ВИРТУАЛЬНОСТЬ ДОЛГОВЕЧНОЙ АННЫ

ВИРТУАЛЬНОСТЬ ДОЛГОВЕЧНОЙ АННЫ

Действительно, а с чего это Анна должна была умереть в 1740 году?! Ей тогда было 47 лет. Анна могла дожить и до 1750, и до 1760 года.

Эта перспектива ужасна не только потому, что ужасна сама по себе Анна и ее правление. Перспектива анновщины, которая длится не 10 лет, а 20 или 30, — это перспектива полной экономической и политической катастрофы, развала страны и погружения ее в полный хаос.

20—30 лет Анны на престоле — это её правление дотех пор, пока Елизавете не исполняется уже не 32, а 42, 52 года… За это время подрастает Иван Антонович. Как мы знаем, он и в заключении не умер, уж, наверное, не умер бы и императором. Тогда на престоле утверждается Брауншвейгская династия… То есть утверждается на бесконечные времена система анновщины — тупого грабежа страны, доносов, Тайной канцелярии, безвременья (а страна тем временем все более и более уходит в небытие).

В такой перспективе есть два варианта событий:

1. Дворцовый переворот в пользу Елизаветы. Тут возможны очень интересные союзы — хотя бы Миниха с Елизаветой. Возможно и несравненно более откровенное вмешательство иностранных держав: как заинтересованных в падении Российской империи, так и старающихся её утвердить в роли великой державы и своего союзника.

Итак, победоносный дворцовый переворот… Но ведь возможно и поражение Елизаветы! Повстанцам (и Елизавете тоже) отрубают головы, и весь маразм продолжается по–старому…

А возможна и гражданская война, остервенелая рубка между верными Елизавете гвардейцами, армейскими частями, которые сумел поднять Миних, и частями, верными Анне. На подмогу Анне вторгается посполиторушенье (всеобщее ополчение) Речи Посполитой — чем больше хаоса в Российской империи, тем лучше для поляков.

На стороне Елизаветы в страну входят шведы, а прибалтийские немцы сами не знают, которую поддержать…

В общем — кровавый хаос, и чем дольше он продолжается, тем хуже. Даже если после двух–трехлетней гражданской войны побеждает Елизавета, страна все равно в хаосе, разрушена, истощена, и чтобы подняться, потребуются десятилетия.

2. Если не происходит переворота, все в стране постепенно приходит в упадок и без всякой гражданской войны. Просто разваливается, и всё.

Лейбниц в свое время был уверен, что историческая судьба России — стать колонией Швеции. Что ж, это предсказание вполне могло бы и сбыться! Вряд ли в полном объеме — мало вероятно, что Швеция смогла бы оккупировать всю страну и оставить ее за собой навсегда. Но какой–то вариант шведской оккупации на части территории, оттеснения России от Балтики — вполне реальный вариант. И тогда страшно подумать, сколько десятилетий потребовалось бы России, чтобы вернуться к состоянию, допустим, 1689 года…

Такое пребывание вне европейской истории если и не ввергло бы Россию в полное небытие, то чрезвычайно задержало бы ее развитие, не дало бы реализоваться Российской империи даже как азиатской деспотии. Так, некая территория, где даже непонятно — есть свое государство или нет.

Вторжение Швеции, кстати, тем более вероятно, что при виртуальности долговечной Анны некому прислать в Голштинию за «голштинским чертушкой», и Карл Петер Ульрих становится королем Швеции. Какой из родственниц он придет на подмогу? Более близкой по крови или будет руководствоваться чем–то иным? Трудно сказать.

Вот еще исчезающе мало вероятная, но все же реальная перспектива: Карл Петер Ульрих, король Швеции, герцог Голштинии, на развалинах Петербурга присоединяет к своим титулам еще и титул императора Российской империи. И: «Вперед, мои храбрые солдаты, на Москву!», «Mit Gotts hilfe!»¹ — и предсказать результат совершенно невозможно. От замирения кровавых ошметков страны под шведским владычеством (и полурусским монархом, соединившим в своем титуле три короны), до нового ополчения Минина и Пожарского, повторения событий 1612 года.

В общем, куда ни кинь — ужас…

С Божьей помощью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.