3

3

Очередной британский конвой PQ-12 отплыл в Россию в первой неделе марта — примерно в то же время, когда конвой QP-8 отправлялся из Мурманска в обратный путь на запад. Линейный корабль «Тирпиц» под вымпелом вице-адмирала Цилиакса (флаг-офицера группы линкоров) вышел в море в сопровождении трех эсминцев из 5-й миноносной флотилии, чтобы атаковать конвой¹². Согласно полученному приказу, они должны были, «избегая сражения с превосходящими силами», принимать бой с равным или слабейшим противником — но только в том случае, если это не помешает выполнению главной задачи: уничтожению кораблей конвоя. Ради сохранения фактора внезапности топить одиночные транспорты запрещалось.

Адмиралу Цилиаксу приказ в той его части, где говорилось о необходимости вступить в бой с равным по силе противником, не нравился. Дуэль с линейным кораблем типа «Кинг Георг V» грозила его кораблю серьезными повреждениями, а это в планы Цилиакса никак не входило, пусть даже ему и представилась бы возможность повредить или потопить один из многочисленных союзных линкоров. Позже Главный морской штаб в Берлине поддержал его точку зрения.

Даже очень хорошие планы дают сбои. Шедшие на всех парах эсминцы обнаружили одиночное российское судно, догонявшее двигавшийся на запад конвой, и, вопреки полученному приказу, открыли огонь. Прежде чем попавший в беду русский корабль затонул, его радист успел послать в эфир сообщение о нападении и дал свои координаты. Через короткое время служба радиоперехвата «Тирпица» перехватила сигнал радиостанции в Клиторпе, подтверждавший получение поданного русскими сигнала бедствия.

После трехдневного плавания, когда «Тирпицу» так и не удалось встретить корабли двигавшегося на восток конвоя PQ-12, которые по приказу из Лондона изменили курс, германским кораблям было велено возвращаться на базу. Погода ухудшилась, но на рассвете 9 марта небо неожиданно стало расчищаться, и в восемь часов наблюдатели с «Тирпица» неожиданно увидели сквозь разрывы в облаках несколько самолетов, которые определенно следовали за линкором. Серьезность положения стала очевидной, так как над «Тирпицем» кружили морские торпедоносцы типа «Альбакор», а это означало, что где-то в море находится авианосец союзников. Адмирал Цилиакс немедленно отослал радиограмму на аэродром в Бодё, требуя присылки истребителей прикрытия. Однако радиостанция на аэродроме не работала, и воздушное прикрытие так и не было послано. Немецкие морские офицеры осознали, что «Тирпиц» находится в таком же примерно опасном положении, в каком оказался «Бисмарк» в мае 1941 года. Несколько месяцев спустя в точно таком же положении оказались британские линкоры «Принс оф Уэльс» и «Рипалс». Помимо всего прочего, из трех сопровождавших «Тирпиц» эсминцев два отправились на дозаправку, а единственный оставшийся в строю находился в плачевном состоянии, так как сильно обледенел и пострадал от шторма. Итак, «Тирпиц», не имевший воздушного прикрытия, остался практически один на один с торпедоносцами, поднявшимися со взлетной палубы авианосца союзников, шедшего на небольшом, сравнительно, удалении от германского корабля. Но почему в таком случае радиостанции «Тирпица» не удалось засечь радиообмен между тяжелыми неприятельскими кораблями? — задавался вопросом Цилиакс. Ведь ясно как день, что союзный авианосец не мог оказаться в Норвежском море без соответствующего прикрытия. Но если союзная эскадра и впрямь находится рядом, то это означает, что «Тирпиц» попался!

Цилиакс сделал резкий разворот и поспешил в сторону Лофотенских островов, где его корабль мог найти укрытие. Одновременно катапульта линкора вытолкнула в воздух бортовой гидросамолет, пилот которого получил задание увести «Апьбакоры» союзников подальше от корабля. Однако у пилота ничего не получилось. Буквально через минуту он оказался в самой гуще пикировавших на линкор «Альбакоров». В продолжавшейся девять минут атаке принимали участие в общей сложности двадцать пять торпедоносцев. Эти девять минут моряки с «Тирпица» наверняка будут вспоминать до конца своих дней: британские торпедоносцы пикировали на линкор тройками и шестерками со всех направлений, заставляя огромный корабль резко отворачивать, совершать циркуляции, постоянно маневрировать, то замедляя, то ускоряя ход, то есть делать то, для чего корабль такого класса отнюдь не предназначался. Но, как коротко заметили впоследствии немцы, «удача была на нашей стороне». И в самом деле, огромный корабль настолько ловко маневрировал, что все торпеды прошли мимо. Единственными жертвами атаки стали три офицера, стоявшие на мостике. Их ранили выпущенные из британских авиационных пулеметов пули.

Однако психологическое воздействие атаки торпедоносцев на корабль было велико. Хотя союзники этого поначалу не осознали, у немецких моряков после этого возник так называемый «комплекс авианосца» — другими словами, страх перед неожиданным нападением с воздуха, сказавшийся позже на всех операциях крупных немецких надводных кораблей.

Всякого рода нестыковки, отчетливо проявившиеся при неудачной атаке на «Тирпиц», вызвали нелицеприятный обмен мнениями между старшими офицерами британского военно-морского флота, принимавшими участие в этой операции. Контр-адмирал Л.Х.К. Гамильтон, недавно назначенный командиром первой эскадры крейсеров, привлек всеобщее внимание к сложностям, с которыми сталкивается флот, когда командующий адмирал Товей находится в море и вынужден придерживаться режима радиомолчания даже в случае проведения таких сравнительно простых в тактическом отношении операций, как упомянутая выше¹³. Подчеркнув, что неприятель будет всемерно стараться избегать втягивания «Тирпица» в сражение с сильным противником и что на «Тирпице», «вероятно, установлена современная аппаратура по радиопеленгации», Гамильтон указывал на нереалистичность требования о поддержании абсолютного радиомолчания в случае, если командующий флотом метрополии находится в море, а операция, в которой он участвует, затягивается на несколько дней; между тем для того, чтобы спугнуть «Тирпиц» и заставить его искать убежище в фьордах, достаточно в точке перехвата всего один раз нажать на телеграфный ключ в радиорубке тяжелого корабля.

Следствием пребывания адмирала Товея на флоте во время последней операции, когда он должен был выдерживать режим радиомолчания, явилось, к примеру, то, что на одной стадии операции он мог контролировать только линейные корабли и авианосец, в то время как Адмиралтейство контролировало его крейсера и эсминцы. Так, 8 марта в 5.22 вечера адмиралу пришлось выйти в эфир, чтобы сообщить Адмиралтейству о своем местонахождении и намерениях и просить его (Адмиралтейство) осуществлять руководство крейсерами и эсминцами вместо него. Вряд ли такой способ действий, подчеркивал Гамильтон, можно назвать эффективным. Все же, несмотря на критику, адмирал Товей продолжал выходить в море с флотом метрополии; это имело место и во время проводки конвоя PQ-17, после чего, кстати сказать, Товей стал от этого воздерживаться. Но в то время, о котором мы ведем речь, Адмиралтейство неоднократно вмешивалось в проводимые флотом операции, что вызывало у командующего «сильное раздражение»¹⁴.

Но не только британцы занимались вопросами тактики после атаки на «Тирпиц» 9 марта. Выводы, которые на основании этого и предшествующих событий сделали гросс-адмирал Рёдер и Германский морской штаб, формулировались следующим образом:

«Противник отвечает на каждый выход наших судов в море посылкой все более мощных ударных групп, в состав которых входят авианосцы. Авианосцы, без сомнения, представляют собой главную угрозу для наших крупных кораблей. Исходя из вышесказанного, мы в обороне север-нота побережья Норвегии также должны делать ставку на применение авиации, тем более что позиции наши растянуты, а эскортные силы (эсминцы и торпедные катера) настолько малочисленны, что наши крупные корабли вынуждены противостоять атакам из-под воды и с воздуха чуть ли не в одиночку»¹⁵.

Докладывая Гитлёру об обстановке на северном театре военных действий через три дня после нападения на «Тирпиц», Рёдер говорил, что, поскольку у Германии нет авианосцев, все морские операции в этом районе должны обеспечиваться авиацией, базирующейся на аэродромах северного побережья Норвегии. Рёдер также отмечал, что, как ни ценны крупные корабли для борьбы с Арктическими конвоями, их, тем не менее, лучше всего держать на защищенных якорных стоянках в фьордах и использовать в качестве сил сдерживания на тот случай, если бы союзникам пришло в голову осуществить свой план высадки в Скандинавии. Что же касается перехвата конвоев, то, по мнению Рёдера, крупные надводные корабли следует бросать в бой только после того, как авиация определит точное местонахождение судов противника и выведет из строя ударную авианосную группу сопровождения.

Последний основополагающий вывод, который сделали немцы после воздушной атаки на «Тирпиц», заключался в необходимости скорейшего создания собственных авианосцев и самолетов авианосного базирования. Гитлер согласился с тем, что авианосцы чрезвычайно нужны флоту; при всем том строительство единственного немецкого авианосца «Граф Цеппелин» в скором времени из-за нехватки особых сортов стали было заморожено[3]¹⁶.

По плану Гитлера в Арктике должна была действовать эскадра, состоящая из авианосца, линкоров «Тирпиц» и «Шарнхорст», двух тяжелых крейсеров и флотилии из 12–14 эсминцев. Такого рода ударное соединение должно было, по мнению фюрера, установить новые стандарты германского военно-морского присутствия в Арктических водах и многократно увеличить оперативные возможности германского флота как на северном театре, так и в случае прорыва германских кораблей в Атлантику. Через два дня после беседы с гросс-адмиралом Рёдером в ставке фюрера «Вольфшанце» Гитлер издал первый приказ относительно усиления борьбы с арктическими конвоями союзников, которые, по его выражению, «немцы до сих пор почти не трогали»¹⁷. Для осуществления этого плана военно-морским силам было предложено сконцентрировать в северных водах значительное количество подводных лодок, а военно-воздушным силам — увеличить в этом районе число дальних разведчиков и бомбардировщиков, а также перевести с других театров военных действий на северное побережье Норвегии самолеты-торпедоносцы. Кроме того, военно-воздушным силам был отдан приказ бомбить Мурманск, а также проводить постоянную воздушную разведку водного пространства между островом Медвежий и Мурманском с тем, чтобы иметь возможность своевременно обнаруживать и уничтожать все проходящие через эти воды торговые суда и военные корабли союзников.

Пятью днями позже в Норвегию отплыл новый тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» водоизмещением в 14000 тонн. Крейсер бросил якорь в гавани Тронхейма — рядом с линкором «Тирпиц». Накапливая в этом районе тяжелые надводные корабли, германские адмиралы продолжали проводить операции с использованием легких сил флота. Так, 28 марта три эсминца из 8-й миноносной флотилии отошли от базы, чтобы атаковать корабли конвоя PQ-13, который в это время огибал мыс Нордкап всего в ста милях от побережья. Из-за неудовлетворительно проведенной воздушной разведки эсминцам так и не удалось обнаружить конвой; тем не менее они потопили одно отбившееся от каравана панамское судно. Захваченные в плен члены команды парохода сообщили немцам примерные координаты кораблей охранения. В условиях шторма и ухудшившейся видимости германские эсминцы обстреляли корабли эскорта и нанесли повреждения крейсеру «Тринидад» (повреждение было вызвано детонацией собственной торпеды) и эсминцу «Экпипс», у которого были подбиты два орудия. Всего конвой PQ-13 из-за бомбежек и атак субмарин потерял около четверти состава торговых кораблей. Немцы посчитали, что добились «значительных успехов».

Адмирал Товей, исследовав проблемы, с которыми сталкивались Арктические конвои, включая PQ-13, заявил, что его беспокоит постоянно увеличивающееся противодействие продвижению конвоев со стороны немцев. Об этом свидетельствовали не только растущие потери, но и число переводившихся из Германии на север Норвегии самолетов, подводных лодок и надводных кораблей всех типов. Отныне проводка каждого Арктического конвоя, направляющегося в Мурманск, превращалась в крупномасштабную морскую операцию. Товей пообещал усилить эскорт конвоев, увеличив число корветов и конвойных эсминцев; в апреле он получил от американской стороны достаточное количество кораблей подобных типов, чтобы довести противолодочное прикрытие каждого конвоя до десяти боевых единиц. Адмиралтейство также оказывало на русских давление с тем, чтобы те приняли и разместили на своей территории британские самолеты из так называемого Берегового командования, занимавшегося разведкой, патрулированием и охотой за подводными лодками. Кроме того, требовалось увеличить число истребителей прикрытия. Все эти авиационные части прибрежного базирования должны были нести ответственность за самый восточный сектор 2000-мильного пути от Исландии до Мурманска. Кроме того, русских попросили почаще бомбить германские аэродромы в северной Норвегии. По этому поводу Товей позже замечал, что «результаты бомбежек оказались неудовлетворительными»[4]¹⁸. В начале апреля первый морской лорд адмирал сэр Дадли Паунд предупредил Комитет по обороне при кабинете министров, что географические и природные условия до такой степени играют на руку врагу, что потери конвоев могут оказаться неприемлемо высокими; при всем том Лондон и Вашингтон продолжали настаивать на продолжении посылки конвоев¹⁹. Обеспокоенный усиливающимся давлением противника на конвои и увеличением потерь, адмирал Товей в середине апреля заявил, что если не представляется возможным отложить проводку конвоев до тех пор, пока льды не отойдут дальше на север, то, по крайней мере, следует резко сократить число кораблей, входивших в состав конвоев.

Однако 27 апреля президент Рузвельт прислал мистеру Черчиллю телеграмму, где напоминал о «величайших усилиях», которые предпринимают Соединенные Штаты, чтобы послать необходимые России грузы, и утверждал, что задержка с отправкой этих грузов представляется ему ошибочной, если, конечно, для этого «не существует неодолимых препятствий»²⁰. На правительственном уровне препятствия, о которых упоминал адмирал Товей, «неодолимыми» сочтены не были, по причине чего количество кораблей в конвоях решено было не сокращать; более того, каждый следующий конвой все больше увеличивался, намного превысив установленные Адмиралтейством оптимальные размеры.

В конце апреля президент Рузвельт проинформировал мистера Черчилля, что в Америке и Британии в данный момент стоят под погрузкой 107 транспортов, и выразил уверенность, что в следующем месяце они будут направлены в Россию. 2 мая мистер Черчилль отослал президенту ответную телеграмму: «Со всем уважением извещаю вас, что осуществить предложенную вами операцию не в наших силах». Далее он заметил, что не в состоянии более давить на Адмиралтейство. Четырьмя днями позже маршал Сталин также прислал мистеру Черчиллю послание, в котором требовал «принять все возможные меры» для присылки необходимых России грузов в течение мая, так как это «представляет первостепенную важность для нашего фронта».

В начале мая адмирал Товей выступил с предложением сократить число отправляемых в Россию в ближайшие месяцы конвоев по причине того, что земля просохла и условия для полетов на германских аэродромах в Норвегии улучшились, между тем как для безопасной проводки конвоев льды еще недостаточно отодвинулись к северу и корабли продолжают находиться в зоне действия германской авиации. За прошедшее время Бомбардировочное командование Королевских воздушных сил (КВС) нанесло по стоявшему в Тронхейме «Тирпицу» три бомбовых удара. Однако, несмотря на значительные потери в составе эскадрилий, британские самолеты не добились ни одного попадания в линкор. При всем том Соединенные Штаты продолжали торопить британскую сторону с отсылкой конвоев. Так что шансов сократить их число или уменьшить количество входивших в их состав кораблей практически не было.