложил создать комиссию по проверке деятельности НКВД, но это его предложение не поддержали, — «несвоевременно». Неожиданно и Сталин поддержал тему снижения репрессий, — предупредил от «перебарщивания» в деле поголовного уничтожения остатков в СССР дворян и их потомков: «Когда говорят о дворянах как о враждебном классе трудовому народу, имеют ввиду класс, сословие, прослойку, но это не значит, что некоторые отдельные лица из дворян не могут служить рабочему классу. Ленин был дворянского происхождения. Энгельс был сын фабриканта».

Но с дворянами и их потомками — ладно, их осталось в СССР единицы; с заговором троцкистов за три года, похоже, разобрались окончательно; а что делать с косо смотрящими в сторону Советской власти, незаслуженно обиженными, репрессированными бывшими крестьянами, некогда лучшими хлеборобами — «кулаками»? Ведь это потенциальные враги, ждущие удобного момента отомстить, отквитаться, и их — миллионы по всей стране, и на их сотрудников НКВД не хватит. Эта смесь неприятных остатков совести и страха заговорила в конце пленума у бдительного, предусмотрительного секретаря бюро партии Западно-Сибирского края Роберта Эйхе, который, как сознательный коммунист, 28 июня 1937 года поднял крестьянскую тему и предложил свою партийную помощь НКВД. При этом инициативный Эйхе сделал конкретное продуманное предложение: с целью экономии времени и быстрого оперативного реагирования в борьбе с заговорщиками, «врагами народа» — с сосланными к нему в Сибирь «бывшими «кулаками» позволить ему создать властную «тройку» из местных руководителей: главного партийного (то есть — его), главного прокурора и главного местного нквэдиста, и эта «тройка» должна быть наделена Центром правом выносить смертные приговоры без суда. Сталину это предложение понравилось, он его одобрил, и пленум 28 июня 1937 года принял трагическое для граждан СССР решение, которое мы подробно рассмотрим в следующей главе.