38. УБИЕНИЕ АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО

38. УБИЕНИЕ АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО

По «Ипатьевской летописи» «Ипатьевский летописный свод», сохранившийся в списке конца XIV или начала XV века, получил название от костромского Ипатьевского монастыря, где хранился. В нем уделяется внимание событиям южной Руси. Это говорит о южнорусском происхождении «Ипатьевской летописи». «Ипатьевская летопись» издана во втором томе «Полного собрания русских летописей». Были и отдельные издания. Помещаемые ниже отрывки взяты из издания «Летопись по Ипатьевскому списку», изд. Археографической комиссии, СПБ 1871.

И бе у него²³ Яким слуга възлюбленый им, и слыша от некого, аже брата его князь велел казнить, и устремися дьяволим научениемь, и тече²⁴ вопия к братьи своей, к злым съветником… и по-чаша молвити: «день²⁵ того казнил, а нас заутра; а промыслимы²⁶ о князе сем» — и съвещаша убийство на ночь, якоже Июда на господа. И пришедъши нощи, они же устремивьшеся поимавше оружья, поидоша на нь²⁷ яко зверье сверьпии; и идущим им²⁸ к ложници²⁹ его, и прия е³⁰ страх и трепет и бежаша с сений, шедше в медушю и пиша вино; сотона же веселяшеть е[40]в медуши и служа им невидимо, поспевая и крепя е, якоже ся ему обещали бяхуть; и тако упившеся вином поидоша на сени. Началник же убийцам бысть Петр Куцьков² зять, Анбал Ясин³ ключник, Яким Кучькович, а всих неверных убийць 20 числом, иже ся бяху сняли⁴ на оканьный съвет томь дни у Петра у Кучкова зятя. Постигъши бо ночи⁵ суботнии, на память святую апостолу Петра и Павла⁶, вземьше оружье, яко зверье дивии пришедшим им к ложници, идеже блаженый князь Андрей лежить, и рече один, стоя у дверий: «Господине, господине!» И князь рече: «Кто есть?» И он же рече: «Прокопьи⁷». И рече князь: «О паробьче! Не Прокопьи». Они же прискочивше к дверем, слышавше слово княже, и почаша бити в двери, и силою выломиша двери. Блаженый же въскочи, хоте взяти мечь, и не бе ту меча, бе бо том дни вынял и⁸ Амбал ключник его: то бо мечь бяшеть святого Бориса⁹. И въскочиша два окань-ная и ястася¹⁰ с ним, и князь поверже одиного под ся, и мневше князя¹¹ повержена и уязвиша и свой друг¹²: и посем познаша князя и боряхуся с ним велми, бяшеть бо силен, и секоша и меци и саблями и копийныя язвы даша ему. И рече им: «О горе вам, нечестивии! Что уподобитесь Горясеру?¹³ Что вы¹⁴ зло учиних? Аще кровь мою прольясте на земле, да бог отомьстить вы и мой хлеб». Се же нечестивии мневьша его убьена до конца, и въземьше друга своего и несоша вон, трепещющи отъидоша, он же во торопе выскочив по них, и начат ригати и глаголати в болезни сердца, цде под сени. Они же слышавше глас, возворотишася опять на нь. И стоящим им, и рече один: «Стоя видих яко¹⁴ князя идуща с сений долов¹⁶», и рекоша: «Глядайте его», и текоша позоровати¹⁷ его оже нетуть, идеже его отошли¹⁸ убивше; и рекоша: «То ть есме погибохом, вборзе ищете его». И тако вьжегше свещи налезоша и по крови…

Убьен же бысть в суботу на нощь.

И освете заутра в неделю на память 12 апостол¹⁹. Оканьнии же оттуда шедше убиша Прокопья, милостьника²⁰ его; и оттуда идоша на сени²¹, и выимаша золото и каменье дорогое и жемчюг и всяко узорочье²², и до всего любимого имения, и вьскладьше на милостьные[41] коне, послаша до света прочь: а сами въземыпе на ся оружие княже милостьное, почаша совокупити дружину к собе, ркуче: «ци ж да на нас приедуть дружина володимирьская?» И скупиша полк, и послаша к Володимерю: ти что помышляете на нас? а хочем ся с вами коньчати; не нас бо одинех дума, но и о вас суть же в той же думе». И рекоша Володимерьци²; «да кто с вами в думе, то буди вам, а нам ненадобе». И разидошася и вьлегоша грабить, страшно зрети. И тече на место Кузмище Киянин, оли нетуть князя, идеже убьен бысть; и почаша прошати Кузмище: «кде есть убит господин?» И рекоша: «лежить ти выволочен в огород; но не мози имати его, тако ти молвять вси, хочемы и выверечи псом; оже ся кто прииметь по нь, тот нашь есть ворожьбит, а и того убьем». И нача плакати над ним Кузьмище: «господине мой! како еси не очютил скверных и нечестивых пагубоубийственыих ворожьбит своих, идущих к тобе, или како ся еси не домыслил победити их, иногда побежая полки поганых болъгар³?» И тако плакася и. И прииде Амбал ключник, Ясин родом, тот бо ключь держашеть⁴ у всего дому княжа и надовсими волю ему дал бяшеть; и рече възрев на нь Кузмище: «Амбале вороже! сверзи ковер ли что ли, что постьлати или чим прикрыта господина нашего». И рече Амбал: «иди прочь, мы хочемь выверечи псом». И рече Кузмище: «о еретиче! уже псом выверечи? помнишь ли, жидовине, в которых порътех пришел бяшеть? Ты ныне в оксамите⁵ стоиши, а князь наг лежить; но молютися сверьзи ми что любо». И сверже ковер и корзно⁶; и обертев и, и несе и в церковь. И рече: «отомъкнете ми божницю». И рекоша: «порини и ту в притворе, печаль ти им»; уже бо пьяни бяхуть. И рече Кузмище: «Уже тебе, господине, паробьци твои тебе не знають; иногда бо аче и гость приходил из Царя-города, и от иних стран изь Руской земли, и аче латинин⁷, и до всего хрестьянства, и до всее погани⁸, и рече: «въведете и в церковь и на полати, да видять истиньное хрестьянство и кре-стяться»; якоже и бысть, и болгаре и жидове и вся погань, видивше славу Божию и украшение церковъное, и те болма пла-чють по тобе, а сии ни в церковь ни велять вложити». И тако положив и в притворе у божници⁹, прикрыв и корьзномь, и лежа ту 2 дни и ночи. На третий день приде Арьсений игумен святою Кузмы и Демьяна, и рече: «долго нам зревшим на старейшие игумени, и долго сему князю лежати? отомькнете божницю, да отпою над ним, вложимы и в гроб, да коли престанеть злоба си, да тогда пришед из Володимеря и понесуть и тамо». И пришедъше клирошан[42] боголюбьскыи, и вземше и внесоша в божницю, и вложиша и в гроб камен, отпевше над ним погребалное с игуменомь Арсеньемь.

ВОССТАНИЕ В БОГОЛЮБОВЕ И ВЛАДИМИРЕ В 1175 г.

Горожане² же Боголюбьци разграбиша дом княжь и делатели³, иже бяху пришли к делу, золота и серебро, порты⁴ и паволокы⁵, имение, ему же не бе числа; и много зла створися в волости его: посадников и тивунов домы пограбиша, а самех и детские⁶ его и мечникы⁷ избиша, а домы их пограбиша, не ведуще глаголемаго: идеже закон, ту и обид много; грабилиже и ис сел приходяче грабяху. Такоже и Володимери, оли же поча ходити Микулиця⁸ со святою богородицею, в ризах по городу, тождь почаша не грабить……В 6 день, в пятицю, рекоша Володимерце игумену Феодулови и Луце деместьвянику⁹ святое Богородице: «нарядита носилице, ать поедемь возмемь князя великого и господина своего Андрея»; а Микулице рекоша: «събери попы вси, оболокше(ся) в ризы выйдите ж перед Серебреная ворота¹⁰ с святою Богородицею¹¹, ту князя дождеши». И створи тако Феодул игумен святое Богородице володимерьской с крилошаны (и) с володимерце, ехаша по князь во Боголюбов, и вземше тело его привезоша Володимерю, со честью, с плачемь великым. И бысть по мале времени, и цоча выступати стяг¹² от Боголюбого, и людье не могоша ся нимало удержати, но вси вопьяхуть, от слез же не мо-жаху прозрити, и вопль далече бе слышати. И поча весь народ плача молвити: «уже ли Киеву поеха, господине, в ту церковь, теми Золотыми вороты¹³, их же делать послал бяше той церкви на велицемь дворе на Ярославле, а река: «хочю, создати церковь таку же, ака ворота си Золота, да будет память всему отечьству моему»? И тако плакася по немь всь град. Того же лета¹⁴ селящими Ростиславичема¹⁵ в княженьи земля Ростовьскыя, роздаяла беста посадничьства Руськым¹⁶ децькым: они же много тяготу людемь сим створиша продажами и вирами¹⁷; а сама князя млада суща, слушаста бояр, а бояре учахуть на многое имание… И почаша Володимерци молъвити: «мы есмы волная князя прияли к собе, крест целовали на всемь, а си акы не свою волость творита, яко не творячеся у нас седети[43] грабита не токмо волость всю, но и церкви; а промышляйте, братье!» и послашася к Ростовцемь и к Суждальчем, являюще им обиду свою. Они же словом суще по них, а делом суще далече; а бояре князю тою крепко держахуся.

УБИЕНИЕ АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО (Перевод)

И был у него (Андрея) любимый им слуга Яким. Яким услышал от кого-то, что князь велел казнить его брата, и по дьявольскому наущению устремился и побежал, вопия, к своей братии, злым заговорщикам: «Сегодня этого казнил, а нас — наутро; примем решение об этом князе». И назначили убийство на ночь, как Иуда на господа. Настала ночь, и они, взяв оружие, устремились, пошли на него, как звери свирепые. И когда они шли к его спальне, объял их страх и трепет, и они побежали из сеней, пошли в медушу (погреб для меда) и стали пить вино. А сатана веселил их в медуше и невидимо им служил, подталкивая и укрепляя их в том, что они ему обещали/ И так, упившись вином, они пошли в сени. Во главе убийц были Петр, зять Кучки, ключник Анбал Ясин, Яким Кучкович; а всех предателей, убийц, которые собрались в тот день для окаянного замысла у Петра, зятя Кучки, было 20. Когда наступила субботняя ночь, накануне памяти святых апостолов Петра и Павла, взяв оружие, как дикие звери, они пришли к спальне, где лежал блаженный князь Андрей. И один из них, стоя у дверей, позвал: «Господин, господин!» И князь спросил: «Кто там?» И он отвечал: «Прокопий». И сказал князь: «О паробок! Не Прокопий!» Они же, услыхав слова князя, подскочили к дверям, начали бить в двери и силою выломали их. Блаженный же вскочил, хотел взять меч, но меча не было: в этот день его вынес ключник князя Анбал; а меч тот был святого Бориса.

(В комнату) вскочили двое окаянных и схватились с князем, и князь одного свалил под себя. Они же, подумав, что это повержен князь, поранили своего сообщника. А потом узнали князя и упорно боролись с ним, потому что он был силен, рубили его мечами и саблями и наносили раны копьями. И сказал им князь: «Горе вам, нечестивые! Что вы уподобились Горясеру? Какое зло сделал я вам? Если прольете кровь мою на земле, то пусть бог отомстит вам и за мой хлеб». И вот нечестивые, думая, что убили князя до конца, взяв своего сообщника, понесли его вон и удалились с трепетом. Князь же выскочил вслед за ними второпях и начал икать и стонать в болезни сердца своего, и пошел под сени. Они же, услышав голос его, возвратились опять к нему. Когда они стояли (в спальне), один из них сказал: «Я стоял и видел, будто князь идет из сеней вниз». И (они) сказали: «Ищите его». И пошли искать его, так как его не было там, откуда они пошли, убив его. И говорили: «Мы погибли! Ищите его скорее!» И, зажегши свечи, нашли его по крови (кровавому следу)… Был он убит в ночь на субботу.

И рассвело утром в воскресенье на память 12 апостолов. Окаянные же, уйдя оттуда, убили дружинника его Прокопия, и оттуда пошли на сени, и взяли золото и дорогие камни и жемчуг и узорочье, и все его лучшее имущество, и положили на коней дружинников, отослали прочь до рассвета; а сами надели на себя оружие княжеское, дружинное, начали собирать дружину к себе, говоря: «Вдруг на нас придет дружина владимирская». И собрались к бою, и послали в Владимир: «Что вы на нас замышляете? а мы хотим с вами мир заключить, не наша только была дума (его убить), но и ваши были в той же думе». И сказали владимирци: «Если кто с вами в думе, так и будет с вами, а нам это не нужно». И разошлись и стали грабить, страшно глядеть. И пришел на место (убийства) Кузьмище Киевлянин, а князя вдруг нет, где он был убит; и начал спрашивать Кузьмище: «Где убит господин?» И сказали: «Лежит выволоченным в огород, но не смей его брать, так тебе все говорят, хотим его выбросить псам; если кто примется (его хоронить), тот наш враг, а того и убьем». И начал плакать над ним Кузьмище. — «Господине мой, как ты не узнал скверных и пагубоубийственных твоих врагов, идущих на тебя, или как ты не съумел победить их, когда-то побеждая полки язычников болгар». И так оплакивал он его. И пришел Амбал ключник, Ясин родом, тот держал ключ от всего княжеского дома и над всеми князь дал ему волю, и сказал, посмотрев на него, Кузьмище: «Амбал, враг, брось ковер или что другое, чтобы постлать или чем прикрыть господина нашего». И сказал Амбал: «Иди прочь, мы хотим его выбросить псам». И сказал Кузьмище: «О, еретик, уж и псам выбросить, а помнишь ли, в какой одежде ты пришел? Ты теперь стоишь одетым в бархат, а князь обнаженный лежит; прошу тебя, сбрось что-либо». И Амбал бросил ковер и плащ, и Кузьмище, завернув князя, отнес его в церковь. И сказал: «Отоприте мне церковь». И сказали ему: «Брось тут в притворе, какая тебе печаль», ведь они были уже пьяными. И сказал Кузьмище: «Уже тебя, господин, слуги твои не признают; а ведь когда-то и купец приходил из Царьграда, и из иных стран из Русской земли, и если он был и латинин или другой христианин, или нехристианин, скажет князь: «введите его в церковь и на хоры, пусть видит истинное христианство и крестится», как и бывало. И болгары, и евреи, и все нехристияне, видев славу божию и украшение церковное, и те больше о тебе плачут, а эти и в церковь не велят внести». И так положили его в притворе при церкви, прикрыв его плащем, и лежал тут 2 дня и 2 ночи. На третий день пришел Арсений, игумен монастыря святых Кузьмы и Демьяна, и сказал: «Долго нам смотреть на старейшие игумены, и долго ли этому князю лежать? отоприте церковь, чтобы я отпел его, положим его в гроб, и как прекратится это смятение, так тогда придут из Владимира и понесут его туда». И пришли клирошане боголюбовские, и взяли его, и внесли его в церковь, и вложили его в гроб каменный, отпев над ним погребальное с игуменом Арсеньем.

ВОССТАНИЕ В БОГОЛЮБОВЕ И ВЛАДИМИРЕ В 1175 г.

Горожане боголюбовцы разграбили дом княжеский и мастеров, которые пришли для работы, золото и серебро, одежды и шелковые ткани, имущество бесчисленное. Много зла учинили и в волости князя: разграбили дома посадников и тиунов, а их самих, детских и мечников побили, а дома их разграбили, не зная того, что сказано: «где закон, тут и обид много». Грабители, приходя из сел, грабили. Также и во Владимире; когда начал Мику-лица (священник) в ризах с иконой святой богородицы ходить по городу, тогда перестали грабить…

В 6 день, в пятницу, сказали владимирцы игумену Феодулу и Луке, демественнику святой Богородицы: «Приготовьте носилки, вот поедем, возьмем князя великого и господина нашего Андрея»; а Микулице сказали: «Собери попов всех, облачитеся в ризы и выйдете перед Серебряными воротами с иконою святой Богородицы, там дождешься князя». И сделал так игумен Феодул с клирошанами святой Богородицы Владимирской и с владимирцами, поехали за князем в Боголюбове и взяв тело его привезли во Владимир с честью, с плачем великим. И было спустя немного времени, начало выступать из Боголюбово знамя, и люди не могли удержаться, но все рыдали, от слез же не могли видеть, и далеко был слышен вопль. И начал весь народ с плачем говорить: «В Киев ли ты поехал, господин, в ту церковь, теми Золотыми воротами, которые ты послал делать у церкви на великом дворе Ярославле, говоря так: «Хочу создать церковь такую же, как эти Золотые ворота, пусть будет Память всему отечеству моему». И так оплакивал его весь город.

В тот же год (1176), когда Ростиславичи сидели на княженье земли Ростовской, они раздали посадничества детским русским (из Киевской Руси), а они много тягостей учинили людям владимирским продажами и вирами; а сами князья по молодости слушали бояр, а бояре научали их захватывать имущества… И начали владимирцы говорить: «Мы волей приняли князей, крест целовали на всем, а эти правят словно не в своей волости, как будто не думая сидеть у нас; грабят не только волость всю, но и церкви, позаботимся о себе, братья». И послали к ростовцам и суздальцам, объявляя им об обидах своих. Те же на словах были за них, а на деле далеко, а бояре крепко держались за тех князей…