Большая расплата в маленькой комнате

Большая расплата в маленькой комнате

В число претендентов на лавры Шекспира включены главные антагонисты в тайной войне в самые последние годы XVI и первые годы XVII столетия — глава английской разведки и полиции Роберт Сесил и иезуитский орден, постоянно направлявший своих проповедников и лазутчиков в Англию. Оба «открытия» принадлежат американцам. Так, в Индианополисе в 1916 г. появилась книга Д. М. Максуэлла «Человек под маской: Роберт Сесил, граф Солсбери — единственный подлинный автор шекспировских пьес». Годы жизни Сесила близки к годам жизни Шекспира. В сонетах Максуэлл, как ему казалось, усмотрел ссылки на физические недостатки автора: всесильный министр был горбуном. В том же 1916 г. вышла в свет работа Г. Джонсона «Написали ли иезуиты „Шекспира“?». По мнению Гарольда Джонсона, святые отцы, находясь в подполье, сотворили шекспировские пьесы, поэмы и сонеты с целью антиправительственной пропаганды. (Напомним, что сторонники авторства Оксфорда столь же безапелляционно уверяют, что он и возглавляемая им группа придворных сочинителей занимались пропагандой против Испании и иезуитов.) Откуда взялся псевдоним «Шекспир»? Конечно же, он возник в связи с воспоминаниями о папе Адриане IV (1154–1159), единственном англичанине, занимавшем престол главы католической церкви. Фамилия, которую он носил до избрания папой, была Брекспир (Breakspere), что по-английски означает «ломающий копье». Отсюда недалеко и до «потрясающий копьем» (Shakespeare). К тому же и папа Адриан, и Шекспир были выходцами из простой среды. Теория Джонсона получила отклик в католических кругах, стимулировав попытки вычитать из шекспировских пьес и архивных документов, что отец Шекспира и его семья были католиками или тайно склонялись к католичеству.

Идея о связи заговора для сохранения в тайне имени действительного автора шекспировских произведений с политическими заговорами послужила основанием для выдвижения еще одного «серьезного» претендента — Вильяма Стенли, Шестого графа Дерби. Его инициалы W.S. совпадают с инициалами, которыми были подписаны некоторые ранние издания пьес Вильяма Шекспира. Супруга Дерби, являвшаяся старшей дочерью Оксфорда, писала министру Роберту Сесилу, что ее муж находит удовольствие в общении с актерами. Иезуитский шпион Джордж Феннер — неизвестно, это настоящая фамилия или псевдоним — в двух донесениях от 30 июня 1599 г., перехваченных контрразведкой английского Тайного совета (они сохранились в государственном архиве), сообщал о попытках убедить нескольких английских аристократов принять участие в заговоре против Елизаветы. Особенно желательным участником заговора был бы граф Дерби, имевший какие-то отдаленные права на престол. Понятна поэтому горечь Феннера, убедившегося, что на привлечение вельможи нельзя надеяться, так как «граф Дерби занят ныне только писанием комедий для простых актеров». Но то, что стало предметом разочарования для иезуитского лазутчика, превратилось в основание для выдвижения кандидатуры Дерби — только не на трон Англии, а на корону величайшего поэта и драматурга.

Процитированная фраза Феннера почти буквально повторяется в обоих его донесениях. Из нее никак нельзя вычитать, что речь идет о пьесах Шекспира. Да и следует ли понимать ее буквально? Возможно, это шифрованное сообщение, относящееся к интересам католического подполья и связи его с графом Дерби.

Сторонники его кандидатуры, подобно бэконианцам и оксфордианцам, разработали воображаемую биографию Дерби как автора шекспировских сочинений. Надо лишь заметить, что он пережил актера Шекспира более чем на четверть века (Дерби родился на три года раньше Шекспира, в 1561 г., а умер в 1642 г.), но никак не проявил себя на ниве поэзии и драматургии после смерти человека, фамилию которого он якобы взял в качестве своего литературного псевдонима.

Среди попыток связать- «шекспировский вопрос» с перипетиями тайной войны одно из главных мест принадлежит теории, выдвигающей кандидатуру Кристофера Марло. Он имеет одно неоспоримое преимущество над другими претендентами. Ведь речь идет о писателе, который немногим по силе поэтического таланта уступал Шекспиру. Марло, очень рано ушедший из жизни, успел стать реформатором английской драмы, придал стройность сюжету, психологическую мотивированность поступкам персонажей, ввел употребление белого стиха. Трагедии Марло «Тамерлан», «Фауст», «Мальтийский еврей» — это прославление титанической мощи разума, гимн несгибаемости и свободе человеческого духа. Марло погиб, не дожив до тридцатилетнего возраста. И только ранний уход из жизни помешал ему подняться еще выше по лестнице поэтической славы. Но именно такая смерть — в молодые годы, произошедшая, вдобавок, еще до того, как были изданы первые произведения Шекспира, — мешала рассматривать кандидатуру Марло всерьез. Но потом это, казалось бы, трудно преодолимое препятствие было использовано в качестве отправного пункта воображаемой биографии Марло как автора, скрывшегося под псевдонимом «Шекспир». В 1955 г. журналист Калвин Гофман издал нашумевшую книгу, где излагается виртуальная биография поэта, началом которой является утверждение, что смерть Марло в 1593 г. была лишь ловкой мистификацией.

Если сторонники других кандидатов в Шекспиры видят заговор в том, что подлинный автор скрывался под именем второстепенного актера родом из Стратфорда, то Гофман идет дальше. Он считает, что к первому заговору прибавился второй — произведения Шекспира писал человек, считавшийся убитым. Чтобы понять аргументацию Гофмана и его единомышленников, разрабатывающих версию такого «двойного» заговора, надо напомнить несколько фактов не из «посмертной», а реальной жизни Марло, о которой, кстати, мы знаем не больше, чем о жизни Шекспира. Родившийся в тот же год, что и Шекспир, сын сапожника из Кентербери Кристофер Марло сумел окончить Кембриджский университет. Еще в университете он стал агентом английской разведки, возглавлявшейся тогда известным мастером шпионажа Френсисом Уолсингемом. Это не был какой-то исключительный случай. Задания секретной службы английской короны выполняли такие представители литературного и театрального мира, как шотландский поэт Энтони Мэнди, проникший в английский католический колледж в Риме, драматург и актер Мэтью Рой-стон, рано умерший талантливый драматург Уильям Фаулер, может быть, и Бен Джонсон.

В феврале 1587 г. Марло исчез из Кембриджа, не поставив в известность никого, куда уехал. Он вернулся только в июне. Когда же университетские власти вздумали было строго допросить не подчинявшегося правилам студента о причинах его продолжительного отсутствия, из Тайного совета пришла бумага, недвусмысленно указывавшая на неуместность подобного любопытства. Университетскому начальству разъяснялось, что Марло «во всех своих действиях… вел себя осмотрительно и подобающим образом, чем сослужил добрую службу Ее Величеству». Его поведение не должно подвергаться сомнению теми, «кому неизвестны дела», по которым он отлучался. Вскоре после этого нагоняя университет присвоил Марло степень магистра.

Марло в качестве секретного агента Уолсингема посетил различные страны континентальной Европы. Он заезжал в Реймс, где в то время находился один из центров подготовки католических священников из англичан-эмигрантов. Марло, резко отзывавшемуся о королеве Елизавете, доверили планы католического подполья Англии.

Однако позднее отношения Марло с правительством явно испортились. Он примкнул к вольнодумному кружку блестящего мореплавателя и ученого Уолтера Ралея, который недруги называли «школой ночи» или «школой атеизма». Иезуиты утверждали, что в «школе» слово «бог» читали наоборот и получали слово «пес» («god» и «dog»). Роберт Сесил, который считал Ралея опасным соперником в борьбе за влияние на королеву, также с подозрением присматривался к кружку либертинов.

Но самые ловкие лазутчики не могли бы представить себе, что через три или четыре века часть усердных антистратфордианцев объявит, будто кружок занимался, так сказать, «коллективным написанием» пьес, поэм и сонетов, дабы потом издавать их под именем актера одной лондонской труппы Вильяма Шекспира.

Власти обвинили Марло в атеизме и хотели предать суду. 20 мая 1593 г. поэта вызвали на заседание Тайного совета. Однако он не был арестован, Марло только обязали каждый день отмечаться в канцелярии Тайного совета, пока не будет вынесен приговор по его делу. Неизвестно, чем было вызвано такое относительно мягкое решение — недостаточной обоснованностью и доказанностью предъявленного обвинения, какими-то сохранившимися у Марло связями или намерением использовать его в интересах службы. А может, и желанием покончить втихомолку со ставшим неугодным бывшим агентом, превратившимся благодаря своим сочинениям в довольно известного человека.

Марло был, таким образом, отпущен впредь до нового решения Тайного совета, но оно не состоялось, так как через десять дней подсудимый был убит. Известно, однако, что Тайный совет за это время получил дополнительные обвинения против Марло, содержащиеся в доносе правительственного агента Ричарда Бейнса. Обвинения были, очевидно, настолько тяжкими, что копия доноса была направлена королеве. В канцелярии отметили, что донос поступил 2 июня, когда по другим сведениям Марло уже два дня как был мертв. Вместе с тем в копии доноса указывалось, что Марло умер через три дня после получения доноса. Странное обстоятельство, если не счесть его следствием ошибки переписчика. Он собирался, вероятно, поставить «за три дня до», а написал «через три дня после» получения доноса наступила смерть обвиняемого. Иначе трудно понять, почему ничего не упоминается о действиях, которые должен был бы предпринять Совет, будь Марло еще жив к моменту присылки документа. А такими действиями мог быть только приказ об аресте. Добавим еще один многозначительный факт. В доносе Бейнса наряду с Марло названы Уолтер Ралей и математик Гариот и подчеркнуто, что обвинение должно быть распространено также на других связанных с ними высокопоставленных лиц, имена которых будут названы позднее. В копии доноса, посланного Елизавете, фамилия Ралея исчезла.

…В Дептфорде, селении, расположенном в нескольких милях от Лондона, день 30 мая 1593 г. начался как обычно. Местные жители могли лишь снова поздравить себя с тем, что эпидемия чумы, свирепствовавшая в столице, обошла их стороной и даже вызвала наплыв перепуганных лондонцев, плативших хорошие деньги за стол и кров. Народу понаехало так много, что никто не обратил внимания на четверых мужчин, также прибывших из Лондона, хотя трое из них имели более чем сомнительную репутацию. Это были карточный шулер Инграм Фризер, его достойный помощник вор Николас Скирс, правительственный шпион Роберт Пули, которого современник-историк У. Кэмден именовал «хитрейшим подделывателем документов и лицемером»; четвертым был Кристофер Марло.

Все вместе или поодиночке они отправились в трактир на Дептфорд-стрит, принадлежавший некоей Элеоноре Булл, родственнице доверенной служанки королевы. Там они, начиная с десяти часов утра, как отмечалось впоследствии в протоколе, составленном следователем, «пообедали и после обеда мирно прогуливались, бродили по саду, примыкавшему к указанному дому, вплоть до шести часов вечера. Вслед за тем они вернулись из упомянутого сада и совместно поужинали». После трапезы Марло улегся на кровать в своей комнате, тогда как трое его спутников уселись на скамейку к нему спиной. Фризер сидел посередине. Вскоре возник спор, его участники обменялись резкими словами — дело шло о денежных расчетах. Марло в ярости выхватил нож, который болтался у его противника на ремне за спиной, вырвал его из ножен и ударил Фризера рукояткой, нанеся поверхностную рану на голове. Фризер успел удержать Марло за руку. В последовавшей схватке Фризер, как записано в протоколе, «вышеупомянутым кинжалом стоимостью в 12 пенсов нанес названному Кристоферу смертельную рану над правым глазом глубиной в два дюйма и шириной один дюйм; от смертельной раны вышеназванный Кристофер Марло тогда же и на том же месте умер».

Поскольку королева Елизавета находилась в пределах двенадцати миль от Дептфорда, дознание, согласно закону, было поручено королевскому следователю Данби, который и составил процитированный выше протокол. В течение длительного времени друзья Марло не знали обстоятельств его трагической гибели. Многие считали, что он стал жертвой эпидемии чумы. По мнению медицинских экспертов, которых призвали на помощь антистратфордианцы, рана, подобная описанной в протоколе, не должна была вызвать мгновенную смерть. Еще более странной, на первый взгляд, является судьба убийцы. Его первоначально посадили в тюрьму. Однако уже через месяц он был помилован Елизаветой на том основании, что действовал в порядке самозащиты. Подобная королевская милость редко оказывалась так скоро после совершения убийства. Брат умершего в 1590 г. министра полиции Френсиса Уолсингема Томас, слывший другом и покровителем Марло, вскоре взял Фризера к себе на службу, на которой тот находился ранее и еще оставался двадцать лет спустя (причем использовался для выполнения особо «деликатных» и уголовно наказуемых дел).

Обращает внимание и еще одно обстоятельство. В мае 1593 г. шпион и провокатор с большим стажем Роберт Пули ездил с очередным разведывательным заданием в Гаагу. В день, когда был убит Марло, Пули только что вернулся из поездки и после беседы с Томасом Уолсингемом спешно отправился в Дептфорд, в дом Элеоноры Булл, для встречи с Марло, Фризером и Скирсом. Вряд ли он сделал это по собственной инициативе. Однако зачем Марло — в это время уже не безусому юноше — было являться на свидание со столь подозрительными и опасными людьми, когда над ним и так уже нависла угроза ареста и сурового приговора, если он не знал твердо, что Фризер, Скирс и Пули получили приказ оказать ему помощь?

Долгое время в распоряжении науки были только сбивчивые показания современников, которые передавали ходившие слухи о том, как произошло убийство. В 1820 г. один из ученых направил в Дептфорд письмо к местному священнику с просьбой поискать какие-либо сведения об этом трагическом событии в церковно-приходских книгах, где записывались рождения, браки и смерти. В ответ священник прислал выписку, гласившую: «1 июня 1593 г. Кристофер Марло убит Френсисом Арчером». В 1925 г. английский историк Лесли Хотсон отыскал в государственном архиве подлинник заключения, составленного следователем Данби, и решение присяжных относительно убийства Марло. Присяжные сочли, что Марло был убит Инграмом Фризером, действовавшим ради самозащиты, в присутствии Скирса и Пули.

Сторонники кандидатуры Марло, конечно, не преминули ухватиться за разночтение имени и фамилии его убийцы. Калвин Гофман построил такую внешне эффектную гипотезу: Марло опасался нового вызова в Тайный совет, пыток и осуждения. Тогда ему пришел на помощь Томас Уолсингем, инсценировавший убийство с помощью своих слуг и подчиненных — Пули, Фризера, Скирса, и Данби, который провел следствие с непонятной торопливостью, даже не удосужился допросить хозяйку дома Элеонору Булл и, главное, взял с потолка фамилию убийцы — «Арчер», лишь позже заменив ее на «Фризер». Может, убили какого-нибудь заезжего моряка, которого никто не знал в Дептфорде и которого было легко выдать за Марло. Тот же, переждав опасное время в имении Томаса Уолсингема, уехал на континент и в течение долгих лет посылал в Англию свои сочинения, прежде всего пьесы, которые ставились под именем Шекспира.

Гипотеза Гофмана не имеет никаких документальных подтверждений. Фактом является лишь то, что сочинения Шекспира стали выходить из печати сразу же после смерти Марло (однако поэма «Венера и Адонис» — первая опубликованная вещь Шекспира, была зарегистрирована печатником Ричардом Филдом 18 апреля 1593 г., то есть почти за полтора месяца до убийства в Дептфорде, и поступила в продажу, по крайней мере, уже в июне).

Другой опорой виртуальной биографии Марло «как Шекспира» являются сходные места в произведениях обоих поэтов. В литературе приводится до двухсот случаев заимствования Шекспиром у Марло. В «Проказницах» (акт 3, сцена 1) один из персонажей заявляет:

Здесь у ручья под сенью скал

Слагают птицы дивный мадригал.

Мы ложе сделаем из роз,

Цветы украсят шелк твоих волос.

А у Марло в лирической поэме «Страстный пастух — своей возлюбленной» читаем:

Здесь у ручья под сенью скал

Слагают птицы дивный мадригал.

Тебе я ложе сделаю из роз,

Цветы украсят шелк твоих волос.

У Шекспира в «Как вам это понравится» (акт 5, сцена 1) шут Оселок говорит простоватому деревенскому увальню Уильяму: «В риторике есть такая фигура, что когда жидкость переливается из чашки в стакан, то она, опорожняя чашку, наполняет стакан, ибо все писатели согласны, что „ipse“ („сам, тот самый“ — Е. Ч.) — это он, ну, а ты — не „ipse“, так как он — это я». Антистратфордианцы считают это место явным указанием, что недотепа Уильям (Шекспир) не является автором выходивших под его именем произведений. Д. Уильямс в книге «Шекспир, его имя Марло» (Лондон, 1966) пытается найти намеки на скрытого автора в нескольких шекспировских сонетах. Например:

Признаюсь я, что двое мы с тобой,

Хотя в любви мы существо одно…

Как осужденный права я лишен

Тебя при всех открыто узнавать,

И ты принять не можешь мой поклон,

Чтоб не легла на честь твою печать.(36)

Я повторяю прежнее опять,

В одежде старой появляюсь снова,

И, кажется, по имени назвать

Меня в стихах любое может слово. (70)

Не означают ли эти строки, что скрываемое имя, обозначенное на титульном листе, не «Шекспир»?

Сторонники кандидатуры Марло уверены, что в некоторых шекспировских пьесах содержатся будто бы намеки на судьбу Марло и что сонеты, посвященные таинственному «W.H.», были адресованы Томасу Уолсингему, фамилию которого иногда писали через дефис — Walsing-Ham. Но до тех пор, пока поборники кандидатуры Марло не приведут хотя бы одно свидетельство, что поэта видели в живых после 30 мая 1593 г., сочиненная ими его биография остается лишенной документальной базы. Как иронически заметил один из стратфордианцев, единственное доказательство сводится к тому, что Марло был мертв, а Шекспир — жив в годы, когда были написаны его произведения. Впрочем, читатель, может быть, не забыл, что из отзыва издателя сонетов об их авторе как о «вечно живущем поэте» делался вывод: им не мог быть актер из Стратфорда, поскольку он еще находился в добром здравии, а некоторых других претендентов, вроде Оксфорда или Марло, уже не было в живых.

В комедии «Как вам это понравится» Оселок заявляет: «Когда стихов твоих не понимают или когда уму твоему не вторит резвое дитя — разумение, это убивает тебя сильнее, чем большой счет маленькой компании (буквально — „большая расплата в маленькой комнате“)» (Акт 3, сцена 3). Не только Гофман и его единомышленники видят в этих словах намек на трагическую сцену в маленькой комнате дептфордской гостиницы. Но почему этот намек должен был быть сделан «спасшимся» Марло, а не Шекспиром?

Гофману после долгих хлопот удалось получить разрешение вскрыть гроб Томаса Уолсингема, где надеялись найти рукописи Марло. В 1956 г. могилу раскопали, и разочарованный Гофман мог только заявить: «Мы нашли песок, нет ни гроба, ни бумаг, один песок». Впрочем, разрытием могил Гофман занимался и в последующие десятилетия — с тем же результатом.

Если бы Томас Уолсингем хотел помочь Марло, то между 20 мая и временем поступления нового доноса в Тайный совет было проще и вернее организовать бегство поэта за границу, чем прибегать к громоздкой инсценировке убийства. Что же касается различия в фамилии убийцы, то, как еще в 1935 г. убедительно показал Лесли Хотсон, оно было результатом ошибки священника, сделавшего выписку из архива. Он плохо разбирал скоропись елизаветинского времени и принял в фамилии Фризера, записанной со строчной буквы через удвоенное «ф», первые две буквы за одно большое «А» и просто домыслил остальные знаки. Так получилась фамилия «Арчер». Хотсон в своей работе «Смерть Кристофера Марло» приводит фотокопию записи в регистрационной книге, доказывающую, что в ней стоит фамилия Фризера, хотя ему неправильно придано имя Френсис. Неоднократно цитируя книгу Хотсона, Гофман обходит молчанием этот неопровержимый вывод английского ученого. Пытаясь подорвать доверие к заключению следователя Данби, Гофман обрушивается на фразу, что Марло выхватил нож, который был у Фризера подвешен на спине. Однако, как показали более поздние исследования, это вовсе не было какой-то необычной манерой держать при себе кинжал, а напротив, широко распространенным способом носить оружие.

Впрочем, это не значит, что заключение Данби во всех частях заслуживает полного доверия. С. Танненбаум в книге «Убийство Кристофера Марло» (Хэмден, 1962) соглашается с тем, что от раны, нанесенной Марло, не должна была последовать немедленная смерть. Следователь, вероятно, по чьему-то наущению явно не стремился дознаться обо всех обстоятельствах, связанных со смертью преследуемого властями «богохульника». Гофман считает, что у Марло не могло быть ничего общего с людьми типа Фризера и Скирса. Но по своему социальному положению они стояли не ниже Марло. Фризер владел некоторой собственностью, главным признаком респектабельности в тогдашнем обществе. Скирс был сыном купца и другом одного из друзей Марло. Обращает внимание то, что Фризер после скорого оправдания, а также Скирс и Пули сохранили свои места на службе у Уолсингема. Это могло быть следствием их полезности или соучастия в заговоре, только не для спасения Марло, а с целью покончить с поэтом, который мог при аресте под пыткой выдать какие-то секреты Ралея и его «школы».

Тем временем продолжала разрабатываться виртуальная биография Марло. Примером может служить работа Д. и Б. Уинчкомбов «Действительный автор или авторы Шекспира», в которой отрицается убийство Марло и утверждается, что он значительно больше, чем ранее предполагалось, был вовлечен в операции английской разведки. Интересно отметить, что поездкой в Дептфорд Марло не только пренебрег приказом ежедневно являться в канцелярию Тайного совета, но и нарушил его ради встречи с заведомыми агентами того же самого совета. Не поехал ли он туда, считая, что ему будет предложено выполнить какое-то поручение разведывательного характера? Наводит на подозрение и то, что убийство произошло в месте, где его по закону должен был вести следователь королевы, а присяжными могли быть лица из находившегося всего в одной-двух милях имения Томаса Уолсингема.

К тому же, надо заметить, что двух людей, которые свидетельствовали против Марло в роковом 1593 г., постигло жестокое наказание. Драматурга Томаса Кида держали в тюрьме, подвергли пытке за «мятеж и ересь» и выпустили на свободу только в 1594 г. незадолго до смерти. Другой донос был подан, как мы уже знаем, Ричардом Бейнсом. Возможно, что это случайное совпадение, но и второй обвинитель Марло окончил свои дни в 1594 г. на виселице в Тайберне.

Если смерть Марло была не просто (как писал в 1994 году в книжном обозрении газеты «Нью-Йорк Таймс» известный английский шекспировед А. Л. Роуз) следствием его вспыльчивого и драчливого характера и столкновение в Дептфорде было не первым подобным в его жизни, если убийство поэта имело скрытую подоплеку, то ее, видимо, надо искать в перипетиях тайной войны в девяностые годы XVI века. В 1992 г. вышла в свет позднее переиздававшаяся книга Ч. Ничола «Расплата. Убийство Кристофера Марло», представлявшая собой итог интенсивных поисков новых архивных данных. Ничол решительно отвергает гипотезу антистратфордианцев. Вместе с тем он подчеркивает, что противостоящая ей официальная версия, отраженная в заключении следователя Данби, основана на свидетельстве явно пристрастных лиц, бывших в комнате, когда в ней произошла расправа с поэтом. Фризер и Скирс, даже если верить их показаниям, прямо или косвенно участвовали убийстве, а Пули мог быть заподозрен в соучастии в нем. Незаинтересованных свидетелей, правдивость показаний которых не вызывала бы сомнений, в помещении не было. Скирс и Фризер были связаны с Томасом Уолсингемом и в прошлом находились у него на службе. Помимо этого, они были деловыми партнерами: давали взаймы деньги под ростовщические проценты, в десять раз превышавшие максимальный уровень, установленный законом.

После 1587 года имя Скирса исчезает из официальной корреспонденции. Зато оно появляется в бумагах нового королевского фаворита графа Роберта Эссекса. Из них с очевидностью следует, что Скирс состоял у него на службе. Возвышение Эссекса привело к его первоначально скрытой борьбе с Робертом Сесилем и Уолтером Ралеем за влияние на королеву. Чтобы убедить Елизавету в своей способности стать главным министром короны, Эссекс создал частную секретную службу, во главе которой он поставил Энтони Бэкона, родного брата Френсиса Бэкона, в то время ревностного сторонника набиравшего силу фаворита.

Марло принадлежал к «школе атеизма» Ралея. Возможно, что доносы на Марло в Тайный совет были поданы с целью скомпрометировать Ралея. И свидетельством закулисной борьбы было то, что в копии доноса Бейнса, посланного королеве, имя Ралея заботливо опущено. Марло могли пригласить на встречу в Дептфорде агенты Энтони Бэкона с целью склонить к даче показаний против Ралея. А когда Марло отказался, его убили как нежелательного свидетеля. Если правильно это предположение, то главным организатором всего дела был Скирс, в это время, несомненно, агент секретной службы Эссекса. Какова же в таком случае роль Пули, остававшегося на службе у Тайного совета, иными словами, у Уильяма Сесила, лорда Берли и его сына Роберта Сесила? Как уже говорилось, Пули только-только вернулся из зарубежной разведывательной поездки, которая была предпринята по их поручению и за которую он получил щедрое, по тогдашним меркам, вознаграждение. Ему, возможно, была поручена роль наблюдателя при переговорах с Марло, тем более, что она не могла вызвать никаких подозрений, так как Пули считался другом поэта. Роль Пули могла свидетельствовать, что Сесили в это время еще не рисковали принять сторону противников Эссекса из-за его нахождения в большом фаворе у королевы.

Заметим, что от внимания Ничола ускользнул один факт, свидетельствующий, хотя и косвенно, в пользу его версии. Секретная служба Эссекса сфабриковала через несколько месяцев после смерти Марло дело о мнимой подготовке отравления Елизаветы португальским врачом Лопесом. Хотя обвинение было явно вымышленным, а признание вырвано под угрозой жестокой пытки, Сесили, вначале сопротивлявшиеся продолжению жуткого спектакля, потом решили не рисковать прямым столкновением с Эссексом и присоединились к зловещей инсценировке. Лопес был подвергнут бесчеловечной «квалифицированной» казни. Убийство Марло во многом напоминает дело Лопеса. И то и другое были направлены на дискредитацию противников Эссекса — Ралея и Роберта Сесила. И в том и в другом случае Сесили предпочли уклониться от открытой схватки. Время расплаты с Эссексом пришло для Роберта Сесила только через семь лет, когда после неудачной попытки мятежа бывший фаворит сложил голову на плахе. А время сведения счетов с Ралеем, ставшим к тому времени ярым врагом Роберта Сесила, наступило еще через несколько лет.

Как мы могли убедиться, на смену версии Гофмана и его единомышленников, согласно которой убийство в Дептфорде было мнимым и являлось частью заговора, организованного для спасения Марло и предоставления ему возможности публиковать свои произведения под именем Шекспира, пришла другая теория. Она утверждает, что убийство Марло было заговором, возникшим в результате борьбы в правительственных кругах, и не имело никакого отношения к Шекспиру.